скачать книгу бесплатно
Внезапно майор почувствовал, как похолодели ладони в горевших жаром перчатках. Он, будто сквозь сон, уловил зловещее уханье, что неслось словно из-за края земли; затем нечто непостижимое, подобно смерчу, ворвалось в карету и, прошив ее насквозь, пронеслось мимо его плеча, извиваясь и корчась, точно живое.
Диего сидел, не смея повести пальцем. То, что прошило карету насквозь, не оставило ни следа, ни царапины… «Хотя должно было быть твердым, что пушечное ядро,?подумал Диего,? да и летело оно, точно его гнали черти!»
Меж тем империал продолжал путь. Папаша Муньос невозмутимо мурлыкал что-то за лакированной переборкой. Де Уэльва вздохнул. Лишь сейчас он почувствовал, что весь в поту. Содрав перчатки, он бросил их рядом на сиденье и выглянул из окна.
Густой сухой воздух обволакивал, как одеяло. Вечер уже распластал свои сиреневые крылья. Алый солнечный шар закатывался за горизонт притихшей равнины, следом спокойно рысили слуги; в широкополых шляпах они походили на трех нахохлившихся больших птиц, покачивающихся в седлах, как на ветвях.
…С неподдельным страхом Диего понял, что загадочное и таинственное обстоятельство коснулось только его.
…Карета вздрогнула, как живая, и остановилась. В оконце заглянула сальная рожа Муньоса.
? Лучшего места, сеньор, Господь не придумал. Вы-тряхивайтесь, ваша светлость.
Возница без спросу распахнул дверцу империала.
Однако испанец не двинулся. Початок набрал страху в штаны, увидя неожиданную улыбку на строгом лице под загнутыми усами. Дон поманил толстяка указательным пальцем. Тот насторожился, почесал свое брюхо и многозначительно подвигал бровями. Не решившись ослушаться, он наклонился к своему господину и… нос Муньоса точно попал в железные клещи. Пальцы подтянули возницу поближе.
? А знаешь, почему сразу заметно, приятель, что ты не был в Андалузии?
Глаза майора строго смотрели на перепуганного мексиканца, словно ожидающего последнего удара матадора.
? Нет,? искренне прогнусавил он.
? Да потому, что у такого наглеца, как ты, зубы целы. Не вижу уважения, Муньос. Чтоб в последний раз.? Пальцы разжались.
Глава 14
? Чего рот раззявила, дура? Пошла! Пошла прочь, старая! Где он?!
Лицо Луиса исказилось. Там, внизу, в распивочном зале слышалось испуганное кудахтанье мамаши Сильвиллы, которое глушил медный глас…
? Сальварес! ? сердце капитана бешено колотилось.?Откуда его черт принес?
По лестнице уже стучали каблуки, зло цеплялась за балясины сабля. Луис ругнулся сквозь зубы, сунул под по-душку заряженный трехствольник и замер.
Дверь скрипуче охнула: на пороге улыбался его младший брат.
Стройный, широкий в груди, загорелый и красивый как всегда. Большие карие глаза с нервным блеском смотрели колко. Высокий лоб с парой жестких складок венчала волнистая шапка волос, откинутых назад с дерзкой небреж-ностью.
? Гэй, Луис! Как же ты докатился до такой жизни? ?Сальварес прошелся взглядом по кровавым бинтам.
В глазах его стояла ироничная усмешка, но в них же читалась и готовность мгновенно парировать любой скрытый удар.
Старший промолчал.
? Уж не твоя ли трущобная задрыга так приласкала тебя? Ой смотри, брат, эта стерва еще помажет дерьмом твою репутацию.
При упоминании Терезы кровь капитана зазвенела, глаза полыхнули:
? Полгода назад я сказал тебе: если мы окажемся на одной стороне улицы, ты перейдешь на другую. Так?
? Спокойно, Луис, игра не терпит нервозности.
? При чем тут игра? Я не шутил, Сальварес.
Младший захлопнул дверь и прошел в комнату, как ни в чем не бывало.
? Давненько же мы не виделись! У тебя есть время для меня?
? Зачем пришел?
Почувствовав, что у раненого напряглись мускулы, Сальварес миролюбиво поднял руку.
? Ты неизлечимо болен, брат, а вылечиться у тебя не хватает пороху. Ну да всё равно, мне чертовски приятно видеть тебя, старина, и даже хочется садануть под бок, как раньше, чтобы ты стал повеселее!
С этими словами, громко рассмеявшись, гость поднялся с табурета, но тут же замер. Рука капитана де Аргуэлло сжимала пистолет.
Глаза Сальвареса округлились:
? А ты быстр, Луис! ? в голосе слышалась насмешка.
? А ты хитер! Вот так стой, и ни шагу вперед. Это будет лучше для нас обоих.
? Ну и дела! Вы только посмотрите, ангелы-хранители, как мой родной брат привечает меня.? С оскорбленным видом Сальварес снова уселся на табурет.? Ну, баста. Ты что же, так и будешь валять дурака? Знаешь же, в наших краях говорят: взял человека на мушку ?убей… Может, всё-таки уберешь свой «тройник»?
? Охотно, но не раньше, чем ты уберешься отсюда к чертовой матери.
Все напускное добродушие слетело с гостя. Минуту они молчали, поедая друг друга взглядами, словно ягуары перед схваткой. Удары плеткой Сальвареса по голенищу звучали как удары хвоста перед прыжком.
Наконец по его лицу скользнула всё та же насмешливая тень:
? Неужели у тебя хватит духу убить меня?
Щека раненого гневно скакнула, затянувшийся рубец на груди дергало в такт сердцебиению, но рука продолжала держать пистолет привычно и твердо.
? Убить ? не убью, но покалечу.? Из-под тонкой щетки усов влажно блестели зубы, и не понять было: то ли это насмешка, то ли угроза.
Младший ощутил во рту медный привкус. Медленно, очень медленно он отлепил лейтенантский китель от стены, на которую опирался, и процедил:
? Нет, я просто горжусь тобой, капитан! Да у тебя, похоже, мозги испеклись вконец с этой девкой! Но не забывай! Дом полон моих людей, а твои молодцы щупают шлюх по борделям, да макают свои фитили в их огонь.
? Здесь нас только двое: ты и я,? спокойно возразил Луис.? И если будет меньше, то сразу на двоих.
? Ладно зерна на ветер сыпать.? Сальварес разбавил перепалку звучным хохотом.? Давай о деле… В Саламанке я слышал от дель Оро, что ты снюхался с русскими и стал частенько торчать у них в форте. Стал другом господина Кускова? А как же честь Кончиты? Ты забыл о сестре?
? Каждый сам выбирает узду по зубам. Тебе, я слышал, нравятся кабальерос из тех, что не в ладу с законом?
Лейтенант ковырнул старшего брата взглядом и достал сигару.
? А мне плевать, с кем иметь дело, лишь бы Испания была цела!
? Но там, где ты, брат, всегда кровь!
? О тебе можно сказать то же самое, Луис. Ну вот что, я зверски устал, но, черт возьми, хотел бы, возвращаясь в Монтерей, привезти весточку от тебя.? Он протянул руку к висящей на стене бутыли; но не успели его пальцы сомкнуться на горлышке, как пистолет харкнул сгустком жирного дыма, и тугие водяные усы хлынули из ее боков.
Луис тут же снова взвел курок трехствольника.
? Быть может, так я смогу научить тебя хорошим манерам. А отцу передай: я люблю Терезу и от решения своего не отступлю!
Ошарашенный Сальварес, растопырив пальцы, медленно отступил к двери.
? Луис, а тебе не кажется…
? Нет!
? И это всё, что ты изволишь…
? Да. И вот что запомни, брат: твои волонтеры нужны нам только затем, чтобы гасить смуту и не допускать чужаков в Калифорнию,? красные бинты высоко вздымались.? Запомни это, и покрепче!
? Да уж, запомню! ? младший скрежетнул зубами, ноздри его трепетали. Он круто развернулся и собирался уже уйти прочь, когда услышал:
? Как здоровье отца?
Лейтенант недоверчиво повернул голову.
? Как сестра?
Приободрившись от проявленного интереса, он решился переступить рубеж, который прочертили между собой уже давно, после ночных скандалов, свинцового молчания, пьяных сцепок и ругани.
? Тебе это правда надо? ? глаза его влажно блеснули.? Или ты спросил ради меня?
Луис покачал головой:
? Нет. Ради своей совести.
Сальварес горько усмехнулся:
? Благодарение Господу нашему ? дон Хуан здравствует… Кончита по-прежнему в монастыре…
? Погоди! ? капитан бросил пистолет на подушку.?А ты какого черта делаешь здесь, в Мехико?
Сальварес загадочно улыбнулся, смахнув с мундира упавший волос, и подмигнул:
? Охочусь на мадридского волка.
? Что?! ? барабанные перепонки Луиса заныли, в ране запульсировала низкая басовая нота.? Дьявол! Откуда ты знаешь о нем? Это моя добыча!
? Ну это еще надо посмотреть, кто будет удачливей на тропе,? ухмылка младшего застыла. Он видел, как род-ные с детства глаза полыхнули рубином, и понял, что крепко подцепил новостью брата.
? Эй,? скулы Луиса покрывала испарина.? Это можно решить и хорошо, и плохо…
? Пошел ты к черту! ? Сальварес задержался у двери.? Ты перешагнул через волю отца, ты спутался с русскими, забыв о сестре, о клятве, что мы дали, когда Кончита из-за одного из них ушла в монастырь! Ты предал наш род, а теперь предаешь Испанию!..
? Заткнись, щенок! Думай, что несешь! ? капитан вцепился пальцами в простынь. Черная вздувшаяся вена кроила красный лоб.? Значит, ты решил по-плохому, брат?..
? Клянусь молоком матери Иисуса, если мадридец уйдет от меня, я сдеру свои эполеты и принародно сломаю клинок.
? Не-ет! Ты не сделаешь этого, брат,? хватаясь за рану, взорвался Луис.? Он мой! Мой!
Но Сальварес уже шагнул за порог, на свет, засиявший на его эполетах расплавленным серебром.
Луис уткнулся в подушку и застонал:
? Мадонна! Неужели от душевной муки так же падают, как и под ношей?
«Отец! Тереза! Сестра! Брат!»
Он рыдал: петля Фатума настигла его. Окольцевала шею и так затянулась, что нечем стало дышать.
Глава 15
Шел восьмой день пути. Шесть из них путники, подобно крошечному ручейку, влившемуся в полноводную реку, делили с пехотой роялистской армии. Они примкнули к стальной колонне, не доезжая Пачуки. Ныне Пачука осталась позади, как остались позади те, кто скончался от ран, кто наскоро был предан земле под скупую барабанную дробь и воркование полкового пресвитера.
Гренадерский полк под началом сеньора Бертрана де Саес де Ликожа, разгромив повстанческие орды на Юге и потеряв чуть ли не три четверти «красных кистей» лучшего первого батальона, стаптывал теперь каблуки сапог, следуя на Север, в местечко Сан-Педро-де-ла-Колоньяс, по приказу герцога Кальехи для воссоединения с главными силами.
Дорога вилась между красно-коричневых валунов. Стоял зной. Не зной, а настоящее адово пекло. Небо и земля дышали испепеляющим жаром. Всё притихло и студенисто колыхалось в плавящемся воздухе, забилось в гнезда и глубокие щели; ни щебета птиц, ни вечной трескотни цикад. Огненное светило было столь велико, космато и пугающе низко, что, казалось, вот-вот вспыхнет земля, возьмутся огнем скалы и превратятся в золу и пепел. Дорогу сотрясал разнобойный топот ног, изнуряющий скрип армейских фур, дробящих жерновами колес гальку, хриплые крики офицеров и тысячегрудое, надорванное, будто простреленное, дыхание измученных гренадеров.
Диего приоткрыл глаза, в карете было душно, как в турецкой бане; он настежь распахнул окно ? полуденный зной ввалился в салон. Майор отхлебнул из фляги: вода превратилась в противное теплое пойло. Выглянул в окно: глаза ослепил белоогненный блеск солнца на каждой кирасе, на каждом штыке, пуговице, бляхе ремня, кокарде.
Дон сурово молчал, глядя на это тяжелое и большое движение людей, перетянутых солдатским ремнем Великой Испании. «Кто они? Чьи дети? Зачем упрямо идут на Север, объевшись страданиями и страхом смерти?»
Диего пристально посмотрел на молодое безусое лицо солдата, идущего рядом с его экипажем. Бронзово-медное от загара, оно не могло скрыть бледности. Должно быть, он крепко хлебнул под Бальсасом или Куэрнавакой, что так и не смог оправиться… Согнутая рука, судорожно державшая потрескавшийся ремень ружья, казалась от напряжения деревянной. Губы дергались всякий раз, когда он наступал на левую ногу. Майор вытащил платок и вытер мокрое лицо, перекатывая сигару в пальцах, вздохнул: такого опаленного страхом лица он не видел давно.
«Господи, откуда этот мальчишка? Из бискайской, кастильской, андалузской или, быть может, из какой другой провинции?..»
Де Уэльва протянул из империала руку, коснулся его плеча, ободряюще подмигнул. Солдат, не останавливаясь, повернул голову, как сквозь похмельную дрему, посмотрел на дона. Крошечные тычинки зрачков бессознательно скользнули по лицу майора. В них не было ни мысли, ни живости ? они искали спасительной тьмы и прохлады.
? Вперед, парень, сквозь жару и пыль! Ты будешь генералом, солдат,? майор подал ему фляжку.
Тот, не сбавляя шага, равнодушно ухватил ее, жадно запрокинул и долго пил. Вода бежала по малиново-бурым щекам, шее, оставляя темные дорожки на выгоревшем сукне мундира. Утолив жажду, он вернул фляжку, не сказав ни слова, лишь тупо в знак благодарности мотнув головой.
* * *
Диего был задумчив, Гонсалесы молчаливы, зато папаша Муньос явно пребывал в ударе. Он величаво восседал на своем скрипящем, громыхающем троне и напоминал круглый буй, омываемый со всех сторон стальной щетиной штыков, киверами, ранцами. Старик взаправду считал, что без него, Антонио Муньоса, трехмильная колонна солдат всё равно что Мехико без дворца Кортеса.
Его дубленая шкура, похоже, была невосприимчива к зною: перченый завтрак, раскаленная латунная фляга с вином и ощущение безопасности служили источником его прекрасного расположения духа. Все остальные мелочи жизни возница просто презирал иль, может, умело делал вид, что презирает. Он без умолку болтал с остроухими лошадьми, угрюмыми гренадерами, а сейчас наседал с поучениями на невозмутимого Мигеля:
? О, то что ты хочешь стать бравым солдатом короля, сынок, а не канатным плясуном, я знаю! Что ж, одобряю!.. ? Початок приложился к фляге. Вино было горячее, будто с костра.? Усвоил. Молчишь? Ну, Бог с тобой. Жаль, что я стар и не могу заняться тобой. Клянусь небом, уж я бы постарался сделать из тебя славного бойца. Пусть попотел бы ? да, но сделал. Лучше поздно, чем никогда, верно? ? Антонио утер волосатым кулаком щеку, прикрикнул на лошадей и продолжил: ? Мог бы, но не сделаю. Семья, хозяйство, сам понимаешь. Одной птицы ?целая армия, и со всеми надо воевать… То-то!
