скачать книгу бесплатно
…Короткий пистолетный хлопок оборвал крик, восстановил порядок и дисциплину.
– Ну, кто ещё хочет домой драпать? К мамке под юбку, шаг вперёд! – политрук, бугря желваки, передёрнул ТТ. – Кто ещё не знает, за что следует воевать с оккупантами Родины?!
…В том месте на секунду сгустились бойцы…слышны были хриплые, глухие голоса. Сапоги перешагнули через труп Голдыбина, в бледном лбу которого зияла бордовая, круглая, как солдатская пуговица, дыра.
…И потом снова лишь один бесконечно-надсадный, леденящий душу, гуд самолётов.
«Молодэц политрук Кучменёв. Мужчина. Джигит. Как командир поступил», – с удовлетворением скрепил для себя комбат, отдал ответно честь, козырнувшему ему старшему лейтенанту.
– Ишь ты-ы! Живём не тужим, по фронту кружим, – застёгивая портупею, хэкнул комбат Воронов. – Гляди, какие у тебя бравые орлы есть, прямо «чекисты». А ты говоришь с кем воевать…Ну, давай, брат, задержался я у тебя на «германских смотринах», пора и честь знать.
Они низом, шурша пересохшим будыльём, поднялись из оврага.
– Коль такой армадой прут на Сталинград, – раздумчиво сказал Арсений Иванович и, тыкнув по-дружески указательным пальцем в пряжку ремня Магомеда, сказал, – значит крепок, не по зубам орех. И это радует! Но думается мне, Мишка, застряли мы в этом пульпитном дупле, под городом Сталинградом, надолго, как дефицитная пломба. И это печалит моё командирское сердце. Ан, значит, судьба. Бьюсь об заклад. Сейчас немец – подлюка – девятым валом попрёт. Они, ребята, конечно, справные, дело своё будь-будь знают, дисциплинированные, всё по линейке и транспортиру…Одна беда – разнообразием тактических партий не блещут. Всё, как всегда. Танковый клин-удар в лоб и последующая попытка взять нашего брата за рога…то бишь в стальные клещи…Посредством опять тех же танков, «бронерольгангов» и штурмовых команд. А вот здесь мы, майор! – Арсений Иванович насупился, сцепив зубы, дробя какую-то гранитную глыбу мыслей, и злорадно усмехнулся, – и должны им гадам всунуть…по самые каштаны, да с наждачком…так, чтоб до самой глотки, до жабр, до печёнки и прочего их вонючего кайфа и удовольствия…фрицам небо с овчинку показалось! Так давай же, Миша, давай, комбат, и мы своё слово впишем в историю.
– Так точно. Согласэн. Но…
– Что «но», что «но»?? – заглянул в смелые глаза аварца Иваныч.
– Орудий у нас мало, товарищ майор.
– Верно, мало! Но, когда их было много, скажи? – Воронов крутнулся на каблуках, ухватился за крутое плечо майора. – Правильно мыслишь, Танкаев. Начальство рискует звездой, а солдат головой.
– Что прэдлагаеш-ш? – Магомед встрепенулся, ровно его кнутом вдоль спины жиганули. Подтянулся, расправил широкие плечи.
…Комбат Воронов сжато, но с присущей ему сочностью-яркостью, в твёрдых фразах обрисовал возможную картину боя. В конце возбуждённо повторил:
– Орудия врыли по ноздри – это дело! Но если танки попрут, а они попрут, будь уверен! После каждых выстрелов, позиции артиллерии надо менять, кровь из носа! Немец не дурак, вояка тёртый…На третий выстрел, хоть тресни, сам накроет тебя, будте-нате! Чай, не забыл, как в Чижовке, в Долине Смерти, с фон Дитцем было?..
– Никак нэт. – Магомед свинцово потемнел лицом от услышанного имени.
– Да, знаю, знаю…Не свирепей прежде времени, – угрюмо усмехнулся Арсений. – Барон «старый друг» твой…
– Кровник! – хватаясь за кинжал, гневно вспыхнул глазами Танкаев.
– То-то и оно…Мартынов Алёшка…из Саратова, помнишь?
– Командир батареи?..
– Точно так. Он тоже, вот такой, порывистый был…Тягался с этим эсэсовским тигром, «кто-кого»…Вечная память герою. А почему, скажи на милость, – ожесточённо обратился Воронов к Магомеду. – Почему-у такой финал?! А потому, что только после четвёртого выстрела менял позиции. А тигр, мать его под хвост, на то и тигр…Ему мало усы подпалить. Загрыз гад… нашего Лёшку. Накрыл медным тазом. А я не хочу, не хочу тебя потерять, Танкаев! Ты, понял мою мысль, брат? Как себя, бойцов и орудия уберечь? В глаза мне смотри!
