Арло Гримм и Летиция Браун убийство в Грейленд-Холле

Вячеслав Абрамов

Арло Гримм и Летиция Браун убийство в Грейленд-Холле

Глава 1

В котором Летиция Браун приносит письмо, меняющее всё

День был как всегда – ленивый, серый, туманный. За окном седьмого квартала города Грейвсбери, столичного порта мрачной страны Альберион, гудели дилижансы и кричали уличные торговцы, словно пытаясь пробиться сквозь утреннюю мглу.

Я, великий (и, как всегда, недооценённый) детектив Арло Гримм, спал в своей пятиметровой кровати, развалившись, как король без королевства. Сытое безделье душило меня уже третий день. Работы не было. Никто не звал. Никто не убивал. И даже никто не потерял ничего стоящего.

На моём столе лежала пачка просьб от населения: «Потерялась собака», «Пропал чехол от скрипки», «Муж вчера ушёл и не вернулся». Скука. Мрак. Ничего достойного такого, как я.Открыв один глаз, я посмотрел в окно. Почтальон внизу лениво совал письма в железные ящики, и я почти услышал, как бумага шуршит об металл. Противно.

Я уже было собрался вновь отвернуться к стене и забыться до полудня, как в комнату, не постучав, влетела буря. Нет, не настоящая. Летиция Браун. Моя помощница, стихийное бедствие с книжной головой и боевым характером.

– Детектив Арло Гримм! – закричала она так, будто в городе сгорела мэрия, и только я мог её спасти.

Я схватил подушку и швырнул в неё.

– Опять приперлась… – пробурчал я.

Она, ни капли не обидевшись, встала по стойке «смирно», потёрла нос и с лукавой ухмылкой смотрела на меня, как кошка на мышь.

– Знаете, детектив, вы просто не поверите, что я нашла в вашем почтовом ящике!

Я приподнялся на локтях.

– Неужели меня зовут на расследование ограбления ювелирной лавки на улице Старой Гильдии?

– Хуже! – радостно сказала она. – Вернее, лучше! Нам поручили расследование убийства… В замке.

Я замер. Мгновение – и я вскочил с кровати, схватил её за плечи с неожиданной живостью.

– Убийство? В замке? С настоящими стенами, свечами и призраками?! С наследством, родней и… шепчущими портретами? Летиция, говори, не томи!

Она отпустила мои руки и пошла на цыпочках по комнате, разглядывая беспорядок.

– А это что? – она указала на пачку писем на столе. – Неужели вы за целую неделю не взялись ни за одно дело?

Я сел обратно на край кровати, виновато потупив взгляд. Глаза у меня забегали.

– Ну, не сказать чтобы… я… – промямлил я. – Великие детективы, знаешь ли, не берутся за поиски утерянных варежек.

– Любое задание важно, – строго сказала она, – ведь кто-то писал вам с надеждой. А вы… лежите тут, как чайник без воды!

– Ну разве я один детектив в этом городе? Пусть другие ищут. Я берусь только за… достойные дела, – выпрямившись, сказал я с пафосом.

Летиция скрестила руки на груди, усмехнулась, но не стала спорить. Она знала, что победила. Как всегда.

– Так вот, – сказала она. – Мы получили приглашение. Убийство в Грейлэнд Холле, старинном замке лорда Эдмунда Ван Трего. Всё как вы любите – зловещая родня, наследство, старые стены и… кое-что мистическое.

Улыбка расплылась по моему лицу, как солнце сквозь туман.Я встал, будто подброшенный пружиной, и, не скрывая восторга, обнял её за плечи.

– Летиция Браун… Вы настоящий гений.

– А вы это только сейчас заметили?

Я отошёл в сторону и начал расхаживать по комнате взад-вперёд, прижимая ладонь к подбородку. Как всегда, когда пытался думать серьёзно, выглядел я как человек, собирающийся либо раскрыть заговор против королевы, либо выбрать, с какой стороны мазать хлеб маслом.

