скачать книгу бесплатно
Глыбыр очнулся вдруг от ощущения тоски и черной тревоги. Над ним плыли сизые тучи. Грязные стены домов дрожали от рева войск и звона клинков.
– Гедагт! – вдруг возопил боор. – Сын! – И провалился в забытье.
– Ммм… – вырвалось у Гедагта, когда он принял на топорище удар Комта. Старик был все еще очень силен.
Предатель сделал шаг вперед, целясь ногой в колено воина, но тот ловко отвернул ногу и отпрыгнул.
– Отец хорошо выучил тебя, – улыбнулся Комт, и снова напал.
Его топор витиеватыми движениями пошел сверху вниз, но затем, вдруг, изменил направление и ударил Гедагта сбоку. Удар был смертельным, но топор боора снова натолкнулся на топорище Гедагта, которым тот закрыл руку.
Вдруг Гедагт резко подался назад, ухватил лезвием топора лезвие топора боора и дернул. Комт потерял равновесие и повалился на него. Лицо боора ударилось о кулак Гедагта. Из носа брызнула кровь. Но теперь уже Гедагт не заметил локоть боора, которым тот ударил его под ребра.
Оба брезда крякнули и отпрянули друг от друга.
Комт закрутился, размахивая топором, и обрушил его на голову Гедагта, но тот увернулся и попытался дотянуться до груди боора тупым концом топорища. Ни тот, ни другой удар не достиг цели.
– Отец, – подскакал на груххе Могт, – дозволь мне вспороть ему живот.
– Нет, – покачал окровавленным лицом боор, – нет! – И бросился в очередную атаку. – Щенок… – вырвалось у него сдавленно.
Гедагт отпрянул назад, но затем вдруг сделал скачок вперед и схватил руки боора своими руками. Комт тут же ударил лбом Гедагту в лицо, но тот подставил лоб, сделал боору подножку и отбросил его назад. Комт упал в грязь, выругался и стал медленно подниматься. Его глаза наливались бешенством.
Гедагт отступил назад, но его тут же толкнули в спину и занесли топор.
– Нет, – сказал Комт, отирая кровь. Бешенство в его глазах потухло, – пусть идет. Он хорошо бился.
– Мой боор, – подскочил к Предателю холкун-вестовой, – холведы у Меч-врат.
– Как? – вскричал Комт. – Как они там оказались?.. Когда?
– Не знаю, боор, – задохнулся от страха гонец. – Они исчезли от тебя и объявились там.
– Перо Сина, – прошептал еле слышно Комт и потупил взор.
Злой не зря решил идти самым необычным, самым трудным путем. В первом доме, в который он проник, холкун без труда прорубил проем в стене, но лишь ступил в него, как провалился ногой в какую-то холодную жижу, не удержался и рухнул в эту жижу всем своим телом.
Понося домашних божков этого города, холкун поднялся на ноги и пригляделся. Оказалось, что он стоит по колено в ручье, которые течет откуда-то от башни в сторону стены. Он проходит под улицами города, сокрытый от чужих глаз каменными трубами.
Выбравшись из ручья, Злой… снова провалился в ручей. Орудуя топором, он расчистил пространство перед собой, нашел берега ручья и выбрался из него окончательно.
Посмотрев путь, которым тек ручей, Злой убедился, что местные жители, зная о ручье, не строили на его пути серьезных препятствий. Самое большее, что было сделано – легкие заборы, которыми отделили одни владения от других. Эти заборчики разлетались в щепы при первом нажиме топора.
Вскоре ручей снова ушел под стену дома. Ее пришлось пробивать.
Когда Злой очутился в комнате, то разглядел в углу несколько пар испуганных глаз. На него смотрели мужчина, женщина и несколько детей.
– Прошу тебя, хол, не убивай нас, – дрожащим голосом попросил мужчина.
– Не до вас, – буркнул Злой. Он подошел к двери и приоткрыл ее. В комнату ввалился убитый пасмас. Злой втащил его внутрь и отшвырнул в угол. Женщина в углу тихо завыла.
Выглянув на улицу, холкун увидел, что двери дома выходят на ту часть улицы, которая разделяет армии Глыбыра и Комта.
– Сеамль, ты не мог пошутить в другое время, – проговорил холкун, недобрым словом поминая бога смеха.
Пришлось снова приняться за работу. Еще две стены были пробиты прежде, чем Злой очутился среди своих.
– Где боор? – спросил он воинов, удивленно взиравших на него. Лицо и одежда Злого были покрыты толстым слоем пыли и паутины. Он походил на мертвеца, только что покинувшего свой склеп.
