Между Светом и Тьмой. Том 2

10

Выровняв крылья после очередного повторённого за наследником Тьмы трюка, Веката подлетела к нему.

– Чем ещё намереваешься впечатлить меня? – осведомился он, видя, что она не спешит приступать к новому пируэту.

– Кажется, я уже израсходовала лимит того, что могло бы тебя заинтересовать, – сказала ангел. – Однако у меня есть для тебя другое предложение.

– Какое же?

Веката хитро прищурилась, хлопнула его по плечу и тут же метнулась в сторону.

– Догоняй! – крикнула она, стремительно удаляясь прочь.

Хайрэс на миг замер, соображая, что за детские забавы устраивает светлая, а затем бросился за ней. На самом деле она выбрала не такое уж смешное занятие – битвы между ангелами и демонами часто разворачиваются в воздухе, и чтобы уничтожить врага, его нередко приходится догнать, ввязавшись в невольную схватку быстроты и ловкости, и лишь потом пустить в ход оружие или магию. Да о чём тут рассуждать – их первая встреча, и та началась с преследования. Правда, в тот раз цели у него были совершенно иными… Но какая разница? То, что в этой гонке амулет Векаты ему стопроцентно не светит, нисколько не умаляло его энтузиазма. Хотел бы его забрать – уже давно забрал бы. Для него сама Веката гораздо привлекательнее какого-то там медальона!

Настигнуть Векату оказалось непросто – то, что она не владела теми же мудрёными финтами, что он, не мешало ей отлично управлять крыльями, лавировать в воздушных потоках, петлять среди скалистых выступов и нырять за покров белёсых облаков. Однако разве могло это остановить упрямого наследника Тьмы, неутомимого охотника, обуреваемого азартом погони?.. Он подхватывал попутный ветер и менял позиции, подрезал ангела на поворотах и неожиданно входил в пике, рассеивал облака огненными вспышками и не давал своей жертве ни минуты отдыха. Который им обоим, кстати, не помешал бы – его дыхание уже немного сбилось, крылья начали недовольно поднывать, а пристальное внимание заметно ослабло. Предыдущее изматывающее состязание определённо не прошло для него бесследно… Но если он чувствует подступающую усталость, значит, Веката тоже не в лучшем состоянии. И надолго её точно не хватит.

Глаза Хайрэса неотрывно следили за светлым силуэтом, обогнувшим горный пик и скрывшимся за густой облачной пеленой. Несколько мощных взмахов крыльев, и он влетел в туманную влажную дымку, мутной завесой отгородившей от него окружающее пространство. Почти не сбавляя скорости, он продолжил движение, одновременно настраиваясь на восприятие импульса, исходящего от Векаты и способного привести его к ней без всяких подсказок зрения. Томительные секунды ожидания, и в его сознании полыхнул знакомый сигнал. Совсем рядом! Настолько рядом, что можно протянуть ладонь и…

– Ай! – отдался у него в ушах испуганный вскрик.

С размаху врезавшись в кого-то, Хайрэс инстинктивно обхватил его руками, пытаясь сохранить равновесие. Чьи-то пальцы до боли вцепились в его плечи, однако чтобы удержаться на месте, этого было мало, и он, увлекая за собой причину собственного падения, полетел вниз. Желая взять ситуацию под контроль и предотвратить ещё более печальные последствия, демон сосредоточился и изо всех сил напряг крылья, заставляя их возвратить потерянную устойчивость. К счастью, проблема разрешилась быстро. То ли давало о себе знать его отточенное веками мастерство, то ли сыграла роль помощь второго участника столкновения, не меньше него старавшегося восстановить баланс.

Хайрэс поднял глаза и взглянул на Векату, которую сжимал в объятиях. Очутившись вдали от злополучного облака, он смог её разглядеть: щёки слегка порозовели, глаза возбуждённо блестят, с губ слетает тихое отрывистое дыхание. Сейчас, когда они снова столкнулись, но вместо страха на её лице читалось веселье, она вдруг показалась ему невероятно красивой. Ещё более красивой, чем всегда. Интересно, почему раньше он так упорно не обращал на это внимания?.. Хотелось смотреть на неё вечно и никогда-никогда не отпускать. Он чуть крепче прижал её к себе, ещё острее ощутив тепло её разгорячённого стремительным полётом тела, которое окатило его приятной волной, и негромко выдохнул:

– Догнал.