– Так, так… Значит, Грейлэнд Холл, говоришь, Летиция?

– Да, детектив. Это именно то, о чём вы мечтали. Ещё одно великое расследование в вашей… – она сделала паузу, будто подбирала слово, – …в вашей легендарной карьере.

Я хмыкнул, одобрительно кивая.

– Легендарной… да-да, неплохо звучит.

– Нам ехать туда где-то четыре часа, как сказано в письме. Из ближайшего города, Данвича, нас повезут каретой прямо к замку.

Я стоял у окна, держа руку под подбородком, задумчиво глядя на улицу. Сквозь городскую какофонию – гудки экипажей, крики газетчиков, лязг подков – пробивался ленивый голос продавца жареных орехов.

– Далеко ли сам замок от Данвича?

– Примерно тридцать минут в пути, не больше. Лорд, говорят, предпочитает уединение, – ответила Летиция, пристёгивая ремешок на своей сумке.

– Понятно… – пробормотал я, вновь потерявшись в мыслях.

– Если вы готовы, мы можем выдвигаться. Если поспешим, то успеем на первый паровоз – он отходит минут через пятнадцать!

Я уже тянулся за тростью, но вдруг остановился.

– Постой, а кого, собственно, убили?

Летиция повернулась, достала письмо из внутреннего кармана пальто и с наигранной торжественностью развернула его.

– Цитирую: «С прискорбием сообщаем, что в ночь с третьего на четвёртое произошло трагическое событие в стенах Грейлэнд Холла. Господин Альберт Трего, кузен покойного лорда, был найден мёртвым в своей комнате. Комната была заперта изнутри. Ни следов взлома, ни свидетелей. Единственный, кто услышал странный звук – это дворецкий, когда утром постучал, чтобы подать чай. Он и обнаружил тело…»

Я замер.

– Запертая комната?.. Никто не входил? Никто не выходил?

– Именно, детектив. Все окна – наглухо закрыты. Комната находилась на втором этаже. Стража ничего подозрительного не заметила. Да и кто там вообще был? Родственники собрались на распределение наследства старого графа, который умер ещё на прошлой неделе. Только семья и слуги.

Я схватил чемодан, палку и шляпу. Щёлкнул пальцами в сторону двери.

Порой, чтобы очистить мир от мрака – достаточно одной спички, зажжённой вовремя.– Вперёд, Летиция Браун! Вперёд вершить справедливость!

Мы вылетели из квартиры, мчась по лестнице с пятого этажа, как два пушечных ядра. На третьем Летиция врезалась мне в спину – я неожиданно остановился, заслонённый солнечным светом, который полоснул по глазам, будто я не выходил из дома десятилетие.

– Ай! – взвизгнула она, хватаясь за перила. – Предупреждать бы не мешало!

– Солнце… оно всё ещё существует… – пробормотал я, щурясь, как сова на костре.

На улицу мы выбежали стремительно. Под ногами шуршала мостовая, мимо проносились спешащие господа в котелках и дамы в кружевных шляпках. Я поднимал воротник пальто, словно это помогало скрыться от утренней реальности.

– А куда мы идём? – спросил я, оглядываясь.

– На вокзал, детектив, – весело сказала Летиция. – Железнодорожная станция Северный Угол.

– А это… далеко?

– Относительно. Но если бежать – то недалеко.

Бежать… Великие детективы не бегают. Они элегантно спешат. Мы элегантно спешили, продираясь сквозь уличные толпы, лавируя между торговцами бубликами и детьми, играющими в обручи.

Вокзал встретил нас, как старый сварливый родственник: запах угля, пар, крики носильщиков, грохот чемоданов и, конечно же, очередь в кассу, длинная, как список претензий к моей жизни.

– Не люблю вокзалы, – пробурчал я, – здесь всё так шумно. Всё двигается. Всё куда-то уезжает. А я – стою.

– А я думала, вы стоите, потому что забыли, где ваши деньги, – усмехнулась Летиция.

Я хлопнул себя по жилету, извлекая кошелёк, будто вытаскивал его из тайника с сокровищами.

– Всё под контролем! Просто… задержка логистики.

– Угу, логистика в штанах, – фыркнула она.

Мы купили два билета до Данвича у усатого кассира, который, кажется, работал здесь со времён паровой революции. Я сунул ему мелочь, и он глянул на меня так, будто я предложил ему расплатиться лягушками.

– Через три минуты отправление, – сказал он хрипло. – Платформа четвёртая.

– Платформа четвёртая, Летиция! – воскликнул я. – Нас ждут, пылает путь, и… сандвичи по акции!

– Главное, чтобы не пылал вагон, как в прошлый раз, – буркнула она.

Мы побежали по платформе, смешавшись с толпой. Я чувствовал, как сердце моё снова оживает. В воздухе пахло приключением, дымом и… жареными сосисками.

И где-то там, за горами, нас ждал мрачный замок, запертая дверь и первый труп новой загадки.

Когда паровоз наконец подкатил к платформе, воздух дрогнул – вначале мягко, словно лёгкий ветерок, а затем… будто чёрное облако вырвалось из недр самого железного зверя. Он был старым, чёрным, как сажа, с медными обводами и массивной топкой, от которой несло жаром. Шестерни постанывали в недрах машины, как будто она страдала от собственной тяжести. Гудок прозвучал с резким, металлическим оттенком – как вопль в глухом лесу.

Когда двери вагона раскрылись, я ощутил резкий поток воздуха с запахом угля, дыма и чего-то… гниющего. Меня охватило странное предчувствие – нечто липкое, тяжёлое, осело в груди. Я остановился на пороге, словно моя нога отказалась делать шаг внутрь.

– Ну что вы встали, детектив? Вы же не один здесь! – раздался голос Летиции у меня за спиной.

Толчок – и я оказался внутри. Я чуть не потерял равновесие и оглянулся на неё, но она стояла с блокнотом в руках, что-то старательно записывая. На лице её играла насмешливая ухмылка.

Я подозрительно прищурился.

– Что это ты там строчишь, а? – пробормотал я, медленно подкрадываясь сбоку, с вытянутой шеей, стараясь заглянуть в её записи.

Она тут же захлопнула блокнот и, ловко спрятав его за спину, проговорила, хихикнув:

– О, великий детектив! Разве вам не учили, что подглядывать через плечо – это не только невежливо, но и портит загадочную ауру?

Я поморщился и почесал подбородок.

– Опять что-то обо мне, да? Только гадостей не пиши… – махнул рукой. – Ладно, вперёд. Займи нам лучшие места, мадам Летиция. Нам ехать не меньше четырёх часов, так что развлекай меня, шути, чай носи и, пожалуйста, не записывай, как я храплю.

Она усмехнулась и кивнула, идя вперёд по проходу вагона.

Мы заняли места у окна – я уселся ближе к проходу, чтобы в случае чего первым убежать… или защищаться. Кто знает. Паровоз дёрнулся, и поезд начал медленно выезжать с вокзала, покачивая нас в такт тяжёлым ритмам колёс.

Летиция весело рассказывала какую-то историю, посмеиваясь, но я уже её почти не слышал. Мы начали въезжать в туннель.

Сначала просто стало темнее. Потом… возникло это ощущение.

Что-то ползло по позвоночнику. Холод, как будто меня окатили ледяной водой. Лицо напряглось, будто скулы свело. Руки задрожали. Я почувствовал, что в конце вагона на меня кто-то пристально смотрит. Не просто так, а с жаждой – жаждой крови, как зверь, высматривающий жертву.

Я смотрел в конец вагона, не отводя глаз, вцепившись в подлокотники. Там вроде бы никого не было… но и пустота эта была слишком зловещей. Как будто кто-то стоял прямо за пределами видимого. Прятался. Ждал.

