скачать книгу бесплатно
Промысел божий
Василий Ворон
Обычный русский парень Всеслав узнает, что он древний бог славян, оборотень и покровитель воинов по имени Вольга. Под руководством проводника он вынужден пройти долгую и трудную инициацию, чтобы встать в один ряд с другими богами славянских народов.Став богом, главный герой поселяется в Санкт-Петербурге и узнаёт древнюю тайну северного города, обретает любовь и наказывает террористов. В романе говорится о более правдоподобной версии возникновения города на Неве, истории создания каменных сооружений и скульптур.
Василий Ворон
Промысел божий
Посвящаю Маше.
С любовью к ней и Санкт-Петербургу.
«Стоят они, навеки
Уперши лбы в беду,
Не боги – человеки,
Привыкшие к труду»
Александр Городницкий
Пролог
Выдержки из сообщений средств массовой информации, протоколов следствия, воспоминаний очевидцев и т.д. по делу
о «Самом странном террористическом акте в истории»
«В пятницу, в 20.26 на пульт дежурного поступил звонок. Мужской голос, принадлежащий главе террористов, сообщил, что здание ЦДКЖ (Центральный Дом Культуры Железнодорожников) на Комсомольской площади заминировано и там удерживаются заложники. Уже в 20.37 к зданию прибывают первые подразделения полиции, ФСБ, МЧС. К 21.02 здание полностью оцеплено. Больше никто из террористов на связь так и не вышел, пауза, в течение которой ничего не было известно о происходящем в ЦДКЖ, длилась до 21.37. После из здания, из дверей главного входа вышли две девушки и мужчина и сообщили о том, что все террористы мертвы (впоследствии это оказалось не так). Тогда же в ЦДКЖ вошли представители ФСБ», – газета «Московский Комсомолец».
«На тот концерт билетов было продано в количестве 589. То есть зрительный зал, рассчитанный на чуть более 700 человек, был практически полон», – П. А., старший администратор ЦДКЖ.
«Я вообще-то идти не хотел. Мне как-то эти юмористы по барабану. Иришка уговорила. Если бы я знал, чего там будет, с пацанами бы пошёл: они экстрим ценят», – С. Г., свидетель атаки террористов, зритель, находился в зале.
«Все заложники из числа зрителей, персонала ЦДКЖ и артисты были на местах в зрительном зале. Ещё троих нашли в одной из гримуборных: террористы до них так и не добрались. Вооружённые люди, в том числе смертники с поясами шахидов были обнаружены на местах в зале, на сцене, в фойе, на лестницах и у входов в зрительный зал. Все они были мертвы, кроме главаря. Его нашли за кулисами без сознания и с разбитым лицом. Количество террористов составляло 35 человек (из них 14 женщин). Все женщины имели пояса шахидов. Ещё две бомбы были обнаружены в фойе и на сцене. Всё, что успели сделать террористы, это рассредоточиться по местам. Бомбы так и не были приведены в боевую готовность. Никто из зрителей, персонала и артистов не пострадал», – из новостной программы Первого канала.
«…знаете, строго говоря, никакого «разрыва сердца», о котором кто-то весьма некомпетентный пустил слух, не было. Так называемый «разрыв сердца» – это последствия инфаркта миокарда. В данном же случае имело место необъяснимое вмешательство в работу сердца, которое было бы возможно лишь при вскрытии грудины, то есть воздействие именно на открытое сердце. Я подчеркиваю: на открытое…» – Д. М., профессор, судебно-медицинский эксперт.
