Северная сага. Чëрный Ворон

– Я скоро покину этот мир! Ты должен передать письма Его Святейшества епископу и королю! Это очень важно! И чрезвычайно секретно! Поклянись, что сделаешь это!

Я немного замялся, раздумывая, как ответить правильно. Прелат воспринял заминку по-своему.

– Не сомневайся! Эта миссия только на пользу твоему господину, королю Энреду! Никак не во вред! И Святая Церковь не забудет того, что ты сделаешь! Епископ Эгберт наградит тебя, сын мой, по заслугам!

Ага, Лука точно для себя решил, что я – подданный Энреда. Значит, мой древнеанглийский хорош. Но как уговаривает! И награду даже сулит, правда, за чужой счет. Кто знает, как епископ поступит со мной, если я выступлю посредником в этой непонятной секретной миссии? А король? Нафига ему какой-то свидетель, вроде меня?

М-да, а мысли-то сумасшедшие… Я – что, уже смирился с тем, что попал в прошлое, и поверил во всю эту чушь вот так сразу?! И что делать? Смеяться или плакать?

– Я готов, святой отец, послужить Церкви! – торжественно произнес я вслух.

– Приподними меня, сын мой! Я лежу на сундучке с письмами. Там же ты найдешь немного серебра. Возьмешь себе на расходы десяток денье. Пенни, как у вас называют монеты.

– Скеаты, – машинально поправил я прелата. – У нас в Нортумбрии серебряная монета – скеат.

– Не важно! Слушай и не перебивай, мне осталось мало времени! Остальное серебро и золото отдашь епископу Эгберту. Он сам решит, как наградить тебя, не сомневайся!

Ага, уж не сомневаюсь. Наградит он, как же. Читал я про жадность таких святош. Хорошо, если в живых оставит. Сам, однако, виду не подавал и сделал серьезное лицо, покивав.

– Что дальше, святой отец?

– Передашь письмо сначала епископу, а потом вместе с ним отправишься к королю. Это важно! Не епископ должен передать письмо Его Святейшества, а представитель. Я дам тебе перстень легата. Епископу ты расскажешь все, как есть, а Энреду знать о том, что письма передал не легат, необязательно. Эгберт поможет тебе! Я слабею… Сил почти не осталось… Достань сундучок, сделай…

Прелат Лука страшно изогнулся и захрипел. Из его рта потекла темная кровь. Немного побившись в конвульсиях, священник умер.

Я, если честно, находился в полной прострации. Выглядело это все сущим бредом. Правда, слишком натурально. Впору поверить всему услышанному.

Вот что интересно – я сходу вляпался по самые уши в какие-то средневековые интриги или помогу выполнить действительно важную миссию? В голове пока ничего не укладывается. Нужны реальные факты и доказательства.

Но если допустить, что все это правда, то стоит ли грустить и унывать, осознав то, что я провалился в глубокое прошлое? Нет, конечно! Мне предоставили уникальный шанс, и я им воспользуюсь на полную катушку. Тем более, что времена, куда я провалился, мне известны. Я делал упор именно на эту эпоху, занимаясь историей. Так уж получилось, случайно или нет – не знаю. Но…

Темные, смутные времена и страшные места, с точки зрения простого обывателя, полная неизвестность, что ждет меня в будущем. Но все это предстоит мне преодолеть и влиться в существующую реальность. А пока… Романтика… Новые знания, неизведанные земли, новые друзья… Наверняка, и враги новые тоже появятся. По-другому ведь не бывает в жизни, хоть в двадцать первом веке, хоть в девятом. Но это же и интересно! Иначе жизнь была бы пресна, скучна и однообразна. Так что унывать я не собираюсь, а, наоборот, с большим интересом и, даже, с замиранием сердца, жду своего будущего. И постараюсь сделать сам это будущее как можно интереснее, разнообразнее, насыщеннее и веселее.

Все, что не делается, делается к лучшему. Так говорила моя бабушка. И я с ней согласен. Вперед, к новым приключениям!