Веката улыбнулась. Очень странно улыбнулась: счастливо и вместе с тем как-то скованно.

– Ты победил, – констатировала она, не отрывая от него сверкающих глаз.

Её руки соскользнули с плеч наследника Тьмы и внезапно обвили его шею. Хайрэс застыл, чувствуя, как она прильнула к нему, и испытывая удивительную смесь растерянности, радости, изумления, нелепой неловкости и ещё чего-то непостижимого. Чего-то огромного, что распирало его изнутри, как энергия чужих амулетов, и пьянило не хуже дарованной ими эйфории всемогущества. Чего-то, что грело лучше его испепеляющего пламени. Чего-то, что заставляло его сердце биться чаще и постоянно ворочалось у него в груди, когда он глядел на Векату. Что же это такое?.. И почему чувствовать его так приятно?.. Наверное, он никогда не узнает этого… Сколько его вопросов о Векате уже осталось без ответа?..

Впрочем, в тот момент ответ ему и не требовался. Всё, что ему требовалось – продолжать обнимать ангела, прижавшуюся к его груди, ощущать, как приподнимаются под его ладонями её плечи, вдыхать аромат её волос, которого он раньше не замечал, но почувствовал теперь – едва уловимый аромат прохладной свежести… Примерно так пахнет кристально белый снег, выпавший морозной ночью и наутро укутавший мир незапятнанной чистотой первого зимнего дыхания.

Наверное, обниматься в воздухе – далеко не самая гениальная затея: их крыльям было не слишком-то удобно удерживать хозяев в таком положении, а чтобы предотвратить дёрганный диссонанс, приходилось двигаться в идеальном унисоне, однако Хайрэс просто не мог отпустить Векату. Чересчур долго глупая, почти неосознанная мечта об этой минуте обитала в сокровенных уголках его души, до которых даже он не мог добраться. И ему казалось, что, если он разожмёт руки, желанный миг рассыплется, как карточный домик иллюзий, и больше никогда не повторится. Что никогда больше Веката не захочет обнять его, никогда не захочет оказаться настолько близко к нему, никогда её бездонно-синие глаза не будут смотреть на него с таким выражением… В этом до ужаса иррациональном, смешном, поистине идиотском опасении Хайрэс ни за что не признался бы не то что Векате, но и самому себе. Однако избавиться от него это нисколько не помогало.

Время совсем позабыло о нормальном течении и замкнулось, превратив мгновения в вечность, а вечность – в ничтожную малость. По крайней мере, именно такое ощущение создалось у Хайрэса, когда Веката мягко отстранилась от него и её ладони соскользнули на его наручи.

– Давай спустимся, – наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнесла она.

Демон молча кивнул и нехотя разжал объятия. Они с Векатой полетели к видневшейся неподалёку плоской площадке, на которой можно было разместиться вдвоём, не беспокоясь о том, что кто-то не усидит на скромном пятачке и свалится в разверзшуюся внизу пропасть. Правда, чтобы пространства действительно хватило обоим, громоздкие крылья пришлось дематериализовать, из-за чего пустота под ногами сразу стала более заметной и даже как будто осязаемой. Но что значит для высших существ смертельная высота и острые скалы?.. Что надо быть поаккуратнее и поближе придвинуться друг к другу, дабы избежать боли и обременительных травм, только и всего.

Хайрэс взглянул на туман, прячущий за клубящимся покрывалом хищный оскал каменных выступов и голых утёсов. Вообще-то, вернувшись из подёрнутой серой дымкой Сумрачной долины, в которой он провёл несколько отнюдь не прекрасных веков, туман он начал откровенно недолюбливать – очень уж ярко он напоминал ему о бессильном отчаянии заточения, переживать которое вновь ему определённо не хотелось. Поэтому нынешнее зрелище радужных впечатлений в нём совершенно не вызывало. Что-то коснулось его руки, отвлекая от мрачных мыслей, и он перевёл глаза на пристроившуюся рядом Векату.

– Спасибо за сегодня, – негромко сказала она с лёгкой улыбкой.

– За что конкретно? За разнообразие в месте свидания и занятиях, за то, что ты едва не разбилась, или за то, что я тебя поймал? – попробовал вернуть себе привычку ехидничать по поводу и без наследник Тьмы.

– За то, что было здорово, – ответила Веката, заглядывая ему в лицо и обрубая на корню его попытку восстановить обыкновенный иронично-циничный образ.