«Вообще-то паника должна была случиться. Когда уже все поняли, что с бандитами что-то не так, лично меня страх накрыл. Я подумал, что и с заложниками, то есть с нами тоже сейчас что-то такое случиться. Я вспомнил про газ, который пускали перед штурмом на Норд-Осте, помните? Но как раз в тот момент, когда уже люди стали в зале подниматься со своих мест, на сцене появился человек в форме ОМОНа. Да, у него надпись вот здесь на груди была и на спине побольше… А на голове шапка чёрная, с прорезями для глаз и рта. Да, балаклава. Он поднял руки – он почему-то безоружный был – и громко сказал… Я уже плохо помню, до меня только смысл дошёл. «Друзья, прошу оставаться на своих местах. Вам больше ничего не угрожает, пожалуйста, не волнуйтесь», – примерно так он сказал, но слово «друзья» я точно запомнил…» – Н. М., свидетель атаки террористов, зритель, находился в зале.
«В том то и дело, что те же бойцы спецподразделения вошли в зал, судя по всему, спустя несколько минут после речи незнакомца, а они вообще первыми вошли. И никакого ОМОНа там не было, там была группа захвата, у них надписей ОМОН вообще нет… Человека этого найти не удалось, но необходимо пояснить, что он пресёк ненужные перемещения людей по залу, помог последующим действиям саперов и других специалистов» – Н. В., полковник ФСБ, руководитель спецоперации.
«Концерт уже начался, когда в здание, прямо через центральный вход ворвались все эти люди. Автобус остановился напротив, они из него все вышли… Охрана ничего не смогла сделать, у нас даже оружия не было: только электрошокеры и газовые пистолеты… Нападавшие действовали быстро, все знали, что делать – не было впечатления, что это новички, как раз наоборот. Каждый заранее знал, что делать: они почти не переговаривались. Человек пять осталось в вестибюле, остальные быстро осмотрели все подсобные помещения, весь персонал согнали в зал, к зрителям…» – Б. П., свидетель атаки террористов, охранник ЦДКЖ.
«Концерт только-только начался: кто-то уже вышел выступать, когда раздались выстрелы и в зал ворвались вооружённые люди. На сцену залезли человека три. Один подошёл к микрофону и сказал, чтобы все оставались на своих местах… Да, он предупредил, что мы все теперь заложники и сказал, что разговаривать запрещено. Ещё сказал, что если кто-то попытается позвонить по мобильному, его убьют. И потребовал, чтобы все выключили свои телефоны. Да, ещё добавил, что потом разрешат позвонить родным, но сейчас нельзя», – Е. В., свидетель атаки террористов, зритель, находилась в зале.
«Я начал выступление, когда выстрелы раздались. В зале свет зажёгся, люди вооруженные ворвались в зал. Женщин, закутанных во всё чёрное, стали рассаживать в зале, так, чтобы они везде были. Потом нас со сцены отвели в зал, посадили на свободные места – они в зале были», – С. Л., свидетель атаки террористов, актёр, в момент захвата находился на сцене.
«Рядом со мной посадили женщину, она вся закутанная была, только глаза из-под платка видны. Я сразу вспомнила Норд-Ост, и мне стало очень страшно. Она мне сказала, чтобы я на неё не смотрела – голос злой, острый такой. И больше я от неё ничего не слышала… Наверное, полчаса прошло, когда я заметила, что она голову так низко наклонила. А я смотреть-то боюсь, она не велела. А всё так и сидит, не шевелится. Я сначала подумала, что так и надо им сидеть. Впереди ещё одна такая была видна, но та сидела прямо, головой крутила… А та, что рядом со мной была, так и сидела, не шевелилась. Я только косилась осторожно. Даже когда шум начался, от сцены, она никак не реагировала. Вот тогда только я и решила, что с ней что-то не то…» – Н. Х., свидетель атаки террористов, зритель, находилась в зале.
«Со мной рядом шахидку посадили. Ещё пахло от неё как-то… Непривычно как-то. Сначала сидела смирно, минут через двадцать, наверно, взяла да и завалилась набок, прямо на меня. Я молчу, страшно же, она ж вся взрывчаткой нашпигована. А она больше не шевелится. Я сразу подумал, что откинулась она. Ну, может, сердце не выдержало – нервы, всё такое…» – А. А., свидетель атаки террористов, зритель, находился в зале.
