Слава КВКИУ!

А то, что задача в данных условиях невыполнима, что нужно как-то иначе, это для генерала не столь уж важно. Приказ отдан, а остальное пусть делают подчиненные! Это – их работа! Пусть своей кровью заливают пустые поля, да безымянные высотки! Это их судьба!

Почти все командиры так и рассуждали, безропотно выполняя любые приказы. А попробуй не выполнить! Потому сия наука и переходила от одного командира к другому!

Понятное дело, если людей в ходе боя сильно побьют – это, конечно, плохо. Плохо, поскольку батальоны, полки и дивизии окажутся неукомплектованными и слабыми.

Но что же делать, если иного не дано? Только и оставалось жертвовать своими, а потом ждать, когда живых пришлют. С матюгами сверху, разумеется, но ведь пришлют когда-то!

А если и не пришлют, то скоро ослабленные части во второй эшелон отведут. Там спокойнее! Там и выживать проще!

Ну, а если уж совсем много народу поляжет, так ещё лучше, между нами говоря! Тогда не то, что во второй эшелон, тогда вообще с передовой уберут. На переукомплектование. Это же в тыл! Почти, как в отпуск! И зачем людей беречь против собственной выгоды? Мне же самому любой ценой выжить надо! У меня же мать! Меня жена и дети дома ждут!

Ох уж эта психология людей на войне! К самому себе тяжёлый вопрос всегда камнем висит: «При такой психологии получается, будто среди генералов настоящих героев и быть не могло! Так, что ли?»

Нет! Уж это – враньё! В жизни всё получается сложнее, чем на бумаге! Немало героев было и среди генералов! И даже теперь такие встречаются, наверное! Но не о них ведь речь! Им-то наша слава! Но после войны скрывать былые просчёты и поражения – это только будущему врагу помощь оказывать! Кому не ясно? Нельзя горькую правду скрывать! Нельзя о войне героические мифы сочинять, будто мы всех всегда побеждали!

Вот только война та до сих пор от народа-то сокрыта! Лишь вершки где-то выглядывают! А уроки-то не извлечены! И выводы не сделаны! «Зачем нам? Мы же – победители!»

Народ же сегодня уверен, послушав генералов, будто после войны они всю эту работу выполнили, как и положено! Но ошибается народ! После войны генералы в своей славе купались! Им не до той работы было, которая их собственные просчёты да подлость всему народу высветила бы!

У командиров, должностями пониже, тоже своя логика поведения выработалась. Им людей беречь, конечно, приходилось! Сами-то от них зависели! Плечом к плечу держались! Но если приказ поступал, тут уж не о людях приходилось думать, а о выполнении приказа, иначе с самого погоны сорвали бы, да в штрафбат!

Конечно, можно было и в бутылку полезть, доказывая своему начальнику, что он дурак. Но дальше-то что? Известно, что! «Проявил малодушие, отказался выполнять приказ!» Выходило так, будто и не за людей переживал, не о них заботился, а пошёл против командира, вражина! Или даже струсил! Потому одна дорожка останется! Та самая, которая прямиком в трибунал ведёт! А тот неправильный приказ уже кто-то другой будет выполнять. И именно так, как ты его выполнять не стал. А людей-то всё равно побьют.

По всему выходило, что следовало сразу промолчать! Лучше с начальством не спорить, свои предложения при себе держать! Лучше думать, как бы начальству угодить, а люди – это богатство наживное! Если сказали – вперёд, значит, надо вперёд! Без размышлений! И уж не время думать, зачем, да почему вперёд и можно ли иначе, чтобы все подчиненные уцелели! Не надо думать! Не надо!

Выполняя приказ, надо умирать молча! Тогда и награды достанутся, хотя бы посмертно! И уважение от начальства придёт! А на рожон лезть, всё одно, что в пекло загреметь. Оттуда живыми не возвращаются.

Если говорить начистоту, так командир взвода – это кто вообще? Это же дешёвый расходный материал! Ну, день он протянет, если оборона или наступление! Ну, два, если передышка! Так какой смысл его беречь, если всё решено – не сегодня, так завтра!

Так и воевали, большей частью! Героически погибая, не думая! Не рассуждая! Жизнями, расплачиваясь за привычку бить врага не умом, а кровью его заливать нашей! Авось немцы от ужаса захлебнутся этой кровью! Тогда наша и возьмёт!

