Планета свиней. Часть 2

Абрамяу так замечтался, что сон похитил его разум, погрузив на кабацкую кухню, где пахло петушиной колбаской, шкварчащей на сковородочке, – и «Княжеская» на столе оттаивала…

Послышалось негромкое посапывание.

Абрамяу зевнул…

Лапа медленно сползла с груди, уцепившись когтем за сумку. Сумка свалилась с живота, ударилась о снежную крышу, и в ней что-то брякнуло.

– Ёптя, лысый ты хвост! – подскочил Абрамяу. – Я термос разбил, что ли?

Он завертелся, вспомнив, что находится в дозоре.

Абраша кинул взгляд вниз и увидел, как отъезжает от здания суда грузовик с будкой.

Хозяин «Молока» выхватил из сумки рацию и заорал во всю глотку.

– Как тебя там, конь педальный! Короче, тачка отчалила, тачка отчалила! Приём!

Из рации послышался скорый ответ Шмаля, который даже не обиделся на педального коня.

– Герман ждёт тебя. Лети, сокол! И лети быстрее, как уговаривались!

Абрамяу опустил белую балаклаву. Он скалил клыки и яростно шипел, оттого что снова проспал важное дело. И теперь придётся уходить с крыши резервным путём, рискуя драгоценной жизнью.

Втянув живот, гибридный кот покосился на балкон этажом ниже и почти не раздумывая, спрыгнул.

Приземлившись на перила, он, словно потерявший равновесие канатоходец, махал лапами, переступая вперёд-назад, но всё-таки сумел удержаться. Абрамяу не только любил засыпать в самых непредсказуемых местах – он, в конце концов, ловкий кот и грацией обладает феноменальной!

Сгруппировавшись в комок, пухляш в белом костюме подпрыгнул и свалился животом в кучу снега. Потом подскочил и со всех лап рванул к машине, где уже ожидал его крыс Герман.

Глава 4

Здравствуй, кошка шоколадного цвета

Зал суда опустел. Две нутрии в синих халатах выгребали щётками кучи мусора между рядов. Полы были завалены банановой кожурой, пивными баночками и шуршащими пакетиками бывших шоколадок и леденцов.

– Я форточку открою. Дышать здесь нечем, – фыркнула первая нутрия.

– Подожди, сестра, – испугалась вторая нутрия, посмотрев на клетку, где всё ещё сидели два шпиона Страны Москвы. – А этих не застудим? Жалко ведь.

– Это ж наши враги, – удивилась первая нутрия.

– Ты на котика посмотри. Какой он враг?

Нутрия залезла на подоконник и потянула вниз шпингалет.

– Барсук вообще без лапы. Нам задохнуться теперь?

Нутрия распахнула настежь окно. В зал вихрем ворвался морозный ветер. Бумажки на полу ожили, вздрогнули и побежали в разные стороны, а Барсу стало совсем худо.

Рыжий не боялся смерти, вернее – не боялся в данную минуту. Ему вообще не верилось, что жизнь, полная приключений, верных друзей и бесконечного веселья, вот-вот может закончиться. Всего один точный выстрел, и всё – конец рассветам и закатам, конец его мечтам о Стране Крым. А он жениться хотел и «Як Сбер» ограбить планировал.

Барс сидел на лавке, рассматривая нижние лапы, которые люди называли ногами. Он скинул маленькие кеды, растопырил мохнатые пальцы – то выпуская когти, то пряча их снова. Когти выглядели будь здоров, потому что рыжий кот ещё молодой – и жить ему да жить.

Когда Барс был маленький, ему запомнился один чудесный денёк…

Шёл он босиком по асфальту вниз к реке Лене; наверное, тогда был июль. Ярко светило солнце, дул ветерок, пятки обжигала горячая дорога. Барс шёл осторожно, следил, чтобы под розовые подушечки не попались камушки. Сначала шёл медленно, потом побежал, наблюдая за своими шустрыми лапами, пока не остановился у воды. Потом долго сидел на берегу. Затем глубоко закапался в тёплый песок, поскольку купаться Барс не любил. Сам не знал, почему не любил. Хотя все его друзья выходили из реки только с посиневшими губами.

