Викинг. Книга 6. Все дороги ведут в…

– Складно складываешь, – также спокойно отреагировал Твердышев, –есть токмо одна закавыка – зовется император Скандинавии Иван. Ох, и ушлый мОлодец, я тебе скажу, Фёдор Кириллович – палец дашь, вместе с головой отхватит. Встречались мы с ним давненько, когда он ещё графом Крымским величался, и даже дела торговые ведём по сию пору с его доверенным в Новороссии бароном Черновым, машины паровые по его прожектам производим!

– Так в чём здеся закавыка, – с удивлением развел руками Баженов, – и кака така забота у императора Скандинавии о делах наших русских?

– Видать не про всё англичане твои ведают али тебе не про всё сказывают, – с удовлетворением поддел Баженова Яков Борисович, – он ведь не токмо император Скандинавии, он и великий князь Константинопольский и великий князь Новороссии и прочая и прочая. Под ним теперича Малороссия и Крым, Кубань и область Войска Донского, а ещё он энтим летом султана турецкого изничтожил и кресты православные в Царьград вернул. А тута, в Перми, евойный посланник находится, подполковник Пугачёв, из донских казаков. Сказывает сей посланник, что император Иван шибко расстроен смутой на Руси и также желает извести самозванца петербургского, чтобы опосля провести Земский собор, как испокон веку делалось, и выбрать царя законного. Об энтом же вещает старец игумен Филарет, с которым Пугачёв ведёт беседы задушевные. А вот теперича ты ответь мне на вопрос – кого выберут на Земском соборе? Твою немчуру али защитника Руси от турка и поляка, победителя хана Крымского и славного воина христова, который свершил то, что всем Европам на давалось?

Глава 3

Письмо Пугачёва порадовало и удивило одновременно. Во-первых, ополчение одержало, не без его помощи, убедительную победу в сражении под Снежинском, обеспечивающую выход на оперативный простор, а во-вторых, оказалось, что первую скрипку среди повстанцев играют мои старые знакомые из Оренбурга – братья Твердышевы. Вот уж чего невозможно себе было даже представить, так это братьев-капиталистов во главе повстанцев-казаков. Сюрреализм, да и только. Подробностями Емельян Иванович пока не владел, но в общих словах причину произошедшего можно было выразить на примере коровы из бомболюка в фильме про особенности национальной охоты – «жить захочешь и не так раскорячишься». По идее, наличие во главе ополчения лично знакомых мне людей и действующих торговых партнеров, должно было облегчить налаживание контактов, но это теория, а как всё произойдет на практике, одному богу известно. К тому же, первая реакция братьев на его появление оказалась совсем не благожелательной.

Ладно, война маневр подскажет, главное, что первый этап прошел удачно. Дальше Пугачёв и сам разберется, не маленький, а мы в это время попробуем зайти с другой стороны, с помощью Троянского коня. Хотя Кирилла Михайловича Разумовского такая характеристика его роли в этом деле наверняка бы не обрадовала. Да, в ответном письме из Петербурга пришло подтверждение, что его автор Разумовский, хотя мне и пришлось для этого немало поворочать извилинами. Встречались мы с Кириллом Михайловичем всего несколько раз и то мимоходом, поэтому я с трудом вспомнил детали разговора Екатерины Алексеевны с ним на совете по поводу реакции крупных землевладельцев на указ о земле. Она тогда посоветовала ему воспользоваться английским опытом обработки земли, а ещё обратиться при необходимости в Вольное экономическое общество за консультацией. Вот вторую часть этого совета я и попросил изложить в ответном письме для подтверждения личности автора. Ответы совпали.

Остальное содержание письма оказалось стандартным. Примкнул к узурпатору от безысходности, ни в чем предосудительном замечен не был, осознал всю глубину падения (в основном окружающих лиц), готов искупить кровью (желательно чужой) и помочь в восстановлении законности и правопорядка, а также служить верой и правдой новому государю. Как говорят в Европе – король умер, да здравствует король! А если ещё не умер, то готов оказать содействие. И всё это открытым текстом, только без указания имени и фамилии.

***

– Вот же гаденыш, – сплюнул Добрый, ознакомившись с письмом Разумовского, – но гаденыш теоретически полезный, если это, конечно, не подстава. И какой у нас план Командир?