– Боор ранен, а Гедагт схвачен Комтом. – В войске царило уныние.
– Кузнец жив?
– Живой. И Скоробой жив.
– Отведите меня к ним.
Едва Злой оказался подле Кузнеца, без вступлений он стал говорить о сути. Накогт тут же подозвал Скоробоя. Между ними завязался жаркий спор.
– Я не оставлю его ему. Нет, Кузнец, и не проси. Ежели и прикажешь, не оставлю. Убей меня, тогда только промолчу.
Кузнец сжал губы. Его желваки заходили ходуном.
– Собери лучших, – обратился он к Злому. – Лучших из лучших. Мы нападем еще раз… в последний раз. – Кузнец скосил глаза на Скоробоя. Тот согласно кивнул. – И после этого мы уйдем. На все воля богов, воины. На все воля богов!..
Семья пасмасов, стиснутая в углу своей крохотной комнатушки, с изумлением наблюдала, как через их комнату стали проходить десятки воинов.
Тоненьким ручейком армия Глыбыра уходила из ловушки. Темнота, поглотившая долину, способствовала этому.
Скопив достаточно сил, воины Длинномеча единым ударом заняли баррикады у Меч-врат и открыли их нараспашку.
В тот самый момент, когда Комт узнал об этом, несколько сотен смельчаков, возглавляемых Кузнецом, Скоробоем и Злым появились из-за груды трупов и бросились на воинов Комта, связав их боем. Дрались отчаянно, без надежды на спасение. Они не знали, что Гедагт ехал на груххе другой дорогой и должен был покинуть замок через врата у Грозной крепости.
Первым пал Кузнец. Его проткнули сразу три пики. Враги подняли воина над головами, глубже насаживая на острия, и бросили его себе за спину.
Скоробой сражался, как и всегда, стремительно. Но и ему боги определили остаться навсегда на этой улице. Поскользнувшись на луже крови, он упал на спину. Брезд и сам не понял, что проткнуло его шею, но подняться он не смог. Два удара топором погрузили его в вечный мрак.
Злой с остатками храбрецов был оттеснен к стене и окружен.
– Снова ты, – расхохотался Комт, когда увидел своего старого знакомца. – Злой?
– Боор, – кивнул ему холкун.
– Иди прочь, – дал разрешение ему уходить Комт. К нему снова подскакал вестовой:
– Они вышли в Приполье, боор. Что велишь делать?
– Пусть идут. Пошли гонца к грирникам на Меч-гору, – проговорил Комт Бафогту, не оборачиваясь. – Извести их о провизии, которая сама спешит в их животы.
Бафогт захохотал и отдал приказ всаднику. С места пустившись в бешенный галоп, вестовой промчался по улицам, свернул в одном из переулков, через Меч-врата вылетел из города, сошел на тайную тропу, ведущую к Меч-горе, и, прильнув к шее коня, пустил его во весь опор.
Это, впрочем, не уберегло его от боевого топора, который ударился в грудь коня. Животное споткнулось и на всем скаку рухнуло наземь, размазывая хлипенького вестового своей могучей спиной.
От ближайшего дерева отделилось две фигуры. Они подступили к лежавшему коню.
– Слава богам, Птенец, ты не промахнулся. Теперь есть мясо, а потому не подохнем с голоду.
Птенец гордо посмотрел на своего нового знакомца – матерого вояку, правую руку которого прошлым днем перебил камень, брошенный со стены. Лишь они двое остались в живых от отряда, оставленного Злым, после схватки, которая произошла у Меч-ворот, через которые разбитая армия Глыбыра покидала город.
Комт поднял глаза ввысь и с улыбкой подумал о том, что и ему, простому смертному, даны силы изменить Великонеобратимое. Ему напророчили смерть от сына злейшего врага, но Гедагт уходит из города под охраной его воинов, и не опасен.
Что же до чудесного спасения жалких остатков холведов – пусть их, маятся своим поражением. Перо Сина прилетело ему, Комту, в глаз, но оно коснулось глаза слишком поздно для Глыбыра.
Боор повернулся и поехал в башню. У него сильно болела скула и нос, а правый глаз стал заплывать. В голове, в висках что-то тяжело ухало.
– Отпей, – проговорил Эвланд, протягивая боору чашу с настоем дурно пахнущих трав. – Ты снова победил, мой боор.
Комт с удивлением обнаружил себя сидящим в зале замковой башни. Как сюда попал, он не помнил. Напротив него, прямо со стены на боора взирало нечто бездонно величественное. Комт не мог оторвать взор от этой бездны.
