скачать книгу бесплатно
Юшин неторопливо спускался по улице. Под его ногами валялись куски мрамора – остатки нереализованных планов и неудачных опытов. Парень перепрыгивал чернильные лужи с разноцветными разводами акварели, наступал на исписанные листы с нотами и стихами. Листы порваны или скомканы, опалены по краям. Подняв крупный кусок, Юшин перевернул лист, но не разобрал ни слова: страница будто попала под ливень, все строки размазало в нечитаемые пятна.
Сделав шаг, Юшин поскользнулся и едва не упал. Только что асфальтированная дорога превратилась в мощенную грубым булыжником тропинку. Через сотню шагов дорога также незаметно перешла в протоптанную людьми дорожку.
Юшину никогда не удавалось заметить этот переход. Раньше он внимательно смотрел под ноги, стараясь уловить тот момент, когда ботинки переставали стучать по камню или асфальту и начинали утопать в траве, но этот момент всегда происходил внезапно. Вот он стоит на камне – а через секунду уже приминает траву. Оглядывается – а трава тянется на во все сторону, будто во всем городе нет ни единого камешка.
Здания тоже менялись произвольно. Можно было пройти мимо театра, построенного в классическом стиле, затем обернуться и на его месте увидеть грот с псевдогреческой статуей Афродиты. Сделать пару шагов, вновь обернуться – и увидеть вход в пирамиду жреца инков. А в это время здания впереди также менялись, и уже на месте доходного двухэтажного домика, служившего пристанищем для грабителей, стояла скотобойня скандинавов, порог которой почернел от крови.
Не менялась только река, к которой Шеньян спустился, как спускался всегда. Ее черная вода абсолютно неподвижна. Она поглощала свет, отражения, цвета, камни, бумагу, листья – все, что попадало в нее. Юшин пробовал бросать в воду небольшие предметы, но те беззвучно исчезали, не вызвав никакого волнения. Река всегда была на одном месте, протекала в центре города. Пересечь ее можно по одному из десятков мостов, которые, как и здания, постоянно менялись.
Юшин прошел по проржавевшему железнодорожному мосту. В центре стояла одинокая вагонетка, в которой когда-то возили уголь из шахты. В ней валялись несколько камней, рычаг тормоза сломан, несколько болтов наполовину выкручены. Под задним колесом валялись четки из черного камня с камеей Девы Марии.
Парень поднял четки и повертел в руке. Они были ледяными, но мгновенно отогрелись. Сжав камею в кулаке, Юшин закрыл глаза.
Кто-то коснулся его правого плеча, засмеялся и перебежал налево, будто боясь, что парень оглянется. Некто легко сделал несколько шагов вокруг. Скользкий подол платья или накидки невесомо пролетел по воздуху, пощекотав опущенную руку. Некто подошел совсем близко, прижался к руке. Появился запах пудры, ромашек и сладкой карамели. Юшин напрягся в ожидании голоса…
Грохот взрыва разбудил его, подбросив на кровати. Тяжело дыша, он сел, прижимая руку к груди, и чихнул, будто вдохнул пыль. Пошарив, парень зажег свет, взял альбом и начал зарисовывать увиденные здания.
Только утром Юшин заметил, что кончики пальцев испачкались в черной саже.
Трек 5
– Итого все произошло быстро и глупо, – закончил рассказ Крис и зажал комбинацию клавиш. Кулаки Лю Кана загорелись, и он несколько раз ударил по противнику.
Сидящий на широкой кровати Салли – или Сальваторе Ксандр Крауз – прищурился, глядя, как Китана поднимается после атаки. Здоровья оставалось немного. Внезапно героиня выпрямилась и взмахнула веерами, отрубая Лю Кану руки и забирая все здоровье.
Сидящий на полу Крис чертыхнулся под нос и бросил геймпад.
– Verdammt! [Проклятье! (нем.)] Что это такое?
– Это Splitting Hairs.
– Это нечестно.
Салли развел руками и самодовольно улыбнулся, затем глотнул пива из бутылки. Вокруг царил привычный парню бардак. На полу валялись пакеты от снеков, лежали на боку опустошенные бутылки и смятые банки от газировки.
– Это полная победа. Ты проигрывал.
– Ты проиграл, – мстительно поправил Крис, вздохнул и выпрямился.
Наклонившись вперед, Салли поставил щелбан другу и потянулся за чипсами. Он переставил глубокую чашу на кровать, не боясь, что она может упасть. На широком телевизоре развернулось меню выбора персонажей.
– Я не виноват, что ты плохо играешь. Тебе нужно больше тренироваться.
– Я хорошо играю. Ты всегда выбираешь Китану, ты выучил ее приемы и пользуешься только ими.