«Мы в гримёрной были, а там же трансляция, как во всех театрах, ну, висит на стене колонка, и слышно, что на сцене творится… Треск был сперва, это потом уже понятно стало, что стреляли и мужской голос сказал, что все теперь заложники, и чтобы никто с места не двигался… Нас там двое было, в гримёрке, мы дверь быстро закрыли, к окну ломанулись: второй этаж, внизу гаражи какие-то. Решили бежать. В коридоре шум. И нам из-за двери кто-то говорит, что мол, всё нормально, ребята, сидите там, скоро всё кончится. Мы затаились, не знаем, что делать. Я-то за побег всё равно был, а Лешка говорит, давай подождём. Вдруг здание окружено, и внизу кто-то из этих бандитов дежурит… когда кончилось всё, мы в коридоре увидели, что за шум там был: один из бородатых там валялся, мертвый. С автоматом, со всеми делами…» И. К., свидетель атаки террористов, артист, находился в гримуборной.
«…они не только из зала на сцену ворвались, сначала кто-то из-за кулис показался, с бородой, с автоматом. Я ему говорю, мол, вы кто? Даже не понял сразу, думал, с выходом своим кто-то напутал, там же сборная солянка была, юмористов этих, в лицо их всех не упомнишь… Он меня за шкирку, и на сцену тащит, а там уже и остальные лезут…» – Э. П., свидетель атаки террористов, заведующий художественно-постановочной частью, находился в правой кулисе.
«Я в «халявне» был – мы так комнатку крошечную, что в самом глухом углу за сценой находится, называем. Там заныкаться от начальства можно и иногда вздремнуть… Ничего там не слыхать, я вообще ни сном, ни духом про этих террористов. Сидел там, блоки для колосников подбирал. Ну, взял один, вышел в коридор, иду к сцене. Чувствую, что-то не то, у нас же концерт, а тут тишина стоит. Я уж вышел почти в левую кулису, вижу, стоит кто-то чёрный, ко мне спиной. Я даже не подумал, что это кто-то опасный, иду себе, а он как-то глухо замычал, будто ему кто рот зажал и на пол так мягко оседает. Причем не падает, а будто его на веревках опускают вниз, плавно так, осторожно. Сам бы он ни за что так не смог. И никто бы не смог. Ну, упал он, да и лежит как мёртвый. Это я уже потом понял, что он, и правда, помер. Я к нему кидаюсь, ну, там, помочь, еще что, а меня сзади прихватывает кто-то за руку. Я обернулся, а там парень стоит… Да меня уж кто только не спрашивал, как выглядел, а я всё то же скажу: балаклава на голове, голос молодой, спокойный, без акцента. Ну так вот, он и говорит мне: тихо, парень. Террористы тут. Не суйся на сцену. Чудак, будто бы я на сцену во время спектакля запросто выхожу… Ну я и смекнул, что и правда что-то не так. Нырнул за кусок декорации от «Леса», там домик такой… Так они меня и не нашли», – Е. И., свидетель атаки террористов, рабочий сцены, находился за кулисами.
«…не я вам говорю, но свидетельства десятков очевидцев, документы следствия, заключения врачебных экспертиз – одни языком фактов, другие языком науки, третьи собственным сердцем – всё, что случилось в тот вечер в ЦДКЖ является ничем иным, как божьим Провидением, дланью самого Господа, не позволившем бандитам свершить своё чёрное, подлое дело…» – Патриарх московский и всея Руси Кирилл, цитата из СМИ.
«…а я вам так скажу: он это был, сосед мой. Я бы его и не заметила, мало ли кто соседом будет на таком мероприятии. Да только я его спросила, который час: мои в починке, а мобильник не ношу, боюсь ребенку плохо сделать, у меня ведь уже пятнадцать недель… Ну, он и сказал… А тут как раз выстрелы, шум, террористы эти в зал входят. Я даже испугаться не успела, он меня за руку взял, и сразу спокойно так стало, я и не подумала ничего такого: незнакомый мужчина всё-таки, да меня хватает… Он ещё сказал: не бойся, сейчас всё кончится… Лица не помню, как отрезало, да и не до лиц мне тогда было. Я как-то будто задремала что ли, очнулась, а его нет. И ведь кругом люди сидят. Я даже спросить их хотела, куда он подевался. Да там уже разговаривать не разрешили, ходили, предупреждали. Так возле меня кресло пустое и осталось. Даже когда этих баб чёрных сажали, ко мне никого так и не подсадили. Так что он это был, он всех спас. Не знаю, как, но точно знаю: это он. Как ангел…» – М. К., свидетель атаки террористов, зритель, находилась в зале.
Часть 1
ПРОБУЖДЕНИЕ БОГА
«Если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя»
Ф. Ницше
«Я родился налегке…»
из песни группы Джанго
Частичка первая: казни Египетские и доморощенные
Однажды к Будде пришла убитая горем женщина, неся на руках мальчика. Она рассказала, заливаясь слезами, что умер её сын и просила его воскресить. Будда подобрал с земли камень и протянул ей со словами:
– Когда камень сей пронзит трава, будет твой сын жив.
Приняв из рук Благословенного учителя камень, женщина ушла.
Через несколько дней, когда Будда и думать забыл про неё, она вернулась, ведя за собой мальчика.
– Это мой сын, о Благословенный! – с радостью сообщила она Будде и вложила в его ладони плошку. Учитель увидел там землю, осколки камня и зеленый росток, что пробивался между ними. Горячо поблагодарив Будду, счастливая семья ушла, а учитель собрал учеников и сказал:
– Я дал ей камень, чтобы она поняла и без моих слов, что сын её не сможет воскреснуть. Однако сила её веры свершила невозможное.
Учитель помолчал и сказал ещё:
– Отныне нам известно, что желания людей невообразимо сильнее, нежели казалось нам прежде. И потому стократ труднее будет человеку вырваться из колеса Сансары, где царствуют желания вкупе со страданиями.
Сказал эти грустные слова Будда и замолчал, погружаясь в нирвану.
Будда и сила самого большого желания
Случайности не случайны?
На обочине дороги, нагло заняв часть тротуара, стоит лимузин – огромный, с широкими шинами, стремительным и хищным дизайном. Угольно-чёрный лак мерцает красными искрами, хромированные детали корпуса при ближайшем рассмотрении оказываются из серебра с налётом благородной патины. Решетка радиатора и фары, как принято выражаться, выполнены в агрессивной манере. За наглухо тонированными стёклами не угадывается ровным счетом ничего. Ничего также не выдаёт происхождения авто – лишь позади находится единственная надпись, выполненная тем же серебром, но начищенная до блеска: «DARKcar». И стоит чуть поменять угол зрения, как она неуловимо меняется на иную: «ТЬМАбиль».
На улице пусто, лишь бежит вдоль тротуара безродный лохматый пес. Огибая вывернутое колесо лимузина, он не удерживается, останавливается и мочится на литой диск в виде сложнопереплетенных пиктограмм. В ту же секунду авто оживает: из его недр, заполняя всю улицу от края до края и сдувая прочь наглого пса, вырывается чудо-сигнализация: разноголосый и невыносимо мощный вороний грай. Пса уже не видно, а карканье сменяется жутким уханьем филина. Всё это сопровождается мерным миганием хищных фар, задние фонари сочно наливаются кровавым рубином. На смену уханью филина приходит одинокое карканье вороны, после вступает болотная выпь.
Неизвестно откуда на улице появляется человек. Он в чёрном, до пят, плаще, надвинутой на глаза шляпе. Рука в перчатке, поверх которой на пальцах нанизаны перстни, не спеша опускается в карман, из которого изымается связка ключей. Пальцы отыскивают брелок в виде гробика, усыпанного алмазами, нащупывают одну из трех кнопок в виде черепа и вдавливают. Тут же замолкает, оборванная на очередном взлёте, птичья симфония. Лимузин вновь молчалив и одинок. И хозяин его тоже незаметно исчезает, будто растворившись в безлюдье улицы.
