Рис

– Нет, – согласился я. – Но животные сильно отличаются от нас, тогда как другие изначальные должны быть на нас похожи. Они ведь похожи на нас, верно?

– Слетай и погляди на них сам, если так хочешь знать, как они выглядят, – насмешливо сказал Алой, не желая отвечать на вопрос. – Только ты ведь не летаешь над морем, боишься чудищ. Да и в пещеры ни за что не полезешь. А у Бата, Кхора и Уюра нет крыльев, чтобы подняться к тебе.

Он устал висеть в воздухе, а спускаться на мои скалы, видно, не рискнул.

– Я возвращаюсь к себе, – сказал он, разворачиваясь. – Хочешь, летим со мной, я приготовил питьё из ягод с тех лоз, что растут на склоне. Тебе оно нравилось, помнишь?

– А ты расскажешь мне об изначальных?

– Расскажу, что помню, – слишком легко пообещал он.

Я знал цену его слову и не поверил, но последовал за ним, чтобы увести его подальше от плато и отвлечь от бескрылого.

Дом Алоя – Синие камни, в трех днях лёта от Серых скал. Мы летели весь день. К вечеру поднялся встречный ветер, и даже я начал уставать, что уж говорить об Алое. Но он не сдавался и ни разу не предложил передохнуть.

Когда стемнело, мы устроились в защищённом от ветра ущелье. Алой болтал без умолку, но ни о бескрылом, ни об изначальных не упоминал. Он был возбужден, я чувствовал, что он задумал обмануть меня, только не знал как. На всякий случай я решил не спать в эту ночь. И когда Алой завернулся в крылья и улёгся на пожухлой траве, я сел у края скалы и стал смотреть на звёзды.

Алой не шевелился до самого рассвета. А когда золотистый спутник заполз за скалы, и небо из коричневого стало серым, он зашуршал крыльями. Я обернулся, но чуть опоздал. Камень ударил меня в висок. Перекошенное от злости лицо Алоя исчезло, а когда тьма рассеялась и я снова смог видеть, его уже не было в ущелье.

Кровь на лице засохла, и мне пришлось пальцами разлеплять веки, чтобы открыть глаз. Голова всё ещё гудела, но я не мог медлить. Если Алой опустится на плато раньше меня, бескрылому несдобровать.

Я догнал его, когда солнце миновало зенит и покатилось вниз по небу. Он устал ещё вчера и мало отдыхал ночью. Иначе бы я никогда его не настиг. А теперь, завидев в небе черную точку, я понял, что не пройдёт и часа, как я его нагоню.

Алой заметил меня тогда же, когда и я его. Он попытался прибавить скорость, но надолго его не хватило. Медленно, но верно расстояние между нами сокращалось. Но и Серые скалы, и плато с бескрылым приближались тоже.

Я устал. Это значит, что Алой, куда менее выносливый, чем я, устал ещё больше. Но он отдыхал ночью, а я провел её без сна. Да и удар камнем давал о себе знать. Перед глазами всё плясали чёрные точки. Если Алой рискнет драться теперь, сложно сказать, на чьей стороне окажется победа. Я сильнее и выносливее, да. А он хитрый и ловкий. И при этом мы оба устали. Но отступать я не думал. Впрочем, как и говорить с ним. Если он в чём и превзошёл меня, так это в упрямстве. Он не оставит в покое бескрылого, что бы я ему ни сказал. Оставалось одно. Покалечить Алоя, чтобы он долго не смог летать, а за это время увести с плато бескрылого.

Когда мы сблизились так, что я различал пятна на коже Алоя, он обернулся. Его лицо, хоть и перекошенное от ярости и страха, по-прежнему было прекрасным. Глаза горели недобрым огнём, а чёрные длинные волосы плыли за ним, будто по воде. Я шлепнул себя по виску, чтобы напомнить о том подлом ударе камнем. И выгнать из головы слабые мысли. Алой знал, что красив, и знал, что мне нравилось смотреть на него. Но в этот раз он зря надеется, что любуясь им, я пропущу его маневр или не смогу уйти от удара. И на жалость может не рассчитывать. Слишком много я позволял ему. Хватит.