– Я люблю красивых и сильных женщин, – усмехнулся Салли. Длинные волосы – предмет особой гордости парня – блестящей волной упали на его плечи. – Возьми Милену или Соню. Красивые девушки – это залог блестящей победы.
– Ни за что, ты хочешь постоянно смотреть на женщин.
Салли широкой улыбнулся и развел руками, показывая, что не видит в этом ничего плохого. Бросив в друга свернутую салфетку, Крис поднял бутылку пива, поболтал ею и поднялся. Он и сам не заметил, как все выпил.
– Возьму еще пива. Ты что-то хочешь на кухне?
Салли собрал волосы в пучок затылке и тут же распустил, потряс головой. Густые черные волосы достались ему от отца вместе с высоким ростом и любовью к мотоциклам. От матери парень получил зеленые глаза и обаятельную улыбку, а также немного испанской крови.
Крис и Салли дружили с детства. Они встретились давно, когда семья Крауз переехала в квартиру над квартирой Вайс. Едва познакомившись, мальчики разбили аквариум Салли, спалили шторы паяльником, получили нагоняй от матерей и подружились на всю жизнь.
Позднее оба пошли в один класс, обзавелись общими друзьями и увлечениями, однажды влюбились в одну девчонку и несколько раз дрались с ребятами из других школ. Салли ходил с Крисом на футбол, где сидел на скамейке, приносил мячи и полотенца. Крис просиживал вечера в гараже с Салли. Герр Крауз владел небольшой мастерской по ремонту и тюнингу мотоциклов и с детства учил этому сына, готовясь передать дело.
Почти одновременно они сменили увлечения: Крис купил первый скейтборд, Салли получил в подарок мотоцикл. В старших классах друзья создали свою музыкальную группу и репетировали в гараже барабанщика Тома, которому повезло жить в частном доме с понимающими родителями.
Хотя на первый взгляд Салли казался ветреным и несерьезным, он был преданным другом: первым лез в драку, услышав, что Криса дразнят за низкий рост, всегда вставал на его сторону и даже пытался помочь в любви, как умел.
Впрочем, с последним Сальваторе справлялся неважно. Он быстро увлекался и остывал, предпочитал необременительные отношения и не понимал, что хорошего в любви до гроба. Кристиан, напротив, мечтал сильно влюбиться, как в фильмах и книгах, пройти с избранницей бок о бок сквозь года, создать семью и умереть в окружении внуков.
Вытащив из холодильника ледяную бутылку, Крис подумал и захватил пакетик арахиса со стола. По окончанию первого курса парни уехали на каникулы в Берлин и вернулись в Москву только позавчера поздно ночью, хотя должны были прилететь еще неделю назад. Задержка произошла по вине Салли: возникла заминка с переправкой его любимого мотоцикла, из-за чего парень отказался лететь вовремя, а Крис поддержал друга и тоже поменял билеты.
– Где ты остановился? – послышался крик Салли. – Я уже выбрал тебе персонажа.
Зайдя в комнату, Крис рассмеялся и сел по-турецки, опираясь спиной о кровать.
– Ты отдаешь мне Китану?
Салли кивнул.
– Да. Я буду подсказывать тебе, и ты победишь. Хоть один раз.
– Это очень благородно.
– Что?
– Ты как рыцарь.
– А, да, я благородный и прекрасный рыцарь, защитник всех слабых и… Не та кнопка!
Раунд пролетел под крики Салли на смеси русского, немецкого и испанского и громкий смех Криса, который нажимал на все кнопки подряд. Когда Китана упала, Салли опустил голову, поднял бутылку и молча сделал несколько глотков.
– Я не могу видеть, как умирает моя любимая героиня. У тебя очень плохие отношения с девушками даже в играх. Тебе нужен урок мастера в любви, иначе ты никогда не сделаешь семью.
– Не надо. Иначе у меня точно все останется плохо, – Крис усмехнулся и открыл бутылку.
Салли поставил пустую посуду на пол, отложил пульт и подвинул поближе закуски. За окном быстро темнело, несмотря на начало сентября. Город засыпал резко. Всего за несколько минут солнце окончательно спряталось, сменилось оранжевыми фонарями, из-за которых тени становились кривыми и нечеткими.
Крис запрокинул голову, глядя на друга.
– Современные игры странные. Они очень легкие. Раньше я играл долго, очень долго, было сложно, но интересно разгадывать и думать. А сегодня в играх сплошное QTE: нажми вовремя кнопку – и ты выиграл. Нажми быстро кнопку – и ты опять выиграл.
Салли засмеялся и отправил горсть арахиса в рот.
– Ты помнишь, когда мы играли в «Legacy of Kain»?
– Я помню. Сложные задачи и нельзя посмотреть решение, потому что нет интернета. Ты помнишь «Silent Hill 3»?
