скачать книгу бесплатно
Хродмар замялся, а Йофрид сказал в защиту:
– С рабынями не считается!
– Ты иди-иди давай! – подогнал его Ингольв.
Он отвел брата в сторону.
– Ты в своем уме, Хродмар? Развлекаешься? Отец отрекся от тебя, твой топор творит чудеса! Да тебя вообще волнует, что ты подох давеча? Тебя здесь не должно на самом деле быть! Сколько бы ты не кичился и не выделывался перед отцом, а он, между прочим, оказался прав! Ты погиб в первом же бою от рук жалкого крестьянина!
– Только рабы бьют в спину, – оправдывался Хродмар.
– Только рабы оправдываются, – отрезал Ингольв, – признай, наконец, отец прав насчет тебя.
Хродмар вернулся к костру и спрятал лицо между колен, обхватив затылок руками. Он раскачивался на месте и вроде бы что-то нашептывал. Ингольв молча прислушался. Кажется, тот тихо проговаривал: «Какое я ничтожество, какое я ничтожество…»
Ингольв хотел было еще добавить пару метких фраз, может даже врезать ему лишний раз для нравоучения, но жалкий вид Хродмара заставил одуматься. Не будь он испытанием Хеймдалля, Ингольв бы подавно его прикончил. Пришлось сменить гнев на милость. Он сел рядом.
– Помнишь наш первый разговор о твоей доле? Ты стал свидетелем того, как все бы произошло, если б воспротивился воле отца. Ты бы умер. Подумай, что теперь ты должен делать?
Хродмар помолчав, ответил:
– Смириться… видимо…
Ингольв утвердительно кивнул.
– Верно, но смирение без осознания сути проблемы приводит лишь к подавлению неприятия всего вокруг, поэтому…
– Поэтому следует держать себя в руках и думать.
– Да, самообладание выковывает дух Эйнхерия. Представь, что ты куешь нерукотворный металл, а я знаю, ты отменный кузнец. Согласись, ты ведь теперь не такой, каким был, когда я тебя впервые встретил, согласен? Ты сделал первый шаг, не совсем верный, но это лучше, чем безделие, так ведь? Ты молодец, но теперь главное понять куда двигаться и, главное, зачем?
Хродмар вопросительно взглянул на Ингольва, усомнившись его утешительным словам. Осознав, что волк не пошутил, кузнец улыбнулся и вдруг испытал в себе удаль от своих действий и удовольствие от принятых решений. Да что уж там! Он почувствовал себя сильнее тех же Йофрида и Вестейна. «И буду сильнее даже Рагнара Лодброка!» – подумал он неожиданно для себя самого. Во как хвала зарядила того, кто не считал себя ценным.
Успокоив брата, Ингольв сказал ему:
– Смотри, представь себя в кузне. Твой ум, твои мысли и ценности – это молот. Та сила, что тянет тебя к женщине, к серебру, к проливанию крови – это огонь. А вот железо – твой дух. Выбор за тобой: либо ты сгораешь, либо выковываешь себя.
Хродмар вроде бы начинал потихоньку понимать слова Ингольва, идею, которую он с самого начала пытался до него донести. По крайней мере об этом говорил его задумчивый вид
– Откуда ты все-таки узнал про этот топор? – вдруг спросил Хродмар.
– Мне указал на него Хеймдалль, но о его свойствах я ничего не знал и мне до сих пор с трудом верится, что топор мог сам разрубить человека на куски…
Хродмар вспомнил слова Офейга и поделился этим с Ингольвом.
– Офейг так и сказал? Безымянный? Надо будет с ним поговорить.
– Да. И знаешь, я тут подумал, а… что, если топор дарует бессмертие? Мне трудно об этом говорить, поскольку я совершенно не помню, как умер.
– Есть только один способ проверить, – Ингольв вынул нож.
– С ума сошел?! – вздрогнул Хродмар.
– Тихо! Дай руку.
Хродмар неуверенно протянул ему руку. Брат осторожно поднес лезвие к его ладони и р-раз! Со всей силы воткнул ему прямо в ладонь весь нож. кузнец заорал, а Ингольв принялся успокаивать его:
– Тихо-тихо! Тсс! Не ори!