– Так точно, Арсэний Иванович-ч. – На бронзовом волевом лице горца растянулись в согласной, благодарной улыбке упрямые губы, не прикрывая влажной кипени плотных зубов.
– Я своим орлам тоже накажу крепко-накрепко. И комбату Соболеву передам. Иначе нам, Михаил, – Арсений вновь пристально, будто прощаясь навсегда, посмотрел в горячие, преданные глаза кавказца…И, сглотнув полынный ком в горле, уже ровнее добавил. – Иначе, боюсь не сдюжим. Но это я тебе по великому секрету сказал, – круто сводя всё на шутку, уральским котом подмигнул комбат Воронов.
– Всо понял, товарищ майор.
– Да, что ты ей – -Богу заладил, как уставной попугай: «товарищ майор», «товарищ майор»?
…они подошли ко 2-ой батарее.
– Смир-р-но!
– Вольно, – отдали честь, вскочившим на ноги артиллеристам.
– Вот такое дело, джигит, – подвёл черту Арсений.
– Всо сдэлаю, в луч-чшем виде, как ты сказал, брат! Пуст фашист скрежещет зубами…Пуст хоть до корней их сотрёт! Клянус землёй, которая дэржит нас, насмэрть стоят будэм.
– Вот это в точку. Будь! И чтоб все пули мимо!
Воронов энергично прошёл к своему «американцу», за рулём которого дожидался Горохов. Ловко махнул на седушку рядом, и что-то крикнул водителю на ухо.
Ребристые шины взметнули фонтаны песка. Машина вертляво пошла юзом, показав дырявленный автоматной очередью правый бок; выровнялась и быстро поскакала зелёной лягухой по выбоинам и буграм целины, объезжая воронки.
* * *
С отъездом комбата 1-го батальона истаял в небе и тяжёлый гул крылатой армады. Песчаная буря утихла. Ветер спал, перешёл в тихий стон за Волгой; пыль и песок перестали слепить глаза, кусать руки, лицо. Но потрясение от всего увиденного-пережитого было слишком велико и все подавленно молчали, чистились от песка, чувствуя себя уязвимыми, словно воины без кольчуг и доспехов. В этом странном затишье, чувствовал какое-то одиночество, заброшенность, тревогу и он сам. И, как оказалось, не напрасно.
Не прошло и пяти минут, как с батареи капитана Баймакова крикнули:
– Эй, глянь-те-е! Никак, верховой к нам летит от реки!
Артиллеристы привстали, прищурились, приложили ко лбам грязные краюхи ладоней.
– Шибко! Ты гля, братцы, как пылит!
– Так недолго и коня запалить, намётом жарит.
– Что б такое? Чёрная весть…Похоже, от комбата Соболева! – обеспокоился командир батареи и, повысив голос, крикнул Танкаеву, – Товарищ майо-ор!
Но Танкаев, расставив широко ноги, уже смотрел в бинокль, не обращая внимания на восклицания.
…сквозь золотистую пыль просвечивала фигура верхового. Минут через пять стало видно отчётливей.
Магомед Танкаевич нахмурился, опустил на грудь бинокль, некое смятение коснулось его обветренного лица и застыло на развилке приподнятых бровей.
…теперь уже ясно был виден верховой. Он шёл броским намётом, левой рукой придерживая планшет на узком ремне, в право – натянутый повод.
Он промчался так близко от батарейцев, что слышен был гулкий хрип коня, вдыхавшего в грудину раскалённый воздух, крикнул, оскалив серо-каменный рот:
– Адъютант полковника Соболева, Муравьёв! Немец, мать его чёрт! Танки, товарищ майор. Много танков!
– Сколько? – Танкаев резко посмотрел в сторону седых холмов от которых исходила угроза, потом снова на порученца.
– Не могу знать. У меня приказ начштаба полка оповестить всех командиров батальонов о наступлении фрицев.
– Что Соболев Юрий Александрович? Удэржыт левый фланг?
– Костями ляжем, но спины не покажем, товарищ майор! Да, и ещё…радисты вышли на связь с комдивом Березиным.
– Ну же!
– Генерал просил простоять только два часа…Дивизия ведёт тяжёлые бои на окраине Сталинграда… – держа ладонь у козырька спешно докладывал адъютант. – Будет сполох, товарищ комбат! Только держись! Честь имею.
