скачать книгу бесплатно
Один из мужчин сделал шаг в мою сторону, я вздрогнула и попятилась. Он пер на меня, как локомотив, а я не могла оторвать взгляда от перекошенного злостью лица того самого Тропинина.
Он оказался выше меня чуть ли на голову, возвышаясь точно Медный Всадник. Я запнулась о свой сапог, пятясь назад, и упала. Но его это мало волновало, он вошел следом, оглядел темную прихожую и захлопнул металлическую дверь за своей спиной.
А я едва приподнялась на локтях, загипнотизированная полным ненависти взглядом, его губы чуть скривились. Хотелось вытереть нос, но губа пульсировала, и прикасаться к лицу было страшно, оно ощущалось одним сплошным синяком.
– Отличный спектакль. Только не думай, дрянь, что все выгорело. Похищение ребенка – самое минимальное, что тебе светит, если раньше я тебя просто не прикопаю где-нибудь! – зло прошипел мужчина.
– Вы идиот? – почему-то, после услышанного страшно быть перестало, стало вообще все равно.
Его рука дрогнула и приподнялась.
– Давайте, господин Тропинин, мне уже сегодня показали, кто на этой планете правит.
Его взгляд замер на моей разбитой губе, глаза сузились.
– Вашего сына я нашла совершенно случайно возле отделения полиции на Советской, в центре. Он убежал, потому что не хотел вас расстраивать и улетать с матерью. Он просил отвезти его домой. Я это сделала. Если вам так надо на ком-то выместить страх и беспомощность, пожалуйста, милости прошу.
Я с вызовом посмотрела на него. С минуту он буравил меня взглядом, а потом вылетел из квартиры, так оглушительно хлопнув дверью, что наверняка подпрыгнули все соседи на пару этажей в окружности, а я, сумевшая все-таки встать, дабы, если что, принять удар стоя, сползла по стенке и заревела.
Было больно и обидно, страшно и одиноко. Пальто упало с диванчика, и я, потянув его на себя, укрылась им, зажав в зубах краешек рукава. Розовый тапочек Абрикоса лежал на коврике у входа, и ботинок Тропинина оставил на нем грязный отпечаток. Я прижала испачканный комочек с бантиками к щеке. Не знаю, сколько так просидела. Долго, наверное. Холод от плиточного пола в прихожей пробрался до самого сердца.
Взяв себя в руки и где-то поднабравшись бессмысленной храбрости, я встала и открыла входную дверь. Коридор был пуст. Вдавив ногти в ладонь, чтобы не потерять самообладание с таким трудом собранное по кусочкам, я пошла в ванную. Жгучие струи под сильным напором, точно плети, впивались в кожу, но привели в чувство.
Чайник закипал неимоверно долго. Крохотная чашка едва вместила пакетик и три ложки сахара – невообразимое количество для того, кто не пьет чай и кофе со сладким ядом. Но сейчас хотелось. Мазь от ушибов, купленная для Абрикоса пригодилась. Будильник на семь тридцать. И одеяло. Им хотелось отгородиться от всего мира.
Меня еще долго бил озноб. Мысли прыгали, как бешеные кенгуру. В конце концов, натянув толстые шерстяные носки, я кое-как уснула.
Глава 6
Очнулась я только спустя пять дней. Целых пять суток потребовалось, чтобы мир приобрел ясность и резкость, перестав быть похожим на кисель из запахов, звуков и режущего света. Тумбочка возле кровати напоминала филиал аптеки батареей коробочек и пузырьков для таблеток. Кряхтя, я попыталась выпутаться из одеяла. На телефоне, отвоевавшем краешек столешницы у армии лекарств, имелось (ужас!) с полсотни пропущенных вызовов. Слабость была умопомрачительной. Средство связи весило, как хороший сладкий арбуз в начале сентября.
– Ух, ты, кто проснулся?! – в спальню заглянула Тома. – Настенька! Иди маму обними!
Послышался топот детских ножек, и в комнату ворвалась пахнущая мандаринами дочка.
– Мама! – ко мне прижались со всех детских сил, а я сжала в ответ мое сокровище.
– Как себя чувствуешь? – улыбнулась подруга, присаживаясь на край кровати.
– Хочется закопаться в землю, – прогнусавила я.
– Зря, мы тебя и так еле откопали. Три дня температура под сорок.
– Три дня!
– Да, вчера только спадать начала. Сейчас нет, но еще может к вечеру подняться.
– О Боже, вообще ничего не помню, как чистый лист. Вы же к родственникам собирались?! – я посмотрела на Тому с самым несчастным видом.
– Дорогая, забудь! Если бы я за тебя не волновалась, то, пожалуй, это самый лучший праздник за последние лет пять! Старые фильмы, мандаринки, шампусик, тишина и покой! Мечта!
– А Андрей с сынишкой?
– Поехали в Финку с друзьями, благо визы открытые весели. Родителям твоим я позвонила и Зое с работы. Так что основная масса в курсе, что ты жива и относительно здорова. Звонила Маргарита Николаевна, я так понимаю, подруга матери Димы, сказала, что все нормально. Никто не появлялся.
– Я думала, мне все это приснилось, – тяжело вздохнула я.
– Отек спал, синяк заживет, – улыбнулась Тома, намекая на мой фонарик на губе. – Так что, почти приснилось. А еще звонил некто Данил Олегович и очень просил тебя вернуть с того света и засунуть телефон в руку, ибо шеф его, которому вы сына вернули, психовал, чуть ли не до вызова полиции. Но звонил, правда, Данил четыре дня назад. Потом тишина.
– Черт! Этот придурок наверняка его уволил, – горестно вздохнула я.
– Андрюша мне пояснил, что папаша – тип крутой. Я ему посоветовала, если что, в Финке оставаться и кричать, что русские не сдаются, – Томка засмеялась.
– Ха-ха три раза, – пробубнила я, прижимая Настену к себе.
– Настя! – в комнату ворвалась Ната с тем же мандариновым шлейфом. – Пошли! Начинается!
Моя дочура прижалась сильнее, а потом, откинув голову и не разжимая ручек, посмотрела на меня.
– Поняшки твои? – сделав понимающее лицо, поинтересовалась я.
Малышка кивнула.
– Беги, – я поцеловала ладошку.
– Там всего одна серия! – малышка умчалась за подружкой.
Я завернулась поглубже в одеяло, зыркнула на Тому и нажала на телефоне вызов Даника.
– Соня Аркадьевна! – вполне себе радостный и довольно подвыпивший голос. – Ты там как? Можешь насчет Тропинина не волноваться. Отошел мужик. Бесновался, конечно, порядочно. Перенервничал. Ты же понимаешь. У них все повернуто на деньгах. Он думал, сына с целью шантажа хотели умыкнуть, а потом что-то не так пошло, и вернули, а может припугнуть хотели. Двое суток сидели над видео с камер, чуть ли не носом рыли, да и сыном шеф побеседовал, и теперь считает тебя новогодним чудом. Мало того, что сына привезла, так жена его так расчувствовалась, что мальчишку оставила с ним на каникулы. Так что, монстр в благодушном настроении.
– Тебя не уволили? – поинтересовалась я на всякий случай.
– Смеешься, мне зарплату повысили, – Данил Олегович был в стадии активного «отмечания» праздников и бонусов, преподнесенных судьбой.
Я выдохнула облегченно.
– Сонь Аркадьевна, твое дело терпит, или срочно надо? – поинтересовался Даник.
– Какое дело? – не поняла я, а потом озарило. – Ждет, конечно. Спасибо, Данил Олегович.
– С наступившим! Не болей!
Телефон погас.
– Даник сказал, что все нормально.
– Ну, вот и славненько! – Тома потерла руки.
Подруга глупой не была, но некоторые вещи, пугавшие меня до коликов, она могла воспринимать вполне спокойно и даже с некоторой долей пофигизма. Может, она просто не могла предположить, что такие, как Тропинин, могут навредить, а некоторые вполне способны и судьбу поломать. Вера в правовое государство, гражданами которого мы являемся, у некоторых таки наличествует.
– Тебе бы чего жидкого похлебать. Начнем с чая с сахаром, – подруга хлопнула ладонями по коленям и пошла на кухню, из зала послышалась возня, строгая Тома не преминула заметить, что девочки слишком близко подползли к телевизору/
Я же попыталась сесть. Как на корабле в шторм меня мотало из стороны в сторону. Но умыться очень хотелось, от того зубы были стиснуты, попытка влезть в тапочки отринута, и я отправилась в свой вояж до ванной босиком. Мое пальто аккуратно весело на вешалке, сумка стояла на диванчике, из нее выглядывали краешки документов. Стеночка стала хорошим помощником, другом и соратником в моем путешествии. В памяти всплывали мои пятидневные походы в ванную. Такой странной болезни у меня еще никогда не было. А может это и не болезнь вовсе, а нервный срыв?
Теплая водичка взбодрила. Зубная паста со вкусом кокоса показалась чуть ли не съедобной. Душ был бы кстати, но я решила пока не рисковать. Теплый, безумно сладкий чай и бутерброд с маслом приятно утяжелили желудок.
– Моль бледная превращается в человека. А вот не надо было все простуды на ногах переносить. И успокоительное попить не помешает, – Тома уселась напротив. – Ну, так расскажешь, что там с Димкой-то приключилось?
Я поежилась, но подробно рассказала подруге все, что сохранилось в прожаренных температурой мозгах.
– Ощущение, что вернулись лихие девяностые.
– Мы с тобой, дорогая, были маловаты, чтоб по достоинству оценить размах тогдашнего бандитского разгула, – усмехнулась я.
– И что ты будешь делать? Даже не знаю, как бы я поступила в такой ситуации, – Тома начала складывать из салфетки причудливую фигурку, чтобы занять руки. – Вроде, все по чести. Димка сам захотел отдать квартиру тебе и дочке. А не этой лахудре. Это он из-за нее же ушел?
– Ну, скажем, не совсем из-за нее. Мы уже не сильно понимали друг друга. Он стал успокоение на стороне искать. А она мимо не прошла. А может другая. Я не интересовалась.
– Ты не простила? – грустно усмехнулась Тома, окинув меня странным взглядом.
– Нет… Я… Я могла многое понять и на многое закрыть глаза, но не на измену. Это предательство. Хотя он просил его понять. Но я, как бы это сказать, поняла, но не простила. Конечно же, после этого я стала самой плохой. Может, и поэтому еще он с Настей так редко общался, думал, что я дочку науськаю против него. Обиделся. Дурак. Прости, Господи! Не говорят так о покойных. А вообще, Том, я не знаю что делать.
– Квартиры в центре на дороге не валяются, дорогая.
– Да не в квартире дело. Приятно конечно пару лишних кусков за душой иметь. Но проблем с ней будет больше. Мне мать Димкину жалко чисто по-человечески. Страшно, знаешь ли, в таком возрасте оказаться на ее месте. Может, предложить этой Светлане мировую? – я водила краешком ложки по столу.
– Какую?
– Пусть вступят спокойно вдвоем, как наследницы по закону. Продадут. Димкиной матери квартиру купят, а эта пусть делает что хочет, денег ей более чем хватит. И я не буду выглядеть как какая-то «халявщица»: четыре года не общались, а тут на тебе.
– Он – отец Насти, – прошептала подруга, поглядывая за мою спину.
– Настена с голоду не умрет. У меня есть, что дочке оставить! – вскипела я.
– Тьфу, на тебя, Сонька, дура ты! А что будешь делать с этим? – Тома кивнула головой, явно намекая на фингал.
– Спускать такое не хочется, но если это будет одним из способов надавить на Свету, заявление не буду подавать. Да и сроки, как я понимаю, уже все вышли. Маргарита заявила, что это новый бойфренд жены Димы. Вряд ли Светка захочет, чтобы у него проблемы были.
– Мда… – нахмурилась подруга.
– Так! Может, я и душ переживу? – решила я сменить тему.
Теплый душ действительно поправил самочувствие, особенно настроение улучшили вымытые волосы. Голове стало легко. Дома стояла жуткая жара, и из недр шкафа была добыта чистая майка на бретельках с мишками-аппликациями. У Настены была точно такая же, поменьше размером, мы купили этот забавный набор «мама-дочка» в прошлый поход по магазинам. Доча была жутко счастлива. Розовые майки с медвежатами в районе пупков стали нашей любимой домашней униформой.
Завидев меня в «мишках», дочура помчалась переодеваться, и скоро маленькое существо радостно кружилось по залу в своей розовой майке, с гордостью демонстрируя подруге, что она как мама. А существо постарше сидело на диване, исчерпав остатки сил, и наслаждалось чистотой, теплом и приятной тяжестью в желудке.
– Надо бы до магазина дойти, бульончику сварить тебе, – заявила Тома.– Да и мелким чего вкусного прикупить. Хотя у нас универсам выглядит как после ядерной войны, полки пустые.
Пободавшись насчет денег и безбожно продув, я опять оказалась на диване. А Тома отправилась добывать мамонта. Звонок в дверь удивил. Тома метеор тот еще, но настолько быстро!
Я поднялась и направилась к двери, полагая, что у подруги руки заняты. Настена увязалась за мной, потому как «заказала» любимой Томе шоколадное яйцо с игрушкой.
Дверь распахнулась, и мы с дочкой удивленно замерли.
За дверью стояли двое мужчин, оба были мне знакомы, правда, тот, что постарше и побольше, оказался не таким высоким, как мне виделось в прошлую нашу встречу, вот ведь у страха глаза велики. Да и выражение лица у него было ныне не в пример добрее всех предыдущих встреч.
– Привет, – Сережа смотрел на нас с дочей, чуть округлившимися глазами.
– И тебе привет, путешественник! – улыбнулась я.
– Софья Аркадьевна, – кивнул Виталий Аркадьевич.
Оба Тропинина были тоже подозрительно похоже одеты: длинные черные пальто, черные свитера под горло, правда, на сынишке была шапочка. Отец себя головным убором утеплять не стал, и только сейчас я заметила, что в темной его шевелюре пробегают тонкие нити серебра. У обоих на плечах сияли не растаявшие снежинки.
Тропинин старший протянул мне плетеную корзинку на длинной ручке. В ней на виду лежали бутылка вина и куча выпечки и сладостей. Проглядывало и имбирное печенье. Я почувствовала, как рядом запыхтела Настена, схватившись за мою ладонь.
– Хотел выразить благодарность и несколько сгладить то, что случилось… – мужчина чуть сузил глаза.
– Спасибо, – я была обескуражена, но кивнула, принимая корзинку, хрустящую пакетом, в который была завернута. – Вам не стоило беспокоиться. Я понимаю, что такое дети. Главное, что с Сережей все хорошо, – я подмигнула мальчику.
– Мамочка! Там Эпл-Джек! – радостно захлопала в ладоши Настена, заглядывая в корзинку с детской непосредственностью.
– Кто? – удивился Виталий Аркадьевич.
– Пони, – на автомате выдала я, но заметив приподнявшуюся удивленно бровь Тропинина старшего, быстро добавила. – Печенье в виде пони – персонажа мультика.
Виталий Аркадьевич воздел глаза к небу и улыбнулся. Улыбка его преобразила. Он стал чуть моложе и чуть проще.
– Ну что, дружочек, пойдем? – Тропинин положил руку на плечо сына. – С праздниками вас.
– Вас тоже. Спасибо за угощение, – я поставила корзинку на пол и подхватила любопытного таракана на руки.
– Спасибо, – дочурка застенчиво улыбнулась, кося хитрым взглядом на лакомство.
Мужчины стали удаляться по коридору, а мы закрыли дверь. Из комнаты появилась Ната, и начался учет и переучет содержимого корзинки. Я еле успела вытащить бутылку. Сей процесс активного дележа и застала удивленная Тома с пакетами.
– А это что?
– А это нас почтил визитом со своим «спасибо и извините» господин Тропинин, – я втихаря перепрятывала то, что поделили малышки. Тома решила действовать жестче.
– У вас попы слипнутся! – возмутилась подруга, отбирая у девочек основную часть добычи. – Суп, значит, они есть отказываются, а сладкое, так на ура! Ну, нет, дорогие мои, пюре и котлетки и потом по печенюшке. Все! Кыш в комнату!
– Эх, Тома, разрушитель праздников!
– Спаситель от сахарного диабета. Хм. Ну-ка дай сюда.
Бутылку у меня конфисковали. А название вина перекочевало на строку поискового сайта.