Толпа отвлеклась на ор, но быстро вернулась к своим делам, Хродмар перестал кричать и теперь удивленно глядел на торчащее из ладони лезвие.
– Что скажешь? – спросил Ингольв.
– А я не знаю зачем орал, я ничего не чувствую.
– Совсем? – Ингольв поковырял ножом в его ране.
– Ага… совсем. Вот так да! Настоящий дар богов! – подпрыгнул от перевозбуждения Хродмар.
– Или проклятье, не торопись с выводами. Как ты попадешь в Вальхаллу, если не можешь умереть от оружия?
– Хм… я должен совершить подвиг, разумеется!
– Да, но какой?
Тут их разговор прервался, потому что Ингольв снова заметил необычного ворона. Он сел на мачту корабля, прямо над головами конунга и ярлов, дернул головой в одну, затем в другую сторону, будто думая к кому присмотреться, и каркнул, да так громко, что Ингольв сощурился, а Хродмар закрыл руками уши. Оглушающий и разрывающий ушные перепонки крик вселил в них необъяснимый страх сверхъестественного. Остальные ратники пировали, даже не моргнув глазом, им было все равно, они ничего не слышали и не видели. Тогда ворон приземлился на плечо Сидрока – он ничего не видел и не чувствовал, продолжая пить и смеяться. Птица каркнула громче прямо ему в ухо. Тут, что-то рассказывая, он переменился в лице. Ворон принялся неумолимо каркать, и Сидрока резко перекосило от гнева. Не сдержавшись, он всеми силами ударил кулаком об стол.
– Что с тобой? – удивленно спросил Гисли.
Казалось, что Сидрок приготовился свернуть шею Гисли, но потом, опомнившись, громко прорычал:
– Ненавижу Карла! Вот!
Все засмеялись, а ворон вспорхнул и исчез. Братья расслабились, выдохнули и изумленно переглянулись.
– Почему они не обратили внимания на эту троллью птицу? – раздраженно спросил Хродмар.
– Потому что они ее не видели.
– Это как?
– Ты же меня видел в образе волка? Вот, а другие нет.
Хродмар вопросительно выпучил глаза от удивления:
– Но тогда… кто это или что это?
– Не знаю, я пока ничего не понимаю.
***
Так викинги грабили встречавшиеся на своем пути разные поселения. Но одним ранним утром, перед отплытием, Офейг как обычно достал руну из мешка – и это оказался перевернутый Альгиз. Сидрок, надев шлем, скривил губы: «Что ж, надо быть начеку».
Колонну из кораблей возглавил драккар Гисли, за ним следовал Сидрок, затем Вальборг, а далее остальные корабли. Хавлиди как обычно был за рулевого, рядом с ним гребли веслами Ингольв с Хродмаром, а перед ними сел Йофрид с Оттаром. «Я поменялся местами с Мулем, а то на левой стороне мне скучновато» – объяснился Йофрид. Братья были не против, а Хавлиди все устраивало, если его любили слушать.
Вдоль берегов стоял густой лес из высоких и широколиственных буков и ольх. Небо хмурилось: серые тучи заслонили своими широкими боками солнечный свет, вода потемнела, подул сильный ветер и листва очень громко, приятно-убаюкивающе зашуршала, ветви заколыхались. Корабли шли словно по зеленому коридору с серым потолком.
– Э-эх! Хорошо! – взбодрился Йофрид.
Вот только Ингольва что-то тревожило. Он внимательно глядел по сторонам.
– Ты чего напряженный такой? – забеспокоился Йофрид при виде лица Ингольва.
Но он молчал. Все в драккаре Сидрока почувствовали что-то неладное, и это общее чувство тревоги передалось остальным морякам. Корабли двигались медленно, весла тихо и осторожно погружались в воду. Иногда поднимался сильный ветер, и деревья словно мигали листьями, раскачиваясь в такт… Что-то блеснуло между деревьями… Ингольв присмотрелся и…
– Засада! – крикнул он во все горло.