– Я помню, – Салли скривился и дернул плечами. – Было очень страшно. Ты еще пригласил Мэри посмотреть, как мы играем. Мне было стыдно кричать при ней.
– Это ты пригласил Мэри.
– Red keinen Quatsch [Не говори глупостей (нем.)]. Я не позвал бы девочку смотреть, как я боюсь.
Скорчив насмешливую рожицу, Крис потянулся. Стрелки часов перевалили за полночь, значит, возвращаться к себе не было смысла.
Он жил в общежитии второй год. Парень сам настоял на этом жилье в надежде, что постоянное общение с носителями языка поможет быстрее освоиться. До общежития можно было дойти за полчаса или уговорить Салли и доехать за пять минут на мотоцикле, но все же Кристиан предпочел остаться и переночевать на надувном матрасе. Он пропустил комендантский час, и дежурная (Крис не сразу запомнил, что ее называют «фахтерша») наверняка уже закрыла входную дверь.
Впрочем, гостей она не пускала вообще, и парни предпочитали выпивать в квартире Салли. Родители Крауза сняли для него небольшую студию, переделанную из однокомнатной квартиры. Крохотная, скромно оборудованная кухня соединялась со спальней широким проходом-аркой, которая визуально добавляла пространства. В комнате места было немного: хватило только на кровать, шкаф и огромный телевизор на стене. На кухне было лишь основное: холодильник с полуфабрикатами, плита, раковина и стол с парой стульев. Был и широкий балкон, особенно полюбившийся курящему Салли.
В квартире постоянно царил бардак, несмотря на то, что половину комнаты занимала кровать, а хозяин регулярно прибирался перед приходом гостей. На подоконнике валялись конспекты, распечатанные работы и учебники, между ними стояли грязные чашки, кое-где виднелись ручки и карандаши. На дверях и стульях висели футболки, на кухонном столе в центре стоял натертый до блеска мотошлем, несколько полупустых аэрозолей непонятного назначения и винты в блюдце.
Иногда Крису казалось, что бардак – неотъемлемая часть Салли, что это его симбиот или еще какая-то сущность, что бардак невозможно убрать навсегда, поскольку они с Краузом неразрывно связаны.
А иногда Крис просто завидовал. Его самого давно бы отругала мама. Анна Вайс регулярно звонила сыну по видеосвязи и просила показать комнату, подмечая крошки на столе или грязный пол. Родители же Салли считали, что в своей комнате сын может делать что угодно, пока это не мешает другим.
– Я подумал, – внезапно произнес Сальваторе. – Зачем тебе сложная игра? Жизнь – вот это сложная игра. Ничего не понятно, нет понятных миссий, нет никаких сохранений и всего одна возможность.
Крис кивнул. Вот уж точно, сложность просто экстремальная и ни одной дополнительной жизни или подсказки. Взять хотя бы недавний случай в архиве…
– Кстати, как у тебя дела с Микой? – отложил геймпад Салли. Как более опытный в любви, он переживал за друга и его отношения едва ли не больше, чем когда-либо за свои.
– Все хорошо. Она пришла учиться на первый курс. Она говорила, что поступить сложно, но она молодец, – Крис улыбнулся было, но Салли покачал головой. – Что?
– Ты признался ей?
– В чем?
Салли закатил глаза.
– Крис, я все видел и знал, я не дурак. Ты постоянно ей писал, специальный ездил фотографировать для нее граффити и читал про них. К тому же ты не стал обнимать Нелли при встрече, а ведь вы встречались весь последний год и расстались друзьями.
– Ты слишком наблюдательный.
Крис познакомился с Евой («Для друзей просто Мика») на первом курсе, когда девушка, тогда еще старшеклассница, пришла на день открытых дверей. Изначально общение было исключительно дружеским, но Салли уже тогда сказал, что из них выйдет отличная пара. «Накаркал», как сказала бы Мика.
– Тогда расскажи, что произошло между тобой и тем парнем с белыми волосами, – пожал плечами Крауз.
– Это Юшин, он работает в библиотеке. Он альбино.
– Альбинос, – поднял палец Салли. После двух с половиной месяцев в Берлине возвращаться к русскому языку было непросто даже для полиглота Крауза, который легко перескакивал с немецкого на английский или испанский, а потом обратно.
– Альбинос. Мы поспорили.
Крис кратко пересказал произошедшее: о своем желании развлечь Еву, о решении показать ей «библиотечного призрака», о реакции Юшина. Салли не перебивал, лишь вытащил сигареты и вышел покурить на балкон, слушая через открытую дверь. Дворик, окруженный старыми «пятиэтажками», вечерами оживал: сюда заезжали лихие гонщики, проходящая молодежь слушала рэп из переносных колонок, собаки из разных квартир приветствовали друг друга. Но после полуночи все затихало, засыпало, лишь издали доносился шум неспящего автомобильного шоссе.