– А в другие дни было не здорово? – он сам не до конца понимал, серьёзно спрашивает её об этом или банально цепляется к словам.

– И в другие тоже. Но сегодня – особенно.

Её пальцы сжали его ладонь, и она поднялась на ноги, балансируя на краю обрыва.

– В таком случае, если хочешь и впредь наслаждаться моим приятнейшим обществом, постарайся не сбить меня при взлёте, – посоветовал демон. – В покалеченном виде я куда менее активный и позитивный, знаешь ли.

– Не волнуйся, это тебе не грозит, – откликнулась Веката. – Благодаря тебе мои крылья и без того знатно поработали и заслужили достойный отдых. Поэтому обратно я отправлюсь без их помощи. До скорой встречи, – она махнула ему ладонью.

– До встречи, – кивнул он, наблюдая за тем, как Веката исчезает в сиянии телепортации.

Хайрэс покидать место последнего рандеву не спешил. Куда ему торопиться?.. В опостылевший Ад или к бестолковым смертным, которыми он почти не занимался (хотя следовало бы – скоро срок сдачи отчётных шаров, а у него наполовину пустая сумка)?.. Лучше уж остаться здесь, где в воздухе ещё витает слабое эхо их с Векатой коротких переговоров, быстрых полётов и сердечных объятий. Кстати об объятиях… Что переклинило у него в мозгу, отчего он с таким горячим желанием прижимал к себе ангела? И что творилось у неё в голове, когда она с готовностью обняла его в ответ? Почему она так улыбалась, оказавшись в его руках?.. Не тепло и понимающе, как в прошлые разы, когда отзывалась на его шаги в сторону установления физического контакта, а страстно и нетерпеливо, как если бы ей самой очень давно хотелось чего-то подобного… Да нет, с чего бы? Будет она интересоваться такими тривиальными вещами, о которых и подумать смешно… С другой стороны, она никогда не отталкивала его, когда он хотел сблизиться с ней. Не возражала, не отстранялась, а напротив, придвигалась к нему теснее и крепче сжимала его ладонь. Выходит, не так уж он далёк в своих предположениях от истины?..

Но если так и есть… неужели её тоже к нему тянет? Испытывает ли она то же диковинное ощущение, норовящее соединить тебя с другим существом, не дающее полноценно жить без него и мешающее адекватно воспринимать того, к кому ты умудрился привязаться? И если так, возможно, ей известно, как зовётся это чувство и как с ним совладать? Проще всего спросить её об этом напрямую, но… но для этого пришлось бы максимально подробно описать то, что происходит у него внутри. А он отнюдь не был уверен, что готов на столь высокую откровенность. Пусть и перед Векатой, которой он открылся до той степени, до какой никогда и никому не открывался. Кого впустил столь глубоко, что не находил сил выдворить обратно. Кто отзывался в нём так, как никто не отзывался. Однако даже ей он не мог рассказать обо всех душевных перипетиях, стремлениях, несуразицах и неразрешимых вопросах, что обрушились на него. Испытывать их было для него до дикости ненормально, а признаваться в этом почему-то казалось чем-то постыдным, что категорически несвойственно его положению. Ещё более несвойственно, чем всё, о чём Веката уже успела узнать.

И всё же Хайрэс не мог отрицать, что, несмотря на всю невообразимость происходящего, оно ему нравилось. И пробелы самоконтроля, прорывавшиеся сквозь привычную насмешливую маску, уже не обескураживали настолько, чтобы сбить его вдохновенный настрой, неизменно сулящий ещё более широкий спектр будоражащих ощущений, чем те, которые он изведал сейчас. Прежнее обещание гармонии и радости от встреч с Векатой не подвело – так почему бы не полагаться на него и в дальнейшем? Почему бы не поверить в то, что отношения с этой светлой могут дать ему гораздо больше, нежели он уже успел получить?..