***

Итак, предположим, я в Англии девятого века. Точнее, в королевстве Нортумбрия. Еще точнее – неподалеку от острова Линдисфарн, знаменитого своим древним монастырем. Где-то рядом располагается самый северный город Англии – Берик-апон-Туид, или Берик на реке Туид. Городишко этот очень старый, но, если мне не изменяет память, то примерно в девятом веке он и появился. То есть, предполагая, что я все же в прошлом, Берик-на-Туиде построен, или строится, прямо сейчас. Монастырь на Линдисфарне намного старше – его основали в 635 году. Конкретно сделал это Айдан Линдисфарнский – основатель и первый епископ монастыря на острове. В монастыре должна храниться реликвия – мощи Святого Кутберта, бывшего одно время также епископом Линдисфарна. Кстати, в далеком будущем (или в прошлом? Запутался я чего-то…) в усыпальнице этого святого найдут Евангелие из Линдисфарна, невероятно дорогую и редкую рукописную книгу. Вот бы глянуть на нее хоть одним глазком! Эх…

Ага, размечтался. Евангелие ведь в гробу святого покоится. И монахи об этом не знают. Мне за одну только мысль о таком осквернении почитаемого святого монахи экзекуцию устроят. Так что нечего и мечтать!

Однако, это знание можно будет с выгодой использовать в будущем. Например, закатить глаза перед епископом и завопить блаженным голосом, что мне было видение. Дескать, привиделось, что среди мощей святого находится реликвия – Евангелие. Мысль! Посмотрим, что мне это даст. Если будут плюсы – обязательно воспользуюсь идеей.

Кто-то скажет – и откуда он столько знает? Так ведь не зря в университете на историческом факультете учился! Не штаны просиживал ради диплома, а реальные знания получал. А потом и журфак. Не филонил и не списывал со шпаргалок. Вот поэтому и знаю много, в том числе, про именно эту эпоху, в которую меня закинуло.

А может я просто с ума все-таки сошел? Проверим, ладно. Всему свое время.

Но хватит об этом, пора и делом заняться. Я осторожно вытащил тело прелата Луки из корабельных обломков и положил его пока на песке. Сундучок действительно оказался там, где и сказал папский легат. Его я тоже выволок на пляж. Займусь содержимым сундучка чуть позже, а сейчас вернусь и проверю останки судна.

Тщательно обыскав доступную мне часть разбитого и искореженного трюма, я обнаружил довольно много любопытных и полезных предметов.

В основном, это были личные вещи моряков, насколько я понял. Некоторые лежали в крепких кожаных мешках, пропитанных каким-то жировым составом для защиты от влаги, некоторые находились в похожих на прелатский сундучках. Всего я добыл два таких сундучка и пять мешков. Кроме личных вещей, в останках трюма покоилась часть груза корабля – кадушки с зерном, вроде – пшеницей, пара бочонков с неизвестной мне пока жидкостью, мешки и плетеные корзины с припасами. Их-то я и вскрыл в первую очередь, так как был уже нереально голоден.

Разнообразием пища средневековых моряков не отличалась, как и свежестью, естественно. В одном мешке я обнаружил сушеную рыбу, не очень крупную и похожую на треску. В другом мешке лежало вяленое мясо. Я тут же схватил кусок побольше и вгрызся в него зубами. Вполне съедобным оказалось мясо. Похоже, что оленина. Еще и хорошо просолено, чего уж я никак не ожидал. Я ведь хорошо помнил, что в древности соль была очень дорогой. Видимо, не везде или не для всех. От жажды я умереть не боялся, даже если наемся соленого. В бочонках явно что-то питьевое плескается. А на крайний случай – в лесу ручей протекает, с отличной, кстати, ключевой водичкой. Я уже попробовал ее, когда проснулся.

Продолжая жевать мясо, я влез в остальные добытые мешки. Нашел немного сухого гороха, мешок репы, лука и чеснока, а в одной из плетеных корзин оказались кочаны капусты. Кажется, даже ничего не сгнившее. Недавно, наверное, затарились продуктами. Ну, так им только Ла-Манш переплыть требовалось, а это недолго, даже на таком суденышке. Правда, не повезло. Шторм, скалы…

А не сварить ли мне нормальный супчик, раз все продукты для этого имеются? Только котелок подходящий найти надо.

С припасами я закончил, поняв, что от голода теперь точно не умру, и приступил к осмотру вещей бедных морячков. Им уже не нужно, а мне пригодится многое. Я же тут, считай, в одних портках очутился.

Нашлось много полезного – несколько пар вполне приличного вида нижних рубах и портков из тонкой шерсти, две пары широких шаровар чуть ниже колена, тканые ленты-обмотки с двумя парами бронзовых и одной парой аж серебряных крючков. Очень понравилась распашная куртка скандинавского типа, теплая и удобная, и две круглые шапочки из хорошего сукна. Одна с оторочкой мехом, а вторая – простая четырехклинка.