В это мгновение из-за стволов вышагнули лучники с горящими стрелами и выпустили залп. Огненный дождь с обеих сторон обрушился на корабли. Корабельщики пригнулись, стрелы вонзились в щиты, защищающие их головы, кого-то задело.
– Твою ж мать! – заорал Йофрид.
– На них гребите, на них! Скорей! – отдал приказ Сидрок.
Хавлиди поднатужился. Стрела свистнула над его головой. Офейг бросился животом на мешок. Вальборга сильно задела стрела, она по касательной прошлась по его икре. Вместо потери самообладания, он немедля крикнул повернуть корабль в противоположную сторону. Все драккары нарушили строй, рассредоточившись в шахматном порядке, и повернули к берегам: таким образом Гисли устремился в левую сторону, а Сидрок в правую. Ингольв увидел, как сзади несколько драккаров загорелись, но они продолжали наискось двигаться к неприятелям. Тем кораблям, которые оказались в середине колонны, повезло меньше всего: там стрелы слетались, как пчелы на мед. Одни люди загорались и прыгали за борт, другие падали смертью храбрых. Там был драккар Вестейна – у него загорелись даже весла, но корабельщики неустанно продолжали грести, обжигая ладони. Корабль Сидрока тоже объяло пламя:
– Ну же, гребите, засранцы! – рявкнул он.
Муля перекатило к корме. Он хрипел, держась за горло, кровь хлестала под ноги Хавлиди, который, продолжая тянуть руль, ревел ему, повторяя из раза в раз:
– Держись! Держись!
Раздался гром, и по ту сторону серых туч мигнул свет, словно искра от огнива. Обрушился ливень, и северяне воодушевились.
Драконы врезались в берега. Вражеские лучники приготовились их встретить, натянув тетиву. Сидрок, вовремя среагировав, крикнул: «Стена!» И северяне мигом схватили щиты и, собравшись в кучу, соорудили из них стену. Стрелы, падая, со стуком вонзались в их щиты, но одна проскочила сквозь щель и задела Оттара. Затем викингам удалось спрыгнуть на землю, снова построив стену. Сидрок, находившись в центре стены, скомандовал:
– Оттесняем! Тор с нами!
– Навались, парни! Ща мы их! – добавил Йофрид.
Стена из круглых щитов стремительно двинулась вперед. Сбоку неподалеку от них виднелась дружина Вальборга, которая тоже стеной перемещалась в лес, из их щитов торчали сотни стрел. Лучникам пришлось пятиться сквозь ветви, закрывавшие им обзор. Один из викингов в отряде Сидрока упал, зацепившись об корень дерева, в стене появилась брешь, и стрела прилетела прямо в колено Хродмару. Он завопил, но по привычке. Осознав, что боль отсутствует, кузнец встал на ноги, но двигаться стало неудобно. Тут подбежал Ингольв и мигом выдернул стрелу. Раны как небывало, и никто этого, слава Одину, не заметил. Издалека доносились крики с клацаньем оружий – это Гисли на другом берегу вступил в ближний бой.
Дружина Сидрока оказалась в заросшей лощине, там их невозмутимо ждала вражеская пехота, длинная шеренга из мечников, которая мигом помчалась на северных завоевателей, чтобы не дать им и минуты передохнуть после обстрела. Ливень шел с такой силой, что франки издалека походили скорее на тени, по мере приближения, приобретавшие человеческие черты.
– Держать строй! – объявил Сидрок.
Франкские мечники единой глыбой обрушились на стену из щитов. Северяне удержались, от них последовали щедрые ответы. Лучники тем временем боялись попасть в своих же, поэтому разбежались по сторонам, чтобы скорее обойти с фланга и поддержать мечников огнем.
Ингольв предугадал их намерения и вместе с Хродмаром поспешил пересечь им путь. Они быстро пробирались сквозь заросли, ловко минуя стволы деревьев. Навстречу им выбежала четверка в островерхих шлемах. Заметив дикого северянина в мокрой волчьей шкуре, каждый живо натянул тетиву. Ингольв же нагло укрылся за огромной спиной Хродмара и, воспользовавшись им как живым щитом, погнал его к лучникам. Стрелы, одна-вторая, впились в грудь Хродмара, но кузнец лишь прорычал от гнева и ненависти. Он настиг лучника, перекинув его через себя, Ингольв проткнул ему шею. Второму Хродмар врезал рукоятью по лицу – прозвучал хруст, будто кто-то переломил морковь – и отсек секирой голову. Тут догнали своих товарищей еще трое франков. Под дождем они увидели ульфхеднара, добивавшего четвертого лучника, и Хродмара со стрелами, торчавшими из груди, словно он с ними и родился. Тогда новоприбывшие попятились, а один и вовсе с ужасом бросился куда глаза глядели.
Дружина тем временем продолжала держаться, защищаясь от мечников. Измотанный Сидрок, поймав момент, сломал краем щита челюсть врагу и проткнул его мечом, следом вышел еще один воин. Щит Йофрида раскололся и он, упав, остался без защиты. Недруг замахнулся, но добивающий удар был вовремя отражен соратником, и Йофриду удалось выжить. Однако его спасителю, оказавшемуся зажатым между рядами, в бок прилетела стрела. Он упал на колено, и мечник нанес ему смертельный удар. Лучник приготовился пустить следующую стрелу, он нацелился прямо на Йофрида. Тот понял, что его зажали с двух сторон и ему не уйти, как тут, в темя лучника, проломив шлем, впилась чья-то секира, и по его лицу ручьем полилась кровь. Его убил Хродмар. Йофрид обрадовался и поспешил подобрать чей-нибудь щит, чтобы поскорее вернуться в строй с кличем:
– Нахрапом их, братья! Дави их!
Набравшись сил, северяне оттеснили франков вместе с подоспевшими к ним Ингольвом и Хродмаром, которые сбоку буквально ворвались во вражеский стан, чего те точно не ожидали. Благодаря им викингам удалось перехватить инициативу. Хродмар рассекал и кромсал врагов на куски и настолько вошел во вкус, что даже, забывшись, перестал защищаться и отражать удары, которые разрезали его плоть, пускали кровь и ломали ребра. Никто из дружинников не замечал, что железо не причиняло ему никакого вреда, однако они без сомнений дивились бесстрашию молодого викинга, которого еще недавно обзывали трусом, рабом и Мертвым мужем, их вдохновила его удаль и смертоносность. Ингольв, утеряв контроль, точно сущий волк, ловко увертывался от ударов и рассекал глотки.
Однако всего этого было мало, чтобы прорвать ряды противника, в эту минуту франки пополнили свои станы, их стало значительно больше. Сидрок терял людей, обойти врагов было некому, франки теснили и обступали северян. Он даже начал было смиряться с мыслью, что это его последний бой и морально готовился к встрече с Одином в Вальхалле.
Как грянул откуда-то неистовый ор, такой безумной силы, что он оборвал песнь битвы, заглушил говор ливня и более того (Тор свидетель!), эта бесконечная звуковая волна уничтожила своим рождением всю причину звука как таковую, и не существовало ничего на свете более в эту минуту, кроме бешеного рева. Это берсерки с обнаженными окровавленными телами выбежали из зарослей. Они, хором надрывая глотки, клином устремились в задние ряды франков. Одни от их дикости встали как вкопанные и не могли сдвинуться с места, других объял такой невообразимый ужас, что из их рук выпали копья, третьи же бросились спасаться бегством. Берсерки алым шквалом выкашивали своими топорами все живое – наступил час жатвы!
Так дружина Сидрока одержала победу.
Но медвежеголовые продолжали яриться. Они нападали на своих собратьев, и если некоторые из берсерков в итоге приходили в себя и падали без сознания, то были и те, на кого приходилось наваливаться всей толпой, чтобы те от бессилия успокоились и наконец пришли в себя. Сидроку, не получившему за все время битвы ни единой царапины, нанес рану берсерк Эльдгрим, который в припадке кровавого безумия намерился снести ему голову! Берсерка пытались остановить. «Да угомонись же ты! Это мы!» – кричали ему, но Эльдгрим продолжал скрежетать зубами, кричать, вырываться из крепкой хватки соратников. Его держали за руки, за ноги, валили в лужу, но он снова вставал, снова вырывался, его тянули вниз за торс, Ингольв висел на нем плетью, и ноги его волочились по мокрой земле. Эльдгрим свернул одному из своих голову, и Ингольву ничего не осталось, кроме как подобрать лук и пустить стрелу ему в бедро. Берсерк не унялся: превозмогая боль, он хромал из стороны в сторону, ну чтобы хоть еще одного прикончить. Тут ему дали по голове, повалили всей толпой на землю, и вот тогда он наконец отключился.