Следующее свидание наследник Тьмы назначал Векате с тем же энтузиазмом, что и доселе, однако заранее испытывал едва уловимую терпкость разочарования от того, что его ожидало. Он знал, что с минуты на минуту она окажется рядом, знал, что снова окунётся в чарующую магию её присутствия – в образы, звуки, запахи, прикосновения, мысли… но не почувствует того, что обезоружило и пленило его всего пару дней назад – её искренних объятий. Нет, тот миг не повторится… Тогда всё вышло просто и естественно, практически само собой, как будто вся атмосфера вокруг приглашала их сблизиться. А теперь… Теперь, соверши он нечто в таком духе, это будет выглядеть страшно вымученно и нелепо, как финал многолетней рукописи, между делом дописанный случайным прохожим, единым махом перечеркнувшим всё плавное изящество автора, строчка за строчкой ткавшего одному ему ведомое полотно повествования. Нет, он не станет так унижаться ради сиюминутного желания!.. Уж лучше вовсе обойтись без объективно ерундовых мелочей, чем устраивать ради них пропитанные наигранностью и неловкостью сцены.

Однако у Векаты на сей счёт, кажется, было иное мнение. На зов именной руны она явилась довольно быстро, едва заметив Хайрэса, улыбнулась и двинулась ему навстречу. Пять шагов, три, один… Она не остановилась, и за секунду до того, как её руки обвили его шею, демон успел заметить в её глазах тень решимости, точно она была пловцом, набиравшимся смелости, чтобы прыгнуть в воду с десятиметровой вышки. А затем он вдруг осознал, что то, чего он так хотел, но не собирался насильно подталкивать к свершению, воплотилось в реальности. Вот она, Веката, прямо в его руках, она обнимает его, а он ощущает её живое тепло. Хайрэс медленно, чуть ли не заторможенно коснулся её спины. Осторожно провёл пальцами с острыми ногтями вдоль её позвоночника. Какая же она хрупкая, какая беззащитная… Как доверчиво она обнимает его, наследника Тьмы, способного в любой момент материализовать клинок и пронзить её насквозь в угоду очередной гадкой подлости. Он помимо воли представил эту сцену – тихий вскрик, оседающее на его руках тело, искажённое страданием и разочарованием до боли знакомое лицо… Её лицо. Чудовищная картина яркой вспышкой высветилась в сознании, и Хайрэс с отвращением отогнал её прочь. Не бывать этому. Никогда. Ни за что. И словно чтобы вымарать мерзкую фантазию, подчеркнуть её несбыточность, он безотчётно прижал к себе белокурого ангела.

Он отпустил её, лишь когда Веката убрала руки, будто сделать это раньше означало пренебречь выпавшей возможностью, а позже – нагло злоупотребить ею. Разумеется, прежде его бы не озаботили такие незначительные нюансы, но с той поры в его мировосприятии изменилась не одна составляющая, и неустойчивость тонких материй, что привносила в их общение Веката, вынуждала его отнестись к ним бережно. Чтобы не разрушить в самом начале то, что цепляет его сердце, не разорвать зарождавшуюся между ними невесомую нить, которой (он это чувствовал) под силу ещё прочнее привязать их друг к другу. Впрочем, промолчать на эту тему он тоже не мог, и потому, едва лицо Векаты очутилось в поле его зрения, поинтересовался:

– И что на тебя нашло?

– Захотелось, – невозмутимо пожала плечами та. – А что, есть возражения?

«Захотелось!» Как легко у неё всё получается! Никаких предрассудков, сомнений, условностей статуса… Он тут голову ломает, как с достоинством выйти из щекотливых ситуаций и не поддаться абсурдным побуждениям, портящим его бессовестно скатывающийся имидж, а она об этом не то что не беспокоится, но и вовсе не думает! Безбашенная светлая! Или всего-навсего честная не только с ним, но и с самой собой?.. Действительно, к чему притворство?.. Бредовые выходки, на которые его регулярно толкает поднимающееся при виде Векаты волнение, не несут никакой угрожающей подоплёки и вряд ли наткнутся на осуждение с её стороны. Она не его сородич, готовый позубоскалить по каждому мало-мальски подходящему поводу, поглумиться над чьей-то оплошностью или тем, что считается в их кругах слабостью, унизить и втоптать в грязь. Она ангел. Не чужой ему ангел. Она умеет понимать и принимать других, а подобные проявления сентиментальности не просто не считает неуместными, глупыми и неподобающими, но, напротив, ценит и уважает, как признак доверия и огромной симпатии. Так значит, не её реакции он опасается, заставляя себя молчать, а своих же представлений о том, как ему должно себя вести. Заложник собственных иллюзий самомнения. Как бессмысленно…

– Пока нет. Но что ты будешь делать, если мне тоже чего-нибудь «захочется»? – спросил Хайрэс.