Тот день запомнился на всю жизнь, потому что так захотел сам Барс. Он помнил дорогу, мелкие камни, свои неокрепшие лапки, тёплый песок, полноводную реку и друзей, в основном из гибридных крыс. Крысы вообще славные ребята. Про них ходят грязные слухи, мол, что эти грызуны предательского рода-племени, но всё это наговоры.

– Ну вот и всё… А ты переживал… Наконец-то закончился этот суд. Теперь будем жить, братец, – буднично сообщил Марат, вдыхая свежий воздух, ворвавшийся через форточку.

Барсук постоянно улыбался. Рыжий никак не мог понять, как можно радоваться расстрелу? Сегодня или завтра их поставят к стенке и крикнут: «Пли!» – и будь здоров! Тоже мне развлечение – умирать, когда ты даже лишаём не болел ни разу.

– Я буду ходатайствовать, чтобы тебя наградили, – подмигнул Марат.

Рыжий покосился на барсука. Правый глаз Барса совсем заплыл, но левый ещё видел довольную морду Марата.

– Меня наградят? – спросил кот. – Посмертно?

– Зачем посмертно? При жизни орден повесят. «Герой Страны Москвы» – нравится тебе такой орден или хочешь деньгами взять?

Лапа барсука, точнее, обрубок у плеча, шевельнулся, будто под полосатой робой что-то ползало. И Барсу стало совсем жутко.

Может быть, Марат спятил: всё про какие-то награды толкует и лыбится, словно старый судья Черепанов с молоточком в руке.

***

– Угощайтесь эклерами, капитан. Они свежие, – предлагал сладости Стасу Зубову судья Черепанов.

Два человека пили чай в кабинете пожилого судьи. Эклерами со сгущёнкой старик делился щедро, а вот пирожные из кондитерской придержал для себя в холодильнике.

Но разговор всё равно клеился. Судья вспоминал свою молодость, заочно знакомя гостя со своими детьми, которые были старше Зубова, наверное, раза в два. Потом Черепанов заговорил о сегодняшнем процессе, потому что подсудимые удивили даже его, человека, повидавшего на своём веку многих и многих преступников.

Судить гибридных зверей жуть как томительно. Защищаться аргументировано гибридам не дано. Выкручиваться и выдумывать оправдания они тоже не умеют – в силу слаборазвитого мозга. Самое интересное на суде, когда у антропоморфов нервишки сдают. Но сегодня всё прошло прозаично. Никто за решёткой не скулил, прутья не перекусывал и вены себе не вскрывал. Было дело, судья посматривал на гибридного кота, надеясь, что тот выкинет смешной номер, но барсук, конечно, кремень! У московского шпиона стальные яйца! Ситуацию тот держал под полным контролем и за дружком приглядывал, не дав тому превратиться в размазню.

Черепанов снял квадратную шапочку. Волосы на судейской головушке росли только за ушами, и те седые и редкие.

– Я вот давеча одних подсудимых отпустил, – причмокивал горячим чаем Черепанов, – а теперь смотрю график на следующую неделю и снова вижу их имена. Некоторые преступники совершенно неисправимы, понимаешь ли. Все твердят: милосердие превыше всего, любовь спасёт мир! А я бы таких сразу в утиль. Потому что нет им места на нашей планете. А со злом надо бороться категорично и жёстко… Я знаю, что говорю.

– Ох, стрелять этих злыдней надо, товарищ судья! Безжалостно стрелять… И работы станет гораздо меньше… И мир очистится, и милосердия будет в избытке, – поддакивал Зубов.

– Вот и я говорю: чего церемониться? Ежели совершил проступок один раз, то и второй недолго ждать станется, – кивал лысиной Черепанов.

Судья остановил взгляд на эклере.

– Ты сам заберёшь барсука с котиком или как? – неожиданно спросил Черепанов.

– Ну а чего тянуть? – ответил Зубов. – Сам отвезу в лес, сам приведу приговор в исполнение.

Судья что-то пробурчал в ответ. Стас ничего не разобрал, оттого что старик набил полный рот сладостей.

– Вы что-то сказали? – переспросил Зубов.

Черепанов облизал губы, сделал глоток чая.

– Совсем меня уважать перестали, – прищурился старик. – Я ведь в курсе, что шпионов к обмену готовят.

Стас немного удивился. Про обмен он ничего не говорил; может, Парамон ляпнул?

Ну, ляпнул и ляпнул. Кот и барсук – невелика птица. Конечно, неудобно с судьёй вышло – не по-человечески. Но такова работа сыщика: сегодня он помогает криминалу, завтра братва жиганский подгон сделает; как говорится, баш на баш. Да и Гомвулю обещал рыжего кота спасти.

– У меня, товарищ судья, приказ начальства. Простите, что был неискренен с вами, – извинился Зубов.

Судья не обиделся. Он продолжал уплетать эклеры и причмокивал.

– Я тогда пойду? – встал из-за стола Стас.

– Ну а что не идти-то? Иди с богом. Мы вроде бы с тобой всё решили, чего сидеть-то? – улыбнулся старик. – Ты в туалет только сидельцев своди. А потом покормить не забудь. Нутрии в зале приберутся и в столовую перейдут. Пока я на работе, они кашеварить будут, сколько понадобится… Ты зверюшек обязательно покорми, а то знаешь, после сильного стресса у гибридов сердце сдаёт. Тик-так, чих-пых, и глохнет сердечко… как часы старые.

Стас благодарно посмотрел на судью. Товарищ Черепанов многим казался бездушным человеком, но всё-таки в нём ещё сохранилась жалость к гибридным согражданам.

***

– Выходите живее, – негромко командовал Зубов, открывая дверь железной клетки.

Голос Стас не повышал. Берёг душевное состояние напуганных антропоморфов.

Подсудимые сидели на лавке. Барсук держался бодро. Рыжий перенервничал и был сам не свой. Хорошо что судья предупредил о зверином сердце, а то Зубов мог пошутить неуместно, а потом оправдывайся перед Гомвулем, потому что вместо живого кота только тушку в чёрном мешке вынесут.

– Вы за нами приехали? – улыбался Марат.

– Всё верно, – ответил Стас. – Только вам подкрепиться надо. В столовую сейчас пойдём.

– Обед – это всегда кстати, – сдержанно рассмеялся барсук.

Марат посмотрел на рыжего кота, протянув тому единственную лапу, чтобы Барс наконец-то оторвал задницу от лавки.

Рыжий послушно поднялся и, не обуваясь (потому что уже снял кеды перед расстрелом), пошлёпал босиком за шпионом, под псевдонимом Сухой.

– Ты сандалики-то надень, дружок, – не выпускал из клетки кота Стас.

Барс снова присел, нехотя натянул кеды без шнурков и вышел с опущенным носом.

***

В столовой было просторно, светло и чисто. Пахло жареным хлебом и ухой. Все столики были пусты.

Никого, кроме человека, кота и барсука, в столовой не было, не считая двух нутрий, которые трудились на раздаче. Гибридные дамы с выпирающими красными зубами уже переоделись в белые халаты, покончив с уборкой в зале.

– Мне салат «Оливье». Ещё салат с капустой, картошки порцию и две котлетки… Пожалуйста, – вежливо делал заказ Марат и улыбался по-настоящему; он был жутко голоден, что с языка капало.

– А тебе, милок, чего хочется? – спросила у кота нутрия, которая открывала окошечко в зале суда.

Барс рассматривал блюда в кастрюльках. Запах стоял сумасшедший. Но некоторые кастрюльки уже были пусты, оттого что утром столовую штурмовал взвод кабанов.

– Сколько с меня за суп? – робко спросил кот.

– Не волнуйся, Барсик, я заплачу, – похлопал по рыжему плечу Стас. – Ты набирай, чего приглянулось. Дорога тебе предстоит дальняя, дружок.

– Дорога будет дальняя? – испугался кот. – Тогда мне ушицы с рыбьей головой. И хлебушка кусочек. Только белого.

Нутрия номер два плеснула два полных половника супа вместе с щучьей головой на длинном позвоночнике с рёбрами.

«Щучкой перед смертушкой кормят», – подумал Барс, но тарелку всё-таки взял.

Все присели за большой стол, накрытый скатертью с голенькими танцующими поросятами.

Стас попросил на кассе только пепельницу и сразу закурил.

Марат наворачивал салаты, уплетал картофельное пюре и рубил вилкой котлеты. Нож на столе остался нетронутым, потому что второй лапы у барсука не было.

Рыжий хлебал уху. Хлюпал без интереса. Но суп ему всё-таки понравился.

В щучьей голове было много косточек. Ещё больше на хребте. Барс косточки не жевал, отплёвывая их на стол.

Когда накопилось костей прилично, он стал складывать буквы, грани которых иногда скрещивались, словно сабли. Через минуту появилось нехитрое слово в один слог, из трёх букв. Не хватало воробушку над третьей и последней буквой. Тогда рыжий подцепил когтем в супе щучий глаз и шлёпнул его об стол. Так родилась третья полная буковка, а с ней и целое словечко, которое в литературе употребляется весьма редко.

– Чего такой хмурной? – спросил Марат.

– Я нормальный… – еле мякнул Барс.

Марат беззвучно рассмеялся, видя кислую физиономию своего товарища.

– Ты как хочешь мои слова трактуй, но жизнь, брат, удалась! – тряс мордой барсук.

Рыжему понравилось слово «трактуй».

Он посмотрел на своё творение из костей на столе и тоже улыбнулся.

***

В Якутске стемнело. Автоматом включились придорожные фонари.

Улица была совершенно пуста, потому что машины не рисковали заглохнуть в жгучий мороз. Только однажды тюремный грузовик с будкой обогнала легковушка, похожая на тропического таракана. В такой тачке обычно гоняют легковесные гибриды: коты, еноты, соболя и прочая мелкота.

Тюремный грузовик ехал медленно, потому что дороги в городе чистили только по понедельникам.

Под колёсами грузовика скрипел снег вперемешку с угольной золой. В кабине сидели два кабана. Крутил баранку ефрейтор Лотов, на пассажирском сиденье в роли стрелка-охранника – сержант Дрын. У сержанта на коленях автомат ППШ со снаряжённым магазином. Водила был вооружён пистолетом в кобуре, из которого он стрелял только в тире, и всё всегда улетало в «молоко».

Ещё утром они этапировали из тюрьмы двух гибридов. Сейчас они ехали обратно в тюрьму.

Утром они везли жутких злодеев, продавшихся вражеской стране, название которой хряки знали назубок. Поговаривали, что в Стране Москве из гибридных солдат варили холодец и хозяйственное мыло. Но самое жуткое, что придумал князь Владимир Третий, – это продукт из свиней, который люди называли отвратительным словом – сало… Сало бывает солёное, солёно-перчёное, копчённое и свежее на сковородке. Просто кошмар какой-то!

– Чего вечером делать будем? Может того? – щёлкнул по шее пальцем сержант Дрын.

– После ужина я серьёзно занят, – важно ответил ефрейтор Лотов.

Оба кабана служили в городской тюрьме. Проживали они там же, в тюрьме, в бараке. У Лотова была комната номер три, у Дрына – пятнадцатая.

– Какие у тебя дела могут быть ночью? – хрюкнул Дрын. – Снова арестантам спать не давать?

Водила шмыгнул мокрым пятаком, бивни его подпрыгнули – он улыбался.

– Бить стёкла в камерах – это уже в прошлом. Сегодня у меня дело верное. Обещал мне один важный, что разживусь деньгами, – похвастался ефрейтор.

Грузовику осталось проехать по мосту на развязке дорог, и до родимой тюрьмы минут десять снег месить.

Машина вскарабкалась на мост. Впереди в плохо освещённой дымке тумана кто-то расставлял пластмассовые конусы, преграждая движение грузовику. По дороге бегали подозрительно худые гибриды в оранжевой робе с жёлтыми полосками. Сразу и не разобрать, чьего рода-племени эти дохлые хлюпики.

– Ты только глянь на них. Кто это такие? – притормозил ефрейтор.

Рамзес размахивал красным флажком, требуя свернуть с моста направо.

От мороза его морда сморщилась и побледнела. Лишь свеженький синяк под глазом подтверждал, что управляет движением живое существо, а не замороженный зомби апокалипсиса. Челюсть Рамзеса выдавала дрожь, лапы не разгибались; вдобавок он нечленораздельно мякал, будто ко всем бедам ещё и язык отморозил. Ни дать ни взять – египетская мумия!

– Какого хуя им надо?! – вцепился за дверную ручку сержант Дрын. – Сейчас я этим дистрофикам лапы в жопу засуну!

Кабан схватил ППШ, готовясь устроить самосуд, но его остановил водитель. Настроение у ефрейтора Лотова было мечтательное, а вечер его поджидал впечатляющий – так зачем портить настроение и себе, и другим гражданам?

– Да брось ты, Дрын, – включил правый поворотник ефрейтор. – Парни просто работают. Их пожалеть надо, а ты в драку лезешь…

Свернув направо, грузовик проехал вниз под мост и уткнулся в снегоуборочную машину, где рядом светил только один фонарь на столбе. Ефрейтор Лотов понятия не имел, что привёз тюремный грузовик точно в кошачью засаду.

– Вот они где прячутся от меня, подметальщики херовы – мать моя кабанина! – выругался сержант, ещё не догадываясь, что сейчас его поджидают огромнейшие неприятности.

Дрын открыл дверь, смело выпрыгнул из кабины, держа в лапе ППШ.

– Вы чего безобразничаете, сукины дети? – кричал сержант; но рабочих вокруг уже не было, стояла только машина с ковшом, которую не объехать.

Вдруг к тюремному грузовику шустро подлетели две маленькие тачки, из которых выскочили маленькие антропоморфные бандиты.

Коты нацепили на себя шапки-балаклавы. У кого-то шапки были чёрные, у толстого бандита – белая. У одного налётчика из дырки торчала зажжённая сигарета. Он виделся хрякам главарём банды.

– В натуре, тупицы, это ограбление! – заорал гибрид с сигаретой.

В лапе Шмаль сжимал пистолет – настоящий человеческий, для военных людей.

– Только не стреляй, только не стреляй… – бормотал сержант Дрын, медленно опуская ППШ на снег.

Водительская дверь грузовика плавно открылась. Из кабины вывалился ефрейтор Лотов и сразу избавился от оружия.

– Парни, мы вообще не оказываем сопротивления, мы сами боимся, – уверял водила, думая, что нельзя сегодня умирать, поскольку вечером, после ужина намечено значимое событие, где он намерен разбогатеть и даже уволиться из тюремной бригады. Деньги могут многое изменить. Водитель рассчитывал сорвать большой куш.

– Всем лапы на затылок! – орал Шмаль. – Встать на колени, свиньи, а то убью!

Кабаны послушно выполнили приказ бандита, не понимая, чем, собственно, тот хотел поживиться. Ефрейтор успел вытащить из кармана права и бумажник, бросив добро к ногам маленького, но грозного антропоморфа.

– Всё, что есть, всё, что есть! Только, пожалуйста, не убивайте! – взмолился ефрейтор Лотов.

Шмаль пнул валенком бумажник в сторону кабанов.

– Забери своё барахло, тупица! Ключи на базу!

– В машине ключи, – быстро ответил ефрейтор. – В кабине они остались…

Чёрный быстро скользнул к грузовику. Осмотрел за сиденьями, под ковриком, порылся в бардачке. Ничего не нашёл.

– Мне нужны ключи от будки, в которой вы зэков возите. Где ключи, свинорылый?

– А-а! От будки? – понял ефрейтор. – Так открыта она. Заходите, пожалуйста. Там нету никого. Пусто…

Шмаль рванул ручку. Тяжёлая дверь сразу подалась. Только слабый свет фонаря пробивался в распахнутую дверь.

Кот нырнул в темноту.

– Братишка, Барс, ты где? – с придыханием шептал чёрный. – Барс, выходи, это босс тебя спасает.

Но никто не ответил, хотя в будке скрывался ещё один гибрид.

На потолке, держась за лампочки сразу всеми когтями, словно паук, повисла весьма симпатичная пассажирка, не желающая, чтобы её заметили кабаны охраны. Пока Шмаль вращал глазами, понимая, что братва напала не на ту машину, сзади мягко спустилась грациозная кошка, одетая в облегающий костюм.

– Оружие на пол! – приказала она, чем-то твёрдым коснувшись затылка чёрного кота.

Через мех и вязаную балаклаву Шмаль почувствовал прикосновение предмета, напоминающего ствол огнестрельного оружия. Потому свой пистолет он отбросил в сторону и поднял лапы.

– Топай вперёд, – продолжал командовать девичий голос.

Чёрный выпрыгнул из будки с поднятыми лапами, а киса подняла пистолет.

Кабаны сидели на коленях в окружении трёх бандитов: двух котов, один из которых был толстый, и антропоморфного крыса в маске.

– А это кто такая? – удивился Абрамяу, увидев Шмаля, а за ним кошку с настоящим «Макаровым» в лапе.

Крыс Герман замер. Жюль направил ствол обреза на кошку. Правду сказать, обрез был не заряжен, поскольку морской кот мечтал о странствиях в океане, а не о том, чтобы валить свиней.

Все налётчики пребывали в недоумении, а кабаны негромко хрюкали, не понимая, откуда в будке взялась эта боевитая девчонка.

Кошка выглядела первоклассно: стройная фигура, ровненькие лапки, длинная шейка, а такой симпатичной мордочки – ввек не сыскать.

Жюль присвистнул.

У Абрамяу поднялся хвост.

– Всем молчать! – завопил Герман, наблюдая странную картину. Он посмотрел на свиней и задал вопрос, на который у каждого уже появился ответ: – Где московские шпионы? Где рыжий кот и однолапый барсук?

Кабаны переглянулись.

– Так это… В суде они. Им ведь «вышку» впаяли. Зачем им в тюрьму возвращаться? – ответил сержант Дрын.

Возникла пауза.

Повисла тишина.

Было слышно, как работают моторы машин и частое дыхание Шмаля, продолжающего дымить сигаретой.

– Я прошу прощения, а вы, собственно, кто? – спросил Абрамяу, хвост которого продолжал смотреть вверх.

Кошка разглядывала парней. Она щурилась, оценивая новых знакомых. И когда поняла, что пауза затянулась, гордо произнесла:

– Меня зовут Оксана Марихуана. Я гостья из Страны Крым. Понятно вам, мои котики?

Глава 5

Маленькое чёрное платье и вагон московской колбасы

Время к полуночи. На дверях при входе в «Молоко» висела табличка с надписью «Закрыто».

Лысые официанты так промёрзли на специальном задании, что не осталось сил прыгать с трапеции на трапецию. У многих поднялась температура.

По морде Рамзеса текли слёзы. Он бесконечно чихал, кашлял и задыхался, будто вот-вот преставится. Обслуживать посетителей «Молока» не было никакой возможности. Лысые коты валились с лап, отлёживаясь в креслах и на диванчиках. Их бил жуткий озноб. Они глотали таблетки и обливались холодным потом, чем портили и без того испорченное настроение чёрного босса.

Шмаль свирепствовал так отчаянно, что даже тигры, очутись они сейчас в зале кабака, не чувствовали себя в безопасности. Чёрный мог наброситься на кого угодно – и бед не оберёшься. А неприятностей в этот день хватало с избытком. Если бы не новая знакомая из Страны Крым, с экзотическим именем Оксана Марихуана, то Шмаль устроил бы поножовщину, превратив «Молоко» в кровавую котобойню.

Чёрный, как говорится, рвал и метал. Всё больше он рвал шерсть на своей груди, а метал рюмку за рюмкой, предпочитая гасить авторитетную злость холодной «Княжеской».

Разграблению кладовой Абрамяу никак не препятствовал. Натянув на бровь красную тюбетейку, он аргументировано защищался, то и дело повторяя: «А ты докажи».

Он не признавал свою вину и клялся, что не спал ни минуты, и к бессмысленному нападению на тюремный грузовик не имеет никакого отношения.

Герман держал нейтралитет. Затея бомбить автозаки ему не нравилась с самого начала.

Жюль не сводил глаз с новой знакомой. Но морской кот рассматривал кису, как художник натурщицу, потому что дорожил распрекрасной Снежинкой и любил своих котят – особенно Егорку.

А киса была прекрасна!

Обтягивающий костюм Оксана Марихуана сменила на маленькое чёрное платье, предоставленное Абрамяу из гардеробной, где переодевались артисты и музыканты, служащие в «Молоке» артистами и музыкантами.

Сняв костюм «женщины-кошки», киса стала ещё обворожительней и милее. Чёрное платье и шоколадный цвет её шерсти влекли взгляды кошачьей братвы, будто уже пришёл мяукающий март, когда горластые парни гуляют по городам с гитарами, а по ночам вопят мурчащие песни, переполненные первородной страстью. Даже Герман, имеющий своё представление о красоте, оценил новую знакомую, поставив ей высший балл.

Плотно закусив и прилично выпив, Шмаль немного успокоился. Он вертел на мохнатом пальце пистолет, стращая друзей.

Жюль предупредил чёрного кота, что оружие имеет свойства стрелять, если с ним обращаться, как с кочергой. На что Шмаль резонно заметил, что у пистолета предохранитель имеется, а лапа у него твёрдая, как рог на башке прокурора Солёного.

Оксана Марихуана сделала всего два глоточка красного вина, чтобы согреться. Компания сибирских бандитов её невероятно забавляла. Но она никак не могла взять в толк, почему парни, судя по всему, парни дерзкие и с характером, не обсуждают главные вопросы этого вечера: кто она такая, как она попала в будку грузовика и зачем ей понадобилось пробраться в тюрьму? А самый важный вопрос касался приговорённого к расстрелу друга кошачьей банды – некоего рыжего Барса, пропавшего бесследно.

– Вам не кажется, что в первую очередь нужно спасать вашего товарища? – спросила киса. – Вместо споров и обид вы могли бы позаботиться о его судьбе. Перестаньте шипеть и царапаться – и подумайте, каково сейчас вашему другу…

Абрамяу поджал лапы, хвост нервно вздрогнул.

Герман подумал, что девчонка – ещё та стерва, даже пар выпустить не даёт.

Жюль посчитал вопрос логичным, закусив кусочком биробиджанского пармезана.

Шмаль тут же схватился за телефон, а телефон будто ждал, когда о нём вспомнят, вспыхнув и зазвенев, разрывая секундную тишину.

На той стороне трубки оказался Гомвуль.

– Босс у аппарата! – принял вызов чёрный кот.

– Я с гостями. Дверь открывай, бо-осс, – послышался неприязненный волчий голос.