Дорогами волшебников

– Хм, письмена… – задумчиво пробормотала Машка. – Змея в Австралии, где-то на другом краю Земли. Письмена – чужие… Интересно, аборигены вообще читать и писать умели? Может рисунки наскальные царапали? И как их стирать, если вдруг удастся их найти на другом конце света?

– Алиса, а были ли у австралийских аборигенов какие-нибудь письмена?

– Да, на севере Австралии были племена, которые использовали символические рисунки для передачи сообщений.

– Вот видите, Александра, мы с Вами почти разгадали часть загадки!

– Ну да, разгадали… – Саша не была в этом уверена, но других версий-то нет! – Великий Шерсти Котс, Что может значить: "Поторопись пройти под город?", как под городом ходить можно?

– Усех так и тянет под город! – старческий скрипучий голос заставил Сашку подпрыгнуть в кресле от неожиданности- То они по подвалам шастют, то в Петровские проходы пытаются проникнуть, то в трубы старые лезуть! Доставай йи-иих потом от тедова!

– Яшка-короткая рубашка! Вечно ты как старая половица в полночь скрипишь, напугал! Как ты вовремя! – встрепенулся кото-дворецкий.

Нам услугу окажи, мир подземный покажи

О неведомых созданьях в основаньи мирозданья

Свои сказки расскажи

– Эй, любители историй, что, бесплатно мне гуторить?

За хороший-то рассказ пряник будет в самый раз!

Чай душистый с шоколадкой, мед с вареньем

Есть у вас?

– Эх ты, старый сладкоежка! Одним чаем не наешься!

Вот сметана, вот творог, черносливовый пирог

Из смородины варенье, чтобы было вдохновенье

Мы намажем мёдом сайки, чтоб послушать твои байки!

Кото-дворецкий был с своём репертуаре! По движению его хвоста из антресоли выскочила скатерть, расписанная большими красными цветами. К перечисленным сладостям на стол попала глинянная плошка, от которой поднимался пар. Несколько саечек из ржаной муки разместились блюде, плетённом из виноградной лозы.

Сашка удивилась тому, с какой лёгкостью кото-дворецкий тратит магию на простые действия, которые запросто сделать и так. Не придётся ли потом за это расплачиваться? Хотя… За сметаной и творогом легко сгонять в холодильник на кухню, а вот с черносливовым пирогом и саечкой проблема! Как тесто вымесить да чернослив подготовить? А выпекать как? Саечку где взять?

Из-за кресла вышел низенький коренастый старичок в красной рубахе в белый горошек, серых шароварах, подхваченных веревкой, и кожаных сапожках. Из под красной отороченной мехом шапки во все стороны торчала непослушная шевелюра. Седая бородёнка и усы были аккуратно пострижены.

Он подтащил стул, взобрался на него и придирчиво оглядел стол. Затем сунул руку за пазуху и достал деревянную расписную ложку, подышал на неё и протёр платочком из кармана. Погладив пятернёй бородёнку, ещё раз взглядом оценил объём предстоящей работы, удовлетворённо крякнул и принялся ложкой стремительно поглощать варево, то и дело придыхая от того, что слишком горячо. Крошки от хрустящих саек тут же осели на бородёнке и усах. От стола разошёлся запах борща с чесноком и аромат свежеиспечённого хлеба. Мужичок хоть и был невелик, но ел за целый батальон! Чай он сначала налил на блюдечко, потом подхватил его пальцами снизу, вытянул губы в трубочку и подул, чтобы охладить.

Сашку разобрало любопытство, как он будет есть сайку, на которую навалил столько варенья, что оно сбегает вниз каплями?

Оказалось, Яшка владеет кухонной магией не хуже кото-дворецкого. Бутерброд то подлетал к его рту, то зависал рядом, пока за набитыми, как у хомяка, щёками шла активная работа челюстей. Крупные сладкие капли, стекающие по краям сайки, по мановению Яшкиного пальца возвращались в центр этой архитектурной композиции, чтобы тут же снова попытаться удрать. Когда наступал черёд чая, Яшка шумно тянул его с краешка блюдца, прикрывая глаза. В этот момент на его лице было написано величайшее блаженство, даже морщинки разглаживались! Когда это невероятное действо подошло к концу, стол был похож на поле битвы: неаккуратно расставленная посуда с остатками еды, напоминающей брошенные боеприпасы, повсеместно рассыпанные крошки, капли варенья, как сладкие мины на скатерти и за всем этим – сияющая Яшкина физиономия.

Закончив неравный бой со всем съестным, он вытер рукавом усы и бороду, слез со стула, поклонился Александре и кото-дворецкому, выражая благодарность, затем сделал пару шагов, в сторону стены за Александрой.

Кото-дворецкий встрепенулся:

Берендеич, ты куда? Не понравилась еда?

Или чай так валит с ног, что рассказчик занемог?

Свой обещанный рассказ начинай же прям сейчас!

– Яков Берендеевич, скажите, а вы всегда стихами разговариваете? Это волшебство такое?

– Нет! Ну что Вы! Этот серый плут каждый раз неволит меня. Видите ли, ему люб мой слог. Я с удовольствием поведаю о подземном царстве безо всяких куплетов, ибо частенько навещаю там своих друзей. – он подтянул стул, залез на него, уселся, свесив ноги. Его лицо приняло торжественное выражение,– Я не стану молвить долгие речи, и так…

Он провёл правой рукой перед собой, чтобы показывать всё, о чём пойдет речь, и начал свой рассказ: "Как вы, возможно, ведаете, в стародавние времена племя чудей воздвинулось жить под землю. Некоторые тут считают чудей отсталыми и глупыми, – он искоса метнул взлад на кото-дворецкого, но тот отвернулся, – Хотя всем понятно, что это это неправда! Мы – родня земле, она щедро одарила нас новыми знаниями о рудах и камнях, научила с помощью огня и волшебства пробуждать их души!

Пока он говорил, на экранчике было видно, как слаженно в кузне низкорослики в тяжелых кожаных фартуках плавлят металл в мастерской, как в мастерской ювелиры, похожие на гномов, занимаются огранкой камней, которые оживая в их руках срастаются в единый организм с драгоценными металлами. – Свои города мы делаем живыми, вкладывая душу мастеров в наши жилища. Для каждой семьи дом стал её частью, со своим характером и настроением. Благодаря любви и нашим талантам мы обеспечили счастье и благополучие наших семей, уют наших жилищ.

Но недавно всё изменилось. На стенах наших домов начали появляться странные надписи.

"Не уже ли наша молодежь стала так небрежно относиться к душам старых мастеров? Улицам и домам уже столько веков, не перечесть!– ужаснулись мы, – Может кто-то отравил их последними веяниями суетных чужаков с поверхности?".

Надписи стали появляться и на дверях домов. Двери в домах, массивные, со старинной резьбой и ажурными кованными ппетлями будто-то осерчали на своих владельцев. Так и норовят ушибить проходящих, или сыграть с ними злую шутку, вызывая раздражение и негодование. Некототорые дома стали болеть унынием. Свет их очага стал тусклым либо померк, мрачные комнаты стали создавать гнетущее настроение запустения и страха. В них поселилась сырость и чёрная плесень, а счастье и уют их покинули. Наше волшебство оказалась неспособным излечить этот неведомый душевный недуг.

Когда странные письмена появились на городских воротах, мы оказались запертыми в городе, пришлось сломать часть городской стены и выставить пешие караулы от нечести, коей стало невообразимое количество. Как бы мы не старались изловить злодея, который поганые знаки постоянно рисует, не смогли!

Пока Берендеич рассказывал, Сашка как зачарованная смотрела на серебристые злые письмена. Тонкие углованые линии с заостренными наконечниками замысловато переплетались между собой так, что невозможно прочесть написанное.

Вдруг в каком-то полутемном пустом помещении рядом с мрачной надписью мелькнула знакомая фигура в чёрном костюме. Он стоял в пол-оборота. Лица не было видно. На его груди можно было увидеть золотые аксельбанты, а на плечах кителя – красные погоны. Её будто током прошибло! Не задумавшись ни на мгновение она рванула с кресла к нему!

– Фоко, я здесь! – радостно завопила она. Ноги сами понесли её вперёд, не нуждаясь в опоре под собой. Буквально нырнулв в изображение, созданное Берендеичем, Сашка влететела в неподвижно стоящего парня, даже не пытаясь тормозить. Они рухнули на пол. Он не шевелился.

– Ему наверное очень плохо!– решила она и схватила какую-то пластинку с пола, чтобы ею нагонять, как веером, воздух для бесчувственного Фоко. Перевернув его на спину, она обнаружила безжизненную глинянную куклу.

– Я так и знала, что ты не сдержишься! Как рыбу на наживку тебя поймала! – змеиные щупальца схватили её за руки и ноги, – Я заставила Фокоена позировать, чтобы глинянная кукла была похожа на него. Оцени мой художественный талант!

Коатликуэ выползла их тёмного угла. На её плечах не было головы. Из того места, где у людей расположена шея, вышла струйка тумана, колыхнула парик, натянутый на глинянную голову парня, плавно прошла по его лицу.

– Ты в моей власти! Даже не пытайся скрыться, мои письмена здесь повсеместно! Они тебя остановят также, как остановили Фокоена, рванувшего к глиняной кукле, похожей на тебя. Вы с ним так похожи в своей глупости! – злорадно заметила эта уродливая богиня.

Саша заметила, какую-то странную игру теней. То ли это дрожащее слабое пламя факелов на стене создало тончайшие, еле угадываемые контуры старого ангела-хранителя Таганрога, то ли действительно он смог как-то пробиться сюда. Контуры задрожали чуть сильнее, ангел глубоко вздохнул, его изображение плавно исчезло, зато появилось впечатление слабых движений парня. Саше показалось, что глиняное лицо приняло восковатый цвет, на нем стал появляться лёгкий румянец. Похоже, что грудная клетка куклы всё же начала двигаться под кителем, обеспечивая дыхание.

– Да он же живой! У него глаза открылись! Он дышит! – ошеломлённо вскрикнула Александра. – Теперь это – Ваш сын! Вы же создали его из пыли, как сами сказали, я лишь Вашу чешуйку приложила, а ангел вдохнул в него бессмертную душу!

Коатликуэ впечатала в стену оживающую куклу-парня одним из своих щупалец. Другими она продолжала опутывать руки и ноги маленькой волшебницы. Высокая и мощная Коатликуэ делала это медленно, самозабвенно чтобы насладиться тем кошмаром, который испытывала маленькая Сашка от прикосновения мерзких холодных и скользких щупалец. Заклятие, превращающее Сашку в рабыню злобной богини уже готово было прозвучать. Маленькая волшебница в отчаянии бросала взгляды, полные ужаса, на тоненькую ниточку, свой последний самый слабый шанс – незнакомого парня, в которого превращается бездушная кукла из пыли. Проследив за Сашкиным взглядом, Коатликуэ всем телом повернулась к происходящему чуду.

– Даже если он случайно ожил, мне он не нужен! Жестокость моего первого сына – Кецалькоатля сделала мой образ таким уродливым: неуклюжим, без головы, с щупальцами вместо рук и ног! – она попыталась ударить ожившую куклу одним из щупалец, как муху или назойливого комара, – Всё что им нужно – моя сила! Стоит мне чуть чуть ослабнуть, эти детишки разорвут меня на части! Прихлопнуть – самое лучшее, что я для них могу сделать!

Будто в замедленном кино, покрытое вонючей слизью и грязью стремительно летящее щупальце замедлилось и застыло возле лица ожившей куклы. А он медленно снял белоснежную рубашку, бережно-бережно начал стирать всю мерзость с материнского, леденящего душу, щупальца. Коатликуэ оцепенела. Он прикасался не к самому грозному и ужасному божеству, а к самому дорогому для него на свете – своей матери. То, куда он мог достать руками, после нежных прикосновений даже в сумрачном свете факелов холодно сверкнуло чистейшим серебром. Он натянул грязную рубашку на себя. Подхватив щупальце, нежно подул, чтобы согреть его мёртвенный холод. Затем, закрыв глаза, не смея даже взглянуть на свою ужасную мать, прижался щекой ко стальному льду змеиной шкуры. Он почти не дышал. Нет, это не было подобострастием до полусмерти перепуганного раба. Благоговение и величайшее счастье были написаны на его лице. Золотой свет из его груди полился на материнскую руку-щупальце. Отогретый металл змеиных чешуек стал превращаться в человеческую кожу.

Коатликуэ так и стояла онемевшей, как в странном гипнотическом сне, не в силах шелохнуться. За многие сотни лет она не знала такого чувства, а потому оказалась беззащитна. Золотой свет души, льющийся из груди сына растекался по её телу. На её плечах выросла голова. Впервые за тысячи лет жизни она заплакала. Слёзы катились градом из её прозревших глаз.

Раздался треск, и в пещеру ввалилось всё воинство маленькой волшебницы. Яшка с огромной плошкой в руках, напоминающей булаву, за ним Галина Борисовна, Ларата, кото-дворецкий в компании со смертоносными пушистыми защитницами.

Ситуация стремительно менялась. Коатликуэ, наполовину преобразившись в человека, оказалась не готова к внезапной борьбе с отрядом сильных волшебников! Она очнулась, дернулась в сторону сверкающей печати и потянула обоих пленников за собой. В последний момент она бросила Сашку, обвила ожившего сына всеми наполовину щупальцами, наполовину руками и исчезла. Осталась только дверь со светящимися письменами магической печати.