– Если это «что-нибудь» никому не причинит вреда, то не вижу в нём ничего предосудительного. Поступай, как тебе заблагорассудится.

Демон смерил собеседницу оценивающим взглядом, хмыкнул и, быстро ухватив её за запястье, властным рывком притянул к себе. Веката испуганно выдохнула, и он, одной рукой придерживая ангела за талию, второй взял её за подбородок и приподнял так, чтобы хорошо видеть её лицо.

– Заблагорассудилось, – сообщил он, чуть прищурившись.

Веката удивлённо моргнула, а после губы её дрогнули в робкой улыбке.

– Я не против, – произнесла она, кладя ладони ему на плечи.

С этого дня в Хайрэсе поселилось необыкновенное ощущение внутренней свободы. Словно в одночасье рухнули стены и барьеры, которыми он непроизвольно отгораживался от Векаты и в которых, по сути, не было никакой надобности, ведь он давно уже не боялся, что она предаст его или захочет использовать то, что он ей поведал. Никогда и ни с кем он не давал себе расслабиться до такой степени – всегда старался сохранять над собой контроль и помнить о том, что всякое слово или поступок способны обернуться против него. Хотя тех чувств, что нынче бурлили в нём, в его практике не было и в помине, а потому какой-либо потребности выражать их не наблюдалось. Однако теперь они стали частью его жизни, и долго и упорно требовали, чтобы их выплеснули наружу. И вот наследник Тьмы внезапно обнаружил, что может без проблем демонстрировать эмоции, возникающие при встрече с ангелом. Что может сколько угодно улыбаться, отвечать невпопад, брать ладони Векаты в свои, прижимать её к себе, перебирать длинные белые локоны, скользить пальцами по перьям на её крыльях и очерчивать ногтями кольцо золотистого нимба, который, как выяснилось, совсем не обжигает, а греет подобно лучу солнечного света, пробившемуся сквозь сень густой листвы.

Сперва делать это казалось наследнику Тьмы чем-то ужасно неудобным и непривычным – доселе физическое взаимодействие ассоциировалось у него в основном с драками, страданиями и лишениями, вероломными захватами и болезненными ударами, коварными приёмами и кровоточащими ранами. С Векатой же всё складывалось иначе. Здесь не было места насилию, хитрости или принуждению, и, несмотря на периодически вспыхивавшую в нём острую жажду, выливавшуюся в резкие, а то и грубые порывы, многие его жесты не имели ничего общего со свойственными его натуре жёсткостью и безразличием. Векате Хайрэс не хотел навредить ни в коем случае, и его движения, поначалу угловатые и несколько неуклюжие, выравнивались и становились мягкими и почти нежными. Дискомфортные оттенки отступали на второй план, съёживались и рассеивались в безмятежной гармонии мира, где обоим хорошо и уютно.

Вопреки тому, что именно от неё исходила инициатива в более откровенном проявлении чувств, Веката первое время не столько показывала их, сколько принимала то, что давал ей Хайрэс. И не переставала поражаться, какое количество переживаний таилось за извечной высокомерной ухмылкой наследника Тьмы. Виденные прежде проблески истинных эмоций выглядели на их фоне бледной тенью, крохотным осколком, мелкой волной, эхом докатившейся до берега от бушующего в океане шторма. Она никогда бы не подумала, что горделивый демон, заносчивый лжец и чёрствый эгоист способен на такое яркое выражение чувств, да и вообще на сами чувства подобного рода. Наверное, ни разу в жизни ни одно существо не демонстрировало ей привязанности столь страстно и прямолинейно, как этот неправильный приверженец Тьмы, растерявший где-то невозмутимую холодность, с коей когда-то взирал на неё сверху вниз. Сейчас в его глазах пылал неукротимый огонь, а в руках, аккуратно, но твёрдо держащих её в объятиях, ощущалась непреклонная сила, которая не допускала и мысли о том, что она может отказать ему.