«Не моргай. Не моргай…» – повторял я мысленно, уставившись в темноту туннеля. «Не показывай страх…»

Потом – свет. Поезд вышел из туннеля, и всё сразу стало обычным: светло, шумно, Летиция снова что-то писала, а в конце вагона… никого. Никого и ничего. Но ощущение исчезло так резко, что меня прошиб холодный пот.

Я перевёл взгляд на Летицию. Она по-прежнему строчила в блокноте, как будто ничего не произошло.

– Ты что-то почувствовала?.. – спросил я, нахмурившись.

Она подняла глаза и ответила, усмехнувшись:

– Кроме того, что великий детектив, похоже, страдает галлюцинациями после трёх дней без свежего воздуха?.. Нет, не почувствовала.

– "Иногда то, что не чувствуют другие, чувствует лишь один, кто знает, что искать…" – пробормотал я, снова глядя в конец вагона.

Летиция вздохнула и закрыла блокнот.

– Если вы начнёте разговаривать с невидимыми друзьями – я просто добавлю ещё одну главу в свои наблюдения. И назову её "Детектив и тени туннеля".

Я хмыкнул, но глаз с конца вагона не сводил. Что-то мне подсказывало – это ещё не конец.

Пока я всё ещё косился в конец вагона, не давая себе окончательно закрыть глаза, навязчивая мысль о чьём-то присутствии не отпускала. То ли тень шевельнётся в углу, то ли отражение в стекле мелькнёт не моё – и снова сердце замирает.

Повернув голову, я увидел, что Летиция смотрит в окно. Тихо, спокойно, будто и не замечает ни волнения, ни тяжести воздуха. Я приподнялся и спросил, зевая, прикрывая рот рукой:

– Летиция… Сколько нам ещё ехать?

Она повернулась ко мне, глянула на карманные часы и ответила:

– Мы едем где-то около трёх часов, детектив. Так что… почти приехали.

– Хорошо, – пробормотал я, зевая уже в полный голос. Глаза слипались. Лёгкое покачивание вагона убаюкивало, как бы не хотел я бодрствовать.

Летиция снова достала свой блокнот, уловив момент, и с лукавой улыбкой сказала:

– Детектив не выспался? Или вам опять снились похищенные тостеры?

Я отряхнулся, пытаясь прогнать сонливость, и натянуто усмехнулся:

– Нет, Летиция. Не выспался. Представляешь, не досталось мне ни подушки, ни покоя… Лежал всю ночь и думал – когда же я раскрою ещё одно загадочное преступление. Или хотя бы поем.

– Великая драма сыщика, – театрально вздохнула она и записала что-то в блокнот. – “Страдания детектива без завтрака”.

Поезд замедлился. Скрежет тормозов разнёсся по вагону. Через мгновение – глухой удар, дёрганье, и состав окончательно встал. Я встал первым, встряхнулся, поправил пальто, нахлобучил шляпу.

– Ну вот, – сказал я. – Данвич. Само звучание этого названия уже настораживает.

– По крайней мере, здесь нет туннелей, – усмехнулась Летиция. – Пока.

Мы вышли из вагона. Пар клубился у ног, как будто земля здесь дышала. Вокзал оказался небольшим – старинное здание из тёмного камня, со шпилями и витражами. Стены покрывали лианы, и местами они выглядели так, будто выросли изнутри. Здание будто бы не строили, а вырастили из земли.

Над вокзалом висел плотный туман. Он не двигался, как обычный, – скорее стоял, неподвижный, как застывшее облако. Свет фонарей сквозь него казался желтоватым, маслянистым, и отбрасывал странные, кривые тени.

На перроне стояло всего три человека. Двое мужчин в длинных пальто, с шляпами, опущенными низко на глаза, и женщина в чёрном, словно из прошлого века. Никто из них не двигался. Они просто стояли. Смотрели.

– Местные жители, полагаю? – прошептал я.

– Или встречающие, – прошептала Летиция в ответ, незаметно доставая блокнот.

Мы шагнули на платформу, и снова – тот самый ветер. Он был лёгким, но будто тянул за собой запах сырого дерева, старой бумаги и… пепла. Откуда-то из-за вокзала донёсся скрип, будто огромная дверь медленно отворилась.

"Добро пожаловать в Данвич. Время не ждёт, а мёртвые помнят."На стене у выхода висела деревянная табличка с выцветшей надписью:

Я прищурился.

– Это… лозунг? Или угроза?

– Может, поэтическое приветствие, – сказала Летиция. – Хотя “время не ждёт” мне тоже не нравится. Особенно, если нас будут встречать часы с зубами.

– Тогда пошли быстрее, – буркнул я.

Мы направились к выходу с вокзала. Позади нас поезд тихо зашипел паром и замер. Мне показалось – или он шепнул что-то? Словно последнее предупреждение. Я обернулся. В одном из окон… как будто кто-то стоял. Но, конечно же, никого не было.

Только пар. И тени.

Мы шли по булыжной дорожке от вокзала, и чем дальше отходили от поезда, тем сильнее давило ощущение… неправдоподобия. Как будто мир вокруг сшили вручную, и швы торчали прямо на поверхности – в неровных камнях, в деревьях, наклонённых под одинаковым углом, в том, как странно плыл туман, не вверх, а вдоль земли, будто знал, куда ему надо.

"Слишком странное место. Словно выдумано магией. Но такое невозможно… На это нужно не только колоссальное количество энергии, но и… мастера. Мастера высшего круга. Целый совет. Да весь этот город должен быть магическим анклавом, чтобы так искривить реальность. И всё это ради одного замка? Вряд ли. Это маленький городок, забытый картой. Или… кто-то направил нас сюда. Отправил… следить."Я подумал про себя:

– Летиция, – пробормотал я вполголоса, едва шевеля губами. – Возможно, за нами уже наблюдают. Что-то вроде… фамильяра, только хитрее. Может, флэринт – магическое существо, которое питается следами мыслей. Их не видно, но они витают над плечом, как лёгкий пар…

Она повернулась, не останавливаясь, кивнула назад – туда, где остался поезд, – и, наклонившись чуть ближе, прошептала:

– Да, детектив. Всё возможно. Именно поэтому нас сюда и позвали. Я чувствую – в этом замке что-то не чисто. Возможно, даже кто-то.

На краю площади нас уже ждали. Возле старинной чёрной кареты с выцветшим гербом стоял человек. Его сложно было назвать просто слугой – скорее, он сам был частью замка. Высокий, почти костлявый, с кожей цвета пергамента, на которой всё время, казалось, лежала тень. Волосы – редкие, как паутина на ветру. Глаза – выцветшие, серые, но острые, как лезвия. Он поклонился, и я заметил, что даже его позвоночник двигался с хрустом, будто скрипел замковый дверной механизм.

– Добро пожаловать в Данвич, господа, – голос был хриплым, но удивительно вежливым. – Меня зовут Окридж. Я служу дому Ван Трего уже… – он задумался, – …ну, с тех пор, как у замка появились окна.

– Мы благодарим вас, – сухо ответила Летиция. – Нам сообщили, что вы проведёте нас?

– Карета ждёт, – кивнул он. – Замок уже чувствует ваше приближение.

Я внутренне поморщился. Не люблю, когда здания “чувствуют”. Обычно потом приходится от них бежать с факелом в руке.

Мы забрались в карету. Внутри пахло лавандой и старым деревом. Кожаные сиденья были удивительно мягкими, а окна – удивительно чистыми, как будто за ними ухаживали не щёткой, а чарами.

Лошадей не было видно. Карета поехала сама. Или, может, её тащили невидимые существа – этого мы не могли сказать.

Летиция достала блокнот. Я покосился.

– Что теперь?

– Пишу ощущения, – сказала она, не отрывая взгляда от окон. – Всё… слишком символично. Замок чувствует. Слуга живёт дольше, чем карнизы. Платформа пустая, туман не движется. А поезд, скорее всего, уже исчез.

– Ты думаешь, мы уже не в реальности?

– Я думаю, – сказала она, – мы приближаемся к месту, где реальность становится выбором.

Мы ехали по мосту, а под ним плыло болото, на котором, казалось, тоже были дома – полуразрушенные, подгнившие, как если бы их прятали в трясине. Я заметил в окне, как в воде что-то всплыло, глянуло на нас и снова ушло вглубь. Но Летиция молчала. Видимо, тоже видела.

Когда карета остановилась, всё вокруг замерло.

Двери распахнулись сами, и мы вышли.

Перед нами стоял замок.

Нет, не просто здание. Он вздымался над землёй, как утёс, обросший башнями и балконами. Стены были покрыты плющом и тёмным стеклом, в котором не отражались ни мы, ни небо. В воздухе витал запах камня и старого железа, смешанный с чем-то сладким, будто пряником из чьего-то детства.

Фонари вдоль аллеи горели тускло-жёлтым, сквозь них летели светляки. На фоне неба замок выглядел… неугомонным. Будто бы он дышал. Стены будто менялись, когда на них не смотришь. Где была арка – становилось окно. Где лестница – появлялся склон. Сам воздух вибрировал.

Я вдохнул глубже и сказал:

– Ну что ж… Добро пожаловать, детектив и писарь, в дом, где сны становятся уликами.

Летиция взглянула на меня искоса и добавила:

– И где хозяин, возможно, уже мёртв. А может – просто прячется среди гостей.

Дверь в замок была из тяжёлого тёмного дерева, с коваными узорами, напоминавшими сплетённые змеиные тела. К ручке я даже не успел прикоснуться – дверь открылась сама, мягко и бесшумно, словно нас впускали в гортань чудовища, которое не желает жевать – только проглотить целиком.

Дворецкий – Окридж – повернулся к нам и произнёс вежливо:

– Прошу, господа. Следуйте за мной.

Пока он шёл вперёд, я отметил взглядом внутренний двор. Пространство было широким, почти гектар, если не больше. В стороне виднелись старые хозпостройки, возможно – конюшня и оранжерея. Но взгляд невольно притянула беседка – деревянная, с готическими резными сводами, словно собранная из костей. Она стояла среди алых роз, таких насыщенных, будто их поливали кровью. А рядом цвели:

– и волчьи акониты, таящие яд и грех.– Фиолетовые дельфиниумы, похожие на вытянутые пальцы, – белые лилии, как маски на маскараде,

Я чувствовал, как всё это – не просто декор. Здесь было слишком много символов. Слишком всё было… осмысленно.

Мы вошли в замок.

Внутри пахло воском, ладаном и старой бумагой. Потолки были высокие, расписанные фресками, местами потемневшими от времени. Люстры из бронзы висели, будто гроздья оружия, а стены были увешаны портретами с пустыми глазами. Пол – шахматный мрамор, по которому звук наших шагов эхом отражался, как удары сердца.

Прошли мимо большого зала с камином. По обе стороны стояли доспехи, а в нишах – бюсты предков. Картины изображали сцены охоты, битв и нечто, напоминающее алхимические обряды.

Наконец, мы подошли к двери.

– Прошу, снимите шляпы, – сказал Окридж и изогнулся в лёгком поклоне.

Я резко стянул шляпу.

– Да-да, разумеется, – пробормотал я и кивнул Летицие. – Прошу.

Дворецкий открыл дверь и слегка провёл рукой:

– Прошу, господа. Войдите в Комнату Совета.

Мы вошли.

Там сидело пятеро. Расположились каждый по-своему, как актёры, застывшие перед началом сцены. Но на лицах не было тепла, ни даже притворной радости встречи. Это были чужие люди, и видно было, что они не друзья друг другу. Скорее – свидетели, соучастники, наследники, охотники.

Дворецкий вошёл следом и, обратившись к ним, низко поклонился:

– Господа. Позвольте приветствовать вас от имени дома Ван Трего. К нам прибыли Детектив Арло Гримм и его помощница, мадемуазель Летиция Браун, по поручению Суда по делам магических аномалий и неожиданным событиям наследственного характера.

Некоторые взгляды метнулись в нашу сторону – одни с лёгкой насмешкой, другие с подозрением, третьи – словно в нас читали первую страницу книги, которую не хотели начинать.

Я поклонился коротко.

– Честь служить, – сказал я.

Один из сидящих – высокий, худощавый мужчина с лицом, как из пепла – махнул лениво рукой:

– Да-да. Мы поняли. Нас предупредили. Мы ждали вас.

Голос был уставший, но в нём слышалась скрытая язвительность. Он не встал.

– Позвольте представить, – продолжил дворецкий, деликатно сохраняя церемонию. – Это… дети и родственники покойного господина. Все прибыли на похороны… до того, как случилось убийство.

Он начал показывать рукой по очереди.

Сидела прямо, спина идеально прямая, руки на коленях. На вид – лет сорок пять, одета строго, почти как монахиня, в чёрное с серым кружевом. Лицо вытянутое, губы сжаты. Глаза – как лезвия ножниц. Ни один мускул не дрогнул.– Мадам Августа, старшая дочь покойного.

Сидел развалившись, нога на ногу. Мягкий бархатный сюртук, тёмно-синий, запах табака и мускуса. Лицо с лёгкой ухмылкой, будто всё происходящее – его личная пьеса, и он ею доволен. Поглядывал на Летицю слишком открыто.– Господин Бэзил, сын.

Девушка, лет девятнадцати. Рыжие волосы в небрежной косе, глаза большие, тревожные. Платье пастельное, почти детское. Сидела в углу, почти сжавшись, будто боялась слова сказать. Но взгляд – слишком внимательный, наблюдательный. Не такая простушка, как кажется.– Мадемуазель Клементина, племянница.

Коренастый, с лицом, как мясник. Костюм тёмный, но дешёвый. Пальцы толстые, ногти обгрызены. Сидел ближе всех к камину. Взгляд тяжёлый, злобный. Кажется, не любил никого в этой комнате. Особенно Августу.– Месье Огюст, двоюродный брат.

Женщина преклонного возраста, в кружевной вуали. В руках держала платок, на котором вышито гербовое "V". Губы натёрты до багрового, на шее жемчуг. Сидела почти неподвижно, как статуя. Её глаза смотрели мимо нас, в стену. Или в прошлое.– И, наконец, мадам Элоиза, тётка.

– Все они, – закончил Окридж, – гости замка… и, возможно, хранители его последних тайн.

Он отступил, уступая нам сцену.

Я чувствовал, как комната наполняется напряжением. Здесь каждый что-то знал. И каждый что-то скрывал.

И всё, что нам оставалось – начать копать. Осторожно. Пока замок сам не проглотил нас заживо.

Все продолжали сидеть в молчаливой позе, в которой было меньше скорби и больше ожидания. В глазах – скука, утомление и отчуждённый интерес. Никто не рыдал, никто не вспоминал покойного с дрожью в голосе. Они были здесь не ради утешения. А ради наследства.

Я снова быстро оглядел их – один за другим – но взгляд остановился на плотной фигуре в кресле слева у камина. Огюст. Его лицо вдруг стало жёстким, губы сжались в одну линию. Он резко сказал:

– Так это вы – великий детектив? – Он смерил меня взглядом с головы до ног. – Хм. Обычный тип. Не слишком высокий, не слишком умный, судя по выражению лица.