…Всё это нарисовалось, подпитанное приёмами рекламы и музыкальных клипов, в голове Всеслава, когда он был разбужен дурацкой вороной. Он лежал, прислушиваясь к ощущениям измученного тела, но нынче, кажется, было легче. И то…
В палате было пусто, остальные четыре койки – о, чудо! – были необитаемы. Хоть здесь какое-никакое везение, подумал Всеслав и вздохнул. Он осторожно поднялся, нащупал под ногами тапки, принесённые родителями из дому вместе с остальными необходимыми вещами и дохромал до туалета, находящегося прямо в палате. Там он проделал обыкновенные дела, умылся, побрился и осмотрел багровый обширный синяк на боку. Осторожно ощупал: было больно, но вполне терпимо. Это радовало и он вернулся в палату. Застелив койку, улёгся поверх одеяла и принялся думать.
Уже несколько дней он размышлял о причинах передряг, в которые он начал регулярно попадать, но основательно это сделать всё не удавалось. Трудно ворочать мозгами, если постоянно приходится уворачиваться от падающих с неба кирпичей.
Над Всеславом безмятежно и, кажется, надёжно нависал белый потолок палаты. Настало время найти ту точку, с которой всё началось. Даже не найти: он её давно приметил. Хотелось вновь воссоздать в памяти все те дни.
Эпизод№1 (точка начала бедствий)
Зелёный уазик «буханка» пропылил по ухабистой грунтовке и клюнул тупоносым рыльцем в землю у жестяной таблички с красной трафаретной надписью «Узел №16». Володька выбрался из-за пассажирской дверцы и поелозил по карте-схеме коротко остриженным ногтем.
– Вот тут они и сходятся, – сказал он себе под нос и махнул рукой Всеславу: – Она!
Всеслав распахнул широкую дверь салона, где под ногами скорбно громыхали железом лопаты, ломы и иное барахло, и спрыгнул на сухую колею. Володька стоял перед переплетением крашеных серебрянкой труб и изучал листок со схемой.
– Ага, – бормотал он, – туда, как пить дать, к кусту номер 8, а десятый, стало быть…
Он оглядел горизонт и ткнул пальцем в торчащие километрах в двух нефтяные качалки, похожие на аистов-переростков, охотящихся за лягушками:
– Пожалуйте бриться!
Как по команде с водительского места выбрался долговязый Колян, немедленно закурил, и полез в салон за инструментом. Володька сказал подошедшему Всеславу:
– Мы тут, стало быть, начнём первую точку оприходовать, а ты, Славка, двигай по трубе. Если что – три зеленых свистка, и мы у тебя сей момент.
– Если что, это, надо полагать, медведь, – усмехнулся Всеслав. – Тут свистками не отделаешься.
– Ничего, Славка, медведь нынче пошёл пугливый. И медвежью болезнь никто не отменял. Напугаешь косолапого, он и наложит в штаны.
– Думаю, я первый со своими штанами разберусь, – проворчал Всеслав. Он проверил, на месте ли рация и, перевалив пригорок узла №16, зашагал по поросшему веселой травой бугорку, глядя под ноги прямо перед собой.
Пройдя метров пятьдесят, он остановился и дал себе передохнуть. Гнус ещё не лютовал, потому можно было обойтись без мерзостных репеллентов, чему нельзя было не радоваться. Всеслав огляделся. Далеко справа сгрудилось чёрное переплетение железа —ЦППН, ближе то тут, то там торчали «кусты» – площадки добычи нефти. Слева, в полукилометре, начиналась тайга, щетинясь своим несчастным авангардом: частоколом сухостоя, свидетелем и жертвой нередких порывов нефтепроводов и накачки грунта водой для выдавливания нефти. Ни облачка не было на небе, солнце уже жарило и Всеслав, по-прежнему вглядываясь под ноги, зашагал дальше.
