Недосказанность

– А ты? Где ты, Алиса?

Вопрос повис в воздухе.

Тяжёлый. Острый. Нежеланный.

– Я… здесь.

– Нет. Ты – оболочка. Ты – список дел. Ты – улыбка по расписанию. Ты – «я в порядке» на автомате.

– Лена, не начинай…

– Почему? Потому что правда больно? Потому что ты боишься услышать, что давно знаешь?

– Я не знаю, о чём ты.

– Знаешь. Просто боишься признать.

Лена отложила блокнот. Посмотрела прямо в глаза.

– Ты исчезаешь, Алис.

Не физически.

А… по капле.

По кусочку.

По «сначала сделаю для других», по «потом позабочусь о себе», по «не хочу быть эгоисткой», по «всё не так уж плохо».

Алиса сжала чашку.

– Ты преувеличиваешь.

– Я художница. Я вижу формы. Я вижу тени. Я вижу, когда человек стирается. И ты – стираешься.

– У меня всё под контролем.

– Контроль – это иллюзия. Особенно когда ты контролируешь всё, кроме своей жизни.

Алиса хотела возразить.

Но не смогла.

Потому что внутри – всё сжалось.

Как будто Лена дотронулась до раны, которую Алиса годами прятала под бинтами из «я справлюсь».

Пауза. Две минуты молчания. Только звук кофемашины и смех за соседним столиком.

– Ты помнишь, как мы в 14 лет сбежали на вокзал? – вдруг спросила Лена.

– Помню… Мы хотели уехать в другой город. Без билетов. Без денег.

– А зачем?

– Ты сказала: «надоело быть хорошей».

– А ты? Почему пошла со мной?

– …Потому что мне тоже надоело.

– Чего?

– Улыбаться, когда хочется плакать. Говорить «всё хорошо», когда всё рушится. Быть «идеальной», чтобы никто не волновался.

– И что мы сделали?

– Купили мороженое. Сели на лавочку. Посмотрели на поезда. И передумали.

– Почему?

– Потому что я сказала: «а вдруг мама переживает».

– И ты вернулась. И стала ещё лучше. Ещё тише. Ещё послушнее.

– А ты?

– Я уехала в 18. Училась на художника. Жила в коммуналке. Плакала от голода. Целовалась с незнакомцами. Рисовала на стенах. Кричала в подъезде. Была счастлива. Была несчастна. Была… живой.

Алиса смотрела в окно.

– Ты не жалеешь?

– Только о том, что не уехала с тобой тогда. Может, ты бы не стала… вот этой.

– Какой?

– Той, кто боится сказать «мне больно».

– Я не боюсь…

– Тогда скажи. Сейчас. Мне. Здесь. Без маски. Без улыбки. Без «всё нормально».

Алиса открыла рот.

Закрыла.

Потом – снова открыла.

– Мне… страшно.

– Чего?

– Что я… больше не знаю, кто я.

– Продолжай.

– Что я просыпаюсь и не могу встать. Что я плачу в ванной, чтобы Максим не слышал. Что я ненавижу своё отражение. Что я завидую тебе – не потому, что ты свободна, а потому, что ты… ты живая. А я – как манекен. Красивый. Удобный. Пустой.

– Ещё.

– Мне одиноко. Очень. Даже рядом с ним. Особенно рядом с ним.

– Ещё.

– Я не хочу детей. И мне стыдно это признать.

– Почему?

– Потому что все говорят – «это главное в жизни женщины».

– А что главное для тебя?

– …Я не знаю. Я никогда не спрашивала себя.

– Потому что боялась услышать ответ?

– Потому что боялась, что его нет.

Лена взяла её за руку.

Холодную. Дрожащую.

– Он есть. Просто ты его заглушила. Под «надо». Под «должна». Под «всё нормально».

– А если я не смогу его услышать?

– Тогда я буду кричать за тебя. Пока ты не вспомнишь свой голос.

После кафе. Улица. Весенний ветер.

Они шли молча.

Лена – с рюкзаком, набитым красками и хлебом.

Алиса – с сумкой от бренда, который «подходит к её статусу».

– Приходи ко мне в студию в четверг, – сказала Лена. – Будем рисовать.

– Я не умею.

– Неважно. Главное – не рисовать красиво. Главное – позволить себе быть неидеальной.

– Максим не поймёт…

– А ты когда-нибудь пыталась его понять? Себя?

– …Нет.

– Пора начать.

Они остановились у перехода.

Лена обняла её.

Крепко. Без стеснения. Без «не здесь, не сейчас».