Сверкнув возбуждённо-радостными глазами, порученец сорвал гвардейца-коня с места. На след, оставленный в горчичной пыли подковой коня, сорвалась из пасти белая пена.
Горец Танкаев проводил горячими глазами конного. В памяти осталось: тяжкий храп полу загнанного жеребца и, когда глянул вслед ему, – мокрый, отливающий стальным блеском круп.
Чуть погодя эту же информацию подтвердили и вернувшиеся разведчики капитана Ледвига. Танковые клинья и мотопехота, полк или два…
Не осознав ещё окончательно подступившей беды, он хмуро оглядел трепещущую в пыли конскую пену, затем череду холмов, сползающих к Волге волнистым скатом. Вдоль железной дороги со всех концов по траншеям и верхом по щебёнке перебегали посыльные передавали взводным приказы командиров рот.
…между тем по степи, до самого желтеющего в дымчатой не прогляди лобастого кургана, вздували густые шлейфы пыли танки корпуса генерал-лейтенанта Ганса Хубе; а там, где выбравшись на шлях, ехали бронетранспортёры и мотопехота единой жирной колонной, тянулся через поле к горизонту серый беспросветный серый хвостище пыли.
…Стрелки, автоматчики, пулемётчики, миномётчики в последний раз проверяли оружие, ревниво раскладывали перед собой на земляном приступке гранаты, запасные обоймы, пулемётные диск ленты…кто-то горячо молился, кто-то жадно и беспокойно курил в кулак, кто-то пронзительно думал о сокровенном: о доме и родных…О любимых, о детях…об оставленных за порогом, прерванных проклятой войной делах…
– Чего же это, товарищ майор? Началось оно, началось, да?! – охнул кто-то из молодых солдат, испуганно, с надеждой на чудо, пялясь на своего командира батальона, как на икону…И взгляд этого желторотого бойца – взгляд зайца под прицелом – встряхнул Магомеда и пронял до мозга костей.
– Баталь-о-он! К бо-ою-уу!! – Он быстро, как всегда это делал перед атакой врага, пошёл вдоль позиции, краткими, сильными словами, ободряя солдат, офицеров, вселяя в них уверенность, мужество, волю.
Задержался перед тем самым молоденьким солдатом, что охнул у него за спиной, всмотрелся в его распахнутые, как окна, светлые глаза и приветственно крикнул:
– Кто такой?
– Рядовой Иван Епифанцев, товарищ майор.
– Так вот, Иван, запомни, – твёрдо сказал он. – У волка глаза впэрэди, чтоб выдэт свою жертву. У овцы по бокам, что бы выдэт траву. Нэ будь жертвой, рядовой Епифанцев. Будь охотником. Будь воином! Дошло?
– Так точно, товарищ комбат.
– Молодэц. Бэй врага всегда и вэзде! И помни из какого ты рода!
Комбат, махнув рукой замполиту Кучменёву, растаял в облачке пыли, как и те офицеры, что рыжими текучими веснушками расцветили серый щебень железнодорожной насыпи.
* * *
…Тогда майор Танкаев ещё не знал, да и не мог предвидеть, что встретиться лицом к лицу со своим смертельным врагом бароном фон Дитцем. С обороны Шиловской высоты в не распутный узел завязалась между ним и эсэсовским полковником кровная вражда.
Не видал комбат и того, что суждено ему было разрубить этот узел на Волге, в городе Сталинграде. А тогда их 472-й стрелковый полк, как на фронте говорят, принял бой с колёс.
– Бата-рея-я! По бегущему фрицу! По фашистской сволочи, беглым ого-о-онь!!
Глава 5
Первоначальные успехи, достигнутые гитлеровцами на Кавказе в 1942 году, были, в том числе и результатом культивирования «немецкой стойкости», которая широко пропагандировалась в частях Вермахта, направленных на Восток летом этого года.
Ещё 15 июня Верховное командование Третьего Рейха отдало приказ о назначении в каждый полк, сражавшийся на восточном фронте, опытного офицера-наставника, которому поручалось координировать мероприятия, разработанные для укрепления боевого духа солдат. Офицеры – наставники были предшественниками офицеров национал-социалистического руководства, должности которых были введены летом 1942 года и которые стали главным инструментом политического контроля в Вермахте, вплоть до окончания Второй мировой войны. Политическая обработка солдат в нацистском духе сопровождалась изнурительной физической подготовкой и занятиями по рукопашному бою. Главной задачей офицеров – наставников было «возрождение тевтонского духа» и священной верой солдат в «неизбежность окончательной победы Великой Германии». Принятие подобных кардинальных мер показало новую тенденцию в политике Верховного командования, которое всеми силами стремилось заставить войска эффективно сражаться с русскими, несмотря на испытываемые ими лишения-потери и всё более и более неблагоприятную стратегическую ситуацию. Также постоянно подчёркивалось, что немецко-арийские войска ведут священную войну со «славянскими выродками», «нелюдями», «обезьянами», словом с нецивилизованными «большевистскими ордами», победа которых приведёт лишь к гибели Германии. Что ж, подобная тактика имела определённый успех.
Тем не менее, массированная политическая подготовка не могла компенсировать негативный боевой опыт приобретённый немецкими войсками в негостеприимных степях и предгорьях Кавказа. Здесь моральные и физические качества немецких солдат должны были пройти проверку огромными расстояниями, дикой жарой и пылью, а так же острой нехваткой воды – колодцев на юге России было мало, и вода в них часто была мало пригодной для питья. Выжженная степь и крутые горы, по которым наступала группа армий «А», чтобы выполнить приказ Адольфа Гитлера о захвате нефтяных месторождений, даже физически хорошо подготовленных солдат заставляли воевать на пределе их возможностей.
Из воспоминаний генерал-полковника Танкаева М.Т.
«…Во время попытки деблокировать Сталинградскую группировку 19 декабря 1942-го после восьми дней довольно скромных успехов элитный LV?? корпус, преодолевая ожесточённое сопротивление наших советских войск, смог продвинуться лишь на 90 км и добраться до реки Мышковы – до линии обороны армии Паулюса, кстати, оставалось 5 км! Да и этот успех был достигнут лишь благодаря высокому уровню подготовки танковых экипажей и опытных командиров частей, а так же эффективной работе противотанковой артиллерии. В очередной раз немцы показали себя доблестными солдатами, готовыми любой ценой выполнить поставленный приказ. Но часто эти приказы были невыполнимыми из-за героической стойкости наших воинов и лишь приводили к бессмысленной потере тысяч жизней – к потерям, которые Вермахту, стоявшему перед лицом возрождённой Красной Армии, уже нечем было восполнить.
И как тут, право, не вспомнить и не провести поучительных исторических аналогий с жестокими нашествиями на Россию шведских полчищ Карла X?? или «стоязыкой» – лучшей на то время в мире, непобедимой армии Наполеона?..
‹…› Помню, в те дни тяжелейших и жесточайших испытаний, мы настойчиво задавались одним и тем же вопросом: «Когда? Когда же наконец наши союзники – Англия и США – откроют второй фронт?!»
Увы…к сожалению, ни американские, ни английские правящие круги совсем не торопились оказать действенную поддержку Советскому Союзу. Только в конце войны стало доподлинно известно, что двуликие союзники умышленно затягивали открытие второго фронта в Европе, безмерно и цинично обогащаясь на этой чудовищной войне, вероломно рассчитывая добиться полного истощения Германии и Советского Союза, что бы потом расправиться, как с первыми, так и со вторыми. И, как показало время, только наличие у нас ядерной бомбы, нарушило их коварный стратегический план…»[6 - Танкаев М.Т. «Шли с боями».]
* * *
Между тем, положение на Сталинградской фронте с каждым днём становилось отчаяннее. Некогда цветущий индустриальный город лежал в дымных, смрадных руинах. Фашистские механизированные полчища одержимо рвались через Сталинград, а советская 62-я армия яростно, на пределе всяких человеческих сил, вопреки злому року, удерживала левый берег Волги.
12 сентября генерал Василий Иванович Чуйков прибыл в Сталинград, чтобы принять командование 62-й армией. Выбор этой кандидатуры, одобренный Верховным, понятно, не был случайным. В военном деле Чуйков был, отнюдь, не новичок. В 17 лет он вступил в Красную Армию. В 1918 году, во время Гражданской войны, участвовал в обороне Царицына (позже – Сталинград), а 1919 вступил в ВКП(б) и был назначен командиром полка. Храбро воевал: и с войсками генерала Врангеля, и белогвардейскими отрядами адмирала Колчака и генерала Деникина. В 1925 году Чуйков окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, затем участвовал в военных действиях в Западной Украине, Западной Белоруссии (1939) и советско-финской войне (1939-1940). И вот в 42-ом был назначен Ставкой командующим 62-й армии, оборонявшей Сталинград.
…К этому времени, в районе города действовала немецкая мощная группировка из частей 6-й и 4-й танковых армий общей численностью 600 тысяч человек, 11000 орудий и миномётов и свыше 200 танков.
Им противостояли войска Сталинградского (1-я гвардейская, 24-я, 21-я, 66-я и 4-я танковая армии) и Юго-Восточного (62-я, 64-я, 57-я и 51-я армии) фронтов, насчитывавшие 590 тысяч человек, 7000 орудий и миномётов и 6000 танков.
На следующий день в Сталинграде началось массированное немецкое наступление. 71-я, 76-я и 295-я пехотные дивизии Вермахта атаковали от Гумрака центр 62-й армии, в то время, как южнее 94-я пехотная, 29-я моторизированная и 14-я и 24-я танковые дивизии прорвались через пригороды Ельшанки и Дар-Горы и вышли к Волге. Ожесточённый, кровопролитный бой продолжался всю ночь, после чего Сталин приказал 13-й гвардейской стрелковой дивизии форсировать Волгу, войти в город и усилить 62-ю армию.
14 сентября немецкое наступление, поддержанное массированным огнём артиллерии и самолётами Люфтваффе, продолжалось. ХLV??? танковый корпус Гейтца и 2 пехотные дивизии взяли Царицынский район, в то время как южнее Мамаева кургана 76-я пехотная дивизия немцев добилась значительного успеха, захватив железнодорожную станцию, которая в течение дня четырежды переходила из рук в руки) Так же 295-я пехотная дивизия гитлеровцев ворвалась на Мамаев курган, разорвав 62-ю армию генерала Чуйкова на две части. Положение стало катастрофическим.
Ночью 13-я гвардейская стрелковая дивизия форсировала Волгу и под непрекращающимся шквальным огнём противника всё же сумела закрепиться на левом берегу, оборудовав небольшое пред местное укрепление.
Бои шли без конца – днём и ночью! Кровь с обеих сторон текла рекой…Разлитая по воде нефть горела…И это было жуткое, мистическое зрелище: на протяжении нескольких километров, подобно вулканической лаве, как факел ада, – пылала Волга! Солнца в те дни никто не видел.
* * *
Осенью 1942 года Гитлер отдал приказ своим войскам о переходе к стратегической обороне на всём советско-германском фронте, кроме сталинградского направления. Здесь фюрер продолжал наращивать силы для нового сверхмощного удара по Сталинграду. По замыслам стратегов Рейха, он должен был принести им решающий успех.
– Всё, чёрт возьми! Всё, господа генералы!! – бил в ярости кулаком по столу новый властелин Европы. – Est modus in rebus! Ex ungue leonem![7 - Всему есть предел! Льва узнают по когтям! (лат.)] Время родовых схваток закончилось! Мы покорители мира…К сапогам наших дивизий пали ниц правители передовых государств! На нашу военную мощь день и ночь работает вся Европа! Германия завалит Восточный фронт немецкими танками и трупами русских! Продолжайте беспрерывное наступление на этот город Красного дьявола! Пленных не брать! Давить, расстреливать, жечь всех подряд…Не жалеть ни женщин, ни детей! Из гниды вырастает вошь…Я приказываю! Я требую от вас, господа фельдмаршалы, скорейшего взятия этого проклятого города любой ценой! По-вто-ря-ю..любой ценой!! Это дело чести каждого немецкого солдата и генерала. Это дело чести Третьего Рейха.
Видит Бог! На нас теперь, как никогда, затаив дыхание, смотрит весь мир! Идите и возвращайтесь с победой. Германия и вся Европа будет рукоплескать вам!
А теперь, внимание! – он ритуально воздел напряжённые растопыренные ладони на уровне лица, закатил кверху глаза, затем тут же соединил крест-накрест нервные пальцы у груди и, яро выбрасывая их вперёд уже сжатыми кулаками, неистовым взором римского триумфатора обвёл свой
Верховный ареопаг. – Мы все выпьем за успех доблестной 6-й армии Паулюса на берегах Волги. За полный, окончательный разгром коммунистического жидовского гнезда и тотальное уничтожение красной заразы!
В Дубовом зале, будто взорвалась противопехотная мина. Гробовая тишина и…Стулья воинственно загрохотали по паркету. Вершители судеб с широкими двойными лампасами на галифе, сверкая Железными, Рыцарскими крестами, звёздами, аксельбантами и золотыми плетёнками погон на парадных генеральских мундирах, все как один, вытянулись во фронт перед своим неподражаемых фюрером.
А он, возликовав от собственной архиисключительности, от своей невероятной силы духа и гипнотического, астрального дара повелевать миллионами, в экстазе вскинул руку в нацистском приветствии и истерично хлестнул:
– Зиг!
– Ха-айль! – восторженным рёвом гремел зал.