– План простой – думать, думать и ещё раз думать. Время пока есть, нужно дождаться ответа из Берлина, чтобы закрыть вопросы по Бранденбургу, и гостя из Любека. Поэтому до середины марта мы точно в Кёнигсберге. Твоя задача подготовить парней к работе в городе – скрытое ношение оружия, по нескольку комплектов цивильной одежды петербургского фасона, посоветуйся с фон Гиппелем по этому вопросу, карты города и остальные необходимые мелочи!

– Уже работаем по всем направлениям, – кивнул Добрый и спросил, – а что с агентурой Шешковского, планируешь привлекать?

– Конечно, грех игнорировать такие возможности, но у них будет своя задача. Гарантировать их стопроцентную лояльность никто не может, поэтому пускай пока собирают информацию. Я пока ещё раздумываю над деталями, но, думаю, что пары дней мне хватит и Шешковский двинется в Курляндию с ответом для Разумовского и поручением для фон дер Ховена. Пока он там всё организует, мы закончим с делами здесь и пойдём вслед морем, с комфортом, а то задолбали уже эти раскисшие дороги!

***

Не успел я отправить Шешковского в Митаву, как свершилось первое из ожидаемых событий – пришло письмо от Луизы Ульрики, а если вернее, то целый пакет документов, одним махом закрывающий теоретический этап моих действий по Берлину. Можно даже сказать, что меня ставили перед фактом, решив за меня все промежуточные этапы задачи. Такое со мной происходило довольно редко, но наверняка у каждого человека хотя бы раз в жизни возникала ситуация, когда он представлял себе желаемый и нужный ему конечный результат, но при этом страстно желал, чтобы процесс его достижения пролетел мгновенно и без воспоминаний об этом. Здесь был именно такой случай. Я уже морально готовил себя ко множеству раундов занудных переговоров и неизбежным компромиссам, но тут в дело вступил человек, который вообще не учитывался мной в раскладах и легко, с присущей ему солдатской прямотой, разрешил проблему. Всё в точности со своим армейским прозвищем «Цитен из кустов», которое он получил после почти проигранной Фридрихом битвы с австрийцами при Торгау в ходе Семилетней войны. Тогда внезапный налёт его гусар из леса (к нужному месту фон Цитена привел местный пастух) привел к захвату главной артиллерийской позиции австрийцев и предопределил исход всего сражения.

А ещё этот человек – «гусарский король», герой армейского фольклора, генерал-лейтенант кавалерии, любимец и друг Фридриха Великого и просто живая легенда прусской армии Ганс Иоахим фон Цитен. Маленького роста и невзрачного вида мужчина с совершенно некомандным, слабым голосом и вспыльчивым, неуживчивым характером, не получивший толком никакого образования, который смог пробиться через тернии к звездам и в итоге превратиться в одного из лучших полководцев армии Фридриха.

Я с ним познакомился, да и вообще узнал о его существовании, на нашей с Софией свадьбе, куда его на правах своего хорошего друга пригласила Луиза Ульрика и, дабы избежать сложностей в общении, просветила меня об особенностях характера отставного генерала. Оказалось, что фон Цитен заядлый дуэлянт, на счету которого больше полусотни поединков, не раз сиживал на нарах за свои проделки и даже умудрился убить на дуэли своего командира полка. Но востребованность в ходе постоянных войн середины восемнадцатого века, в ходе которых он демонстрировал невероятную отвагу, граничащую с безумием, и чрезвычайную эффективность и удачливость, всегда позволяла ему избегать по настоящему серьезных наказаний. Однако, у меня в общении с ним не возникло даже намека на проблемы. Мы, конечно, сильно отличались друг от друга по стилю жизни и командования, но два нормальных солдата всегда найдут общий язык, что мы и сделали на ура.

После Семилетней войны фон Цитен, разменявший к тому времени седьмой десяток лет, отошёл от дел и спокойно поживал себе в поместье под Берлином. Поэтому я даже представить себе не мог, что он решит тряхнуть стариной и одним своим появлением изменит расстановку сил на, так сказать, Бранденбургском направлении. Слава богу, что в мою пользу. Узнав от Луизы Ульрики о моих прошлогодних похождениях, коронации в Кёнигсберге и предложении снова объединить Пруссию с Бранденбургом (только уже в рамках огромной империи), «Цитен из кустов» просто приехал во дворец Сан-Суси и предъявил Фридриху Вильгельму Второму ультиматум. Пригрозив тому, в случае отказа, вызвать его на дуэль и убить. Слова гусара никогда не расходились с делом, физической форме семидесяти трехлетнего генерала могли позавидовать многие, а ни один прусский солдат и пальцем бы не шевельнул, чтобы вмешаться в процесс. Поэтому бывший курфюрст принял единственно верное в такой ситуации решение – подписал отречение в мою пользу и отвалил в сторону. Здесь, как говорится, не до жиру, быть бы живу.

В ответ я направил в Берлин указы о своем вступлении в права курфюрста Бранденбурга, назначении Луизы Ульрики своим наместником в курфюршестве и полномочным представителем в рейхстаге Священной Римской империи германской нации, присвоении Гансу Иоахиму фон Цитену чина генерал-фельдмаршала и выделении солидного бюджета на срочное доукомплектование действующих и формирование дополнительных полков бранденбургской армии. А в личном письме фон Цитену, наряду с благодарностью за содеянное и поздравлением с заслуженной наградой, намекнул, что с началом лета собираюсь немного пощипать австрийцев и у него есть возможность вспомнить молодость, только уже в роли командующего. Я, конечно, не настаивал, однако не сомневался, что старый вояка купится на такую замануху и примет моё предложение. Ну и, в качестве довеска, сбагрил в Берлин сестру императора Иосифа с мужем, отправив вместе с ними инструкцию по их дальнейшему применению.

Решив, практически не прилагая усилий, одну проблему, я продолжил готовиться к командировке в Северную Пальмиру, параллельно поджидая таинственного гостя из Любека. Который оказался в Кёнигсберге уже в середине марта, уложившись в предельно сжатые сроки.

***

– Спешу выразить вам своё искреннее восхищение Ваше Величество, – с места в карьер бросился рассыпаться в комплиментах гость, – я ваш давний и преданный поклонник!

Джерард Голдстейн (так он представился) оказался высоким, стройным и жилистым мужчиной неопределенного возраста. Таких людей с одинаковым успехом считают и сорока пятилетними и разменявшими седьмой десяток. Тщательно ухоженное, слегка морщинистое, с резко очерченными скулами лицо, солидный, чуть ястребиный нос, длинные тёмные и немного волнистые волосы, зачесанные назад, благородная седина на висках и уверенные движения. Одет он был, насколько я в курсе, дорого и по последней парижской моде, да и вообще выглядел и вел себя, словно завсегдатай балов и модных салонов. Однако его взгляд, который искусно скрывался за налетом благообразности, говорил о другом и меня не оставляло ощущение, что он также комфортно будет чувствовать себя в забрызганном кровью фартуке возле пыточного стола, деловито лишая привязанного к нему клиента какой-либо части тела.

– Удивительно, – сделал я морду тяпкой, – что же послужило этому причиной? Неужели скучная жизнь при дворе императора Скандинавии удостоилась обсуждения в модных парижских салонах?

– Только ваши свершения Ваше Величество, – не отреагировал он на упоминание модных салонов и придворной жизни, которой по факту не существует, – лично я оказался поражён вашими блестящими действиями в Дании и Норвегии. Так легко и непринуждённо закончить многовековую историю противостояния гордых викингов друг с другом. Браво Ваше Величество!

– Благодарю за столь лестную оценку, – сдержанно улыбнулся я и продолжил изображать непонимание ситуации, – что же подвигло вас именно сейчас искать встречи со мной? В Стокгольме или Сконе попасть ко мне на аудиенцию было гораздо проще, чем сейчас искать по всей Европе!

– Безусловно Ваше Величество, лично у меня сомнений в необходимости встречи не было с самого начала вашего блестящего восхождения. Но организация к которой я изволю принадлежать, прошу не принять мои слова за дерзость, приняла решение, так сказать, понаблюдать за развитием ситуации, что, с учетом затрат времени на переписку, вылилось в достаточно длительный срок! – тщательно проговаривая слова, ответил он.

Посланец говорил нарочито медленно, пытаясь изобразить легкое смущение, но я уже достаточно насмотрелся за свою императорскую жизнь на различных докладчиков, чтобы отличить реальность от притворства. Однако следовало признать, играл он весьма неплохо, хотя это и не очень вязалось с его первоначальным образом.

– Хорошо, к этому вопросу мы ещё вернемся, – устроился я поудобней в кресле, показав своим видом готовность выслушать увлекательный рассказ, – расскажите лучше о себе. Мне отчего-то кажется, что в вашем багаже не меньше тайн, чем у вашей организации. У вас довольно странное для иудея имя и весьма своеобразный английский говор, хотя это как раз вполне объяснимо, вы ведь из Нового Света?

– Вы необычайно наблюдательны Ваше Величество и слишком добры ко мне, – расплылся он в улыбке, обнажив хорошие, ровные зубы, – я действительно недавно вернулся из Нового Света и уже достаточно долго живу там, хотя и не являюсь его уроженцем. А вообще я потомок иудеев-сефардов, приплывших в Ирландию из Португалии три сотни лет назад. Ирландцы истовые католики, поэтому никогда особо не жаловали моих соплеменников, в отличии от англичан, отсюда и довольно небольшая численность общины, о которой мало кому известно за пределами Ирландии. Однако мои предки смогли стать своими в Корке, что на юге острова, поэтому я настолько же иудей, насколько и ирландец – вот и все мои тайны. Сейчас у меня своё дело по торговле чаем в Бостоне, хотя начинать пришлось простым почтовым служащим в Пенсильвании!

– В таком случае ваша ирландская половина должна делать вас яростным противником английской короны, при том, что в Лондоне, по словам барона Грюнберга, позиции соплеменников второй вашей половины весьма сильны, а монополия на чай у Ост-Индской компании. Сложный выбор! – покачал я головой, сделав участливое выражение лица, – А что сейчас происходит в Новом Свете? До меня доходят сведения, что в последнее время там неспокойно. Местные жители конфликтуют с колониальными властями, а британский парламент не собирается идти на уступки. По моему, такая политика может привести к разрастанию конфликта. Как вы считаете?

– Совершенно с вами согласен Ваше Величество. Позволю ещё раз выразить вам своё восхищение вашей проницательностью. Майер Ротшильд много писал об этом и теперь я удостоен чести…

– Кстати, – перебил я его, – ходят слухи, что господин Ротшильд обладает некими особыми способностями, позволяющими ему неведомым образом ощущать мысли людей, когда они думают о деньгах. Я думаю, что всё это вздор и чепуха, а вы слышали что-нибудь об этом?

Вопрос был из серии «вы перестали пить по утрам коньяк?». Что не ответь, всё плохо. Такой заход, вкупе с бесцеремонным затыканием рта собеседнику, не привыкшему (судя по его виду и биографии) к такому обращению, должен стать лакмусовой бумажкой. Ведь любая ответная реакция будет показательной.

– Думаю, что перед нами пример обычной человеческой зависти Ваше Величество, – попытался выкрутился он после секундной заминки, сохранив при этом прежнюю невозмутимость, – Майер, несмотря на свою молодость, весьма успешен в финансовых операциях, а какому-нибудь недотепе проще выдумать небылицу про конкурента, чем признать свою несостоятельность на его фоне!

– Совершенно согласен с таким выводом, – покачал я головой и резко поменял направление разговора, – так о чём вы уполномочены со мной поговорить?

– Наша организация выражает вам свою искреннюю признательность за заботу о наших соплеменниках в Любеке и уполномочила меня, в подтверждение наших добрых намерений, проинформировать вас о некоторых событиях, наступление которых в ближайшем будущем весьма вероятно! – разразился витиеватой тирадой Голдстейн, также непринужденно сменивший тему беседы.

– Подтверждение? – удивленно взглянул я на него, – Интересная формулировка, я всегда думал, что подтвердить возможно лишь то, что уже имело место быть, например, ранее высказанную мысль. С вашей же организацией я имею дело впервые, поэтому прежде чем подтверждать добрые намерения, их необходимо хотя бы обозначить. Или вы считаете по другому?