Прислушавшись, Салли вздохнул. В Берлине в последний год он часто уезжал поздно ночью покатать на мотоцикле. Черно-салатовый спортивный мотоцикл «Kawasaki» молнией летел по пустым трассам: иногда один, иногда в окружении других красоток. Иногда Салли катал с отцом. Тот предпочитал надежный и добротный «Harley-Davidson». Рядом с угловатым «Kawasaki» «Harley» смотрелся приземистым и медлительным, но по-своему красивым. Мотоцикл нравился не только ему: девушки засматривались на байкера на классическом мотоцикле едва ли не чаще, чем на Сальваторе.
– Мика грустная. Она жалеет, что обидела Юшина, – тем временем Крис закончил рассказ, не глядя на друга. Вспоминать собственный промах было невероятно стыдно даже через несколько дней. Он попросту не подумал, что прозвище может быть неприятно Юшину – в голову не пришло. Все его мысли были заняты возможностью поболтать с Микой.
– Ты ужасно поступил с парнем, – проворчал Салли, подвинув пепельницу ближе. Он резко стал серьезным. – Ты должен извиниться перед ним.
Крис состроил недовольную мину. Он и сам знал, что должен извиниться, причем извиниться так, чтобы странный и малоразговорчивый парень простил его на самом деле, а не только на словах. Крис шестым чувством понимал, что задел что-то очень важное и личное, и никакое «случайно» и «не хотел» не являются оправданием его поступка.
– Только не рассказывай меня… ээ, уроки? – Салли выдохнул дым и выгнул бровь, не понимая. Крис пощелкал пальцами. – Уроки, учение, поучение…
– Нотации?
– Ja [Да (нем.)]. Как же сложно говорить после немецкого!
Рассмеявшись, Салли вдавил бычок в пепельницу и вытащил вторую сигарету. Мать плохо относилась к сигаретам и не переносила дым, а потому старший и младший Краузы постоянно прятались от нее. Приехав в Москву в первый раз, Салли активно курил неделю, будто убеждая себе, что мать не смотрит на него из окна и никто не запрещает.
– Нечего, во второй раз вспомнить проще.
Крис вздохнул. В прошлом году оба оказались в Москве, едва закончив четырехмесячные курсы. В первые недели им пришлось, мягко говоря, совсем непросто: они постоянно вслушивались в смутно знакомые слова, постоянно переспрашивали и не выключали онлайн-переводчики. Через полгода активной практики парни уже неплохо справлялись и почти все понимали на слух, а Салли пытался материться, чем приводил в восторг девушек. Но всего за полтора месяца на родине знания начали выветриваться, и все пришлось начинать заново.
Решение приехать в Москву у друзей появилось внезапно. Дело было весной, за два месяца до выпускного. Теплым вечером оба вышли немного прогуляться на старую детскую площадку за домом: Салли – чтобы покурить, Крис – за компанию повисеть на старой металлической конструкции в виде октаэдра с натянутой внутри сетью. Площадку вот-вот собирались реконструировать, и Крис невольно улыбнулся: вдруг он будет последним, кто висит на этой железке?
Вайс забрался повыше, зацепился ногами за перекладину и повис вниз головой. Из-за небольшого роста (всего сто шестьдесят девять сантиметров) он помещался внутри, хоть и с трудом.
– Смотри, я все еще влезаю в детскую игрушку, я еще не вырос.
Усмехнувшись, Салли выбросил бычок и подошел ближе, положил руку на верхнюю перекладину и уперся в нее лбом.
– Хочешь сказать, что раз ты еще ребенок, то тебе рано выбирать профессию?
– Да!
Супруги Крауз совершенно не волновались о том, куда поступил их сын и поступит ли вообще. Сам Салли с детства знал, что будет работать в мастерской отца, а потому мог выбирать любое образование в пределах возможностей. Родители не собирались давить на сына.
Фрау Анна Вайс же, выросшая в Советском Союзе, сильно волновалась о будущем сына. С прошлого года она уговаривала его выбрать хороший институт и начать готовиться, но Крис понятие не имел, чего хочет от жизни, а заниматься профессионально скейтбордингом, учить трюки и участвовать в международных соревнованиях, как Тони Хоук или Райан Шеклер, ему не позволили бы.
– Ты уже решил, куда будешь поступать? – после короткого молчания спросил Салли.
Крис помотал головой и выпрямился, приглаживая растрепанные волосы.
– Не имею представления. В Мюнхенский технический университет меня точно не возьмут, а на что-то меньшее мать не согласится.
– Ты сам куда хочешь?
– Не знаю. Пожалуй, хотелось бы подальше от родителей, хоть немного на свободе пожить.
Салли подтянулся и сел на нижнюю перекладину. Конструкция заскрипела, и Крис со смехом толкнул друга в плечо.