Фыркнула рация, болтавшаяся на груди, и искажённым Володькиным голосом доложила: «Первая готова, двигаем до второй. Что у тебя, Славка?» Всеслав отцепил рацию, нажал кнопку связи и отозвался:
– Пока ничего особенного. Иду дальше.
И лишь только вернув рацию на прежнее место и пройдя три шага, он остановился. Вгляделся внимательнее. Точно – вот и язва. Оглядевшись, Всеслав подобрал прутик и, воткнув в землю, пошёл дальше.
…Володька вкусно курил, сидя на бугорке, Колян закидывал очередную яму, не спеша орудуя лопатой. Ожила рация: «Есть две крупных бяки и ещё две не слишком. До куста с километр. Что делаем?» Володька перехватил сигарету пальцами и ответил:
– И этого для похорон довольно. Забьём точки на твоих бяках и ещё одну на кусту. Возвращайся к первой, мы тоже идём.
Когда они встретились у воткнутого в землю прутика, солнце уже заметно сползло к горизонту. Не дожидаясь команды, Колян брякнул ящик с инструментом на бугор и взялся за лопату.
– Тут, что ли? – ткнул он лопатой в прутик.
– Сейчас, – Всеслав подошёл ближе и сосредоточенно уставился под ноги. Колян с любопытством и уважением наблюдал, перебирая черенок лопаты. – От сих до сих, – наконец сказал Всеслав и мыском кроссовка показал, где именно. Колян споро отметил места двумя ямками и принялся копать.
Когда лопата глухо отозвалась в руках Коляна, Володька тронул его за плечо:
– Ну-ка, легче, Николай. А то, неровен час, порыв устроим.
Через десять минут метровый участок трубы был обнажен. Под ней лениво собиралась грунтовая вода, курясь от близости горячего металла.
– Вот здесь, – приложил палец к трубе Всеслав.
– Ну, с богом, – сказал Володька и, ловко орудуя болгаркой, зачистил в нужных местах пятаки, один из которых ровно в том месте, где указал Всеслав. Когда всё было готово, взялся за приборы и взглянул на Всеслава:
– Ты запишешь, или Николай?
Всеслав взял полевой блокнот и кивнул:
– Справлюсь, дело нехитрое.
Язву нашли сразу и Володька присвистнул:
– Ё-мазай, ноль пять против положенных двух!
Колян с восхищением воззрился на Всеслава, невозмутимо выводящего в таблице карандашом цифры, и выдал:
– Ни хрена себе! Ну, ты даешь, Слава! Как ты их видишь-то?
– Чувствую, – нехотя ответил Всеслав.
– Б-1: один и семь, Б-2: два ровно, Б-3… – диктовал тем временем Володька, прикладывая датчики к пятакам. Затем сменил измеритель толщины на твердомер и щёлкнул по трубе:
– Да… Трубе «труба», так сказать. Не металл, а жижа? из-под ежа.
Когда Колян закидывал яму, Володька, забивая точку по GPS, говорил:
– Я-то думал, швы хреново сварены. Ан нет. Под списание труба, думаю.
Он записал широту и долготу в блокнот, уложил инструменты в ящик и достал сигарету:
– Ну что, айда до второй бяки?
На второй критической точке было всё так же, как и на первой с той лишь разницей, что показатели оказались ещё хуже.
– Того гляди, прямо при нас лопнет, – покачал головой Володька, убирая инструмент в ящик. – Думаю, следующий порыв случится до того, как мы наши данные расчётчикам передадим.
Колян зарывал яму поспешно, но и заметно аккуратнее: бережёного бог бережет.
Когда уже смеркалось, дошли до самого куста. На фоне зари застыли недвижные пока «аисты» насосов. Гудело в будке нефтесбора. Проделав всё необходимое, стали упаковываться. Володька, лишь здесь не позволивший себе закурить, посмотрел за обсыпку куста и сказал:
