скачать книгу бесплатно
Девушка бросилась бежать, пообещав себе никогда не ходить в старую часть парка вечером. На этот раз привычная нагрузка далась тяжело. Она неслась, нелепо дрыгая руками с реквизитом. Захлебывалась воздухом и закусывала губы от резкой боли в боку.
Вскоре Ким кое-как добралась до дома и вошла в квартиру, покачиваясь от усталости. Быстро сбросила толстовку и штаны, оставшись в одном белье, и легла на пол.
– Ты с ума сошла? – неодобрительно сказал Еретик. – Оденься.
– Не могу, сил нет.
– У тебя что-то случилось?
– Да, тринадцать лет назад.
– Хватит уже это вспоминать!
Ким неохотно встала.
– Прикройся, прошу тебя! – умоляюще сказал Еретик. – Я же тоже человек. И мужчина.
– Ладно, прости, – смутилась Ким и бросилась в ванную.
Вышла она дрожащая и грустная. Еретик решил проявить заботу и сделал ей бутерброд с чаем. Затем переспросил:
– Так что у тебя случилось?
– Да все как обычно. Хотя нет, – вздохнула Ким. – Раньше мой начальник Александр меня просто презирал. За дело, не спорю. Ты же знаешь, какой у меня тяжелый характер. Но сейчас он стал агрессивным, цепляется к каждой мелочи. Да еще мое новое занятие пока приносит одни проблемы. На тренировках Чайна преувеличенно милый, Ингрид злая, как цепной пес, а Асмодей… Асмодей – это вещь в себе, шкатулка с секретом.
– Может быть, Александр просто долго копил злость и теперь выливает ее на тебя? Или с Цеськой у них какое-то непонимание? – предположил Еретик. – А ребята тебя еще плохо знают, потому немного настороженные.
– Я боюсь, – тихо сказала Ким. – Того, что происходит. И еще больше другого. Что рано или поздно фаерщики поймут, какая я на самом деле.
– Ты не такой уж плохой человек, а ребята – не ангелы в белом пальто, – прервал ее Еретик. – И злая ты только потому, что очень несчастная.
Ким благодарно улыбнулась. Затем легла в постель и выпила снотворного, надеясь быстрее уснуть. И у нее получилось. Но уже через час девушка проснулась. Она почувствовала на себе чей-то липкий взгляд. Еще в полусне Ким оглядела комнату. Все то же самое: аскетическая обстановка. Стол, стул, шкаф, кровать, несколько полок с книгами, ловец снов. Ким перевела взгляд и уже собиралась снова уснуть, как вдруг увидела… свисающие с потолка длинные черные волосы. Несколько секунд девушка тупо глядела на них, затем начала кричать.
– Что случилось? Грабитель? – в комнату тотчас вбежал Еретик.
– Волосы на потолке, – Ким задыхалась.
Женя включил свет, затем открыл дверцу шкафа и заглянул под кровать.
– Здесь никого нет, – констатировал он, – Всего лишь плохой сон. Тебе привиделся человек?
– Я не спала, – пробормотала Ким. – И видела черные длинные волосы, свисающие с потолка.
– Ты смотрела на ночь фильм «Звонок»? – усмехнулся Еретик. – Здесь нет никаких волос. Но если ты боишься, идем ко мне спать. Ляжешь на диванчик.
– Я видела их. И вовсе не спала.
– Ты пила снотворное? Это побочный эффект, – устало сказал Еретик. – Идем спать. Нам завтра обоим рано вставать.
– Я лягу с тобой в кровать, можно? Мне очень страшно, – тихо попросила Ким.
– Ты же знаешь, я не смогу… Не смогу удержаться.
– Знаю, прости, но… Ладно, лягу на диване, – убито сказала Ким. – Спасибо тебе, друг!
– За что это?
– За человечность спасибо.
Несмотря на все потрясения, Ким заснула моментально. И приснился ей странный сон. Она снова видела себя девочкой, ученицей цирковой школы, которая выступала на своем отчетном концерте. Мама и бабушка сидели в зале и весело улыбались. А Ким шла по канату, вращая огненные обручи. Совсем не страшно, она делала эту тысячу раз, да и канат подвешен не высоко. Девочка смеется, огонь покоряется ей. Обручи быстро вращаются в маленьких руках в кожаных перчатках. Но вдруг среди зрителей она видит мертвую девушку с черными волосами, похожими на змей. Та зловеще смотрит на нее и повторяет страшные слова. И Ким роняет горящие обручи и бессильно прыгает с каната. В зале начинается пожар. Ким задыхается от дыма, в клубах которого видит страшное и очень грустное женское лицо.
7
Утром девушка проснулась от звонка Асмодея, который напоминал о предстоящей тренировке. Ким пришла в зал первой, она хотела вспомнить все и стать той самой девочкой, с улыбкой управлявшей огнем. Но руки не слушались, ноги ослабели, и Ким ощущала себя древней старухой.
– Ты справишься, – услышала она тихий голос Чайны. – На, выпей, это чаек-бодрячок с гибискусом и имбирем.
– Я ничего не помню.
– Ты помнишь базу. И хочешь огня. А это уже немало. Начни с простого – с трехбиток, мельниц и цветов. Затем переходи на веера. Пойми, сложные программы мы будем делать потом. А сейчас наша цель – хорошо выступить на Иванов день. Доказать, что и без Подружки Сталкер что-то можем. Так что крути, девочка.
Но Ким не стала продолжать, а вышла в раздевалку, чтобы выпить воды.
Когда она открыла дверь, то заметила высокую темную фигуру с длинными спутанными волосами, свисавшими до пояса.
– Ингрид! – воскликнула фаерщица.
Фигура медленно подняла белую руку с неестественно длинными пальцами.
Ким нажала на выключатель, и в этот же момент лампочка лопнула. Осколки рассыпались по всей комнате.
– Странно. Я же на прошлой неделе ввинчивал лампу, – Чайна легонько отодвинул девушку с порога.
– Там кто-то есть!
– Тебе почудилось. После работы с мелькающими предметами, возможны зрительные иллюзии, – пожал плечами фаерщик.
Ким вдруг поняла, что хороший парень Чайна ни за что не поверит в призраков. Со вздохом она вернулась к тренировкам, пока фаерщик менял лампочку и убирал осколки.
«А может, это вовсе не привидение? Вдруг Ингрид пытается меня запугать, чтобы я ушла из группы? Она – ведьма, которая ненавидит меня за Еретика и прошлое. Вероятно, что призраки – ее слуги, колдовские шестерки, – размышляла девушка. – Что ж, не на ту напала. Мне здесь самое место. Но насколько далеко Ингрид может зайти? И как же защититься от ее колдовства?»
– Я прошу минутку внимания, – в зал вошел Асмодей, держа за руку Ингрид. Волосы девушки были аккуратно заплетены в косу. У Ким неприятно кольнуло в груди. – Нам надо обсудить программу на веерах, поях и стаффах, которую мы представим на городском празднике Ивана Купала. Или Саббата, называйте как угодно. Ингрид, излагай, ты обещала подтянуть хореографию.
– Я предлагаю романтическое представление в стиле конца XIX века. Девочки в корсетах и длинных юбках, парни одеты по тогдашней моде. Сначала будут просто танцы, и некоторым роботеткам придется стать пластичней, – усмехнулась Ингрид, бросив презрительный взгляд на Ким.
Но там промолчала, скромно потупив глаза.
– Затем мы все показываем элементы на поях, самую базу, не больше, – продолжила фаерщица. – После выходят мальчики с драгон-стаффами. Это зрелищно и брутально. Затем девушки с веерами – воплощение женственности. Парные танцы со стаффами и веерами и наконец, хоровод, в который вовлекаем и зрителей. Все, финита ля комедия. И костюмы у нас есть, и реквизит. У кого какие возражения?
– У меня, – тихо сказал Ким, примерно подняв руку.
– Говори, – кивнул Асмодей.
– Мы можем обойтись без прикосновений.
– Что? А больше тебе ничего не надо, недотрога несчастная? Какие еще привилегии? – желтые глаза Ингрид сузились от злости.
– Мы постараемся не прикасаться к тебе или прикасаться в перчатках, – пообещал Заратустра. – А ты, Инг, будь терпимее. А вообще, ты – молодец! План номера очень даже неплох. Надеюсь, и наше воплощение не подкачает. А теперь начинаем тренировку.
Чайна и Асмодей включили музыку и встали друг напротив друга и начали вращать драгон-стаффы. Каждое их движение было отточенным и отработанным до идеала, но фаерщики все равно периодически поправляли друг друга:
– Эй, плоскость сломал, салага.
– А ты не попал в куплет.
– Грязно, грязно. Надо работать.
Ким засмотрелась на их мускулистые сильные тела, хоть давно уже изжила в себе любые плотские мысли. Она вдруг представила, как Асмодей гладит ее спину своей сильной рукой, одинаково крепко и уверенно сжимавшей горящий драгон-стафф, руль автомобиля и ладонь любимой женщины.
– Что, нравятся наши мальчики? – услышала она ехидный голос Ингрид. – Ах, да. Я забыла, ты же асексуалка и недотрога. И даже не спишь с собственным парнем. А я-то думала, Еретик вырос симпатичным.
– Отвали, – устало ответила Ким.
– Не могу, потому что ты теперь в нашей команде, как бы я к этому не относилась. Бери веера, будем учить базу.
Ким сжала кулаки в порыве недовольства, но подчинилась.
Неожиданно Ингрид оказалась толковым учителем. Она сразу подмечала ошибки Ким и давала дельные советы.
К концу тренировки бывшая ученица цирковой школы вспомнила если не все, то очень многое.
– Спасибо, – искренне поблагодарила она. – Ты не такая жесткая, какой хочешь выглядеть.
Желтые глаза Ингрид нехорошо сверкнули:
– Пошла ты, – и, не попрощавшись ни с кем, фаерщица двинулась к раздевалке.
– Ким, у тебя есть планы на вечер? – с улыбкой спросил Асмодей. – Я бы хотел продолжить разговор, который мы так и не закончили.
– Как скажешь, – ответила девушка. – Чай, ты с нами?
– Конечно, я не упущу случая пообщаться с тобой в неформальной обстановке.
Через полчаса фаерщики уже были в доме с ротондой. Асмодей, не спрашивая мнения своих гостей, налил всем зеленый чай Би Ло Чунь. Затем выключил верхний свет и зажег несколько свечей.
Ким глубоко вдохнула и, поудобнее устроившись в кресле, начала рассказ:
– Мы с Ингрид никогда друзьями не были, но я много о ней думала, пыталась понять. При этом практически ничего достоверно не знала. Только что Ингрид родилась в Норвегии и прожила там несколько лет с родителями-переводчиками. Отсюда и необычное имя. Ну, и то, что она – ведьма. – Ким нервно скрестила руки на груди. – Я вообще-то не верю во всякую потусторонщину. Но… когда мы были подростками, в Верене творилось немало странного. Сейчас стало поспокойнее, и жители делают вид, что живут в среднестатистическом провинциальном городе.
Как это связано с Ингрид? Не знаю, но если бы она не была ведьмой, моя жизнь сложилась иначе. Да… Ингрид любила удивлять. Про череп я уже рассказывала. Ей ничего не стоило прийти в класс в черной мантии и, разложив на парте руны, предсказывать всем судьбу. Или уйти с урока физкультуры, сказав, что ей выпала руна, предостерегающая от травмы. А однажды Ингрид принесла своего кота и всех убеждала, что он – волшебный и умеет исполнять желания.
Я не скажу, что Ингрид в классе любили. Скорее – восхищались. И я восхищалась. Вы спрашивали, всегда ли я была лысой. Нет… До тринадцати лет моя коса достигала поясницы. Это потом, чтобы сгладить душевную боль и ненависть, я стала отрезать и вырывать себе волосы. Шаг за шагом. Прядь за прядью.
– Кого же ты ненавидела? – дрогнувшим голосом спросил Чайна.
– Не знаю. Наверное, себя, – равнодушно ответила девушка. И продолжила рассказ:
– Помните, давным-давно по телевизору шел сериал «Боишься ли ты темноты?». Там был «клуб полуночников». Ингрид придумала нечто подобное для одноклассников. Представьте себе лесок, не дремучий, но заблудиться можно, особенно подросткам. А в километре от него – кладбище. Вот там эти ребята и собирались. Жгли костры. Картошку пекли. Страшилки рассказывали. Что еще делали – не знаю, врать не буду.
В год своего тринадцатилетия Ингрид изменилась кардинально. Видели ее страшные желтые глаза? В начальных классах они были светло-карими. Сейчас, прочитав немало о ведьмах, я бы сказала, что она «вошла в силу». Но в тринадцать я чувствовала лишь притяжение и желание дружить.
В «клуб полуночников» еще входили Цеся и Еретик. Целестина была совсем иной. Это сейчас она – офисная дива и лучший сотрудник колл-центра. А в школе была тихой девочкой-отличницей. До одиннадцатого класса с косами ходила и была гордостью родителей. Еще она училась в музыкальной школе. Но на чем играла – понятия не имею. Уж не знаю, что такая малоприятная особа, как Ингрид, нашла в этой милашке. А вот с Еретиком все понятно. Они с Ингрид – просто два сапога пара были, совершенно неуправляемые дети. Ну, и еще некоторые личности в клуб ходили. Темные лошадки. Я их почти и не помню.
– Значит, ты тоже захотела стать членом «общества полуночников»? – засмеялся Асмодей. – А Ингрид тебя не приняла. Поэтому столько детской ненависти к ней?
– Почему же, приняла. Только с условием. С одним банальным условием. Тысяча детей это делали до меня. И тысячи будут делать после.
– Что же такое Ингрид заставила тебя сотворить? – усмехнулся Чайна. – Мне уже страшно.
– Ничего особенного, – пожала плечами девушка. – Всего-то провести два часа на кладбище, с двенадцати до двух ночи. Сразу скажу, я была абсолютно не боязливым ребенком, все-таки цирковая школа… И безумно хотела дружить с Ингрид. Она казалась такой необычной и загадочной со своими рунами и странными историями. А я… Я каждый день, кроме воскресенья, тренировалась с огнем, ходила по канату, занималась общефизической подготовкой. И думала, что жизнь Ингрид гораздо интереснее, чем моя.
– Что случилось той ночью? – прямо спросил Асмодей.
– Страшное, – выдохнула Ким. – Я в тринадцать лет не верила ни в Бога, ни в черта. Но пришлось поверить. До сих пор не могу спокойно вспоминать. Итак, я пришла на кладбище, как договорились, без пяти двенадцать. Ребята выглядели странно – все в черном, очень бледные. Подозреваю, что они на самом деле были сатанистами. А может, мне это показалось в темноте.
Ингрид тогда сказала, что я не где-нибудь должна сидеть два часа, а на могиле купеческой дочки, Аглаи, которая померла в 1906 году от неразделенной любви. Да там был целый мавзолей! На склепе что-то вроде покореженной беседки, украшенной искусственными цветами. А внизу – грот с цинковым гробом. И кто же их цветы принес через столько-то лет? Кто помнил Аглаю? Мне стало не по себе. И особенно напугал полуразрушенный ангел с обрезанными крыльями.
«Залезай в склеп», – с улыбкой предложил мне Еретик.
«А что, пусть лезет, она же хочет быть с нами», – поддержал кто-то из шестерок. Но Ингрид пожала плечами: «С ума не сходите. В склепе полно пивных банок и использованных шприцов. Мы ж не на брезгливость ее испытываем, а на смелость. Итак, Ким, ты должна просидеть здесь два часа. Мы подождем у ворот. Пусть тебе явится дух мертвой девушки».
И тогда я осталась одна. Замерзла так, что зубы застучали. Но вскоре глаза привыкли к темноте, стало веселее. Я посветила фонариком и прочитала надгробную надпись. Цифры, конечно, уже не помню, но вот имя врезалось в память – Аглая Феоктистова.
А потом меня как будто кто-то позвал.
Я увидела женскую фигуру. Знаете, в минуту потрясения чувства обостряются. Я даже разглядела ее лицо – милое такое, с ямочками, а черные волосы заплетены в корону.
И это было самым страшным в моей жизни. Узнаю его из многих. Я смотрела на нее и не могла даже рукой шевельнуть. И что-то менялось в моей душе. Кажется, тьма завладела ею. Хотя я слишком поэтично выражаюсь. Не тьма, а обыкновенная человеческая обида. Я подумала, будто Ингрид и ее тусовка слишком много о себе воображают. И что мне больше не хочется заслужить их дружбу. А потом девушка растаяла. На ее месте появился огненный шар диаметром в человеческую голову.
А затем случилось что-то еще. И это самое важное в моей жизни! И все… Ничего не помню, кроме захлестывающей через край ненависти.
Очнулась я от того, что Ингрид трясла меня и называла по имени. Я грубо оттолкнула ее и пошла домой. Остальное помню, как в тумане.
На следующий день в школе встретила всю эту компанию, в столовой. А дальше… провал. Вроде бы Ингрид подошла ко мне и поинтересовалась, что случилось на кладбище. Но я отдернула руку с криком: «Не прикасайся ко мне». А потом (Этот момент мне потом уже рассказали), сама я не помню ничего. Еретик начал подшучивать над моей трусостью. Смеялся, что упала в обморок. И тогда я взяла чайник с кипятком и с криком: «Гори в огне, тварь», бросила в него.
Слава Богу, каким-то образом Женя увернулся, но правую руку обварило до кости. Потом вылечили, конечно. Говорят, там больше психологический шок и что-то подобное. Тем не менее, рука у него не работает и ничего не чувствует. Сколько операций, сколько разнообразной терапии было. Годы восстановления и впустую.
Я бы отдала свою руку, только бы Еретик выздоровел. Только бы дотронулся до меня. До моей груди, до сердца, и простил… Вот поэтому я столько работаю. Коплю на новую операцию в Германии. Обещают полное излечение. И тогда я уйду от Еретика.