– Конечно Ваше Величество, вы несомненно правы! – кивнул он, продолжая держать покерфейс, – Говоря о подтверждении, мы исходили из уверенности в том, что барон Грюнберг проинформировал вас о происхождении предоставляемых сведений, которые попадают к нему от источников организации!

– Не забывайтесь, – резко одёрнул его я, добавив в голос стали, – барон Грюнберг мой подданный, оказывающий мне услуги на взаимовыгодных условиях, а где он берёт сведения меня абсолютно не интересует. Может быть у вас, может на Марсельском рынке по сходной цене. Это его забота, за их достоверность он отвечает головой. Пока своей, но я готов рассмотреть возможность замены, ваша вполне подойдёт по размеру! – принялся я буравить его взглядом.

В этот раз, мне всё же удалось вывести Голдстейна из равновесия, однако ненадолго. Промелькнувшая на его лице смесь гримас непонимания, недовольства и гнева, исчезла, как утренний туман под напором яркого солнца, и передо мной опять предстал непоколебимый, как скала, ирландоевреец или наоборот.

Через мгновение, я как ни в чем не бывало широко улыбнулся и захохотал в полный голос, ткнув в его сторону указательным пальцем:

– Мне нравится, как вы держитесь Джерард, мы определенно с вами поладим, вы мне симпатичны. Давайте, выкладывайте, что там у вас, не терпится узнать о чём хотела проинформировать меня ваша таинственная организация!

– Кхм, кхм, да Ваше Величество, – привел гость в порядок свой голос, – мы обладаем сведениями, что этим летом армия персидского шаха, воспользовавшись устранением своего главного противника – Османской империи, собирается вторгнуться в азербайджанские ханства и даже возможно в Картли-Кахетию, а новый султан Египта Муххамад-бей Абу аль-Дахаб примеряется к титулу халифа и готовится захватить Палестину и Сирию!

– Как интересно, – покачал я головой, сделав задумчивый вид, – и главное, весьма похоже на правду. Я бы на месте этих правителей поступил именно так. В России смута, значит им будет пока не до Кавказа, а что до Палестины, то, как говорят русские, – свято место, пусто не бывает. Хорошо Джерард, ваши сведения заслуживают внимания, излагайте свои печали!

– Благодарю Ваше Величество, – удовлетворённо кивнул Голдстейн, – в Новом Свете в этом году ожидаются не менее интересные события, способные, по нашему мнению, в перспективе кардинально изменить расклад сил в мире. Конечно, сейчас несколько преждевременно говорить о конкретных условиях сотрудничества, но нас полностью удовлетворит ваше согласие на начало диалога по этому вопросу и именно с нашей организацией. При этом, сам факт начала событий гарантированно приведет к сосредоточению усилий британцев на американском континенте и отвлечет их от прочих направлений, например Архангельска! – ещё раз показал он свою информированность, пытаясь оставить последнее слово за собой.

– Я бы сказал, что это намного более интересные события чем Палестина, которые несомненно заслуживают пристального внимания. Будем считать, что ваша организация получила моё согласие на начало диалога. А даже намёк на такие договоренности даёт вашей организации шанс выйти на ведущие роли в указанных событиях и, в перспективе, преимущество при окончательном разделе добычи. Постарайтесь не забыть об этом, когда приметесь делить пирог! – плотоядно улыбнувшись, вернул я мяч на его сторону и сразу подвел итог разговора, – Я удовлетворен беседой и рассчитываю, что это не последняя наша встреча Джерард. Дела империи требуют моего присутствия в Пиллау, но мне кажется вы хотели задать какой-то вопрос. Задавайте!

– С вашего позволения Ваше Величество, я немного слежу за модой и хочу заметить, что у вашего платья весьма необычный фасон, такое не носят ни в Париже, ни в Новом Свете. Будьте так любезны развеять тайну его происхождения, если это возможно. Я бы тоже не отказался от подобного экземпляра!

Честно говоря, вопрос про одежду застал меня врасплох. Френч и галифе давно стали в моих старых владениях вполне обычными предметами гардероба среди государственных служащих, поэтому я и думать забыл об истории их происхождения. И хотя тема была, на первый взгляд, вполне безобидной, раскрывать свою подноготную, даже частично, перед этим хлыщом я не собирался.

– Необычный? Возможно, – сделал я удивленное лицо и принялся на ходу выдумывать историю появления своего гардероба, – я ношу такой фасон уже достаточно давно, чтобы он стал обыденностью для меня. Его придумал один ваш соплеменник, портной из Крыма. Ногайцы, с которыми нам приходилось рубиться в Диком поле, и запорожские казаки обычно носят широкие штаны и халат, очень удобные для длительных поездок верхом. Вот я и решил обзавестись похожей одеждой. Рассказал портному в Бахчисарае, кажется его звали Ицхак, о своих пожеланиях и получилось то, что получилось. Рекомендую, весьма удобно. Что же касается следования парижской моде, то меня это совершенно не интересует – я солдат и не собираюсь менять своих предпочтений!

– Благодарю Ваше Величество за столь подробный рассказ, но к сожалению мне он никак не поможет обзавестись подобным экземпляром, – развел он руками с разочарованием на лице, – ведь Крым, насколько я помню, достаточно далеко отсюда!

– Ну это как раз сущая мелочь, – махнул я рукой, – мы с вами Джерард схожего телосложения, поэтому вы получите такой комплект из моего личного гардероба!

***

Королевский замок на то и средневековое сооружение, чтобы предоставлять своему хозяину широкие возможности по тайному подслушиванию и подглядыванию за своими гостями. Вот мы и воспользовались наследием тевтонов, проведя разговор с посланцем в небольшом мрачноватом зале с доспехами и оружием на стойках по периметру, оборудованном потайной комнатой с глазком в гобелене на стене. Правда, для того, чтобы обеспечить Доброму приемлемые условия для наблюдения, пришлось приказать уставить зал канделябрами по самое не могу и потрудиться над правильным освещением.

Добрый появился в зале минут через десять после ухода Голдстейна и молча уселся вместо него в кресло.

– Ну что? – прервал я затянувшуюся паузу.

– Не, работа шпиона точно не для меня! – махнул он рукой с недовольным видом.

– Я вообще-то спрашивал не об этом!

– Так и я не об этом, – развёл он руками, – я говорю, что из него почтовый служащий, как из Промокашки скрипач. Ты глаза его видел?

– Нда, – покачал я головой, – глаза говорят сами за себя, но меня смущают совсем не они. Убийц и садистов везде хватает, а вот по его манере держаться и способностям к управлению эмоциями возникают вопросы. Потомственный английский лорд или испанский гранд считает своего короля всего лишь первым среди равных и впитывает умение держаться с достоинством в присутствии монарха с молоком матери. У немцев или в России немного другая традиция почитания монарха, но всё равно, навык общения с государем и контроля над эмоциями непременный атрибут каждого уважающего себя знатного кренделя, приближенного к трону. Однако здесь у нас совершенно другой случай. По себе помню, как сложно разговаривать с императрицей, которой теоретически может взбрести в голову любая дичь, могущая тут же воплотиться в реальность, а для ирландского еврея, который, судя по его словам, родился совсем не с золотой ложкой во рту, такое общение оказывается совсем не проблема. Можно, конечно, посчитать, что подобная раскованность является следствием его жизни за океаном, но это слишком простое объяснение. Здесь должен быть какой-то подвох!

– Я же предлагал его сразу в подвал определить, – укоризненно посмотрел он на меня, – сейчас бы уже обсуждали не наличие подвоха, а его содержание!

– А смысл? – хмыкнул я в ответ, – Ну выяснится, что он, например, не ирландский еврей, а внебрачный сын герцога Мальборо, нам от этого ни жарко, ни холодно. Непосредственной угрозы от него я не вижу, а информацию в клювике он принёс. По Палестине полное совпадение, значит и по Кавказу, скорее всего, всё будет в цвет, да и по штатам время начало заварухи совпадает с прошлым миром. Думаю, что в данный момент портить отношения с ситуативными союзниками нецелесообразно, а дальше будем посмотреть – война маневр подскажет!

– Как скажешь, – пожал он плечами, – только я всё-таки пробил бы его подноготную. Он же сам сказал, что евреев в Ирландии мало, город и фамилию мы знаем, описание составим, поэтому здесь я трудностей не вижу!