скачать книгу бесплатно
«Светлояра» и «град». Мысли опять закрутились в голове. Где я слышал эти слова вместе? Светлояр, что-то очень знакомое, как будто из детства что-то. Нет, не помню.
Мы подъехали к дому Дани с Алисой, и я помог ребятам вытащить вещи из машины. Попрощавшись, я поехал к Ольге.
«Светлояр». Где я встречал это слово? По-любому это что-то из древнерусских мифов. Что я вчера говорил? Лукоморья всякие с домашними питомцами? Ну вот тоже что-то из этого. Мысль навязчиво крутилась в голове и даже не думала покидать меня. Зараза, ну вот зачем ты засела в моей голове? Не выдержав, я прижался к обочине и остановился, затем достал телефон.
Яндекс уверял, что Светлояр – это озеро. Причем не абы какое, а то самое, на котором некогда стоял Китеж. Тот самый, легендарный город, ушедший под воду, лишь бы не даться в руки Батыю. То есть кусок камня, не дающий мне покоя – всего лишь чья-то нелепая шутка?
Ага, конечно. Вдали от цивилизации, куда даже дороги нет. В озере. Наполовину закопанный. Еще и надписи выбиты на камне. На древнерусском, наверное. Верите в такие шутки? Вот и я не особо.
Я откинулся на сиденье, протянул руку назад и нашарил на полу шершавый край каменной плитки. Схватил, положил рядом на сиденье, открыл камеру в телефоне и сделал снимок той стороны, на которой были выбиты буквы. Или руны. Не знаю, как там у древних это называлось. Символы, короче. Затем открыл Вконтакте, нашел в друзьях Москалёва – тот был в сети вчера вечером, как раз когда я наткнулся на камень – и отправил ему фото. Подумав немного, отстучал еще сверху сообщение, дескать, Пал Георгич, гамарджоба, дорогой, помоги непутёвому ученику, нашел этакую невидаль, что мне с ней делать? В музей тащить али под колеса подкладывать, когда резину переобуваю? И нажал кнопку отправки.
Пытаясь отогнать разные мысли – в голове крутилось всё подряд, от желания найти разыгравшего меня шутника до немедленного посещения центральной научной библиотеки, конечно же имени Ленина, какая есть, наверное, в каждом городе – я доехал до Ольги. Та встретила меня с неизменной пылкостью и шквалом эмоций, как и подобает любой девушке, имеющей южные корни. Ей было восемнадцать, когда она приехала в этот город из Ташкента, желая получить образование и гражданство нашей страны. Образование она так и не получила, зато нашла сначала неудачные отношения, затем работу, потом ещё одну работу… А потом мы встретились, я влюбился, её отношения уже рушились, и примерно через полгода мы подали заявление в ЗАГС. Я заставил её уйти с одной из работ, мы стали всё свободное время проводить вместе. Нам было интересно изучать друг друга, нам было хорошо, и мы действительно друг друга искренне любили.
Стоически стерпев почти час осматриваний, обнюхиваний, объятий, поцелуев и расспросов, я двинул к дому, благо ехать было всего десять минут.
Вячеслав Седов. 19 июля, вечер. Псков
Мы с Ольгой сидели на диване в гостиной, фоном что-то болтал телевизор, в руках были вилки, а на столике рядом стояли две открытые бутылки пива. Одна нога у меня утопала в пушистом ковре, а другую я подобрал под себя, удобно пристроив горячую тарелку с пастой. Знаете, в чем разница между пастой и макаронами? Я вот не знаю. Но Ольга почему-то упорно называет макароны пастой, когда добавляет к ним какой-нибудь соус и морепродукты. Вообще всегда поражался вот этой женской способности из всякой ерунды создавать уют и подавать его так, что по нему начинаешь неплохо так скучать вдали от дома. Для полной идиллии можно было бы растопить камин, но лето выдалось таким, что вместо камина без устали трудился кондиционер, даря долгожданную прохладу.
Один из котов уселся напротив нас и вопросительно переводил взгляд то на меня, то на Ольгу. А я рассказывал про то, как нашёл табличку.
На каминной полке блымкнул телефон. Я не придал значения, продолжая рассказывать с набитым ртом. Днём перекусить не получилось: когда я вернулся домой, выяснилось, что на подстанции произошёл какой-то сбой, и электричества не было. Газ мы не провели, всё в доме было завязано на электрике – и отопление, и плита, и духовка.
– То есть ты даже не заметил надписей, когда из воды вытаскивал?
– Неа. Да и не ожидал я ничего подобного увидеть. Ты вот часто где-то что-то такое находишь?
– Ну тоже верно.
Телефон блымкнул ещё раз. И ещё.
– Ты не хочешь посмотреть, что там? – Ольга выразительно посмотрела в сторону камина.
– Не хочу. Опять Макс какую-нибудь ерунду прислал, шутки за триста.
– А если это Москалёв?
– В половине первого ночи?
– Почему нет?
В этот момент телефон разразился непонятной трелью. Странно, я такую мелодию никогда не ставил, даже не знал, что она у меня есть.
Выругавшись, я поставил тарелку на столик и подошёл к камину.
– О, ты права, это Москалёв. В такое время… Не думал. Через Вконтакте звонит.
С бренчащим телефоном я уселся обратно и взял в другую руку бутылку. Сделав большой глоток, я нажал на пиктограмму ответа.
– Слава? – дребезжащий старческий голос Павла Георгиевича звучал очень взволнованно. – Владислав? Вы меня слышите?
– Вячеслав вообще-то, но суть Вы угадали, Пал Георгич. Вечер добрый.
Я включил громкую связь, чтобы Ольга тоже слышала разговор.
– Неважно. Слава, скажите, это шутка?
– О чём Вы, Пал Георгич?
– О той фотографии, что Вы мне прислали. Это шутка?
– Я вообще-то от Вас ждал ответа, Пал Георгич. И хотел, чтобы Вы мне объяснили, шутка это или где, – я сделал ещё один большой глоток.
– Слава, в каком городе Вы сейчас находитесь?
Первый раз вижу, вернее, слышу, чтобы Москалёв был настолько взволнован. Я запомнил его этаким занудным стариканом, который всегда упорно вдалбливал нам знания, казавшиеся нам ненужными. Вечно спокойный, методичный и гнущий свою линию преподаватель смог каким-то образом внушить нам уважение. Во всяком случае, хоть его предмет мы и не считали важным, но видели увлеченность человека делом, которому он решил посвятить свою жизнь. В конце концов, мы и сами станем когда-то такими же. Наверное.
– В том же что и Вы, полагаю. Последние лет тридцать шесть.
– Табличка ещё у Вас? Срочно берите её и приезжайте ко мне.
Я чуть не поперхнулся. Откашлявшись, я сделал ещё глоток.
– Пал Георгич, Вы когда на часы смотрели крайний раз?
– Славочка! – тон преподавателя сменился на жалобно-просительный. – То, что Вы мне показали, может иметь огромное значение для… Да для всего буквально.
– Ну так убедите меня, пожалуйста.
– Слава, нет времени убеждать. Просто поверьте, такие открытия ждать не могут.
– Павел Георгиевич! – я старался тщательно и медленно выговаривать слова. – Сейчас почти час ночи. Вы мне ничего не объясняете и хотите, чтобы я куда-то сорвался на ночь глядя. Я выпил, мне уже нельзя за руль. Меня, в конце концов, жена не отпустит среди ночи с куском камня болтаться по городу! Давайте утром созвонимся, я наберу Вас, когда проснусь.
– Какой же вы недалёкий, Слава, – я лишь хмыкнул в ответ. – Я сам утром Вас наберу. И напишите мне Ваш номер, я не хочу снова внука просить Вам звонить.
– Договорились, Павел Георгиевич.
– И ещё, Слава, я Вас очень прошу – никому не рассказывайте про Вашу находку.
– Среди ночи? Как скажете, профессор.
– Я доцент, я не профессор!
– Неважно, – уязвил я его. Хотя он, мне кажется, этого даже не заметил. – Всё, профессор, доброй ночи!
Я нажал кнопку отбоя. Ольга внимательно посмотрела на меня.
– И что всё это значит? Он всегда такой… эксцентричный?
– Москалёв? Не знаю, я его таким не видел. Сколько помню, он всегда спокойный как удав, и упёртый, как ледокол.
Ольга продолжала смотреть мне прямо в глаза.
– Что?
– Тебе не кажется, что ты мог бы помочь старику? Может, ты новый вид письменности нашёл. Или ещё какое открытие совершил.
– Счастье моё, я своё главное открытие совершил два года назад, когда тебя встретил. Поэтому давай спокойно ужинать и спать, тебе на работу завтра, а я утром наберу этого доцента.
– Ты же сам так перевозбудился, что аж дотерпеть не мог, чтобы ему спокойно написать!
– Да. Верно. А сейчас я в тёплом и уютном доме с вкусным ужином, приготовленным любимой женщиной, которая, по совместительству, ещё и моя жена. И по которой я соскучился до безумия.
– Врёшь. Тебе важнее комаров в дебрях покормить.
– Вот сейчас доедим и пойдём доказывать тебе, что для меня ценнее в жизни, чем комары.
– Тебе придётся постараться, чтобы я поверила!
– Эээ, а когда я не старался?
Спустя примерно час мы вернулись обратно в гостиную. Уставшие, но довольные, мы жадно глотали воду. Кубики льда из морозилки не успевали даже раствориться в стакане, когда мы вновь подставляли стаканы под кран фильтра.
Краем глаза мне почудилось движение во дворе. Словно на границе света какой-то тёмный силуэт мелькнул. Я дёрнулся, капли воды из стакана попали на плечо Ольге.
– Ты чего? – удивилась она.
– Да просто вода холодная, не в то горло чуть не попала, – я изо всех сил не подавал виду. Дверь во двор хоть и представляла собой стекло от пола и до потолка, но была заявлена как бронированная и выдерживающая пистолетный выстрел. Как и все окна по периметру. И сейчас она была закрыта на замок, открыть который можно было только изнутри. – Я вот подумал, а что если нам генераторный сарай во дворе поставить? Алиса, включи свет во дворе!
Умная колонка примерно секунду переваривала команду, интернет за городом ловил хуже. Затем по фасаду дома вспыхнули прожекторы, освещая тридцать метров пространства от дома и до въездных ворот. Во дворе никого не было. Что-то мне часто мерещиться начало всякое.
– Ну давай, тем более ты же хотел мастерскую сделать? Вот и совмести приятное с полезным. Ты что, без света не помнишь, что у нас и где? – Ольга улыбнулась.
– Это я планирую так, мне со светом проще. И вообще, спать пора. Тебе на работу скоро вставать. Алиса, выключи свет во дворе!
– Да, – расстроенно вздохнула Ольга. Затем потянулась ко мне. Я наклонился и поцеловал жену, попутно вспоминая, что в спальне в сейфе лежит Вепрь. Надо завтра проверить и почистить. Так, на всякий случай.
Вячеслав Седов. 20 июля, утро. Псков
В восемь утра нас разбудил будильник Ольги, и, угадайте кто? Верно, Москалёв Павел Георгиевич, доцент, кандидат каких-то там околоисторических наук, некогда приличный гражданин, а сейчас в моей голове отъявленный негодяй и вообще нехороший человек, чтоб его растак и разэтак. У меня воскресенье, в конце концов, выходной же!
Матерясь про себя, я взял трубку.
– Слушаю, – рявкнул я.
– Утра доброго, молодой человек. Надеюсь, выспались? – тон Москалёва был безапелляционен. – Впрочем, давайте вежливость опустим, на это у нас сейчас нет времени. Слава, когда Вы сможете быть у меня?
– Павел Георгиевич, я начинаю жалеть о некоторых вещах в своей жизни.
– Жалеть, Слава, Вы будете, если не появитесь у меня через час.
– Не появлюсь, даже не рассчитывайте. Сейчас восемь утра. К десяти – может быть, раньше вряд ли.
– Ну хорошо, – вздохнул он. – Старокняжеская, семьдесят три. Третий дом от поворота, найдёте.
– Да уж постараюсь, – проворчал я и нажал отбой.
Ольга сидела на кровати, покачиваясь спросонья. Посмотрела на меня сонными глазами.
– Ага, и тебе с добрым утром, любимая! – я поцеловал её в плечо. Вздохнув ненамного тише нашего доцента, я отправился в душ, благо санузлов у нас было два.
Примерно через сорок минут я закрыл ворота за Ольгиным БМВ, помахав в заднее стекло короткого седана.
Наспех соорудив себе пару больших бутербродов и чашку кофе, я одевался, параллельно откусывая хлеб с ветчиной, сыром и листьями салата. Заодно насыпал корм котам. Снова песочные брюки карго, снова рубашка, правда, на этот раз темно-синяя. Зиппо в карман – это мой талисман уже. И нож туда же, мини-танто от Cold Steel. Документы в левый боковой, сотовый в правый.