Обнаружились две пары крепкой, добротной обуви. Низкие, по щиколотку, ботинки и щегольские сапожки чуть ниже колена, вышитые бисером.

Как мне показалось, один из сундуков явно принадлежал не простому морячку, а знатному человеку. Может быть, капитану или хозяину судна. Вещи в нем выглядели добротнее и свежее. В этом сундучке нашелся широкий кожаный пояс, украшенный серебряными бляшками, оборудованный разными крючками и ремешками для подвешивания всякого полезного, типа кошелей, сумок и холодного оружия. Из самого оружия, правда, ничего, кроме довольно длинного скрамасакса в ножнах с бронзовой отделкой не нашлось. Но сам сакс вполне подходил под определение холодного клинкового оружия. В обухе он имел толщину почти в сантиметр, а ширину – около пяти. Длина же составляла сантиметров сорок пять. Натуральный ломик – и рубить, и резать, и колоть. Для самозащиты мне в самый раз будет. Экипировавшись трофейной одеждой и саксом, я сразу повышу свой статус. Не простолюдин, а знатный господин. Как минимум, лорд. А с учетом имеющегося у меня серебра – так даже эрл.

Пора теперь залезть в сундук прелата Луки. Что там за грамоты у него с собой для местных властителей?

Первое, что бросилось в глаза – отполированные янтарные четки с небольшим изящным крестиком. А крестик-то не простой, а золотой. Даже представить не возьмусь, сколько это произведение искусства стоит. Очень дорого. Вот так монах! Хотя, неудивительно. Не зря же он легатом самого Папы Римского назвался. Четки соответствуют положению.

Что дальше? Дальше в сундучке лежали две длинные льняные камизы9,

шерстяная альба10, еще какая-то одежда, типа сутаны, название которой я не помнил, и две пары кожаных сандалий с крепкими ремешками. Все очень качественное, хоть и выглядящее просто, как и должно выглядеть у нормального служителя Божьего.

На дне лежал большой вощеный кожаный мешок, плотно завязанный шнурком. Я развязал его и заглянул внутрь. Так. Несколько свитков, скрепленных свинцовыми печатями. Потом посмотрю. Три увесистых кошеля. Вот это интереснее. Развязал и их. Два оказались с серебряными денариями, а один, поменьше, с золотыми безантами11.

Я протер глаза, стараясь поверить в то, что вижу. Безанты, естественно, были византийской чеканки. Я пересчитал их. Ровно пятьдесят штук. Огромное богатство.

Мне стало страшно. За такое ведь убьют сразу! Угораздило же Горазда так вляпаться…

***

Завис я надолго. Глупо ухмыляясь, пялился в кошель с золотом и пускал в него слюни. Потом взял себя в руки, встряхнулся, убрал кошель обратно в мешок, затянув его, как было, шнурком. Надо подумать, что делать дальше. Очень серьезно подумать. И хорошо бы убраться отсюда подальше, пока меня тут никто не видел.

Но сначала следует предать земле усопшего прелата Луку. Заодно и следы моего пребывания здесь замести. Наверное, лучше будет, если никто не узнает о нашей встрече с легатом. Такое, пока что, мое мнение. Если я действительно в средневековье, то тут и за меньшие знания и ценности убить могут. Цена человеческой жизни – медный грош. Я пока что никто и звать меня никак, заступников не имею. Пришибут и имени не спросят.

Все найденные вещи я оттащил за несколько ходок в свое импровизированное убежище, где ранее переночевал. Забрал все. И сундучки с имуществом, и мешки с припасами, и топор с деревянной лопатой, окованной железом, и медные котелки, которые все же нашлись в останках корабельного трюма. Будет в чем пищу сварить.

Теперь настало время несчастного Луки. Я выкопал яму в песке на границе пляжа и перетащил туда тело. Осторожно положил монаха в яму и засыпал песком. Вспомнив слова молитвы на латыни, я прочитал «Отче наш» над могилой, постоял немного, отдавая дань памяти усопшему, и с чистой совестью отправился в свой лагерь.

За хлопотами прошел целый день и начало темнеть. Повезло, что дождь не шел, хотя небо так и было затянуто низкими темными облаками.

Я собрал несколько больших охапок хвороста, которого в лесу нашлось в изобилии, и зажег костер. Неподалеку от лагеря протекал ручеек с чистой, на первый взгляд водой, которую я набрал в имеющиеся котелки. Спустя час, над костерком уже булькал супчик из вяленого мяса, овощей и зерна. Питательно и вкусно должно получиться.