Серые скалы поплыли под нами тогда, когда солнце скатилось к морю. В темноте я видел не так хорошо, как днём, и прибавил скорости, чтобы нагнать Алоя, пока совсем не стемнело. Но он вдруг снова обернулся, испуганно глянул на меня и, сложив крылья, камнем рухнул в ущелье.

Я стал снижаться, медленно, по спирали, вглядываясь в закатный сумрак. Но, как ни искал меж камнями внизу Алоя, разглядеть не сумел. Спустившись на узкий выступ, чтобы передохнуть, я сел и свесил ноги в пропасть. Тут же меня в плечо ударил камень, а потом ещё один, ещё и ещё. В грудь, в лоб, в колено, снова в плечо. Алой метко умел швырять камни. И хоть вреда они мне причинить не могли, слишком издалека он кидал, всё же пришлось покинуть удобный выступ. Алой снова перехитрил меня и ушёл от боя. Мне не найти его в темноте ущелья, придётся дожидаться утра. Я сделал ещё один большой круг над ущельем и полетел к плато.

Над домиком бескрылого курился дымок. Я тяжело спустился на плато и сел на траву у входа. Тут же скрипнула дверь, и бескрылый, остро пахнувший дымом и горелым жиром, коснулся моего лица.

– У тебя кровь в волосах, Рис, – сказал он, разделяя пальцами пряди.

– Алой ударил меня камнем, – нехотя признался я. – Он спрятался в ущелье неподалёку. Отдохнёт и нападёт снова.

– Мне нужно уходить, – грустно улыбнулся бескрылый, глядя туда, где совсем недавно село солнце. – Не хочу всё время бояться его. Не хочу чтобы ты с ним дрался.

– Мне придётся, – буркнул я, оттолкнув его руку. Волосы прилипли к ране, и отлепляя их, он причинил мне боль.

– Погоди, я воды нагрею. – Бескрылый скрылся в доме, а я всё следил за небом. Алою ночь не помеха.

Бескрылый промыл мне рану на виске травяным отваром и принёс воды напиться. Пока он возился, совсем стемнело. Спутники сегодня не показывались, светили только редкие звёзды. Я всё поглядывал на небо, надеясь заметить крылатую тень.

– Отдохни, Рис, – посоветовал бескрылый, выплеснув остатки отвара из котелка. – Вряд ли он рискнёт напасть на тебя до утра.

– О, ты не знаешь Алоя, – усмехнулся я. – Он хитрый и быстрый. А камни кидает так метко, что может убить ящерицу на соседнем склоне.

– Тогда войди в дом, – предложил бескрылый. – Я не буду закрывать дверь, чтобы ты мог дышать. А стены камнем не пробить, ты сам проверял.

Я вдохнул запах бескрылого, поморщился, с сомнением посмотрел на дверь его домика и всё-таки решился. Я не спал ночь, а два дня летал, почти не отдыхая. Мне и вправду надо отдохнуть, чтобы суметь отразить атаку Алоя.

Бескрылый постелил на пол толстую плетёную циновку, и я лёг головой к двери. Тошнотворный запах всё равно лез в ноздри, но не помешал мне заснуть. Сквозь сон я слышал шум крыльев и шёпот бескрылого.

А когда проснулся, солнце уже показалось над горами. Алоя нигде не было видно, а бескрылый спал, свернувшись у меня под боком.

Я наловил рыбы в реке и смыл с себя затхлые запахи человеческого жилья, а вернувшись, застал бескрылого за сборами. Он перебирал свои припасы, часть клал в мешок, а часть заворачивал в тряпки и прятал в расщелинах.

– Алой не появлялся? – спросил я, бросив рыбу на траву.

– Ночью я слышал шум крыльев, но выглянуть побоялся, – признался бескрылый.

– Поможешь мне спуститься в предгорье?

– Зачем?

Бескрылый оставил своё занятие, подошёл ко мне, сел рядом и долго молчал, наблюдая за тем, как я ем рыбу. А потом улыбнулся невесело и сказал, глядя мне за плечо: – Я хотел бы остаться, Рис. Но ведь он вернётся. Вернётся и будет драться с тобой. Он не хочет, чтобы я жил здесь, и не успокоится, пока я не исчезну.

– Ты ещё хочешь увидеть мир? – спросил я, отбросив обглоданный рыбий остов. – Можем отправиться сегодня.

Глаза бескрыло радостно вспыхнули, он подпрыгнул и закружился по траве. – Да, Рис! Да! – Но тут же остановился, будто споткнувшись. – Он будет нас преследовать.

– Может, и нет, – отмахнулся я. – Возьми в свой мешок припасов, только выбери тех, что полегче. И крыло укрепи, чтобы не развалилось в воздухе.

Бескрылый ещё постоял, озадаченно глядя на меня, а потом, будто его толкнули, побежал собираться. А я растянулся на траве, чтобы дать крыльям отдохнуть перед дальней дорогой.

* * *

Конечно, лететь с бескрылым, болтавшимся на крыле, было легче, чем нести его в руках. Но не так легко, как с Алоем. Мне всё время приходилось ловить его за дугу и поднимать выше, а то и удерживать в воздухе, если он долго не мог поймать поток или ветром его гнало не туда. К тому же мешок бескрылого, который он набил съестными припасами, поделками, тряпками и листками, добавил ему веса и тянул лёгкое крыло к земле.

За полдня мы едва смогли добраться до леса и заночевали на холме, подальше от людских поселений. Алоя я не видел, хотя время от времени бросал бескрылого парить на крыле, поднимался выше и смотрел в сторону гор.

Бескрылый предположил, что Алой так устал, что проспал наш отлёт. Но я в это не верил. Скорее, он не стал нас преследовать, потому что думал, что к вечеру мы вернёмся. Сейчас он наверняка устраивает нам ловушку на Серых скалах. Пусть. Путешествие наше займёт много времени, а ждать Алой не мастак. Устанет, бросит всё и вернётся к себе на Синие камни. А если нет… что ж, я дал ему шанс.

В горах стояла осень. Когда мы улетали, трава уже начала желтеть, а ночью подмораживало. В лесу ещё задержалось лето. Деревья зеленели, жёлтые листья попадались редко. Над лесом мы летели два дня. Потом начались равнины. Три дня мы летели над ними и достигли другой горной гряды. За ней снова начался лес.

С каждым днём становилось всё теплее. Воздух здесь был иной, чем у меня в горах, другие деревья, другая живность. И, хоть я бывал в этих местах раньше, меня это тревожило. А вот бескрылый радовался каждому новому впечатлению. Во время отдыха он тщательно зарисовывал земли, виденные сверху, описывал животных и птиц, какие попадались ему на глаза, отмечал дни пути. Я только посмеивался и ждал, когда, наконец, закончатся его листки. Но он меня удивил. Бумага кончилась, а писать он не перестал. Теперь он использовал длинные тряпки, сворачивая их в свиток. Вот, оказывается, зачем он так много ткал! Хоть его ткань и не походила на бумагу, но зато была прочной и тонкой. Буквы и рисунки хорошо виднелись на ней. Хоть меня и смешило его желание поделиться своими знаниями с другими человечками, от нечего делать я научился разбирать его каракули. И даже помогал ему составлять карты, так как память и зрение у меня были куда как лучше, чем у бескрылого.

За лесом снова началась равнина, и стало совсем уж жарко. Человечков в этих землях оказалось намного больше, чем у нас в предгорьях. Сверху мы видели огромные города, которых не было тогда, когда я был здесь в последний раз. Поля и сады на месте пустынных раньше степей. Дороги, петлявшие между ними. По дорогам двигались запряжённые в телеги крупные животные. Бескрылый восторженно ахал, а я недовольно бурчал. Мир как-то быстро изменился. Бескрылых стало много. Слишком много. И хоть до моих гор они пока не добрались, в скором времени могут преодолеть свою гряду и расползтись по равнинам, а там и до предгорья Серых скал недалеко.

О городах, над которыми мы летели, бескрылый только слышал. Сам он за горной грядой никогда не бывал, но его соплеменники забредали сюда. И даже ходили дальше на запад к гряде Красных гор, в корнях которых, по преданию, жил Уюр. По словам бескрылого, люди считали, что Красные горы стоят на грани мира. Я смеялся, слушая его болтовню. Но не меньше его хотел добраться до Красных гор. Кто знает, может, хозяин подгорного мира покажется мне. Алой сказал, что Уюр – безумец, бормочущий в темноте. Может, так и есть. А может, он сказал это только для того, чтобы я его не искал.

Красные горы оказались высокими и острыми скалистыми пиками, будто частоколом отгородившими равнины от раскинувшейся по другую сторону гряды огромной пустыни. Как ни странно, хоть равнины были запружены человечками, в предгорье снова стало безлюдно.

– Там, где живут изначальные, люди не селятся, – объяснил мне бескрылый. – Видно, Уюр и вправду живёт под этими скалами.

– Ты знаешь, как он выглядит? – спросил я, рассматривая острые кроваво-красные пики, испещрённые трещинами и разломами.

– Люди говорят, – крикнул бескрылый, пытаясь перекрыть свист ветра, – что он похож на тебя и Алоя, только крылья его не держат в воздухе. А ещё говорят, будто он весь изломан, отовсюду торчат острые шипы, и ещё у него есть хвост.

Бескрылого отнесло в сторону, я перестал его слышать, пришлось догонять. – Что?

– Хвост! Огромный хвост волочится за ним, когда он ползёт по тоннелям под горами. Гляди! – Бескрылый, хоть и не отличался хорошим зрением, увидел странный выступ меж зубцов раньше меня и указал на него пальцем. Выступ был похож на грубое изваяние рогатой головы, на месте, где должен быть рот, зиял чёрный провал, видно, ведущий вглубь скалы, а прямо под ним был укреплён большой, почти круглый валун. – Это похоже на жертвенный камень, Рис! – испуганно вскрикнул бескрылый. – Он будто залит кровью.

– Это просто цвет местного камня, – отмахнулся я. – Поэтому эти горы и называют красными.

– Говорят, что Уюр пожирает рискнувших подняться в его скалы путников, – добавил бескрылый. – Не знаю, правда ли это, но мне здесь жутковато. Мы заночуем в Красных скалах?

– Пожалуй, – отозвался я и, ухватив крыло за дугу, начал спускаться. – Солнце скоро сядет. Не хочу летать между скалами в темноте.

Я выбрал небольшую площадку между двумя пиками, немного выше того камня, что напугал бескрылого, опустил на неё своего человечка, а сам отправился искать воду. Небольшой ручей водопадом спускался в предгорье, где сливался с другими ручьями, чтобы на равнине превратиться в речку. Рыбы в нём не было, но зато вода оказалась чистой и вкусной. Когда я вернулся, бескрылый уже развел костерок и ухитрился поймать небольшого зверька, напоминавшего снежного прыгуна. Зверька, очистив от шкурки, съел я, а бескрылый сварил себе похлебку из сушёного мяса и зерна, собранного им на равнине.

Я отдыхал, завернувшись в крылья, глядя на заходившее солнце, а бескрылый корябал свои записки, когда скалы, на которых мы расположились, неожиданно вздрогнули.

– Что это, Рис? – охнул бескрылый, испуганно оглядываясь.

– Горы иногда трясутся, – отозвался я равнодушно. – Что-то движется под землёй, вот они и дрожат.

– Что-то или кто-то? – напряжённо переспросил бескрылый, прислушиваясь. – Может, Уюр недоволен тем, что мы расположились в его владеньях?

– Даже если он и вправду живёт в этих горах, – хмыкнул я насмешливо, – даже если он существует и ползает под землёй, где-то под нами, откуда ему знать, что мы здесь? Да и не может он быть так силён, чтобы двигать горы.

Скалы снова дрогнули, в этот раз сильнее, с ближайшего скального выступа посыпались камешки, откуда-то дохнуло сыростью и медью, а огонь в костре бескрылого затрепетал, рассыпая искры.

– Может, спустимся вниз? – умоляюще глянул на меня бескрылый. – Что если это Уюр, и что если он такой же свирепый, как Алой?

«Алой» повторило невесть откуда взявшееся эхо. Бескрылый вздрогнул и оглянулся.

– Нельзя кричать в горах, – буркнул я недовольно. Мне здесь тоже было как-то не по себе, но признаваться бескрылому в этом не хотелось. – Камни сыплются из-за твоих криков, а Уюр тут вовсе ни при чём.

«Уюр», – повторило странное эхо. Бескрылый сжался в комок и в ужасе глянул на меня. Я встал и крикнул в темноту:

– Уюр? Ты здесь? Покажись.

– Ты вернулся, Алой? – донеслось до нас. – Убирайся прочь!

– Это не Алой, Уюр, это я, Рис, – пояснил я тише. Видно, Уюр прятался где-то под нами, а голос его раздавался из какой-то невидимой в темноте расщелины.

– Рис? – глухо повторило «эхо». – Я слыхал это имя…

– И я твоё слыхал, – сказал я и оглянулся, пытаясь определить, откуда звучит его голос.

– Ты пришёл убить меня?

– Нет, зачем мне твоя смерть? – удивился я. Видно, прав был Алой, Уюр действительно спятил в темноте. – Я хочу увидеть других изначальных.

– Тот, другой, говорил так же, – голос зазвучал громче, наверное, Уюр подполз поближе. – Алой. Всё расспрашивал меня, убеждал, а когда я выполз наверх, забросал камнями.

– Это он любит, – буркнул я. – В меня он тоже бросался камнями. Если боишься меня, не выходи, поговорим так.

– Погаси огонь, – велел Уюр. – И впредь в моих скалах огня не разводи.

Бескрылый поспешно залил огонь и затоптал тлеющие угольки. А потом схватил свой мешок и спрятался за моей спиной.

– Не люблю огонь, – голос стал ещё громче. – Люди с равнин жгут костры. Не люблю людей.

– Давно к тебе приходил Алой? – спросил я, и Уюр зашипел недовольно:

– Не помню. Он копался здесь, искал какие-то камни. Если ещё раз облюбует мои горы, пожалеет.

– Его больше не интересуют камни, – успокоил его я. – Вряд ли он осмелится вернуться.

– Зачем ты пришёл? – Голос Уюра теперь звучал совсем рядом, но его самого я разглядеть не мог. – Что тебе нужно?

– Ничего, Уюр, – отозвался я так спокойно, будто не знал, что он подкрадывается ко мне. – Лечу на запад, заночевал в твоих горах. Думал, если встречу, спрошу, не помнишь ли ты начала времён?

– Нет, – угрюмо буркнул Уюр. – Не знаю ничего о начале. Я был всегда, и мои горы были всегда. Никакого начала не помню.

– Я тоже. Спрошу у Бата и Кхора, может, они что помнят.

– Кхора я встречал… – задумчиво пробормотал Уюр. – Очень, очень давно… он красив…

– Как? – удивился я. – Он ведь живёт в море.

– Да… глубоко под моими скалами тоже есть море. Иногда я спускаюсь туда. Вся вода в мире связана. А Кхор хозяин ей… Когда-то он приплывал ко мне… но уже давно не приходил.

– Где его искать?

– Не знаю. – Скала, под которой мы сидели, вдруг снова дрогнула, мелкие камешки посыпались нам на головы, бескрылый застонал, вцепившись мне в крыло. А потом так неожиданно, что даже я вскрикнул, на том месте, где только что горел костёр моего бескрылого, появился Уюр. Он не прилетел, не упал сверху и не вылез снизу, а просто оказался там, где его раньше не было. Ростом он был не меньше меня, только костистее. Весь чёрный и переливающийся, как кожа змеи. Его рога не торчали вперёд, как у Алоя, и не охватывали голову, как у меня, а плавно загибались назад со лба к затылку. А крылья, тоже чёрные и блестящие, не имели перепонок, только обтянутые кожей кости.

– Ты крылатый, как Алой, – сказал Уюр, рассматривая меня. – Вас можно было бы перепутать, но кожа твоя другого цвета. И волосы…

Уюр плавно качнулся ко мне и вдруг оказался так близко, что я почуял его запах, запах земли, застоявшейся воды, железа и соли. Его глаза, огромные и совсем чёрные, смотрели прямо на меня. Он не стоял и не сидел, а почти лежал. Его тело плавно изгибалось, длинные руки поддерживали переднюю половину, а короткие, кривые ноги, заднюю. Хвост кольцами извивался вокруг ног и исчезал в темноте. Он напомнил мне пустынных ящеров, огромных и быстрых.

Уюр коснулся моих волос тонкими скользкими пальцами, и я, очнувшись, отпрянул.

– Твои волосы – другие, – прошептал Уюр.

– Как Алой смог попасть в тебя камнем? – удивился я. – Ты быстрый, как поток.

– О, он хитрый, – нахмурился Уюр. – Обманул меня.

– Это он может, – согласился я и спросил, чтобы отвлечь его от недобрых мыслей: – Ты сказал, что не помнишь начала. Но хоть что-то ты помнишь? Может быть, того, кто создал нас?

– Я помню только горы и проходы под ними, – помолчав, ответил Уюр. – Вечные горы наверху, вечное море внизу. Тоннели и подземные реки. Мы с Логом долго искали кого-нибудь, с кем можно было бы говорить, но не нашли. Мы были одни… одни под горами. Потом я встретил Кхора, но это было много позже.

– Позже чем что? – Я снова посмотрел в глаза Уюра и решил, что Алой всё-таки был прав. Уюр смотрел куда-то сквозь меня, и никто не знает, что он там видел.

– Позже… много позже… – повторил Уюр. – Лог остался в реке, не захотел двигаться, не захотел разговаривать. Застыл. С тех пор я один. Один в своих горах. Совсем один. Потом приплыл Кхор. Он был таким… таким красивым… но уплыл и не вернулся. А потом прилетел Алой и стал швыряться камнями… я прогнал его. Он пожалеет, если снова объявится.

– Почему Лог остался в реке? – спросил я озадаченно. Видимо, и под горами раньше было два изначальных, да только один из них «застыл».

– Он… я не помню… не помню. – Взгляд Уюра заметался, пальцы заскребли камень. – Он любил воду. Не любил сухие тоннели, вечно плавал в подземных реках. И однажды… река застыла, превратилась в лёд, прозрачный, как горный хрусталь. А он остался там. Его и сейчас можно видеть, лёд всё ещё прозрачный. Он будто спит. Может, он и вправду спит, Рис?

– Я не знаю. – Я отстранился, стараясь не касаться Уюра. – А ты не пробовал разбить лёд?

– Нет! Если я разобью его, то могу убить Лога. Хочешь посмотреть на него? – Чёрные блестящие глаза Уюра впились в меня. Я покачал головой.

– Нет, Уюр. Я не стану спускаться в твои тоннели. Это твое царство. Я там не властен. Я и здесь не задержусь, рассветёт, полечу дальше.

– Ты можешь бывать здесь, – сказал Уюр, отступая. – Только огонь не разводи. Не люблю огня… не люблю света… солнца… будешь в моих горах, постучи по камню…

Он ткнул пальцем себе за спину. Я решил, что он говорит о том камне, который напугал бескрылого. А потом так же внезапно, как появился, Уюр исчез. Только что был тут, нюхал воздух тонкими ноздрями и вдруг пропал. Камешки снова посыпались мне на голову, а за моей спиной шумно выдохнул сжавшийся в комок бескрылый.

До рассвета мы просидели молча, а когда солнце показалось над пиками гор, бескрылый привязал свой мешок к крылу, и мы снова поднялись в воздух. Летели без остановки, пока красные пики не остались далеко за спиной. Под нами простиралась бесконечная каменистая пустыня. Но я знал, что ближе к центру её есть несколько островков зелени. И когда первый появился на горизонте, я устремился к нему.

Когда мы спустились, бескрылый долго пил из кожаной фляги, а потом растянулся в тени тщедушного кустика.

– Я так испугался, Рис, – признался он, улыбнувшись. – Он и вправду ужасен, как говорят.

– Ужасен? – удивился я. – По-моему, он красив. Только долгие годы одиночества помутили ему рассудок. Хотел бы я знать, как погиб Лог.

– Есть такая легенда… – сказал бескрылый задумчиво, – в которой говорится, что Творец изначально создал по паре хранителей для каждой стихии. Ты и Алой – воздух, Бат и Кхор – вода, а Уюр и Лог – земля. О Логе люди знают только то, что у хозяина Красных гор когда-то тоже был брат. Но о том, как он умер, говорят разное. Кто-то считает, что в припадке ярости Уюр сам убил его, а кто-то – что его убил Алой.

Я рассмеялся, и бескрылый удивлённо на меня посмотрел, даже привстал на локте.

– Люди считают Алоя корнем всех бед, похоже, – сказал я, покачав головой. – Ты видел, как быстро двигается Уюр? Если его брат был таким же, даже я не смог бы его убить.

– Ты не стал бы, – убеждённо заявил бескрылый. – А Алой мог. Хоть он и не такой сильный, как ты, он хитрый и изворотливый. Если бы он захотел, то смог бы.

– Зачем бы ему? – равнодушно отмахнулся я. – Ты просто боишься Алоя, вот и считаешь его жестоким и злым. Но это не так.

– Для тебя – да, – грустно вздохнул бескрылый. – Ты любишь его, поэтому он кажется тебе красивым. Ты защищаешь его, находишь в нём что-то хорошее. А для меня он – чудовище.

Слова бескрылого что-то потревожили во мне. Я завернулся в крылья, спасаясь от жары, прикрыл глаза и задумался. Бескрылый боялся Алоя и Уюра. Причём Алой хотел убить его, сломал его домик, разбил горшки, а Уюр даже не знал, что человечек прячется за моей спиной. И всё же он боялся их обоих. А меня нет. Даже тогда, когда встретил меня впервые. Я хотел спросить его, почему он меня не боится, но взглянув на него, увидел, что он спит.

* * *

Пустыня тянулась долго. Дольше, чем я помнил. Солнце всходило и садилось семь раз, а она всё тянулась и тянулась под нами. Серые камешки, жёлтый песок да редкие островки скудной зелени. Но всё же человечки забредали сюда. Два раза нам попались пересохшие колодцы, явно выкопанные чьими-то руками. А в третьем колодце глубоко на дне блестела вода. Он был узким, и я не смог протиснуться. Пришлось спустить туда на верёвке бескрылого, и он сумел набрать несколько фляг воды. Она была мутной и невкусной, но я жадно выпил всё, что добыл бескрылый.

На следующий день камней под нами стало меньше, песка больше, а к полудню впереди заблестело море. Море это я помнил. Оно было мельче и теплее того, где мы с бескрылым добыли кожу для его крыла, но и в нём водились исполинские рыбы. А ещё вдоль берега этого моря почти сплошняком шли людские поселения. От пустыни их защищала узкая полоска леса. Между лесом и прибрежным песком человечки разбили поля и огороды. Они копались в земле, чинили сети и плавали в хлипких лодках, похожие с высоты на муравьев.

Бескрылый стал терять высоту, пришлось снова подхватить крыло.

– Ты не хочешь передохнуть, Рис? – крикнул бескрылый, почувствовав, что я поднимаю его выше.

– Когда найду место, где нет жилья, – сказал я, вглядываясь в слепяще-синюю даль. Бескрылый сильно похудел, пока мы летели над пустыней, и припасы его почти кончились. Он весил теперь гораздо меньше, и поднимать его стало легче.