На дорогах четырех королевств. Том 2

– Да, это могли бы быть люди, – согласился Биорк. – Может быть, в древние времена Норланд был обширным государством, занимавшим все это нагорье – от края до края. Должен сказать, что я и вовсе не ждал найти людей за Драконьим хребтом. Наша историография не сохранила известий о них.

– Тут и говорить не о чем! Это исконные владения огнебородов! – не стерпел Грисам. – Нодгар в славные времена достигал Ледяных гор.

– Как же гномы могли располагать этими землями, если не озаботились заведением сюда надежного прохода из-под горы? ― спросил Биорк.

Грисам на это не ответил, только крякнул, а Эриферн как раз был занят тем, что смотрел из-под руки на грозовую стену.

– В междугорье много живет степной Урукт-Хай, – заявил редко подающий голос Шарки. Его речь за эти дни усложнилась, но грамматика все еще ему не давалась. – Сейчас… живет.

– Наверное, именно с ними ведут нескончаемую войну норландцы, – кивнул согласно Биорк. – Кунг Качемас рассказывал об их обычае: чтобы стать рыцарем у них – нужно принести голову узкоухого врага. – Невольно он посмотрел на орка, кособоко шагающего в своей ярко-красной куртке.

– Шарки хотел идти на большой битва, – опять сказал орк. – Он будет на широкий ратное поле, так сказал Властелин. Последний битва. Я хотел прославиться и стать, как мой отец. Меня отправил мой айбактин схватить гномов, я остался один и я стал раб Сергей Олегович. А тот и этот многие племена дикий – не подчиняется общему дыму, их не жалко… Пусть их бьет Норланд. Они прячутся от битвы, не хочет все идти за Драконий хребет. Подлый, трусливый и дикий…

Дежнев удивленно взглянул на свое подопечного. Он необычайно разговорился.

– Дикие!? – воскликнул Грисам. Его лукообразная прическа затряслась от смеха. – Разве остальные орки – не дикие?! А какие же вы?

– Мы знаем закон. Урукт-Хай следуем слову главный дым. И у нас есть путь. Я сказал где. А степной – нет. Степной разные кланы живет только голодом, что говорит их чресла и желудок. Потому мы и зовутся они – урукт хагэрлегты

– Если Урукт-Хаи не живут обычно оседло, – вмешался Дежнев, – и не строят централизованных государств, это еще не означает, что они погрязли в первобытном состоянии. Я-то уже знаю! – Он достал из нагрудного кармана сложенные листочки, потряс ими, и снова спрятал. – Я уже тут много чего изучил. У них сложно устроенное вертикально-структурированное общество. Не стоит недооценивать способности их цивилизации к самоорганизации.

– Ци-ви-ли-зации… – протянул презрительно Грисам. – Надо же! Это первый случай в истории, когда сборище трупоедов называют чем-то иным кроме Орды или Чёрного Нашествия.

– Разве гном не есть мяса? – возвысил голос орк. – Я видел… Женщина-лиса приносил. Человек есть, гном есть… Вот так – зубами. Немножко себе ножом помогать. А зеленый крепкий урукт-хай – нельзя есть?

Андрей отметил, что впервые за все время орк проявил такую сильную эмоцию. Видимо, их расе уже было вполне доступно понятие справедливости. Не зря ее считают одной из самых первичных социальных норм, даже примитивной. И ее очевидное попрание вызвало его гнев.

– Шарки тоже не дикий. Мы кладем мясо в огонь, – сказал он, ища глазами поддержки у спутников, и, конечно, в первую очередь находя ее у Дежнева. К нему он и обратился с горячей речью. – А степной урукт хагэрлегты – дикий. Сырой – ест, еще живой – ест. Большой Дым – не слушает!

Помяни черта… Биорк, ехавший верхом, встревоженно поднялся на стременах. Поднес руку к загнутой тулье шляпы.

– Айдук и его морские братья! – воскликнул Ассандр. – Уруктаи!

Все обратились в ту сторону, куда смотрел с лошади Биорк. Ганин увидел движение каких-то тяжелых животных – оливковый отблеск в желтеющей на холмах траве.

– Только двое, – сказал Биорк. – И они удаляются. На ящерах.

– Это могут быть разведчики, – обеспокоился Грисам. – Они могли нас заметить.

– Определенно заметили, – подтвердил капитан.

– Плохо, – сказал Шарки.

Ганин немедленно почувствовал, как у него заныла ушибленная в прошлой стычке рука. Холодок прошел по позвоночнику только от одной мысли, что сейчас снова придется отчаянно драться за свою жизнь. Что за мир! Нет, так долго они не протянут. Рано или поздно удача им изменит.

– Впереди какая-то башня, – указал Биорк рукой. – Стоит поторопиться. Может быть, мы найдем там укрытие.

Путники перешли на трусцу. Бежать по дороге, даже старой и заброшенной, было нетрудно, нужно было только смотреть под ноги, чтобы не угодить ступней в выбитый камень. Ассандр Биорк уже ускакал вперед, вертя головой во все стороны.

Ганин бежал легко: его рюкзак вместе с айсбайлем был тоже приторочен к лошади Малыша, а свой меч-кладенец, подаренный Улишкой, он вынул из петли на поясе и держал рукой под крестовину, чтобы он не мешался и не бил по ногам.

Девушка бежала рядом и весело посматривала на него. Андрей ждал, что она может вдруг превратиться в зверя: для удобства или инстинктивно. Он ждал этого и немного опасался. При нем ее перевертывание происходило уже дважды: первый раз – еще в долине Адылсу, обернувшейся грандиозным озером, и второй раз – когда их нагнал юный конунг с Биорком, но каждый раз Ганин упускал именно сам этот момент. Ключевой. Ему было любопытно, и все же он боялся, что это будет выглядеть неприятно. Как-нибудь… физиологически отталкивающе. А после он уже не сможет это «развидеть».

Но Улишка бежала, как ни в чем не бывало, – босые стопы смело впечатывались в плоские камни дороги, загорелые икры высоко взбивали пеструю юбку. А сзади на пару пыхтели Дежнев и Шарки.

Только гномы почти сразу начали отставать. Всё-таки для бегуна длина ног имеет значение. Голем находился еще дальше – он бегать вовсе не умел, и в его попечении была обозная лошадь с арбой.

– А это не может быть поселением уруктаев? – кинул Дежнев за спину вопрос. – А то прибежим как раз…

– Степные орки и правда – дикие, – ответил Грисам, пыхтя и гремя доспехами. – Они не станут жить в каменных стенах… Тем более строить их.

Скоро и остальные путешественники увидели башню. Она стояла на небольшом холме и была окружена каменной стеной. Чем больше они приближались к ней, тем яснее становилось, что это остатки какой-то древней крепости, построенной, видимо, в те же незапамятные времена, что и мост, и эта заброшенная дорога. Даже полноценной крепостью ее можно было назвать с трудом – так, небольшое укрепление, форпост. На старой стене росли искореженные деревья, каменные зубцы почти нигде не сохранились, а скоро стало видно, что и часть самой башни обвалилась, и удивительно, как это она совсем не рухнула.

Но до крепости было все еще далеко. Даже Биорк, давно ускакавший вперед, только теперь был у ее стен.

Ганин услышал, что Дежнев сзади перешел на шаг.

– Нет, не могу, – услышал он. – Давайте немного передохнем.

– Если орки застанут нас в чистом поле, – крикнул Эриферн, – наши кости вдоволь наотдыхаются под осенними дождями! Вперед! Вперед, воин!

Со стонами и руганью Сергей побежал дальше. Ганин взял бы его за рукав и помог бы немного, – у него-то самого сил было еще целый вагон, – но он знал, что Дежнев такую помощь не примет. Андрей оглянулся вокруг: покатые холмы уходили во все стороны до горизонта, только кое-где в низинках они оживлялись рощицами. Больше никого и ничего – лишь травы, и травы, и над ними дрожит крыльями одинокая птица.

– Из-под солнца заходят, – бросила Улишка. Ганин обернулся.

Он увидел на западе продолговатые горбатые прочерки. Если бы не знал куда смотреть – ни за что не заметил: черная грозовая стена успела сдвинуться на юг, солнце опустилось и било прямо в глаза. Орки ловко воспользовались этим. Их было много: два-три десятка, не меньше. Они держались пологого места между двумя возвышенностями и приближались быстро.

– Орки! – крикнул Грисам.

– Успеем! – залихватски ответила Улишка.

Они успели. Почти. Оставалось совсем немного: уже обрисовались небольшие ворота в стене, округлые сверху, с несколькими рядами фронтонов и арок, повторенными ступенями в глубину, как у церковного портала; перед ними находился заплывший от времени ров, а поверху лежала расколотая кособокая плита. Если проникнуть туда, в этот проход, то можно будет легко сдержать нападающих, а всадникам там будет и вовсе ловить нечего…

Еще немного – буквально сотню метров…

Первый орк, вырвавшийся от своих товарищей вперед, заверещал что-то и заранее замахнулся на бегущих путников раздвоенным, как вилка копьем. Люди казались ему такой легкой добычей – нужно было только нагнать.

Биорк развернул своего коня от стены и поскакал ему навстречу. Мимо Ганина, мимо гномов и Дежнева. Закричал и поднял меч над головой.

Орк не выдержал и бросил в Биорка свое двурогое копье. Биорк легко уклонился. Рыцарь пришпорил коня и, находясь уже чуть сбоку от противника, наотмашь ударил ящера обоюдоострым клинком по морде.

Варан (все же более всего эти твари напоминали огромных варанов) закричал птичьим голосом, замотал головой и понесся куда-то в сторону, не разбирая дороги и орошая кровью степную траву. Скоро его всадник не удержался на взбрыкивающей горбатой спине и соскользнул вниз.

Эта стычка создала необходимую задержку. Остальные враги уже не неслись на беглецов так безоглядно. Они стали осаживать своих варанов и прилаживаться, как сподручнее подступить к конному человеку.

Уже и Улишка впорхнула в спасительный проем в стене – только мелькнули быстрые лодыжки; и гномы, обгоняя Ганина, вбежали в стену; затем – сам Андрей; Дежнев и Шарки, закрывшись за гарцующим всадником, тоже подбегали. У стены оставались лишь глиняный Малыш, ведущий в повод груженую вещами лошадь, и Ассандр Биорк.

Голем, на взгляд Ганина, едва двигался. Он тяжело переступал мощными ногами и отмахивал в сторону синей рукой. На лице его застыла страдающая маска.

Преследователи (не меньше десятка) окружали Биорка со всех сторон, он отбивался и отступал к крепости. Еще другой десяток всадников устремился к голему. Очевидно, что арба, заваленная яркими оранжевыми баулами, притягивала их внимание. Орки стремились перекрыть синему человеку вход в крепость и заезжали от стены.

На арбе блеснул, отражая вечерние лучи, айсбайль Ганина – он был приторочен к его рюкзаку. Андрей вспомнил, как ловко и по руке сидел этот альпеншток в его руке… Эх, не успеют! Ганин пропустил мимо себя Дежнева и его зеленого товарища и бросился обратно к Малышу. До него оставалось каких-то два десятка метров, но между ним и Ганиным уже было препятствие – орк на варане, выскочивший из оврага у стены.

Ящер у него был неожиданно худым, быстрым и напоминал уродливую борзую: живот был подтянут и резко очерчены ребра грудной клетки. Эта тварь вдруг раззявила длинную пасть, явив на свет два ряда острых, загнутых назад зубов, и немедленно бросилась на Андрея.

Андрей только что и успел – выставить перед собой меч на манер свечи. Варан схватил оружие щучьими зубами, едва не оттяпав ему кисть.

Дальнейшее Ганин помнил сумбурно. Кажется, тварь боднула его головой, и он улетел в заросший ров. Во рту появился сильный вкус крови, а в бестолковой башке загудел повышающий трансформатор. Хороший такой, масляный, ампер так, на двести пятьдесят – не меньше…

Выбирался он из этой канавы на полусогнутых, дрожащих конечностях, а возле проема шла сталинградская битва местного масштаба. Здесь были и оба гнома и Дежнев, машущий налево и направо копьем, и Улишка сверкающая бешеными глазами. Ганин даже еще попытался в битве поучаствовать, по крайней мере, он сумел найти и подобрать свой меч. Меч был скользкий и весь измазан ярко-алой кровью. Видимо, и этой зубастой твари мало не показалось.

Но затем это как-то все сразу закончилось, Андрея грубо выдернули за шиворот из толчеи – он вдруг оказался за стеной, – а ему в лицо, брызгая слюной, кричал Дежнев:

– О чем ты думал!? Что за геройство! Ты хотел, чтобы я здесь один остался барахтаться!? В этом когнитивном диссонансе!?

Чего? В голове стало проясняться. Он увидел, встревоженные глаза Улишки, хищно изогнутый нож в ее руке. Биорка, соскакивающего с лошади… Ганин опустился на землю, переломился в поясе и его вытошнило. Наверное, поймал сотрясение: в голове глухо бабахало.

Сквозь слезы, навернувшиеся на глаза, Ганин увидел, что оба гнома и Шарки, взобрались по земляному склону на стену, и сверху сбрасывают в проем портала камни. Голем, двигаясь непривычно медленно, подобрался к выступающей из стены перемычке и схватился за нее своими синими лапищами, попытался раскачать, затем навалился на камни всем телом. Перемычка (она служила стене поперечной опорой) вдруг не выдержала и вся рухнула вниз, обвалом засыпая вход в крепость.

– Ты как? Живой? – требовательно спросил Андрея Дежнев. – Не ранен?

В воздухе столбом стояла известковая пыль. Ганин протер глаза.

– Живой…

Дежнев смотрел ему в глаза, словно делал плановую проверку какого-то капризного агрегата: для этого рукой он удерживал Андрея за плечо. Но глаза и в самом деле у приятеля казались испуганными.

За его спиной маячила Улишка. Она ждала, когда можно будет подойти: как ни странно, она побаивалась Дежнева.

– Все уже, – кивнул Ганин. – Все нормально. Прошло. Сегодня никто не умрет.

– Да? – с сомнением произнес Дежнев, поднимаясь и оглядываясь. – Так еще не вечер. Еще не вечер.

Улишка тут же бросилась к Андрею, так что ему даже стало неловко. Девушка встала на колени, ловко ощупала его всего пальцами – проверила, целы ли ребра, глубока ли царапина под прорехой на рукаве. Осталась довольна, и, ни на кого не обращая внимания, горячо поцеловала Ганина в ладошку.

Кажется, он действительно сглупил… но разве не нужно было помочь… этому синему? Или все не воспринимают его как своего полноценного товарища, и его потеря была бы воспринята, как вполне допустимая. Может и Андрею следовало смотреть на Малыша, как на робота? Но это довольно сложно, после того, как пообщаешься с ним. Говорит он бойко и совсем, как человек – лучше, чем Шарки. И всегда доброжелательный, и готов помочь в любом деле. Теперь вот все разошлись разведывать местность, гномы и Биорк поднялись на стену, а голема, не обсуждая, оставили на страже возле завала.

И все же Андрей чувствовал себя виноватым. Драка случилась из-за него. Он встал с помощью Улишки и оглянулся.

Вокруг царило запустение. Пространство внутри крепости заросло степной травой, ближе к стенам – колючим кустарником, всюду валялись камни. Теперь было видно, что страшная дыра в башне могла быть пробита каким-нибудь осадным орудием. Никто не побеспокоился с тех пор собрать ядра, восстановить повреждения, хотя тесаные камни из пролома лежали здесь же. Видимо, тот бой был для защитников последним.

Но все это было очень-очень давно. Все что могло сгнить – сгнило, и дерево и железо, теперь нельзя было найти даже следов лестниц, ведущих изнутри на крепостную стену. Но в некоторых местах к боевому ходу возле зубцов поднимались земляные валы.

Дежнев по одному из таких поторопился взобраться на стену. Как же, разве без него обойдется военный совет. Его душа требовала деятельного участия. Немедленного.

Ганин пошел следом. Подняться оказалось довольно просто. В земляном склоне были даже устроены каменные ступени, просто теперь они почти полностью заплыли и едва угадывались. Улишка помогала ему, – крепко держала за руку, – и он не возражал, хотя в этом больше не было необходимости.

Здесь наверху земляного вала оказалась широкая площадка, достаточная для того, чтобы там могла расположиться артиллерийская батарея. Но в этом мире, у людей не было огнестрельного оружия. То ли порох еще не был изобретен, то ли его еще не догадались применять в военном деле. Это еще предстояло выяснить.

Площадка бастиона поросла травой и в ней действительно, слабым контуром на земле, угадывались останки какой-то метательной машины. Неаккуратной пирамидой лежали каменные снаряды. Дальше начиналась крепостная стена.

Его спутники: Дежнев, Биорк, гномы, Шарки собрались в боевом проходе, за сохранившимися зубцами стены.

– Нас здесь заперли, – говорил Сергей. – Вон посмотрите вокруг. И уруктаи не сбираются упускать свою добычу.

Ганин подошел. Под стенами уже собралось небольшое войско. Оказалось, что те орки, с которыми они ввязались в драку, были только передовым отрядом. Теперь к ним поспели и их остальные узкоухие собратья. Сколько их там суетилось, трудно сказать – с полсотни, не меньше. Прибавить к этому табун огромных варанов, какие-то повозки, напоминающие их собственную арбу, шум – путников внизу дожидался целый табор.

Они не пытались пойти на штурм. Видимо, орки хорошо знали свойство этой заброшенной крепости. Несмотря на ее древность, она достаточно сохранилась, чтобы послужить убежищем. Увидев, что вход в твердыню надежно закрыт, враги разложили на небольшом расстоянии от стен костер, и уже разбивали шатер: устанавливали конусом жерди, раскладывали поверху шкуры. Явно готовились к длительной осаде.

Стены крепости окружали башню двумя полукругами: на плане это выглядело бы, как веки, обрамляющие зрачок. Задняя стена была невысокая, чуть выше человеческого роста, и во многих местах обрушилась. Но сразу за ней начинался резкий спуск, почти обрыв, а дальше лежало русло пересохшей реки. Теперь там, среди камней, угадывался лишь жалкий ручей. Подобраться к крепости снизу было почти невозможно, но так же трудно было уйти незамеченными в ту сторону. Особенно такой большой компанией, да еще и с лошадьми.

– Влипли! – сказал Дежнев.

– Да, – сказал Эриферн, внимательно все осмотрев. – Встряли мы надежно. Узкоухие нас просто так не выпустят. Потому они сильно и не наседали, знали, что мы в ловушку рвемся.

Грисам в досаде махнул кулаком, туда-сюда зашагал вдоль стены. Лицо его было сердито.

– Вот, клянусь своими старыми поршнями, нужно было идти только вдвоем, а не подбирать всех встречных-поперечных. Борода Эльве! Собрались в степи такой оравой, и как тут было не нарваться на неприятности! Конечно, вся степь узнала, что по ней идут чужаки – вот и кончились пироги да пышки, а пошли синяки да шишки!

Дежнев в удивлении воззрился на него. Он не мог стерпеть такой несправедливости.

– Эй-эй! Не газуй, Грисам! Между прочим, если бы мы с Андреем не вмешались, вас орки бы покрошили на мелкую капусту еще на Джантугане. Забыл что ли, камрад? Вы сами нас после уговорили пойти с вами.

– Вовремя вы рядиться начали, ― заметил Биорк.

Гном и Сергей разошлись по стене недовольные друг другом.

Шарки стоял у края, рассматривал своих степных собратьев, и лицо у него было сосредоточенное.

– Здесь два туменя, – сказал он.

– Что это значит? – Ганин подошел к нему.

– Два сайби под одной крышей ночевать не будет, – он указал на второй конус, который начали возводить напротив первого. – Значит, здесь два туменя – два рода.

– И что? – спросил Эриферн. Шарки пожал плечами, наверное, мысль, которую он хотел выразить, было донести довольно сложно.

– Начнут делить, чья мы добыча? Нам-то, что с этого? Вряд ли настолько поцапаются, что позабудут о нашем существовании, – сказал Дежнев. – Нужно думать, что делать. Как будем выворачиваться из ситуации. И, между прочим, что мы будем жрать.

– Есть – ладно, – сказал гном. – Что мы будем пить. Эта закавыка скорее насущной станет.

– А у кого осталась вода?

Путники стали смотреть свои запасы. По еде выходило не так страшно: у Ганина и Дежнева до сих пор сохранились консервы, концентраты и галеты, которые они брали с собой еще из Москвы, у гномов были сухари и сушеные полоски мяса, у Биорка ― зачерствевшая в камень лепешка. Даже у Улишки сохранился в тряпице пойманный и освежёванный кролик.

С питьем было хуже. Путешественники привыкли, что на плоскогорье, по которому они двигались последние дни, вдоволь хватало источников воды. И ключи, и стоялые озерца, из которых они даже старались не пить. Хватало многочисленных ручьев, бегущих с гор.

У Ганина была фляга, но вода плескалась на самом дне. У Дежнева она была вовсе пуста. Более запасливы были гномы: и у Эриферна и у Грисама на поясах висели бутылочки, формой напоминающей раздавленные груши. Это были какие-то древесные тыквы, и, в соответствии со всеми представлениями Андрея о гномах, они у них были полны. Но это на всю компанию.

– Я пойду, осмотрюсь, – сказала Улишка. Она пожала руку Андрею.

– Куда ты? К башне? Пойдем вместе.

– Тебе нужно бы отлежаться…

Ганин все же пошел с ней; он чувствовал себя в порядке. Они спустились со стены по склону. Андрей никак не мог привыкнуть, что нет необходимости помогать девушке. Она была, пожалуй, ловчее его, да и не понимала она этого; когда он протягивал ей руку перед препятствием она охотно вкладывала в нее свою узкую кисть, ей не приходило в голову, что он дотрагивается до нее по другой причине – не по романтической.

Голем стоял там, где они его оставили. У него в руках было копье Дежнева, но ему не пришлось им воспользоваться: орки не пытались разобрать завал. Малыш стоял истуканом, опираясь на это копье, как на костыль. Неподвижно. Только глаза двигались.

Андрей всмотрелся в его лицо. Что-то с ним было не так.

Улишка не задержалась, она прошла через траву дальше и уже заглядывала в проем, ведущий в башню. Если там когда-то были ворота – они уже давно сгнили.

– Что с тобой? Тебя не… повредили орки? – спросил Андрей. – Ты какой-то неповоротливый.

– Я каменею, – тягуче сказал голем. – …А лошадь ушла вниз…

– Каменеешь… что это значит?

Голем тяжело вздохнул.

– Связи останавливаются… Здесь такая сушь. В воздухе мало влаги, – тянул он с явной натугой. – Руки, ноги… Не могу двигаться.

– Тебе нужна вода, – понял Андрей. – Ты же не можешь совсем погибнуть?

Истукан двинул тяжелым подбородком.

– Подожди сейчас, сейчас… – Ганин испугался, что вот-вот будет поздно, и тогда уже ничего не сделаешь. Где там у него в глине прячется сознание? Он поспешно отщелкнул карабин и открутил крышечку фляги. – Куда тебе лучше?

Голем не отвечал.

Андрей приложил емкость к неплотно сомкнутым губам Малыша. Влага всосалась в несколько секунд.

– Так лучше?

Голем повернул глаза. Спустя несколько секунд чуть живее, чем ранее, но все же очень-очень тяжело, произнес:

– Лучше…

– Погоди минуточку. Ты только погоди, приятель. Вот же… сейчас я.

Улишки не было видно, наверное, нырнула в башню. Ганин собирался вскарабкиваться назад на стену по укосу. Придется объяснять спутникам, что срочно нужна вода… они же поймут.

– Найди, Ганин, мою лошадь, ― сказал голем. ― У седла – мех…

Андрей понял и побежал вниз за башню. Нужно было отыскать ушедшую кобылу.

В конце концов, все обошлось. Кожаный мешок был полон воды. Ганин помогал Малышу, придерживал его, пока голем жадно поглощал влагу. Струйки воды, не попавшие в его жадный рот, бежали по синей груди, и прямо на глазах всасывались в глину. Удивительное зрелище и даже жутковатое. Если встретить такое существо где-нибудь в одиночку, на пустыре… – скопытиться можно от страха.

Голем отвел от губ опустевшую емкость. Облегченно вздохнул.

– Благодарю тебя, Ганин. Ты спас меня. И ты пытался спасти меня там… от орков. Хотя тогда этого и не требовалось.

– Почему? Разве тебя нельзя ранить?

– Это трудно сделать. Мое тело очень адаптивно, главное поддерживать его в хорошем состоянии. А вот тебе следовало бы поберечься: чтобы прервать жизнедеятельность человека, может быть довольно небольшого повреждения в его оболочке. А я даже не чувствую боли, только некоторые неудобства из-за увеличения дисфункции. В следующий раз учитывай это, пожалуйста.

– Где это ты набрался таких слов? Впрочем, можешь не отвечать…

– Ты прав, мы много общались с Сергеем Олеговичем.

Хм… О чем? О снах андроидов и электронных овцах? О трех законах роботехники? – с Сереги станется… Ганин постоял несколько секунд. Нет, он никак не мог понять, как можно с помощью магии создать искусственного человека. Хотя если под магией подразумевать умение манипулировать энергией, распределять ее… как в йоге… Но разум, личность… Откуда это могло взяться. Нет, непонятно.

– Ты осознаешь себя? ― спросил Андрей.

– Определенно. Вот же я, ― истукан протянул вперед синие руки. ― Я – Малыш, я чувствую свою отделенность от других физических объектов. Но Сергей Олегович считает, что мои когнитивные функции недостаточно окрашены эмоционально.

– Что это значит?

– Он полагает, я только изображаю реакции человека, а мои действия строго рациональны. Я тоже это отмечаю. Мне бы хотелось, совершать незначительные логические ошибки, не влияющие на механизм принятия основных решений. Это бы помогло наладить более тесный контакт с остальными членами нашей группы. Но я боюсь разбалансировки.

– Ладно, как скажешь… Рад, что ты восстановился, ― Ганин собрался уходить. – И знаешь, Малыш, все же будет значительно лучше, если ты будешь говорить с нами человеческим языком ― зря ты набрался этой терминологии.