скачать книгу бесплатно
– Не знаю, сэр. Спросите у него сами.
В трубке послышался щелчок – она перевела мой звонок на чертежный отдел.
– Чертежный отдел, – ответил другой женский голос.
– Этот джентльмен хочет поговорить с мистером Пекемом, – объяснила первая операторша, вклинившись в разговор.
– С полковником Пекемом, – уточнил я.
– Мистер Мелроуз, – крикнула вторая женщина, – Пекем уже вернулся?
– Пекем! – рявкнул мистер Мелроуз. – Шевели задницей! К телефону!
На фоне общего гула я расслышал, как кто-то спросил:
– Хорошо провел время?
– Так себе, – издали ответил смутно знакомый голос. – Думаю, в следующий раз попробуем съездить в Ньюпорт. Из окна автобуса он выглядит неплохо.
– Черт, как тебе удается на свою зарплату отдыхать в таких фешенебельных местах?
– Уметь надо. – Потом голос стал громким и страшно знакомым. – Пекем у телефона. Чертежный отдел.
Я опустил трубку на рычаг и ощутил жуткую усталость, осознав, что с конца войны не был в отпуске. Мне необходимо было на время уехать от всего этого, чтобы не сойти с ума. Но Делаханти еще не расплатился, поэтому у меня не было ни гроша.
А потом я вспомнил, что говорил полковник Бредли Пекем насчет Ньюпорта. Там продается множество симпатичных домов, прекрасно оборудованных, меблированных, набитых всякими запасами, с видом на море.
Вот этот, например: усадьба Ван Твила. В ней есть почти все: частный пляж и плавательный бассейн, поле для игры в поло, два травяных теннисных корта, гольфное поле на девять лунок, конюшни, выгон, французский шеф-повар, минимум три исключительно привлекательные горничные-ирландки, англичанин-дворецкий, подвал, набитый марочными винами…
И лабиринт, кстати, тоже есть, и вещь это небесполезная. Я каждый день брожу по нему. Потом приходит агент по недвижимости и в поисках меня теряется в нем как раз тогда, когда я нахожу выход. Поверьте, эта недвижимость стоит каждого цента из запрашиваемой за нее цены. Я не собираюсь торговаться ни минуты. Когда придет время, я либо куплю дом, либо уеду.
Но мне нужно немного пожить в нем – изжить ощущение новизны, – прежде чем я сообщу агенту о своем решении. А пока я прекрасно провожу время. Вот бы вам тоже сюда.
Упаковка
(Перевод И. Дорониной)
– Ну, Мод, каково? – сказал Эрл Фентон.
Он снял с плеча свою стереоскопическую камеру, сбросил пальто и положил то и другое на телерадиопроигрыватель.
– Мы совершаем полное кругосветное путешествие, возвращаемся, и уже через две минуты после того, как входим в свой новый дом, раздается телефонный звонок. Вот это цивилизация.
– Это вас, мистер Фентон, – доложила горничная.
– Эрл Фентон слушает… Кто?.. Вы уверены, что вам нужен именно я? Есть еще Брад Фентон с бульвара Сан-Бонито… Да, правильно, учился. Выпуск тысяча девятьсот десятого года… Постойте! Не может быть! Конечно, помню. Слушай, Чарли, к черту отель, ты – мой гость… Есть ли у нас комната? – Эрл прикрыл трубку ладонью и подмигнул жене: – Он хочет знать, есть ли у нас свободная комната! – Потом снова заговорил в трубку: – Послушай, Чарли, у нас есть комнаты, в которые я еще даже не заглядывал. Кроме шуток. Мы только что въехали – пяти минут не прошло… Нет-нет, все уже обустроено. Декоратор еще несколько недель назад меблировал дом наилучшим образом, прислуга работает как часы, так что все готово. Хватай такси, слышишь?.. Нет, завод я продал в прошлом году. Дети выросли и живут отдельно – Эрл-младший врач, у него большой дом в Санта-Монике, Тед только что сдал экзамены на право заниматься адвокатской практикой и работает у своего дяди Джорджа… Да, а мы с Мод решили отойти от дел и пожить на заслуженном… Черт, да что мы по телефону-то разговариваем? Сейчас же приезжай сюда. У нас есть о чем поболтать!
Эрл повесил трубку и цокнул языком.
Мод в коридоре изучала панель управления электроприборами и механизмами.
– Не понимаю, какая из этих штуковин включает кондиционер, какая открывает гаражные ворота, какая окна…
– Позовем Лу Конверса, и он нам покажет, как все это работает, – сказал Эрл. Конверс был подрядчиком, который устанавливал всю эту замысловатую многоуровневую «технику для жизни», пока они путешествовали за границей.
Выражение лица у Эрла стало задумчивым, он подошел к венецианскому окну и стал смотреть на залитую калифорнийским солнцем вымощенную камнем террасу с оборудованным на ней грилем, на разводные ворота, ведущие на посыпанную щебнем подъездную аллею, на гараж с ласточкиным гнездом под крышей, флюгером наверху и двумя «кадиллаками» внутри.
– Черт возьми, Мод, я только что говорил с призраком, – произнес он.
– А? – откликнулась Мод. – Ага! Смотри: вот так открывается венецианское окно и опускается оконная сетка. С призраком? И кто же он?
– Фримен, Чарли Фримен. Человек из прошлого, Мод. Я сначала даже не поверил. Мы с ним состояли в одном студенческом братстве, и он был едва ли не самой важной фигурой во всем выпуске тысяча девятьсот десятого года. Спортивная звезда, редактор студенческой газеты, президент братства «Фи-Бета-Каппа».
– Бог ты мой! И он осчастливит своим визитом таких бедных маленьких людей, как мы?
Перед глазами у Эрла встала неприятная картина, которая много лет хранилась где-то на задворках памяти: Чарли Фримен, с изысканными манерами, одетый со вкусом, сидит за столом, а Эрл, в официантской куртке, ставит перед ним тарелку. То, что Эрл радостно пригласил Чарли погостить, вышло у него автоматически – рефлекс человека, несмотря на весь свой жизненный успех оставшегося простым, дружелюбным рубахой-парнем, чем и гордился. Но теперь, когда он вспомнил их отношения в колледже, от перспективы приезда Чарли ему стало не по себе.
– Он был парнем из богатой семьи, – сказал Эрл. – Одним из тех, – в его голосе послышалась горечь, – у кого было все. Понимаешь?
– Ну, милый, ты ведь тоже не за дверью стоял, когда они напивались до поросячьего визга, – напомнила Мод.
– Это да… Но когда доходило до денег, моим уделом были официантская куртка и швабра.
Она посмотрела на него сочувственно, и это подвигло его до конца излить душу.
– Знаешь, Мод, для человека не проходит бесследно то, что он вынужден прислуживать своим сверстникам-приятелям, прибирать за ними, видеть, как они, шикарно одетые, с полными карманами денег, отправляются летом на какой-нибудь курорт, в то время как он должен работать, чтобы оплатить следующий год обучения. – Эрл сам удивился тому, насколько разволновали его эти воспоминания. – А они смотрят на тебя сверху вниз, словно с людьми, которым не поднесли богатство на серебряном блюде, что-то не так.
– Слушай, меня это просто бесит! – воскликнула Мод, возмущенно расправив плечи, словно хотела защитить Эрла от тех, кто унижал его в колледже. – Если этот великий Чарли Фримен так гнобил тебя в былые времена, зачем нам теперь принимать его у себя дома?
– Да черт с ним! Нужно простить и забыть, – хмуро отмахнулся Эрл. – Меня это больше не колышет. Похоже, ему хотелось встретиться, и я постарался вести себя так, как подобает доброму старому приятелю, несмотря ни на что.
– А чем занимается теперь высокородный и могущественный Фримен?
– Не знаю. Наверное, чем-нибудь важным. Он поступил на медицинский факультет, а я вернулся сюда, и мы как-то потеряли друг друга. – В порядке эксперимента Эрл нажал кнопку на стене. Из полуподвала послышалось приглушенное завывание и щелчки, это техника взяла на себя контроль за температурой, влажностью и чистотой окружавшей его атмосферы. – Но не думаю, что у Чарли есть что-нибудь лучше этого.
– А что конкретно плохого он тебе делал? – настаивала все еще возмущенная Мод.
Эрл отмахнулся. Никаких особых происшествий, о которых можно было рассказать Мод, не было. Такие люди, как Чарли Фримен, демонстративно не делали и не говорили ничего, что могло унизить Эрла, когда он обслуживал их в столовой. И тем не менее Эрл не сомневался, что они смотрели на него свысока, и мог поспорить, что, когда он не слышал, они говорили о нем и…
Эрл тряхнул головой, отгоняя мрачное настроение, и улыбнулся.
– Ну, мамочка, как насчет того, чтобы пропустить по рюмочке, а потом совершить экскурсию по дому? Если мне предстоит показывать его Чарли, лучше заранее узнать, как работают эти штучки-дрючки, а то он подумает, что старина Эрл в таком антураже чувствует себя не хозяином, а отставным швейцаром или официантом. Господи, опять телефон звонит! Вот они, плоды цивилизации.
– Мистер Фентон, это мистер Конверс, – доложила горничная.
– Привет, Лу, старый конокрад. А мы как раз осваиваем твое рукоделие. Нам с Мод впору снова поступать в колледж и изучать электротехническое дело, ха-ха… Что? Кто?.. Шутишь! Они действительно хотят?.. Ну, этого, вероятно, следовало ожидать. Ладно, раз уж они так горят желанием, пусть приезжают. Мы с Мод объехали весь мир и спустя две минуты по возвращении чувствуем себя как на Центральном вокзале.
Повесив трубку, Эрл почесал затылок с наигранным удивлением и усталостью. На самом деле ему была приятна вся эта телефонная суета, доказывавшая, что его жизнь – хоть позади и владение заводом, и дети, которых они вырастили и поставили на ноги, и кругосветное путешествие, – только начинается.
– Что теперь? – поинтересовалась Мод.
– А, это Конверс, говорит, что какой-то дурацкий журнал типа «все для дома» хочет сделать материал о нашем доме и сегодня пришлет съемочную группу.
– Как интересно!
– Да, наверное… Не знаю. Мне не хочется изображать на этих снимках набитое чучело. – Чтобы показать, насколько это для него неважно, он сменил тему: – Конечно, учитывая, сколько мы ей заплатили, иного и ожидать не следовало, но надо признать, что эта декораторша действительно все продумала. – Он открыл стенной шкаф рядом с дверью на террасу и извлек из него фартук, поварской колпак и асбестовые перчатки. – Ей-богу, Мод, выглядит шикарно. Глянь, что написано на фартуке.
– Очень мило, – сказала Мод и вслух прочла изречение, запечатленное на фартуке: «Не стреляйте в повара, он готовит как умеет». Ты – просто вылитый Оскар из «Уолдорфа»[1 - Имеется в виду Оскар Чики, метрдотель нью-йоркского отеля «Уолдорф-Астория», выпустивший поваренную книгу и объявивший себя автором рецепта знаменитого уолдорфского салата.], Эрл. А теперь давай посмотрим на тебя в колпаке.
Эрл застенчиво улыбнулся и стал напяливать колпак.
– Вообще-то я точно не знаю, как все это надо носить. Чувствую себя марсианином.
– Для меня ты всегда выглядишь чудесно, и я не променяла бы тебя на сотню напыщенных Чарли Фрименов.
Рука в руке, они направились к грилю на террасе, каменному сооружению, которое издали можно было принять за небольшое почтовое отделение. Они поцеловались, как недавно целовались перед Великими пирамидами, Колизеем и Тадж-Махалом.
– Знаешь, Мод, – сказал Эрл, волнуясь так, что казалось: грудь его вот-вот разорвется, – когда-то я мечтал, чтобы мой старик был богат, чтобы такой дом, как этот, появился у нас сразу – бамс! – в ту минуту, как я закончу колледж и мы с тобой поженимся. Но тогда мы не смогли бы пережить нынешний момент, когда, оглядываясь назад, знаем, что благодаря Господу сами прошли каждый дюйм этого пути. Мы понимаем маленького человека, Мод, потому что сами когда-то были маленькими людьми. Ей-богу, никому из тех, кто родился с серебряной ложкой во рту, ни за какие деньги не дано это познать. Многие из наших спутников по круизу не желали смотреть на чудовищную нищету, царящую в Азии, чтобы не будоражить свою совесть. Но у нас с тобой, учитывая пройденный нами тяжкий путь, совесть, думаю, чиста, и мы могли смотреть на тамошних нищих и в некотором роде понимать их.
– Угу, – согласилась Мод.
Эрл пошевелил пальцами в толстых перчатках.
– И сегодня вечером я собираюсь приготовить для нас с тобой и Чарли стейки из филейной части толщиной с манхэттенский телефонный справочник, и, думаю, имею право сказать, что мы заслужили каждую унцию этого мяса.
– Мы еще даже вещи не разобрали.
– Ну и что? Я не чувствую усталости. У меня впереди еще куча дел, и чем скорее я за них примусь, тем больше успею сделать.
Эрл и Мод – Эрл все еще в поварском наряде – находились в гостиной, когда горничная проводила туда Чарли Фримена.
– Разрази меня гром, – воскликнул Эрл, – если это не Чарли!
Чарли был все еще строен и имел статную осанку; если годы и коснулись его, то разве что проседью в густых волосах. И хоть на умном лице обозначились морщины, выражение его было по-прежнему уверенным и, как показалось Эрлу, немного насмешливым. В облике Чарли осталось так много от студенческих времен, что память об их тогдашних отношениях, дремавшая сорок лет, снова всколыхнулась в душе Эрла. Помимо собственной воли он почувствовал себя отвратительно подобострастным, неотесанным и подавленным. И единственной защитной реакцией, как в былые времена, были тщательно скрываемое озлобление и обещание, даваемое самому себе, что скоро настанет день, когда все решительно изменится.
– Давненько не виделись, Эрл, да? – сказал Чарли своим по-прежнему глубоким и сильным голосом. – Отлично выглядишь.
– Много воды утекло за сорок лет, – ответил Эрл, нервно водя пальцем по дорогой обивке дивана. Потом, спохватившись, вспомнил о Мод, которая стояла у него за спиной, напрягшись и поджав губы. – Ой, прости, Чарли, это моя жена Мод.
– Долго же мне пришлось ждать этого удовольствия, – сказал Чарли. – Мне кажется, что я давно знаком с вами, Эрл так много рассказывал о вас тогда, в колледже.
– Здравствуйте, как поживаете? – приветствовала его Мод.
– Гораздо лучше, чем имел основания ожидать полгода назад, – ответил Чарли. – Какой красивый дом! – Он положил руку на консоль телерадиопроигрывателя. – Черт, а это что за штуковина?
– Это? – повторил Эрл. – ТэВэ. А на что еще это похоже?
– ТэВэ? – нахмурился Чарли. – А! Это от слова телевидение, да?
– Ты что, шутишь, Чарли?
– Ничуть. На свете более полутора миллиардов бедолаг, которые никогда ничего подобного не видели, и я один из них. К стеклянной части не опасно прикасаться?
– К экрану? – неловко рассмеялся Эрл. – Нет, черт возьми, давай.
– У мистера Фримена дома экран наверняка в пять раз больше этого, – с холодной улыбкой заметила Мод. – Видимо, он насмехается над нами, не считая телевизор с таким маленьким экраном вообще телевизором.
– Ну, Чарли, – произнес Эрл, прерывая тишину, воцарившуюся после замечания Мод, – так чему мы обязаны честью твоего визита?
– Воспоминаниям о старых временах, – ответил Чарли. – Я случайно оказался в городе и вспом…
Чарли не успел закончить фразу, так как в гостиную вошла компания, состоявшая из Лу Конверса, фотографа журнала «Красивый дом», и хорошенькой молодой журналистки.
Фотограф, представившийся коротко – Слоткин, – тут же взял руководство на себя и на протяжении всего своего пребывания в доме пресекал любые разговоры и действия, не относящиеся к съемке.
– Ну и хитрый-умный у ваз упаков, – сказал он.
– Что? – в недоумении переспросил Эрл.
– Упаковка, – пояснила журналистка. – Видите ли, сюжет нашего материала будет состоять в том, что вы возвращаетесь из кругосветного путешествия, и дом ждет вас в полной «упаковке» – то есть в нем есть все, что может понадобиться человеку для полноценной жизни.
– А-а-а!
– Абсолютно верно, – сказал Лу Конверс, – в доме есть все, вплоть до забитого под завязку винного погреба и кладовки, полной деликатесов. Машины новейших марок. Всё – новейших марок, за исключением вин.
– Ага! Они – побеждайт конкуртс, – догадался Слоткин.
– Он продал завод и ушел на покой, – объяснил Конверс.
– Мы с Мод решили, что можем теперь себя побаловать, – сказал Эрл. – Многие годы мы ограничивали себя во всем, вкладывая деньги в бизнес и все такое, поэтому, когда дети встали на ноги и подоспело предложение выгодно продать завод, мы подумали: почему бы не позволить себе небольшое безумство? Так и сделали: взяли и заказали все, о чем когда-либо мечтали.
Эрл бросил мимолетный взгляд на Чарли Фримена, который стоял в стороне, на его лице играла едва заметная улыбка, свидетельствовавшая о том, что он забавляется происходящим.
– Мы с Мод начинали с маленькой двухкомнатной квартирки в районе доков. Отметьте это в своем репортаже.
– Но мы любили друг друга, – вставила Мод.
– Да, – подхватил Эрл, – и мне не хотелось бы, чтобы кто-то подумал, будто я очередное напыщенное ничтожество, родившееся с мешком денег и кичащееся этим. Нет, господа! Это – окончание долгого и трудного пути. Так и запишите. Вот Чарли помнит меня по старым временам, когда я вынужден был вкалывать, чтобы заработать на учебу.
– Суровые были деньки для Эрла, – подтвердил Чарли.
Став центром внимания, Эрл почувствовал, как уверенность возвращается к нему, и появление Чарли в его жизни именно в этот момент представилось ему щедрым подарком судьбы, прекрасной возможностью свести счеты и избавиться от старых обид раз и навсегда.
– Отнюдь не работа делала их суровыми, – язвительно выпалил он.
Чарли удивила его неожиданная горячность.
– Тебе виднее, – сказал он. – Наверное, работа не была такой уж тяжелой. Столько времени прошло, я мог и запамятовать.