Каменная пластина по-прежнему лежала на столике в гостиной. Я достал из шкафа в гардеробной большое полотенце, которое обычно использовал для каких-то хозяйственных нужд, завернул в него табличку и сунул в рюкзак. Посмотрел на часы – я носил их циферблатом внутрь, на правой руке, привычка с юношеских лет – начало десятого. Подождёт Москалёв, никуда не денется. Хотя бы кофе допью спокойно.
УАЗик мы брали как машину выходного дня, обычно он стоял у моих родителей. Выйдя из дома, я загнал Хантера под навес, где до этого стояла Ольгина машина. Было облачно, дождя не предполагалось, но на всякий случай пусть будет так. Отнес ключи в дом, запер дверь. Уже садясь в свой Форестер, я вспомнил про дробовик в спальне. Ладно, вечером.
Мысль посетила меня внезапно. Остановившись перед воротами, я вышел из машины и пошёл вдоль забора, бегло осматривая траву под ногами. Не знаю, показалось мне или нет, но за деревом с противоположной от дома стороны она была словно примята. В любом случае следопыт из меня так себе, я не уверен даже, от чего это может быть. В любом случае…
Я постоял с минуту, задумчиво разглядывая траву. Затем закрыл за собой ворота, залез обратно в машину и направился в противоположный от дома пригород.
Примерно через 20 минут я ехал по Старокняжеской. Видно было, что свой расцвет район пережил несколько десятилетий назад. Вроде бы всё было на месте, всё ухожено, всё аккуратно, но общее ощущение ветхости и усталости сквозило отовсюду. Где-то облупилась краска, где-то покосились столбы, где-то рассохлись оконные рамы. Старый посёлок, старые дома. И хозяева, судя по всему, тоже далеко не молоды.
Я въехал на улицу с другой, противоположной стороны. Павел Георгиевич сказал, что третий дом от поворота, видимо вот этот, для меня пятый по счёту.
Деревянный забор, давно не обновлявшийся, местами поросший мхом. Трава по колено вдоль забора, мощные яблони, какие-то цветы. Деревянный дом под старой зелёной краской, шиферная крыша. И при этом пластиковые окна и спутниковая антенна.
Едва я вылез из машины, припарковавшись на улице, дверь распахнулась. Павел Георгиевич в своих неизменных водолазке и пиджаке показался в проёме. Как он ходит во всём этом, если на улице градусов тридцать в тени?
– Не ждали, Пал Георгич?
– Проходите, Слава, проходите! Осторожнее, вот здесь споткнуться можно, шланг лежит. Вы её не забыли? Ну проходите же!
Доцент явно был взволнован. Ну ничего, сейчас разберёмся, что же я такое из воды вытащил.
Вячеслав Седов. 20 июля, день. Псков
– Я сейчас правильно понимаю, что если это не чья-то нелепая шутка, то… То это прямое подтверждение реальности мифа?
– Слава, если это не шутка, а я почти на сто процентов уверен, что не она, то мы стоим перед величайшим открытием в современной… Ладно, перед одним из величайших открытий. Это как библиотеку Ивана Грозного найти, понимаете?
– Профессор, Вы бы для начала с переводом разобрались. Может, Вы это воспринимаете с точностью наоборот. Вдруг там прямо говорится – нет, мол, града Китежа, и не было никогда.
– Молодой человек, для чего тогда, по-вашему, такое подробное описание пути? Это как звучать должно было? «Придоша к Ладоге, обратиша к Яру Беламу, отвратиша Светлояра». Приходите в Ладогу, найдите Яр, Белый, а не Светлый, между прочим, ищите через него камень Рюрика, вот он Вас к Китежу и не приведёт? Необычная версия. Сомневаюсь.
– Ну хорошо, Пал Георгич. Допустим. Пока только допустим! Допустим, что мы действительно нашли артефакт. Подлинный. И на котором подлинный путь к мифическому городу. Граду, если угодно. И здесь сразу масса закономерных вопросов. Вопрос первый: что осталось от города за 800 лет? Вопрос второй. Мы в двадцать первом веке. Не найти за всё это время город – это как вообще? Маловероятно. Вопрос третий. Ну найдётся Китеж, хорошо. Что дальше? У нас у самих памятников старины полный город и половина области, только следить за ними некому и не на что. Смысл в чём?