Просто – обняла.

– Ты не одна, Алис. Даже если тебе так кажется. Я здесь. Я вижу. Я слышу. Я не позволю тебе исчезнуть.

– А если я уже исчезла?

– Тогда я тебя найду. По кусочкам. По слезам. По твоим «я в порядке». Я соберу тебя. И ты снова будешь – ты.

Алиса не плакала.

Но внутри – что-то дрогнуло.

Как будто треснул лёд.

И сквозь него – показалась вода.

Живая. Холодная. Настоящая.

Вечер. Дом. Кухня.

Максим читает новости.

– Ну как, встретилась со своей… художницей?

– Да.

– Что рисует?

– Всё. Стены. Холсты. Людей. Чувства.

– Звучит… странно.

– Зато честно.

– Хм. Ну, главное – чтобы не влезала в твою голову всякой ерундой.

– Какой ерундой?

– Ну, про «свободу», «самореализацию», «искать себя»… Это всё для тех, у кого нет настоящих проблем.

– А у меня есть?

– Конечно. Работа. Бюджет. Отчётность. Вот это – реальность. А «искать себя» – это для подростков.

Алиса посмотрела на него.

И впервые – не с болью.

А с ясностью.

– Максим. А ты когда-нибудь спрашивал себя – кто ты, когда никто не смотрит?

– Зачем? Я – я.

– А если «я» – это только то, что ты показываешь?

– Ты сегодня странная.

– Нет. Я просто… начала просыпаться.

Она пошла в ванную.

Заперла дверь.

Посмотрела в зеркало.

И впервые за много лет – не стала красить губы.

Не стала улыбаться.

Не стала прятать следы усталости.

Она просто смотрела.

На себя.

Настоящую.

Потрёпанную.

Напуганную.

Но – живую.

И прошептала:

– Я здесь.

Я ещё здесь.

И я не исчезну.

Даже если ты не видишь.

Даже если ты не слышишь.

Я – здесь.

Для себя.

Впервые – для себя.

Глава 5. «Соцсети как зеркало, в котором я не узнаю себя»

Алиса просыпалась в 6:45.

Не от будильника.

Не от солнца.

Не от пения птиц.

От вибрации в груди.

От внутреннего импульса: «Проверь. Узнай. Сравни. Убедись, что ты не отстаёшь».

Она брала телефон.

Ещё не вставая.

Ещё не открывая глаза по-настоящему.

Ещё не говоря себе «доброе утро».

Сначала – лента.

Instagram.

LinkedIn.

Facebook.

Pinterest.

TikTok.

(Она не знала, зачем скачала TikTok. Просто «все смотрят».)

7:02 утра. Первая чашка кофе. Первая доза «идеального».

На экране – Катя из бухгалтерии.

Фото в спортзале: идеальный макияж, идеальный топ, идеальный пресс. Подпись: «5:30 утра. Третий день челленджа. Дисциплина> мотивация #утреннийспорт #материнствобезжертв #ясправлюсь»

Алиса смотрит на себя в зеркало над кофеваркой.

Тени под глазами. Волосы – в пучке, торчащем в разные стороны. Халат, который давно пора сменить.

Она не вставала в 5:30. Она еле встала в 6:45.

Она не делала планку. Она еле дышала.

Она не «справлялась». Она – еле держалась.

«Почему она может, а я – нет?» – шепчет внутренний голос.

Голос, который звучит как мама. Как начальница. Как все, кто когда-либо смотрел на неё с ожиданием.

7:15. Метро. Вторая доза.

На экране – Марина, одноклассница.

Видео: трое детей смеются за столом, она в красивом платье подаёт блинчики, муж целует её в висок. Подпись: «Утро в нашем улье! Хаос, любовь и 1000 объятий в минуту #мамажизнь #семейноесчастье #благодарна»

Алиса смотрит на своё отражение в окне вагона.

Она – одна.

Рядом – пустое место.

Дома – тишина.

Никто не обнимает. Никто не целует. Никто не смеётся.

Она не хочет детей.

И от этого – стыд.

Стыд, как будто она предала какую-то священную женскую миссию.

«Почему она счастлива, а я – нет?

Почему у неё всё есть, а у меня – пустота?

Почему я не могу быть такой?»

Обеденный перерыв. Кафе рядом с офисом. Третья доза.

На экране – Даша, бывшая коллега.

Фото на фоне пляжа в Бали: бикини, кокос, закат. Подпись: «Инвестирую в себя. Месяц удалёнки, йога, море и переосмысление жизни #digitalnomad #selflove #живусебя»

Алиса смотрит в окно.

Дождь. Серое небо. Люди с зонтами.

Она не была в отпуске два года.

Она не умеет «инвестировать в себя».

Она не знает, что значит «жить себя».

Она живёт… для отчётов. Для графиков. Для «чтобы не подвести».

«Почему она может позволить себе уехать, а я – нет?

Почему она знает, что ей нужно, а я – нет?

Почему её жизнь – фильм, а моя – скучный документальный сериал про выживание?»

Вечер. 22:17. Лежа в постели. Последняя доза перед сном.

Алгоритм знает её боль.

И кормит её ею.

Безжалостно.

Без перерыва.

Как автомат, заправленный её страхами.

– «Как я похудела на 15 кг за 3 месяца (и нашла любовь!)»

– «Моя утренняя рутина CEO: 4:30, медитация, 3 языка, спорт, завтрак с мужем»

– «Как я совмещаю 3 стартапа, двоих детей и счастье (лайфхаки внутри!)»

– «Почему ты всё ещё не реализовала свой потенциал?»

Алиса листает.

Листает.

Листает.

И с каждым постом – внутри всё сжимается.

Как будто кто-то взвешивает её жизнь – и она оказывается слишком лёгкой.

Недостаточно успешной.

Недостаточно красивой.

Недостаточно материнской.

Недостаточно путешествующей.

Недостаточно… живой.

Она закрывает глаза.

Но картинки не исчезают.

Они остаются.

Жгут.

Сравнивают.

Осуждают.

«Ты ничего не добилась.

Ты никому не нужна.

Ты не мать – значит, не женщина.

Ты не CEO – значит, не профессионал.

Ты не в Бали – значит, не живёшь.

Ты – недостаточна.

Во всём.

Всегда».

Ночь. 2:38. Бессонница.

Она снова берёт телефон.

Не может уснуть.

Сердце бьётся.

Дыхание сбивается.

Она листает.

Опять.

И вдруг – пост Лены.

Не фото. Не видео.

Просто текст. Чёрный фон. Белый шрифт.

«Сегодня я плакала.

Потому что устала.

Потому что одинока.

Потому что никто не звонит.

Потому что краски кончились.

Потому что опять не хватило денег.

Потому что я не знаю, куда иду.

И знаете что?

Это нормально.

Не надо быть сильной.

Не надо быть идеальной.

Не надо быть «вдохновляющей».

Можно быть уставшей.

Можно быть напуганной.

Можно быть пустой.

Это не провал.

Это – жизнь.

Настоящая.

Без фильтров.

Без лайков.

Без притворства.

Я здесь.

С вами.

С собой.

Даже если никто не лайкнет.

Даже если никто не поймёт.

Даже если никто не ответит.

Я всё равно здесь.

И это – уже победа.»

Алиса замирает.

Читает.

Перечитывает.

Слёзы – горячие, неожиданные – катятся по щекам.

Впервые за долгое время – она не сравнивает.

Не осуждает.

Не чувствует вины.

Она… узнаёт себя.

Не ту, что в глянцевых постах.

Не ту, что «справляется».

Не ту, что «идеальна».

А ту – настоящую.

Уставшую.

Напуганную.

Одинокую.

Но – живую.

Она нажимает.

Не потому, что «надо».

Не потому, что «поддержать подругу».

А потому, что ей отозвалось.

Потому что она это чувствует.

Потому что она это знает.

Утро. 6:45. Снова.

Она просыпается.

Сердце – спокойнее.

Глаза – тяжёлые, но не от слёз.

От сна. Настоящего.

Она берёт телефон.

Но не открывает ленту.

Открывает «Заметки».

Пишет:

Я не Катя.

Я не Марина.

Я не Даша.

Я – Алиса.

Я не встаю в 5:30.

Я не хочу троих детей.

Я не на Бали.

Но я – здесь.

Я плачу.

Я боюсь.

Я устаю.

Я сомневаюсь.

И это – не недостаток.

Это – моя правда.

Я не обязана быть «вдохновляющей».

Я не обязана быть «идеальной».

Я не обязана быть «как все».

Я обязана быть – собой.

Даже если алгоритмы не понимают.

Даже если лайков не будет.

Даже если никто не увидит.

Я всё равно – здесь.

И это – уже достаточно.»

Она сохраняет.

Не публикует.

Не делится.

Просто – сохраняет.

Для себя.

Потом – встаёт.

Не спеша.

Без телефона в руке.