Нет, Веката догадывалась, что если она возразит и очертит твёрдые границы дозволенности, Хайрэс не будет на неё давить – что-то в их отношениях уже перешло на тот уровень, где вопросы разрешаются не упрямым напором, а хрупким балансом доверия и попытками понять друг друга. Но в том-то и дело, что такой вариант развития событий в её планы абсолютно не вписывался и даже не залетал туда. Ей не хотелось отстраняться от Хайрэса, не хотелось останавливать или ещё каким-либо образом ограничивать его. Напротив, хотелось уступить его горячему натиску, окунуться в происходящее с головой и смириться с тем, что отныне наследник Тьмы не собирается с ней расставаться. И что самое парадоксальное, её, вспыльчивого и непокорного бойца Света, почему-то совершенно не пугала эта сомнительная перспектива. То ли потенциальные протесты устраняла добровольность её выбора, то ли где-то на подсознательном уровне Веката ощущала, как важна для загнанного в рамки фальши демона свобода в общении с ней, но она не видела никаких препятствий для того, чтобы он продолжал вести себя так, как того требует его заплутавшее во мраке и впервые пробившееся к чему-то светлому сердце.

К тому же то, что она наблюдала, чрезвычайно захватывало её саму. Пламя, горящее в Хайрэсе, передавалось ей, и она с изумлением чувствовала, как разрастается и набирает мощь то, что она считала элементарной привязанностью и приятным увлечением. Костёр, ласково согревающий её изнутри, вспыхивал до гигантского пожара, увеличивался в размерах и занимал всё новые территории запутавшейся души, сжигая в пепел чувства, разум и само её существо. Разве способна заурядная симпатия к демону настолько вскружить голову?.. Как Хайрэс, не прибегая ни к каким манипуляциям и не обременяя её договором, заполучил над ней власть? Почему заполнил собой все её мысли и ощущения? Чем приковал её к себе, что держало лучше самых прочных кандалов и самых хитрых узлов?..

Странные настроения накатывали на неё непреодолимыми порывами, и, поддаваясь им, Веката тянулась к Хайрэсу с тем же желанием, с каким он стремился к ней. И точно это всякий раз подтверждало возникший между ними контакт, она крепко обнимала наследника Тьмы, осторожно поглаживала тёмные рога, заботливо убирала с его лба непослушную прядь небрежно лежащих волос, сжимала в ладонях пальцы демона с длинными острыми ногтями, касалась хвоста с зазубриной, будто бы невзначай обвившегося вокруг её талии, и всматривалась в его глаза, неотрывно следившие за каждым её движением. Когда она впервые провела рукой по его волосам, во взоре Хайрэса мелькнуло напряжённое недоумение, словно он не ожидал от неё подобного проявления теплоты, однако вскоре оно бесследно растаяло, и после возникало всё реже и реже – видимо, он привыкал к её рукам так же, как к собственной непосредственной искренности. В те мгновения, что их лица находились совсем рядом, Веката зачарованно вглядывалась в оранжевые глаза демона, которые уже не пугали, а манили её, и с лёгким удивлением замечала, сколько в них намешано разных оттенков – от обжигающе-огненного до медно-коричневого, почти карего цвета. Любопытно, раньше она не различала таких тонкостей… Должно быть, оттого, что у неё не было возможности или хотя бы охоты столь близко рассматривать когда-то до жути невыносимого наследника Тьмы. Теперь же ей чудилось, что она может смотреть на него бесконечно…

11

«Всё хорошо» – примерно так Хайрэс мог бы охарактеризовать последние события, относящиеся к Векате. Больше ничего характеризовать ему не хотелось – прочие фрагменты его повседневности представлялись слишком серыми и ничтожными, чтобы уделять им внимание. А с Векатой было здорово. И что самое необычное, его ощущения жили не только сами по себе, но и отталкивались от эмоций ангела. Ему нравилось видеть её радостной и довольной – тогда впечатления от встречи с ней казались ещё ярче и насыщеннее, как если бы своим счастьем она заражала его, и их чувства переплетались, перетекая одно в другое, становясь сразу и причиной, и следствием друг друга. Ничего диковиннее наследник Тьмы никогда не испытывал – посторонние переживания всегда оставались для него чужими и далёкими и ровным счётом ничего не значили. Он не понимал эмпатии и сочувствия, но открывавшиеся ему ощущения ясно свидетельствовали, что эти вещи не выдумка светлых и не заблуждение смертных. Это реальность. В этой реальности радость Векаты вызывала у него улыбку, а грусть просто не имела права на существование, чтобы не омрачать её жизнь и не мешать ему наслаждаться светлой беззаботностью ангела. И если для этого понадобилось бы хорошенько потрудиться, он наверняка не пожалел бы для этого ни времени, ни энергии.