Ливень смилостивился, моросило.
Вместо того, чтобы отблагодарить Ингольва, ярл ополчился:
– Ты что натворил?! На кой тролль мне сдался хромой медведь?!
– Он тебя чуть было не лишил головы, – спокойно ответил Ингольв.
– Да если б не он – нас бы уже встречал Хеймдалль! – разъярился Сидрок. – Я набрал знатных воинов, а ты их калечишь и убиваешь! Я начинаю жалеть, что взял тебя с собой!
Ингольв решил промолчать. Дружина, облокотившись на свои оружия, кто на копья, кто на секиры, отдыхивались и глядели, что будет дальше. Сидрок пригрозил Ингольву тингом и спросил между прочим и мнения соратников. «Прав-прав!» – слышалось в одном углу. «Нет-нет, неправильно!» – раздавалось в другом. Йофрид наморщил лоб. Хавлиди опустил голову. Хродмар молчал. Тогда Ингольв рискнул высказаться:
– Среди нас нет правых и неправых. Но благодаря мне и моему брату нам удалось продержаться дольше, и только норнам известно дожили бы мы до прибытия берсерков или нет, которые, несомненно, спасли нас. Лучше я заплачу виру за, – «Ваше спасение» подумал Ингольв, – ногу Эльдгрима, но если вам, мой ярл, так неймется, то можем продолжить разговор на тинге.
Ратники разом одобрительно закивали головами в ответ на верное замечание. Они приняли сторону ульфхеднара. Сидрока это взбесило, однако он хитро улыбнулся, надув щеки, и сказал:
– Славно! Будешь платить мне и ему по пять кило серебра столько дней, сколько он будет хромать.
Хавлиди шепотом прокомментировал эти слова на ухо Хродмару:
– Наш ярл добродушный и прямой, как рея, но только речь зайдет о деньгах, так он хитрит и изворачивается, как змей! Тот еще выжига!
– Главное, что с ним можно договориться, – усмехнулся Хродмар.
Йофрид от усталости плюхнулся на вражеский труп и поблагодарил Хродмара за свое спасение, сказав ему: «Знаешь, я хочу от тебя детей!» И расхохотался. Остальные тоже повеселели.
Тут они заметили хромавшего к ним Вальборга с дружиной. Убедившись, что с Сидроком все в порядке, Вальборг сперва рассказал, как они отбились от засады и спаслись, тоже благодаря берсеркам, которые зашли с фланга и помогли в бою. «Одним махом их, как косой по траве!» – рассказывал счастливо Вальборг. Затем перешел к главному: он видел человека на коне, их главнокомандующего, кой, видимо, не ожидал такого поворота событий, поэтому быстренько улизнул. Лица его Вальборг, разумеется, не разглядел, но удалось допросить еще дышавших франков, которые все и объяснили.
Дело обстояло так: Карлу Лысому доложили о новоприбывших северянах, двигавшихся по Сене на юг прямо к Бьорну, с которым королю никак не удавалось справиться. Было очевидно, что если все эти оравы язычников объединятся, то одолеть их станет еще труднее, а то и невозможно вовсе. Тогда Карл приказал местному графу Ламберту как можно скорее собрать войска и постараться преградить с севера путь викингам.
– То бишь нам, – уточнил Вальборг. – Я отправил людей проследить за ним, надо отомстить этому трусу!
Тем временем Скъёльд кивком указал Бранду на его сына всего красного от крови, который, к его удивлению, остался жив. За все это время Хродмар так и не удосужился подойти к отцу и снова притворился, что не заметил его.
Потом Вальборг вдруг опомнился и, поглядев по сторонам, заявил:
