Целительница: на грани

Они были в современных строгих костюмах – тёмно-синем, тёмно-сером, тёмно-зелёном и тёмно-бордовом – и белых рубашках без галстуков. Кажется, один лакомился кубиком сахара, держа его в руках.

– Ангелы очень любят сладкое, – объяснила мама, улыбаясь. – На пятом плане бытия, где они обитают, еды нет. И да, твой отец знает всё, что знаю я. Хотя он не видит ангелов, не путешествует по планам бытия и никого не исцеляет.

– Ага, хоть кто-то в нашей семье нормальный.

– Дар передаётся по женской линии, – подтвердила Анастасия Георгиевна.

– Хорошо, что у меня нет детей.

– Я тоже боялась материнства. Это проходит.

– Я не боюсь, я не хочу, – поправила маму Вика, уже с интересом рассматривая ангелов. – Что они такие маленькие? Размером с мышку.

– Они могут быть любого размера. Сейчас им удобно быть такими. Находиться в центре событий и не мешать нам. Разве на этой кухне удобно разместилось бы ещё четыре человека? Не стоять же им кольцом вокруг нас.

– Логично. А почему не в балахончиках?

– Ты, вероятно, имеешь в виду, почему они не в хитонах или хламидах, как на иконах?

– Наверное, да, – смутилась Пятницкая, не зная таких названий.

– Века изменились. Сейчас влиятельные люди ходят в костюмах. Диадем не носят, скипетры в руках не держат.

– Понятно. А на иконах почему иначе?

– Предположу, что это лишь дело привычки. Да и мода сегодня одна, завтра – другая. Иконы же создаются на века.

– Понятно. У каждого человека есть ангел-хранитель?

– Да.

– А почему их четыре? Мой, твой, папин. Чей ещё?

– Тут нет папиного. Один – мой и три – твоих.

– Три?

– У тебя всегда было два, ты особенная. Но недавно появился третий. Так бывает, когда наступает сложный период.

– И они прямо всегда с нами?

– Всегда.

– Даже когда я в туалет хожу?

Анастасия Георгиевна улыбнулась.

– Ангелы – бесполые существа. Стыд быть увиденным голым или занимающимся чем-то интимным – в нашей голове. Ангелы же не судят. Для них естественные процессы так и остаются естественными. На пятом плане нет дуальности. Но если тебя это смущает, попроси их не проявляться в этот момент.

– Как попросить?

– Общайся с ними как с духами – мысленно. Впрочем, можешь и вслух. Они тебя и так и так поймут.

– Сейчас они почему молчат?

– Ты к ним не обращалась.

– Ты же говоришь, они начали мне подсказывать?

– Они делают то, что идёт им свыше. Сейчас же мы с тобой просто разговариваем. Не происходит ничего, в чём требуется их помощь.

– Раз людям подсказывают ангелы, почему мы ошибаемся?

– Мы, люди, вольны слушать подсказки или не слушать. Иногда мы в принципе отказываемся от Бога и идём своим путём. И ангелам остаётся только повиноваться нашей воле. Хотя они всё равно подсказывают, это мы их не слышим, потому что не хотим.

– Значит, когда мне из ниоткуда приходило какое-то знание о прошлом человека или нужный вопрос, это были подсказки ангелов?

– Да, всё верно.

– Почему они рассказывают не всё о человеке?

– Они дают тебе ровно столько информации, сколько нужно, чтобы ситуация разрешилась благополучно. А иногда ты что-то не готова слышать, потому и не слышишь. Твой ум блокирует информацию. Помнишь, как было с Виктором, когда ты совсем не хотела замечать, что он женат?

– Помню, – подтвердила Вика. – И теперь понимаю, почему я вела людей в фантазии и задавала странные вопросы. Какой или какая ты? Что самого страшного случится, если это произойдёт?

– Правильно ещё извлекать опыт из тех ситуаций, которые произошли. Поэтому задавай вопросы: что хорошего дала тебе эта ситуация? чему это тебя научило?

– Точно! Я спрашивала об этом.

– Я и в следующий раз подскажу, – спокойно пообещал один ангел приятным звенящим голоском, на время оторвавшись от кусочка сахара.

Вика и Анастасия Георгиевна переглянулись и улыбнулись. Это выглядело мило.

– Поеду домой, мам. Поздно уже. Сейчас вызову такси.

– Хорошо, – согласилась мама. – Ты теперь их видишь и слышишь, мне намного спокойнее.

Уходя из квартиры родителей, Вика бегло посмотрела на себя в зеркало и застыла на мгновение с улыбкой на лице. Три ангелочка сидели на её правом плече, свесив ножки. И все прихватили с собой по кусочку сахара.

– Теперь я понимаю, почему в нашем доме всегда стоит сахарница на столе. Хотя чай с сахаром пью только я.

Анастасия Георгиевна лишь улыбнулась.

* * *

Виктория вышла из душа, обернулась полотенцем и собралась почистить зубы. Подошла к зеркалу и увидела, как за её спиной крылатая троица что-то бурно обсуждает. Эта картина её невероятно смутила, поэтому она сказала:

– Так, мои крылатые помощники, давайте вы будете визуально проявляться, только когда я перехожу в режим видения, а то я сойду с ума постоянно наблюдать вас. Кусковой сахар в сахарницу я уже закинула. Она на столе на кухне.

– Подсказывать тоже можно только в режиме видения? – в один голос спросили ангелы, порхая возле головы Пятницкой.

– Подсказывать можно, когда это нужно.

– Хорошо, – закивали они и исчезли.

Вика выдохнула. Но вдруг услышала вопрос мужа:

– Милая, с кем ты там разговариваешь?

– С ангелами, – честно призналась Виктория.

– Ага, – хмыкнул Виктор. – Как закончите разговаривать, приходи. Я уже отчаянно борюсь со сном.

– Вот так и живём, – тихо сказала Пятницкая своему отражению в зеркале.

* * *

В среду Пятницкая снова проснулась рано и, не придумав ничего лучше, поехала на работу. У входа в банк она встретила хмурого Красного.

– Привет! Иди за мной, – буркнул он. – Из-за тебя так рано встал.

– Да? – смутилась Вика, забыв поздороваться. – У службы всё вроде в порядке.

– Пойдём-пойдём! Не буду объяснять, лучше покажу.

– Ладно, – согласилась Вика. – Привет, кстати. А то я не поздоровалась.

Николай лишь махнул рукой: мол, не отставай.

Лифт остановился на тридцать первом этаже. Они зашли в офисное пространство. Опенспейс был пуст в прямом смысле этого слова. Не было ни столов, ни стульев, ни шкафов. Краснов подошёл к большому окну и посмотрел на предрассветный город под пасмурным тёмным небом.

– Красиво, когда солнце, – словно сам себе сказал он и жестом позвал Пятницкую следовать за ним. – Заходи, – пригласил он, открывая вторую дверь по левому боковому коридору. – Твой новый кабинет. Нравится? Или можешь выбрать следующий. Он по размеру больше, но вид отсюда лучше.

– Я схожу посмотрю? – спросила Вика.

– Конечно, – разрешил Николай.

– Этот кабинет лучше, – сказала она, вернувшись. – Просто подарок. Спасибо!

– Я знал, – довольно улыбнулся Николай. – Если возьмёшь свою мебель, то переезжай хоть сегодня. Если хочешь что-то новое, придётся ждать закупку. Своих посадишь в опенспейсе. Согласуй с московской дирекцией, где они будут сидеть, а где вы. Я и остальные, кто сейчас работает на тридцатом этаже, там и останемся. Всем здесь места не хватит. Весь этаж нам не отдали. Остаётся ещё подразделение Машковой на третьем этаже, постараюсь договориться, чтобы и им на тридцать первом место нашлось, как раз пойду сейчас обсуждать. В общем, будем рядом. Мебель в опенспейсе должны начать устанавливать завтра.

– Функциональность моей мебели меня вполне устраивает, – ответила Виктория.

– Вот и хорошо! Оформляй заявку на переезд как можно скорее, пока административный департамент не передумал отдавать нам это пространство. Кстати, теперь у тебя не будет отмазки, что лифт долго ждала. До моего кабинета сможешь дойти пешком по лестнице.

– Хорошо, – улыбнулась Вика.

Краснов ушёл, оставив её смотреть на пробуждающийся город. Вика стояла у панорамного окна, любуясь рекой. Где-то вдали виднелись кусочек Белого дома и гостиница «Украина». Как там было в её мечтах пару месяцев назад? Вот теперь у неё есть свой кабинет на тридцать первом этаже. Она всегда носит платья и обувь на каблуках. И вообще так много всего ещё впереди! Гордость охватила Пятницкую.

* * *

В среду после работы Виктория зашла в кафе, где была назначена встреча с Анной Пономарёвой. Та ещё не появилась, а дальний столик с большими креслами был свободен. Вика присела там и заказала капучино. Тут же показалась и Анна, на ходу попросив принести ей американо.

– Я перестала бояться опоздать и не прихожу теперь заранее, – улыбнулась Пономарёва. – Мне кажется, это побочный эффект от прошлого разговора. А вот боли вернулись.

– Приятно слышать про исчезновение страха, а с болями сейчас будем разбираться.

Переключившись на видение, Пятницкая просканировала Анну и увидела, что исправленные ранее божественной энергией позвонки сместились вновь, а приток крови к головному мозгу повторно нарушился из-за лишних изгибов сосудов.

Вика тут же услышала шорохи со стороны стола и чавканье.

«Ну конечно, ангелы-помощники», – усмехнулась она про себя, посмотрев на стол, где была сахарница. Их было только двое: в синем и сером костюме.

– Что активировало боли снова? – спросил ангел в сером костюме, сидящий на краю верхней части сахарницы и закидывающий кристаллики сахарного песка себе в рот, как орешки.

– Вы хотя бы примерно помните, когда боли вернулись? – воспользовавшись подсказкой, спросила Вика у Анны.

– Я точно помню. К маме в гости заезжала в четверг. Ничего особенного – ужинали, общались. И в середине ужина боли вернулись, я даже на чай не осталась. Вернулась домой и легла в кровать. Сначала не хотела вас беспокоить, думала пройдёт. Но не прошло. А я так расслабилась, что уже и обезболивающие перестала с собой носить.

– Вы хотели ехать к маме в гости?

– Что значит – хотела или нет? Это же моя мама. Мы регулярно встречаемся по четвергам.

– Я поняла. У вас есть традиция встречаться с мамой по четвергам. Но именно в этот четверг вы хотели ехать к маме в гости?

Пономарёва взяла паузу, потупила взор и лишь потом ответила:

– Нет. Я очень устала. Отчётный период. Много работы. Не хотела, – подтвердила она. Это признание далось ей явно нелегко.

– Почему поехали?

– Маме было бы одиноко. Всё-таки традиция.

– Что вы почувствовали, кроме боли? Какие чувства появились у вас тогда?

– Вроде никаких, – смутилась Пономарёва.

– Помоги ей расслабиться. На бессознательном уровне она очень напрягается, чтобы не сказать чего-то плохого о своей матери или о своих негативных чувствах по этому поводу, – подсказал всё тот же ангел.

– Как ей помочь расслабиться? – не поняла Вика, мысленно уточняя у помощника в сером.

– Попроси её сделать пять глубоких и спокойных вздохов и выдохов. Опусти на неё энергию безусловной любви без каких-либо команд об исцелении или каких-то ещё.

Вика удивилась, что не додумалась до таких элементарных вещей сама. И объяснила Анне, как ей нужно подышать, а пока та делала дыхательную практику, опустила на неё божественную энергию.

– Помните, как вы в прошлый раз фантазировали? Предлагаю сейчас сделать что-то похожее. Что первое приходит вам на ум, когда вы входите в квартиру матери?

– Мрак, – тихо ответила Пономарёва через какое-то время. – Там всегда полумрак. Деревья загораживают окно. Тёмная мебель. И даже если включить свет, лампы тусклые. Я предлагала маме поменять люстры, но она против. Не хочет ничего менять.

– Вы росли в этой квартире?

– Да.

– Там всегда было так тускло?

– Обстановка не менялась со времён моего детства.

– Закройте глаза и мысленно зайдите в этот мрак.

– Это обязательно?

– Вам – нет. Придумайте себе волшебного помощника, который сделает это за вас.

– Кого? Красную Шапочку? – улыбнулась Анна.

– А почему бы и нет? Пусть она сходит и посмотрит, какие неприятные чувства доставляют вам боль.

– Ладно, я лучше сама. Что нужно делать?

– Ты упрямее её, – вдруг сказал ангел в синем, но Вика отмахнулась от этой реплики, увлечённая процессом.

– Зайдите во мрак, – повела она Пономарёву голосом. – Что вы там чувствуете?

– Мне неприятно.

– Из-за чего вам неприятно? Какое чувство это вызывает?

– Одиночество и сожаление.

– Это не её чувства, а её матери. Она впитала их с молоком. Её родители разошлись, когда Анне было шесть месяцев. Это чувство передаётся в роду от женщины к женщине, – подсказал ангел в сером.

– Сожаление о чём?

– О несложившемся женском счастье.

– Это вы так думаете? Это ваше женское счастье не сложилось?

– Не знаю.

– Мама растила вас одна?

– Да.

– Ей было тяжело?

– Очень. Она много работала, чтобы я выбилась в люди.

Анна тихо заплакала с закрытыми глазами.

– Ваша бабушка растила вашу маму одна?

– Да, одна.

– Ей было тяжело?

– Очень тяжело. Это было послевоенное время. Только закончилась Вторая мировая война.

– Ваша прабабушка растила вашу бабушку одна.

– Точно не знаю всего. Там странная история. Кажется, семью раскулачили, а бабушка какое-то время была в детском доме. Мне особо не рассказывали.

– Сейчас, когда вы вспомнили историю нескольких поколений вашего рода, скажите мне: одиночество и сожаление – это ваши чувства?

– Мои. Я же тоже одна.

– Сколько вам лет?

– Тридцать.

– Вам всего тридцать.

– Уже, – поправила Анна сквозь слёзы.

– Женщины выходят замуж после тридцати?

– Да.

– А вы допускаете мысль, что можете выйти замуж позднее, например, в тридцать пять?

– За кого? Я же осталась одна.

– Вы поставили на себе крест?

Пономарёва многозначительно молчала.

– Что сказала ваша мама, когда узнала, что вы больше не встречаетесь с Анатолием?

– Что я повторяю её судьбу, но хорошо, что у меня ещё нет детей.

– Вы согласились с этим?

Анна молчала, слёзы из её глаз потекли сильнее.

– Самый близкий вам человек сказал, что вы повторяете его судьбу, которая была тяжёлой. Вы согласились с этим? – ещё раз задала неприятный вопрос Пятницкая.

– Да, – с горечью прошептала Пономарёва.

– Скажите мне ещё раз. Чувства одиночества и сожаления – ваши? Ваша жизнь уже заканчивается? Разве у вас не может быть счастливого будущего?

– Не может, – повторила Пономарёва безучастно. – Нет. Я не согласна. Я не хочу повторять судьбу мамы или бабушки! – вдруг очнулась и запротестовала она.

– Вы сейчас очень правильно сказали про судьбы близких. Это родовая программа. Вы готовы её завершить прямо сейчас и жить дальше без необходимости оставаться одинокой?

– А так можно?

– Кто или что вам мешает жить иначе, когда вы это осознали? Разве вы должны повторять несчастную судьбу своей матери? Или бабушки?

– Нет.

– Тогда скажите мне сами, можно ли вам жить иначе. Вы готовы разрешить себе это?

– Да! – безапелляционно заявила Анна в свойственной ей манере, окончательно перестав плакать.

– Я использую при исцелении энергию из божественного источника. Если вы скажете «да», то прямо сейчас могу опустить её на вас, чтобы в ней растворились чувства одиночества и сожаления, доставляющие вам боль.

– Чему она научилась за время одиночества? – спросил ангел в сером. – Что в этом хорошего?

– Только предварительно ответьте мне на вопрос. Чему вы научились, пока были одиноки? – по совету ангела спросила Пятницкая.

– А это чему-то учит?

– Разве нет? Как это повлияло на вашу судьбу?

– Я начала рано работать и обеспечивать себя. Хотела разгрузить маму.

– Значит, такой вы стали рано?

– Не понимаю ваш вопрос.

– Если вы ещё в юном возрасте стали обеспечивать себя и отвечать за себя, то какой вы стали?

– Самостоятельной? – неуверенно спросила Пономарёва.

– Верно!

– А какой вы будете, если вам предложат выйти замуж. И вы будете замужем?

– Несамостоятельной, – задумчиво произнесла Анна.

– Вы готовы завершить урок самостоятельности, когда вы учились полагаться только на себя и свои силы?..

– Пользу от урока самостоятельности зафиксируйте, – подсказал ангел.

– …но чтобы остались все умения и навыки, полученные во время него, – добавила Виктория. – И пусть начнётся новый этап в вашей жизни, когда вы будете учиться жить с любимым мужчиной и быть замужней.

– Да, пусть! – согласилась Анна.

И Виктория опустила на неё энергию безусловной любви, исцеляющую и завершающую родовую программу женского одиночества.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Вика после окончания процесса.

– Я в порядке, – кивнула Анна.

– Ещё не всё, – снова подсказал ангел в сером. – Нужно простить всех, кто был передающим и принимающим родовую программу одиночества и сожаления.

Неожиданно Пономарёва поделилась:

– Только мне очень грустно, что всё это было. Что я потратила столько лет на хандру. Я ведь говорила маме: найди себе кого-то; не нужно всё время говорить, что ты живёшь ради меня; я буду рада твоему счастью.

– Вы готовы простить за произошедшее себя и свою маму? Всех женщин в вашем роду, которые передавали и принимали эту негативную программу – жить без женского счастья?

– Готова простить, – спокойно согласилась Пономарёва. – Пусть всё завершится. И наш род станет счастливым.

– Да будет так! – сказала Пятницкая и снова пропустила через Анну божественную энергию, отправляя остатки негативных чувств в центр Земли, в другой божественный источник.

– Спасибо вам за всё, особенно за терпение, – с тёплой улыбкой поблагодарила Анна. – Я уже чувствую, что это и правда конец моих мучений. Я сейчас без пафоса это говорю. Просто чувствую.

– Я рада. Пусть так и будет, – улыбнулась Вика.

– Как вы с этим живёте?

– С чем?

– Со всеми этими историями? С этим бесконечным негативом. К вам же не приходят счастливые люди?

– Не приходят, – подтвердила Виктория. – Я не знаю, как бывает иначе. Я вам говорила: я исцеляю столько, сколько себя помню. Это просто моя жизнь.

– Тяжело это.

– Я привыкла.

– Зато вы делаете добрые дела.

– Да, – улыбнулась Пятницкая. – Мне пора уходить. Удачи вам, Анна.

– И вам! Спасибо большое ещё раз! Обращайтесь, если смогу быть вам полезной. Буду рада тоже помочь.

– Предупреди, что у неё практически нет алгоритмов поведения при совместном проживании мужчины и женщины. Она не жила в полной семье и других примеров толком не видела. Ей придётся почти всему обучаться с нуля, так что пусть наберётся терпения. Активируй в ней это умение – терпение. Пусть не рубит с плеча.

Вика почти дословно передала Пономарёвой слова ангела и с её согласия активировала новый навык, а после снова попрощалась и поспешила домой.

* * *

По дороге к метро Вика, всё ещё в режиме видения, мысленно спросила ангелов:

– Вас стало двое. Почему? Это хороший знак?

– Наш собрат отправился на четвёртый план бытия – поговорить с Тимофеем и обсудить, что тот хочет в оплату своей помощи тебе, – пояснил ангел в синем костюме.

– В оплату? – переспросила Пятницкая, не понимая.

– Да. Люди не могут использовать магию четвёртого плана бытия безвозмездно, если обращаются за помощью к существам четвёртого плана напрямую или используют, например, силы природы. В случае с силами стихий – луны, солнца – всё тривиально, их нужно просто почитать, с духами же нужно договариваться о цене за услугу.

– Ага, интересно складывается: без меня меня женили. Попросили Тимофея мне помочь, а потом мне за это расплачиваться.

– Это было необходимо после того, как ты исцелила Михайлова. Нас ты не слышала, а с Тимофеем готова была общаться, потому что чувствовала вину за его смерть. Этим мы решили несколько трудностей: смягчили негативные последствия после оживления Михайлова, избавили тебя от вины за невозможность исцелить ребёнка, начали твоё обучение истиной магии, знакомя тебя с устройством мироздания.

– Ясно, – сухо резюмировала Виктория. – А за воссоединение с тотемом я что буду должна?

– Принять тотемное животное в себе.

– Так это же я в нём?!

– Это у тебя нет веры в свои истинные силы, поэтому ты в нём, а не оно в тебе.

– Я больше, чем эта медведица?

– Значительно больше, – подтвердил ангел.

Вика поёжилась и отключила видение, заходя в метро. Не хотелось ей больше думать о магии или работе, хотелось домой к мужу, сесть с ним на подоконнике и болтать о чём-то лёгком и незначительном.

Однако сквозь звуки мчащего её поезда метро она услышала приятный голосок ангела:

– Тимофей хочет, чтобы ты поговорила с его матерью и уговорила её уехать из страны. Предложение по работе в Швейцарии уже есть. Она не хочет.

– Кажется, это будет непросто, раз он об этом просит, – мысленно ответила Вика вернувшемуся с четвёртого плана бытия ангелу.

– Всё сложится, главное – начни процесс. Номер её мобильного телефона он мне сообщил.

– Ага, хорошая память у пятилетки, до сих пор не отшибло в райских пущах, – со странным сарказмом заметила Пятницкая. – Хорошо, я позвоню, как выйду из метро. Теперь давай-ка ты отключись, а я всё же отдохну от работы, магии и всего остального.

Вика вышла из метро и тут же позвонила маме Тимофея:

– Здравствуйте, Елизавета. Это Виктория Пятницкая. Мы виделись с вами в больнице, когда я приезжала к Тимофею.

– Добрый вечер, я вас помню. Что вы хотели?

– У меня есть для вас информация. Не могли бы вы уделить мне время и встретиться со мной?

– Нет, спасибо. Мне не интересно общение с вами. И прошу вас не звонить мне больше. До свидания, – спокойно и холодно ответила мать Тимофея и отключилась.

Пятницкая озадаченно смотрела на телефон, словно это как-то могло помочь делу. Что делать дальше, она пока не знала. Тут телефон завибрировал. Это была Маша Новикова.

– Привет, Вик. Можешь говорить? У меня к тебе вопрос на засыпку.

– Привет. Могу, – отозвалась Виктория.

– Ты, когда находишься в источнике, слышишь там голос? Кто там с тобой разговаривает?

Пятницкая удивилась настолько, что решила не шутить на эту тему:

– Нет, я ни с кем там не разговариваю. Просто растворяюсь.

– Точно? – смутилась и переспросила Мария.

– Абсолютно, – подтвердила Вика.

– Пусть свяжется с твоей мамой, – подсказал ангел в синем.

Виктория начала отличать ангелов по голосам, не переходя в режим видения, чтобы рассмотреть их.

– Позвони моей маме, спроси. Это она мне указала путь к источнику. Ей точно известно больше, чем мне, – предложила Пятницкая.

– Хорошо, – согласилась Новикова. – Предупредишь её, что я буду звонить?

– Конечно! Напишу ей прямо сейчас.

– Спасибо! Когда увидимся? Хочу рассказать тебе о впечатлениях об источнике и просто поболтать.

– Маш, честно, пока не понимаю. Точно не в будни. Может, что-то получится в выходные, если не будет много запросов на исцеления.

– Ладно, звони, если что! Пока!

– Удачи!

Пятницкая снова озадаченно посмотрела на телефон, а потом обратилась к ангелам:

– Крылатые мои, как же так? Вы же говорили, что всё сложится с матерью Тимофея?

– Всё сложится, – в один голос подтвердили они.

– Как-то я этого не вижу.

– Всё сложится, – снова повторили ангелы. – Пусть пройдёт время. События уже запущены.

– Ага, – грустно кивнула Вика и пошла домой.

* * *

В четверг Виктория вышла на обед в торговый центр. Сегодня ей хотелось побыть в одиночестве – без обсуждения рабочих вопросов или личных бесед с коллегами. И ей это почти удалось. Её уединение было нарушено уже под кофе. Как обычно, Алексей бесцеремонно сел напротив и начал беседу:

– Привет! Куда пропала? Не видел тебя на этой неделе.

Вика немного поёжилась, вспоминая сцену ревности мужа, но взяла себя в руки и сказала:

– Привет! Не было больших совещаний, а работы много. Мне на каждую встречу по проекту ходить? У моих сотрудников это прекрасно получается.

– У меня к тебе есть предложение.

– Не люблю я такие твои заходы, – призналась Пятницкая.

– Завтра я работаю последний день, – сказал Смолин и сделал многозначительную паузу.

– Не поняла тебя. Ты в отпуск идёшь?

– Нет. Я ухожу из ТТК-банка, – улыбнулся он.

– Ого! – удивилась Вика, судорожно соображая, как это повлияет на её жизнь. Ведь ей теперь не нужно самой уходить из банка, а раньше и думать больно было на эту тему. Напряжение, которое держало её с пятницы, спало. – Судя по выражению твоего лица, тебе поступило интересное предложение.

– Весьма интересное, – подтвердил Алексей. – Пойдёшь со мной? Дам тебе зарплату вдвое больше и по должности не обижу. Ещё не понимаю, что по структуре можно придумать, но точно будет что-то значительнее твоей текущей позиции. Будешь моей правой рукой. И место тебе знакомо.

От этих слов у Пятницкой пробежал ток по спине.

– Лёш, ты что, в ГорБанк переходишь? – ужаснулась она своей догадке.

– Да, – заулыбался Смолин.

– На какую позицию? – холодно спросила Вика.