Потому враги множили наши потери немерено! Вон, до сих пор погибших не подсчитают. Уже тридцать миллионов набралось, а кто их считал, если, где ни копни, везде кости людские неподсчитанные? По архивам сгоревшим, объясняют, подсчитать нельзя, а по костям, как видно, и не пытались.

А как же с потерями могло получиться иначе, если с одной стороны враг лютовал, а с тыла наших били свои же командиры, защищая себя от гнева своих начальников?!

Потери? Ну, так что же, если потери? Чем они больше, тем большими героями казались наши генералы! Как же иначе? Такое побоище они выдержали, что живых людей не осталось! Конечно, генералы – герои! Ордена им немедленно!

Как же трудно воевалось нашим генералам! Так и хочется их пожалеть! Особенно, политработников. Всяких начальников политотделов и членов военных советов армий и фронтов. Погоны у них красивые, звезд больших много, грудь для орденов широкая, а ответственность за принятие любых решений, от которых и зависит результат боя и сражения, не на них – на командире или командующем!

Слишком я по генералам прошёлся, можно подумать? Так ведь по заслугам! Кто-то и правду должен в глаза сказать! Не всё же им восхваления, да награды!

А вообще-то, страшно это и ужасно!

Но ведь можно всё плохое и не вспоминать! Можно стыдливо не говорить о нём вслух, как и было принято все послевоенные годы. Можно бесконечно и безопасно для себя восхвалять героизм и вечный подвиг советского солдата, не вынося из избы накопившийся сор. Тогда уж точно не промахнёшься! Хвалить – это безопасно. Но для начала следует выяснить, кого можно и нужно хвалить? Ведь кто-то из генералов это вполне заслужил, а кого-то следует на чистую воду вывести.

Но до сих пор всех только и хвалят! Это уже в странный ритуал превратилось. Если кто-то был на фронте или рядом, то уже – герой. Значит, фронтовик! Уважаемый человек!

А мне всегда хочется понять, как именно тот человек воевал и где? Потому что очень много оказалось фронтовиков, которые не на передовой находились, а где-то рядом с ней!

Кому-то, конечно, и рядом, и далеко от передовой приходилось своё дело делать совсем не потому, что они прятались от опасностей. Это так! Но ведь им и почести полагаются иные! Совсем иные, нежели тем, кто своей грудью пули и осколки останавливал! Сколько их там, на забытых всеми полях лежать осталось, едва присыпанных землёй!

Трудно теперь в этом разобраться? Ещё бы! И очень трудно, и очень запутанно!

Вот, к примеру, моя мама после освобождения Одессы 10 апреля 1944 года сразу устроилась работать швеёй в мастерской, хотя ей тогда годочков набежало всего-то тринадцать лет и пять месяцев! Разве это не подвиг? Но тогда никто так не считал! Это было нормой. Тяжёлой нормой.

Моя мама шила обмундирование для фронта и после войны была признана ветераном войны. Я горжусь ее вкладом в нашу победу. Но заметьте, она ветеран не тыла, а войны!

Правильно ли это? Конечно! На войну ведь работала!

А разве справедливо? Нет, конечно! По отношению к тем, кто ползал на брюхе в грязи по передовой, несправедливо. Над кем пули, осколки и мины свистели чаще, нежели мы теперь моргаем! И почти каждый тот кусочек металла кому-то приносил самую настоящую смерть!

Понимаете, о чём я? Тогда ведь многие советские люди совершали подвиги, очень многие! Миллионы людей совершали подвиги, никем не замеченные и не отмеченные! Такой героический у нас тогда имелся народ! Но цена тем подвигам всё же была разной, согласитесь! Потому разные всем нужны и почести!

Для меня особенно странно, что не мы, русские, а наши враги, немцы, подумали об этом заранее. Чтобы потом не разбираться с каждым персонально. Это у немцев, а не у нас, были введены особые знаки отличия и привилегии тем, кто ходил в настоящую атаку. Именно в атаку! В первую атаку! Во вторую! В третью, если уж повезло выжить в первых двух, что маловероятно!

Это-то и было самым большим, самым настоящим героизмом! Им приходилось не просто числиться на фронте или даже на передовой, никогда не высовываясь из блиндажа, а именно ходить в атаку! Им приходилось собою делать ту самую войну! После атаки выживали немногие. Им приходилось в упор стрелять во врага, уже стреляющего в тебя, драться штыком и прикладом, как и предписано уставом! Вступать в противоборство с врагом, тоже стремящимся победить и выжить, не зная заранее, кому же повезёт остаться пусть даже раненным, но живым! Приходилось бороться с врагом лицом к лицу! Именно бороться, а не значки на картах в штабах рисовать.

Если со столь справедливыми критериями, какие были у немцев, подходить и к нашим фронтовикам, то немало прославленных героев, усыпанных орденами и медалями, неожиданно предстанут в ином свете! Пусть им станет обидно, но так поступать требует справедливость к истинным героям!

Всё равно ведь надо когда-то отделять зёрна от плевел! Хотя бы ради тех, кто по-настоящему воевал, кто погибал и всю эту самую настоящую и ужасную войну тянул на себе. Тянул за тех, кто выжил и потому получал награды.

А исследования, чьими-то усилиями остающиеся в тени, показывают, что именно в Красной Армии процент обслуги, не принимавшей участия в атаках, был значительно выше, чем в вермахте. У них почти все воевали с оружием в руках, а в любой нашей дивизии две трети штыков почему-то постоянно во втором эшелоне ждали, когда первый эшелон перебьют!

У немцев если была дивизия, так она вся до последнего солдата сражалась, а у нас из такой же дивизии две трети бог знает, где и чем занимались! Возможно, нужным делом, но ведь не стреляли, не шли в атаку, вырывая огнем и натиском своих тел победу. Потому ударная мощь немецкой дивизии была выше, даже при формальном равенстве с нашей дивизией по численности личного состава. А в штабах соотношение сил по количеству дивизий подсчитывали! От кого это зависело? Сами догадаетесь?

Я понимаю, что обязан привести разгромные примеры несправедливостей военной поры. То есть, назвать тех, кто лишь числился фронтовиком, кто увешан боевыми наградами, но трудно объяснить, за что он их получил. Но разве я говорю об одном или другом человеке? Моя тема значительно шире! Отдельные люди стали хитрить потому, что это можно было делать в разное время и во многих местах. Проблема носит или носила массовый характер.

Хотя я могу кое-кого назвать конкретно, да и то, не теперь. Во-первых, правильнее было бы назвать всех, но мне-то это не по силам! Понадобится колоссальный объем расследования! Во-вторых, просто перечислить тех людей, это же недопустимо мало. Мне же все обвинения придётся обосновывать! А для одного человека такой объем работы непосилен.

Но я рад и тому, что хотя бы обратил внимание на проблему. Надеюсь, это станет зёрнышком, которое когда-то прорастёт и принесёт полезные плоды. А мы, возможно, хоть когда-то научимся различать истинных фронтовиков и тех, которые не вправе фронтовиками называться.

Чтобы легче было начинать такую работу в отношении генералов и офицеров, рекомендую книги Юрия Игнатьевича Мухина «Если бы не генералы!» и «Отцы командиры». В них много конкретных персонажей, детальные расследования и обвинения, которым я доверяю.

Мне только теперь вспомнился известный многим людям писатель, журналист, киносценарист, военный корреспондент и общественный деятель, двадцать лет работавший главным редактором популярнейшего журнала для молодёжи «Юность», Борис Николаевич Полевой (настоящая фамилия – Кампов). Он автор многих книг, в том числе, и крупных романов, интересных, патриотичных, но почему-то никто из читателей не может вспомнить ни одной из этих книг, кроме как, «Повесть о настоящем человеке». Никто их, видимо, не читал и не читает. Или я нахожусь в среде, в которой случайно так получилось?

Впрочем, дело не в книгах. Вспомнился он как человек, увешанный боевыми орденами, которые не заслужил.

Как и большинство писателей, Борис Полевой всю войну был на фронте. Не воевал, а был! Был где-то рядом с фронтом. По крайней мере, в глаза врагу ни разу не смотрел и ни одного врага не убил, тем не менее, был награждён пятью боевыми орденами: Орденом Красной звезды, двумя орденами Отечественной войны второй степени и двумя орденами Красного Знамени! Редкий набор столь высоких наград даже для самых заслуженных фронтовиков!

Как же так?! Алексея Маресьева, о подвиге которого Борис Полевой написал так, что сам прославился навеки и был за это награжден и премирован Сталинской премией, да, самого Маресьева за его высочайшее мужество никто не наградил. Маресьева представили к званию Героя Советского Союза уже потом, когда он, преодолевая свою физическую непригодность к управлению самолётом и упрямое сопротивление командиров, не разрешавшим ему летать, стал без ног воевать и сбивать вражеские самолёты.

А вот Борис Полевой, всего-то описавший подвиг Маресьева, да еще с лихими придумками, даже фамилию исказил, сделался широко известным. Потому и увешан орденами. В послевоенное время он к своим боевым наградам добавил ещё шесть орденов и Золотую звезду Героя Социалистического труда… Не берусь судить, за что, но не очень-то понятно? За что на него пролился ливень наград и премий? Как-то не очень это соотносится с его земными делами. Чтобы столько наград получить, будучи чиновником, нужно было, по крайней мере, в одиночку коммунизм в стране построить!

Нет? Возможно, я не совсем беспристрастен?

И всё же, более всего меня удивляет, что его награждали именно боевыми орденами! Боевыми! Ну, литературные премии присуждали, это понятно – были литературные достижения. Но боевые ордена следовало давать истинным и обязательно воевавшим героям, а не героям пера!

Возможно, кто-то не знает, но ордена в СССР не раздавали с высокого плеча, кому что достанется, а имелись определенные законом статуты, которые чётко оговаривали, за что и чем награждать.

Так, например, орден Красного Знамени, которым Борис Полевой награждён дважды, является очень высокой боевой наградой. Это первый орден, учрежденный Советским правительством. Длительное время он оставался единственным орденом.

Как это ни скучно покажется кому-то, но следует узнать некоторые формальности. Статут ордена Красного Знамени гласит, что им награждаются не все подряд, кто понравился, но только:

военнослужащие армии и флота, пограничных и внутренних войск, сотрудники органов Комитета государственной безопасности СССР и другие граждане… (КГБ сюда внесли уже после войны; до нее и в ходе войны государственной безопасностью занимался НКВД – народный комиссариат внутренних дел).

Награждение производится (цитирую документ):

за особо значительные подвиги, совершенные в боевой обстановке с явной опасностью для жизни;

за выдающееся руководство боевыми операциями воинских частей, соединений, объединений и проявленные при этом храбрость и мужество;

за особое мужество и отвагу, проявленные при выполнении специального задания;

за особую отвагу и храбрость, проявленные при обеспечении государственной безопасности страны, неприкосновенности государственной границы СССР в условиях, сопряженных с риском для жизни;

за успешные боевые действия воинских частей, военных кораблей, соединений и объединений, которые, несмотря на упорное сопротивление противника, на потери и другие неблагоприятные условия, одержали победу над противником и нанесли ему крупное поражение либо способствовали успеху наших войск в выполнении крупной боевой операции.

Ну и расскажите мне об указанных в статуте ордена подвигах Бориса Полевого? Где его особо значительные подвиги? Где особое мужество и отвага? Где условия, сопряженные с риском для жизни?

Ничего этого не было у него и в помине, а ордена, именно, боевые ордена, – налицо! Как же так? Может, он какой-то чересчур секретный герой? Такие случаи бывают, но вряд ли он к ним причастен.

Если теперь поглядеть в статут ордена Отечественной войны второй степени, их у него тоже было два, то там условия награждения еще более конкретные и никак не подпадают под «подвиги» Бориса Полевого.

Этим орденом награждается тот:

кто сбил в воздушном бою, входя в состав экипажа: тяжелобомбардировочной авиации – три самолёта; дальнебомбардировочной авиации – четыре самолёта; ближнебомбардировочной авиации – шесть самолётов; штурмовой авиации – два самолёта; истребительной авиации – два самолёта;

кто совершил, входя в состав экипажа: тяжелобомбардировочной авиации – 15 успешных боевых вылетов; дальнебомбардировочной авиации – 20 успешных боевых вылетов; ближнебомбардировочной авиации – 25 успешных боевых вылетов; штурмовой авиации – 20 успешных боевых вылетов; истребительной авиации – 50 успешных боевых вылетов; дальнеразведывательной авиации – 20 успешных боевых вылетов; ближнеразведывательной авиации – 25 успешных боевых вылетов; корректировочной авиации – 10 успешных боевых вылетов; авиации связи – 50; транспортной авиации – 50 успешных боевых вылетов с посадкой на своей территории и 10 успешных боевых вылетов с посадкой на территории, занятой противником;

кто сумел восстановить, освоить и использовать захваченный трофейный самолёт в боевых условиях;

кто артиллерийским огнём лично уничтожил тяжёлый или средний или два лёгких танка, или в составе орудия – два тяжелых или средних танка или три лёгких танка противника;

и далее так же конкретно. Очень-очень конкретно! Потому вполне обоснован вопрос:

«А где танки и самолеты, уничтоженные Борисом Полевым? Где вылеты, за которые, даже не оговаривая их результаты, экипажи награждали орденами, поскольку сам по себе вылет становился подвигом?»

Писать романы – это «подвиги» всё-таки иные, нежели реально за Родину жизнью рисковать! Я не имею в виду, что романы Бориса Полевого не воодушевляли воинов на подвиги. Это тоже было важно и нужно, но как оно соотносится с конкретным статутом полученных им в награду боевых орденов?

Тем не менее, когда Борис Полевой выходил на люди с множеством боевых орденов, его ведь принимали за истинного героя! Его считали тем самым, который более других фронтовиков обладал особым мужеством и отвагой, рисковал своей жизнью, совершал боевые вылеты, сбивал самолеты противника, уничтожал его танки и живую силу и при этом остался живым!

Его считали истинным героем! И очень сильно ошибались! Потому своё уважение, признание и любовь люди дарили не тем, кто это действительно заслужил.

Мне могут возразить, что он же не сам себя награждал! Это его награждали! Большие начальники наградные документы подписывали! Значит, считали, что достоин!

Пусть так! Но разве можно так обходиться со статутом орденов? Это же закон о правомочности награждения. Почему бы Бориса Полевого, также нарушив статут, не наградить орденом Мать-героиня первой степени? У нас ведь, как выяснилось, всякое незаконное действие вполне допускается! Или это не так?

32

К сожалению, мне известно немало весьма обидных для соотечественников случаев, когда истинных героев упорно не награждали раз от разу, несмотря на представления к наградам, законным образом обоснованные их командирами, зато кто-то совсем уж легко получал боевые награды каким-то странным образом. Тот же Борис Полевой.

Потому-то во мне давно живёт подозрение, а может во время войны в наградном отделе работали враги? Судя по многим результатам такой работы, у них были свои утонченные методы унижения истинно заслуженных фронтовиков.

Знаю, что могут возразить. Мол, не одинок Борис Полевой! Так и я о том же!

И сам могу подсказать «такого же». Например, Константин Симонов! Он тоже имел много боевых наград, хотя, как и Борис Полевой в войну непосредственно не воевал, а служил военным корреспондентом. Но из всех орденов, полученных Симоновым, а их семь, только орден Красного Знамени получен во время войны.

И ведь было за что! Достаточно узнать боевой путь Симонова. Особенно героическим он был, на мой взгляд, в самом начале войны, в самом неопределенном, самом тяжелом, самом страшном и непонятном времени, когда всюду была паника, страх, непонимание обстановки. В это время Симонов под непрерывными бомбардировками, обстрелами, окружениями выполнял свою работу, хотя не знал, существует ли его редакция после всего того, что случилось. Его офицер НКВД даже за шпиона принял и собирался по законам военного времени расстрелять на месте. Спастись помог почти невероятный случай.

Чего стоит лишь один боевой поход Симонова на подводной лодке Л-4 «Гарибальдиец», выполнявшей самое настоящее боевое задание у берегов Румынии!

Командир лодки отказался давать Симонову интервью: «Знаю я вас! Напишете всяких небылиц! Это своими глазами надо видеть! Это надо самому пережить, чтобы понимать!»

Думал, что тем самым отшил Симонова, но тот пошёл в боевой поход на равных. Задыхался со всеми! Рисковал жизнью со всеми! И заслужил уважение командира лодки. То есть, был признан своим! Признан человеком, которого по его делам можно считать настоящим фронтовиком, а не тем, кто пишет рядом с фронтом! Кстати, разрешение на поход Симонова у командования флота пришлось буквально выбивать. Другой бы воспользовался отказом, сказав бы командиру лодки:

– Вот видите! Я-то хотел, да не пускают!

Но тогда это был бы уже не Симонов!

Ещё два ордена Отечественной войны первой степени Симонову были вручены уже после войны, но сразу после неё. В мае и сентябре 45-го. Уже за работу в редакциях фронтовых газет, как было и у Бориса Полевого. Но всё же Симонов – есть Симонов. Он везде на равных был там и с теми, о ком писал! В подтверждение этого в одном из представлений на награждение орденом так и записано: «…за написание серии очерков о бойцах частей 4-го Украинского фронта и 1-го Чехословацкого корпуса, и за нахождение во время боев на наблюдательных пунктах командиров 101-го и 126-го стрелкового корпуса и в частях 1-го Чехословацкого корпуса в период наступательных боев».

Так же он вёл себя и на другой войне, на Халхин-Голе в 1939 году, куда был послан в первую командировку в места боевых действий. Уже на месте, получив ориентировку от редактора местной дивизионной газеты, он уехал в монгольскую степь и пропал. В общем-то, его уже посчитали погибшим, но вернулся, хотя и с большим опозданием. Не на пироги, чай, ездил! Везде он ходил, буквально на самом острие, на самом краю!

Надо мной посмеются: «И чем же отличается твой Симонов от Полевого? Такой же военный корреспондент!»

Хотя бы тем отличался, что Симонов на фронте работал настолько рисково, что можно только удивляться, как он выжил! Повезло! А Полевой, да простят моё кощунство люди, выжил бы обязательно. Разве это не боевой героизм на фронте? Разве Симонов не больший фронтовик, нежели Полевой?!

Но всё равно – к наградному отделу у меня много вопросов, неудобных для него.

33

Да уж, напрасно проговорился о немцах наш бравый преподаватель, наш боевой полковник! Случайно, но ведь проговорился! Сам-то он был, конечно же, из тех, кто о своей оговорке и не подумал, и не пожалел. Или сам не понял, что сказал?

Судя по профилю его кафедры (кафедра марксизма-ленинизма), если он и воевал, то в качестве политработника. А эта категория офицеров и особенно генералов на фронте являлась особой кастой, которая больше говорила, нежели делала, и уж более писала и говорила, нежели воевала. Были и исключения, но не сейчас о них. Потому они и исключения, что отличаясь от обычного порядка, оказываются весьма редкими.

Истинная правда об отечественной войне в том и состоит, что непомерно огромной кровью далась нам та необходимая и тяжелая победа над врагом, наметившим полностью истребить наш народ! И для победы пролил тогда своей крови народ, увеличив и без того неизмеримое своё горе, значительно больше, нежели требовалось! Очень уж часто генералы транжирили кровь народную напрасно, а страшную правду о делах своих они от народа после войны засекретили. Более того, прикрыли свои некрасивые «подвиги» множеством незаслуженных наград.

Сегодня люди видят не дела ветеранов, они видят лишь награды! Вот и судят по ним, что герой пред ними! А кое-кого из тех героев судить бы следовало. Но народ от справедливой идеи уводят в сторону! «Не дай-то бог, вражда начнется!» Куда проще всех изменников и трусов простить, даже наградить, но ни в чём не разбираться!

Именно в том, по разумению простых, но не глупых солдат и была та самая жуковщина! На фронте кровь народная рекой лилась, отнимая жизни ни за что, и никто не отвечал! Всё списывалось на тяжелые времена, на тяжёлую борьбу с проклятыми фашистами.

После войны жуковщина многим была знакома и понятна. Да и я к тому времени немало узнал от фронтовиков того, о чём в наших газетах никогда не писали! И не только не писали, но и молчали, как полагалось. Молчали, поскольку правда очень не приветствовалась. Мол, пора о страшном забывать! Нельзя же людям всегда о войне помнить, так и руки опустятся! А работать-то надо! Надо работать, чтобы жить!