Эвланд с тревогой заглянул ему в глаза и позвал по имени.
– Он пришел за мной, – прошептал боор. – Я не понял главное… все это… не главное… основное – это… – Глаза Комта широко распахнулись. Ему показалось, что на него дохнуло холодным ветром. В свете рочиропсов блеснули смотрящие на него глаза. Огромные зелено-желтые глаза хищника.
Комту хотелось закричать, но он не мог вымолвить ни слова.
– Ма… Ма… – тянул он еле слышно. Эвланд вливал ему в рот чашу живительной влаги, но она стекала по усам на грудь обессилевшего боора.
– Придержите его рот, – приказал Эвланд двум телохранителям. Они осторожно открыли рот своего владыки и ждали, когда Эвланд наполнит настоем вторую чашу.
Порыв ветра скользнул по стене и всколыхнул бороду одного из телохранителей.
Для Комта вдруг все замерло. Остановье, понял он, и похолодел от ужаса. Он понял, что это не магия Эвланда. От его магии пахло теплом. От этой магии веяло смертью.
«Ты слышишь меня?» – проявилась в его голове требовательная мысль. «Да», – невольно отвечал он. «Настало время ему потечь назад. Ты понял все, я знаю. Не противься воле, которой покорились сами боги. Прими его удар, как тот, о котором я писал тебе. Лишь чрез него ты снова войдешь в кущи Кугуна, и не проклянут тебя вовеки»
Большие зелено-желтые глаза на миг сокрыли от боора убранство залы, а когда исчезли, на Комта снизошла легкость, какую он не знал никогда. Он слышал музыку, кугунову песнь, которая звала его душу за собой, распыляя ее в вечном блаженстве по всей широте Вселенной.
– А-а-а! – невольно заорал телохранитель, когда через пару мгновений обратил свой взор на боора. Голова последнего была почти отрезана и кровь обильно хлестала во все стороны.
Беллер, заливаемый этой кровью, сидел, беспомощно таращась на рану и шептал нечто, одному ему известное, посиневшими от ужаса губами.
Караван из Фийоларга
– Закрывайте ставни-и-и! Ставни закрыва-а-йте!
В просторную комнату, помимо крика, залетал радостный весенний ветерок, не выхолаживавший тепло, но приносящий приятную свежесть. Он играл тонкими маеларгскими занавесями, которыми были занавешены окна; шуршал в углу кипой одеял и подушек, из которых торчали две маленькие ножки; заигрывал и перебирал веточками растений, высаженных в широком горшке-подоконнике.
Из другой комнаты донесся скрип полов и недовольный старческий голос.
– Чего разорался-то? Ранехонько, вроде… ранехонько!..
Женщина тяжело переступала с ноги на ногу. Раздались скрип и хлопки, с которыми соседи закрывали ставни.
– Ранехонько…
– Закрывайте ставни-и-и! Ставни закрыва-а-йте! Достопочтеная… низкий поклон. Ставеньки заприкройте. Вот так… Мое почтение.
– Мое почтение и вам. Закроем-закроем… Ранехонько, вроде бы. – Голос старухи стал глуше. Видимо, она высунулась в окно.
– Владыка Око сопрятал за стеною ларгскою. Сигнал то для меня. Значит, пора, достопочтеная.
– А нам видно еще Владыку-то, почтеный.
– Так хоромы у вас, достопочтеная Теллита, не хуже холларгских. Вы ставеньки на первом этаже прикройте, а на третьем – я уж прогляжу, стало быть. – Голос угодливо хихикнул.
– Спасибочки тебе, достопочтеный Пулнис, так и поступлю…
– Теллита, чего сегодня на рынке слыхала-то? – ожила за окном улица голосом соседки.
– Ничего особливого не слыхала. – Это был всегдашний ответ, после которого начиналась оживленная болтовня. – Буррта, говорят, окосела…
– Это какая? – присоединился еще один женский голос.
– Холларговой жены родня по матери…
– Первой али второй жены?
– Даива – это какая?
– Вторая…
– Вот ее-то родня по матери.
– Даива – это первая, вторую зовут Мукера.
– Перепутала ты все…
– А чего окосела-то?
– Пала во время выезда. Колесо у тележки подломилося. Пала она. Головой о землю приложилася.
– Боги-боги-боги… теперь-то что?
– Говорю же, окосела!..
– Закрывайте ставеньки…
– Заглохни ты, Пулнис, оглушил уже. Не глухие мы. – Цыкнули на ночного сторожа. – Теллита, а теперь-то чего будет?