К моей великой радости, в одном из небольших бочонков оказалось вполне приличное пиво, которое я потихоньку и попивал, пока варилась похлебка.

Вскоре я плотно поел горячего варева и принялся думать, лениво ковыряя заостренной палочкой в зубах.

К людям выходить все равно придется, я же не дикарь какой-то, чтобы в лесу жить. Раз уж попал (надо подтвердить сначала!), то следует вливаться в общество. Причем, желательно, не простолюдином или бесправным рабом, а благородным человеком. С имеющимся серебром и золотом можно лордом заделаться, а то и целым эрлом. Но проблема в том, что я один. А золото в одиночку сохранить не удастся – отберут. И хорошо, если в живых оставят, что, кстати, вряд ли. Прирежут и все. Поэтому светить богатством точно нельзя. Одежда хорошая у меня теперь есть, как и обувь. Есть и какое-никакое оружие – скрамасакс. Желателен, конечно, меч, но его, к моему сожалению, не имеется. Не страшно, меч я куплю или как-нибудь добуду. Кольчугу или другой доспех – тоже. В любом случае, мой внешний вид уже говорит о том, что я – человек свободный, небедный, из благородных. От этого и будем отталкиваться.

Где-то неподалеку, как я понял прелата, находится монастырь. Наверное, все же, туда и стоит отправиться для начала. Представлюсь каким-нибудь лордом из… Франции, например. Скажу, что плыл на торговом судне, но попал в кораблекрушение. Чудом выжил. Попрошу приюта ненадолго, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Думаю, что монахи не откажут несчастному путнику. Поживу в монастыре немного, осмотрюсь, пойму, как люди тут живут, а дальше решу, что делать.

Нормальный план? Кажется, да. С этими мыслями и сытым желудком я уснул, завернувшись в теплый шерстяной плащ, найденный в вещах неизвестного моряка.

Глава 3.

Утром я собрал нужные вещи и припасы в два крепких мешка, которые можно взвалить на плечи и довольно удобно нести. Оставшееся имущество я решил закопать здесь же, неподалеку от лагеря. Бо́льшую часть монет тоже прикопал под приметным дубом, срезав аккуратно дерн и уложив сокровище на глубину в полметра. Слишком рискованно тащить все с собой. Если ограбят в пути, то хоть малую часть потеряю, а потом можно будет вернуться и выкопать оставшиеся деньги. Если нормально устроюсь, то вернусь и заберу все обязательно. А если сгину, то археологам будущего – удачи в поисках.

Взял серебра немного, на несколько скандинавских марок12 в кожаном кошеле, да пять золотых безантов в подкладку пояса зашил. Пусть будет, пригодится.

Письма Папы Пасхалия, кстати, я оставил вместе с монетами, так и не прочитав. Как-то неудобно, что ли, чужие опечатанные послания вскрывать… Решил, что прочитаю, когда вернусь за деньгами. А пока, меньше знаешь – лучше спишь.

Позавтракал остатками вчерашнего супа, огляделся по сторонам, чтобы ничего не забыть в лагере, и кивнул – готов! Взвалил мешки на плечи и бодро потопал вдоль берега, не углубляясь в лес. И идти по ровной местности легче, и заблудиться труднее. А берегом по-любому к какому-нибудь поселению выйду.

И действительно, примерно к полудню показалась деревенька, раскинувшаяся на высоком пригорке. Похоже, что деревня рыбацкая, если судить по нескольким лодкам на песке и развешанным на жердинах для просушки рыболовным сетям. Возле лодок копошилось человек десять. Еще трое чинили сети.

Я направился прямиком к людям. Завидев меня, рыбаки побросали свои занятия. Когда до них мне оставалось метров пятнадцать, люди синхронно поклонились и уставились в землю, так и не разгибаясь.

– Мне нужно отобедать и переночевать! – начал я вместо приветствия. – Здесь есть приличная харчевня или постоялый двор?

А сам в это время подумал, что все-таки я реально в прошлое попал. Кланяющиеся рыбаки тому очередное подтверждение.

– В деревне нету постоялого двора, милорд! – наконец ответил мне седой мужик, самый старший из всех. – Но остановиться можно в доме нашего тэна13 Годвина. Это рядом с церковью, я провожу твою милость!

Я благодарно кивнул. Что ж, вполне доброжелательно пока все.

Рыбак торопливо посеменил наверх, к деревушке. Я поспешил за ним, рассматривая все вокруг. Над всеми домиками селения возвышалось строение с крестом на верхушке острой крыши – местная церковь.

Селение оказалось немаленьким. Имелась даже деревянная крепостица, окруженная частоколом и имевшая башенки по углам. Ее ворота сейчас были распахнуты настежь. Перед воротами раскинулась небольшая площадь, по-видимому, центральная. На ней стояла и церковь. К воротам крепостицы и повел меня старый рыбак. Прямо в руки местной власти! Может зря я на постой попросился?

Я продолжал рассматривать все по пути. Люди на меня косились, но не удивленно и даже не очень любопытно. Ну, появился чужак, и что? Ничего, собственно, интересного. Это значит, что выгляжу я привычно и не выбиваюсь из мировоззрения местных жителей.

Домишки вокруг выглядели достаточно убого. Низенькие, небольшие строения из дерева и соломы, кое-где огороженные плетнем. Рядом разбросаны сарайчики, загоны для скота, какие-то кладовочки-пристройки. Все серенькое и кривенькое. Не процветает деревня, явно. Коровенки мелкие, овцы и козы грязные, пестрые тощие курицы с такими же худыми гусями бегают по узким улочкам. Люди тоже, в основном, выглядят измученно. Блеклые какие-то все, выцветшие, как будто. Одежда на людях совсем простая – рубахи с портками, да платья. В основном, не крашеные. Цветных красок совсем мало – только на паре встречных пояса, синий и зеленый, увидел. Эти же двое в обуви были. Остальные все – босиком. Рабы, похоже. И взгляд прячут, меня завидев. Точно, рабы. Даже рыбаки получше выглядели. Особенно тот, что меня ведет. Он более уверенный. Наверное, старшина рыбацкой артели.

Мы подошли к воротам крепостицы. В них торчали двое детин в кожаных нагрудниках, типа жилетов, изображающих доспехи. В руках они держали копья с длинными металлическими наконечниками. На голове у парней красовались кожаные колпаки, заменяющие шлемы. Местные воины.

– Вот, – сказал старый рыбак воинам, стянув с головы вязаную серую шапку. – Стало быть, к тэну Годвину лорд пришел!

Он кивнул на меня и отступил, пропуская вперед. Я сделал шаг и остановился перед вояками, гордо положив руку на рукоять сакса.

– Я – лорд Серж де Абиль14! – представился я вымышленным франкским именем. – К тэну Годвину!

– А? – выпучил на меня глаза один из детин.

Второй просто открыл рот и тупо смотрел.

– К тэну, говорю, проводи меня, керл15! – я слегка притопнул ногой в вышитом бисером сапожке.

– А? – снова спросил вояка.

Теперь они оба уставились на мои сапоги. Только слюни еще не пустили.

Я обернулся к рыбаку.

– Они говорить не умеют? – спросил я старика, ткнув пальцем в сторону детин. – Или болезные?

Рыбак пожал плечами и не ответил. Но в глазах его сверкнул озорной огонек, он оценил мой юмор и явно согласился с определением «болезные».

– Оглох, солдат?! К тэну меня отведи! – гаркнул я. – Шевелись!

– А-а-а! К тэну? – наконец дошло до стражника. – Пошли!

Первый воин развернулся и потопал в крепость. Второй посторонился, пропуская меня. С его оттопыренной нижней губы все-таки закапала слюна.

За частоколом моему взору открылся высокий трехэтажный дом, заменяющий здесь донжон. Тоже деревянный. И прилично одетый человек у его дверей. С мечом на поясе, кстати. Тэн Годвин, надо полагать. На нем даже кольчуга имеется, до середины бедра и с длинными рукавами. Хорошая кольчуга. Голову с вьющимися волосами покрывает круглая шапочка, украшенная серебряной вышивкой.

Я решительно отодвинул дебиловатого вояку плечом, слегка кивнул головой, приветствуя хозяина, и произнес:

– Лорд Серж де Абиль из королевства франков. Следую в Линдисфарнский монастырь к епископу Эгберту. Мой корабль разбился у берегов Нортумбрии, спасся только я один. Прошу приютить меня, лорд Годвин, на пару дней! Готов заплатить. Мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок!

Тэн пристально посмотрел на меня, подумал немного, и ответил:

– Я – тэн Годвин, здешний хозяин и представитель власти короля Нортумбрии Энреда, первого этого имени. Добро пожаловать, лорд Серж! Денег не надо, будь моим гостем!

– Э-э-э, тэн Годвин! – подал голос вояка. – Так что с этим делать? Куды его?

Это он про меня спросил.

Тэн вздохнул и ответил:

– Уйди к воротам, Уилл, дальше я сам разберусь!

Уилл шмыгнул носом и потопал обратно, волоча свое копье по земле.

– Керлов не хватает, приходится использовать в карауле фирд16… – пожаловался мне тэн. – А эти двое – так совсем дебилы…

Годвин снова вздохнул.

– Пройдем внутрь, лорд, там накроют стол! Расскажешь, кто ты и откуда прибыл!

– Благодарю, тэн Годвин! С радостью воспользуюсь твоей добротой. Я устал с дороги и хочу есть.

На самом деле, стол в просторном зале был уже почти накрыт. Похоже, что тэн как раз собирался отобедать. К нам присоединились еще несколько человек. Годвин представил их мне как своих десятников Оффу и Хэтферта, а также ректора17 Аббона, настоятеля прихода. Еще двое были именно теми людьми с цветными поясами, которых я уже видел в деревне. Они оказались уважаемыми жителями селения, свободными керлами-землевладельцами, с именами Дживс и Вустер. Чуть позже к обеду присоединились жены всех присутствующих. Их мне тоже представили, но я запомнил только имя жены тэна, страшненькой, тощей и высушенной дамы с лошадиным лицом. Ее звали Осгит. Остальные женушки уважаемых людей выглядели еще страшнее. Мне стало очень печально. Если тут все женщины напоминают чучела крокодилов из захудалого краеведческого музея, то это прескверно.

Обед хотя бы смягчил мои расстроенные чувства. Подали зайца в вине, приготовленного методом томления, очень нежного, тающего во рту. Гарниром шли разные тушеные овощи и каша, щедро сдобренная маслом. Вторым блюдом принесли жареных гусей и перепелок, тоже очень недурных. Сыр нескольких сортов мне тоже понравился. И свежий хлеб. Запивать это изобилие предложили легким вином или насыщенным плотным элем. Ну, хоть с едой и питьем у них все хорошо!

– Расскажи нам, лорд Серж, о себе! Как ты здесь оказался? – спросил меня тэн после первой чаши вина. – Не часто у нас гости появляются!

И я начал врать. Всю свою историю я придумал, пока шел вдоль берега, оттачивая ее в своем уме.

– Как я уже сказал, зовут меня Серж де Абиль. Я шевалье короля Людовика, первого этого имени, которого еще зовут Благочестивым. В Нортумбрию прибыл с важной миссией к епископу Линдисфарнского монастыря. По поручению епископа Утрехтского Фредерика.

Я многозначительно посмотрел на ректора Аббона, как будто бы он должен понимать, о чем я толкую. Его преподобие покивал мне в ответ с умным видом.

– Я слышал о Его Преосвященстве и читал его труды… – начал было Аббон, но я его перебил.

– Твое преподобие, ты знаком с ним лично?

– Нет, такой чести я не удостоился… – ректор недовольно поджал толстые губы.

– Я расскажу ему о тебе. Его святость должен знать, какие праведные служители Господа имеются в Нортумбрии!

Праведности в толстопузом, как колобок, и красноносом, как заправский алкоголик, священнике не было ни на грош. Скорее, наоборот, я поверил бы в то, что Аббон предается всем грехам одновременно. Но моя лесть и обещание рассказать о нем Фредерику Утрехтскому сразу же расположили настоятеля ко мне, чего я и добивался. Союзники не помешают, особенно сейчас, когда я врал напропалую. Мало того, тэн тоже расслабился, услышав, что я говорю об известных его священнику людях.

Дальше было проще. Я наплел с три короба о своей секретной миссии, намекнув, что она как-то связана с норманнами, которые вовсю уже начали грабить побережье франкской Фризии и скоро, по слухам, доберутся и досюда. Более эту тему я развивать не стал, предоставив право тэну и его приближенным додумать самим. Тем более, что о зверских набегах викингов они уже были наслышаны – Линдисфарнский монастырь подвергся нападению и разграблению не так давно, всего около тридцати лет назад. В памяти еще живы воспоминания об этом. И набеги на побережье периодически происходили снова и снова.

Разговоры плавно перешли на стычки с норманнами, потом на оружие и доспехи. Я подвел тэна к тому, чтобы он рассказал о собственной дружине. Это оказалось его больной темой. С дружиной у Годвина все было не очень.