Платье из твида

– Ты журналистка? Или что ты там делаешь вообще?

Джен не знала, что сказать. Если бы в ее голове жили человечки и отвечали бы за коммуникацию с людьми, то в этот момент они бы носились по ее мозгу с беспомощным воплем: «ааааааааа!»

– Я…да. Я корреспондент и новостной редактор.

Джен резко опустилась на стул и выдохнула.

– А почему не рассказывала? Тем более, что интервью такое делала? – Салли.

– Или ты агент под прикрытием? – Хелен.

– Нет, просто не хотела. Многие странно реагируют на мою профессию и как-то я предпочитаю не говорить об этом.

Диалог с похожими вопросами длился еще минуты две.

– Да мы вроде адекватные по большому счету, нормально бы отнеслись. Магрит, ты что там застыла. Тут страсти поинтереснее интервью с Норфом, – Хелен.

– А он красивый в жизни или наоборот не очень? Какой у него парфюм? – Салли начала заваливать Джен вопросами.

– Алло, Магрит, ты тут вообще?

В этот момент Магрит подняла глаза и посмотрела на Джен. На экране ее телефона та увидела заголовок своей статьи.

Это конец.

– Что смотришь? Не хочешь ничего рассказать?

Хелен и Салли с недоумением переводили взгляд то с Джен на Магрит, то наоборот.

– Что она должна рассказать?

– Для начала поздравить нас со статусом подопытных крыс.

– Нет, все не так.

– Я ничего не понимаю. Дай сюда телефон!

– Не надо, я все объясню.

– Можешь не стараться.

Хелен и Салли взяли телефон Магрит и стали скролить статью. По мере продвижения к концу их глаза делались все больше и больше. У Джен было ощущение головокружения, она чувствовала, как теряет почву под ногами, а ее тело как будто уменьшается в объеме, и над ним нависают огромные фигуры девушек.

– Я сейчас все объясню.

Джен встретилась взглядом с Хелен. С первого дня из трех девушек именно с ней у нее был наилучший контакт. И она чувствовала, что предала друга.

– Да уж, Джен, я даже не знаю, что сказать. Ты просто…

– Я могу объяснить.

– …ты просто тварь. Теперь я понимаю, почему о журналистах так говорят.

– Нет, послушайте, все не так. Я общалась с вами не ради статьи.

– А ради чего же еще? В клуб ты зачем тогда пошла? Не ври сейчас хотя бы.

– Я действительно пошла в клуб за материалом для статьи.

У Джен тряслись руки и ноги, в животе был спазм. Перед глазами плыло. У нее было чувство, как будто все, что у нее было, превратилось в песок, который просачивался сквозь пальцы. Она не могла его удержать.

– Но потом мы начали общаться и мне нравилось, и по-прежнему нравится проводить с вами время. Я подумала, что все равно сделаю статью, потому что это задание по работе. Тем более там все без имен. А потом я собиралась вам рассказать и признаться. Мне правда очень стыдно. Знаю, что сделала вам больно, но я не сделала это намеренно.

– То есть это получилось случайно?

– Хелен, Салли, Магрит, я прошу прощения. Не знаю, что я могу сделать для вас, но мне правда очень жаль.

– Что ты можешь сделать? – Магрит.

Джен посмотрела на нее.

– Забирай вещи и уходи.

Зубы Джен сильно сомкнулись, она чувствовала, как они давят друг на друга, но не могла разомкнуть челюсть.

– Мне очень жаль…

С этими словами она кинула пару купюр на стол, схватила сумку и ушла. Девушки остались сидеть. На выходе из ресторана Джен обдало холодным ветром, начинался дождь. Джен не могла плакать – лимит слез был исчерпан за прошедшие дни. Она дошла до ближайшего перекрестка и не заметила, как наступил вечер, на улице сильно стемнело. Она крутила в руках телефон и планировала позвонить. Но она не хотела этого типичного утешения, которое ей могли бы предоставить мама, папа, Гретта или Илай. Нет, здесь не должны принимать участие родственники. Она глубоко вдохнула, как вдыхают, когда не просто хотят дышать, а делают это перед каким-то смелым поступком, как будто прыгают в пропасть. Джен разблокировала телефон и начала писать сообщение, потом стерла и набрала номер.

– Привет, мне нужна моральная поддержка. Больше некому позвонить

– С ума сойти, Джен. Что у тебя стряслось?

– Не хочу по телефону.

– Я сейчас в баре у редакции, но собираюсь уезжать. Знаю одно место.

Джен взяла такси и поехала по названному адресу. Никакого контроля, даже не погуглила место. Впервые за столько времени отпустила вожжи и доверилась другому человеку. В голове было пусто, за столько дней моральных переживаний по поводу статьи и всего происходящего у нее не было сил ни о чем думать. А где-то в глубине души она была рада, что все вскрылось. Только это «в глубине» нужно было вытащить наружу.

Джен вышла из машины. Тим ждал ее у входа в бар и пошел к ней навстречу, когда она выходила из машины.

– Привет, что у тебя случилось, что ты мне позвонила?

– Мммм, ты был занят?

– Да нет, все окей. Просто удивился. Должно быть полная задница?

– Да, просто кошмар. Я… В общем….

– Так, пошли выпьем. От тебя сейчас одни междометия. Давай, держись.

Джен взяла Тима за плечо чуть выше локтя и перестала понимать, что происходит. Ей нужно было кому-то рассказать о произошедшем. Они сели за стол, Тим принес коньяк или виски. Джен точно не расслышала. Она забыла все свои правила про контроль за бокалом, а на вкус ей было все равно.

– Что это за место? Выглядит как что-то, о чем знают только немногие?

– Как это ты догадалась? Это бар друга моего деда, Робби. Изначально было просто небольшим помещением, где они собирались своей компанией. Здесь что только ни обсуждали. Со временем бар разросся, Робби выкупил соседнее помещение и несколько дней в неделю работает только для своих.

– Сколько же у него «своих», если он еще не разорился?

– Джен, это же бизнес для души. Тут другие порядки.

– Ясно.

– Ну и к тому же в число своих входит один мужик из администрации района.

Тим широко улыбнулся. Так он никогда не улыбался в редакции. Это было тепло и уверенность, которые он излучал. Как будто снял маску надоедливого плейбоя, которую он надевал на работе. Джен чувствовала совершенно другую энергетику от него, но пока точно не могла разобраться, что именно это было.

– Ну давай, рассказывай, что стряслось?

Джен пересказала все произошедшее за последние пару часов. В начале рассказа она внутренне пообещала себе не плакать. Да, она проявила слабость и позвонила Тиму, но рыдать перед ним было слишком. Однако дойдя до фразы «забирай вещи и уходи» она больше не могла держаться. По щекам побежали горячие слезы. Тим смотрел на Джен с таким спокойным лицом. Ей казалось, что он знает, что делать в такой ситуации.

– Да, неприятная ситуация.

– Можно и так ее назвать. Но я не знаю, что мне делать.

– Ну давать тебе совет «не расстраивайся» не буду, хуже этой фразы ничего не может быть. Пока просто приди в себя. Тебе надо поспать и решать все с холодной головой. Да и им тоже надо остыть.

– Наверное.

Они допивали по второму бокалу.

– Ты когда-нибудь так поступал с людьми?

Тим смотрел на Джен и улыбался.

– Что смешного я спросила?

– Хочешь узнать, насколько ты стала похожа на меня?

– Нет, просто мне будет легче, если я не одна такая сволочь.

– Во-первых, ты не сволочь. Это очень важно помнить. Во-вторых, есть еще большие твари и более страшные поступки. Ну и в-третьих, до меня тебе далеко.

– И как ты с этим живешь?

– Мучаюсь и хожу в церковь. Дорогой отец, я согрешил, стал журналистом.

На этой фразе Тим заговорил киношным голосом героев, которые приходят на исповедь. Джен улыбнулась.

– Трудно представить тебя в церкви.

– Даже не пытайся. Я там был два раза в своей жизни и то из-за дедушки, еще школьником. И вообще этот институт вызывает у меня вопросы.

– У меня тоже.

Эта фраза завела дискуссию о вере на целый час, однако со стороны выглядело так, будто Тим и Джен обсуждали недавний выпуск Late Nigh Show, где ведущий нелепо ходил на каблуках. Спустя время они стали собираться. Джен даже познакомилась с Робби, и они мило попрощались.

– О боже, уже двенадцать. Я вообще не заметила, как пролетело время… Спасибо, что приехал.

– Без проблем, в любое время. Вызову нам такси.

– Нам? Я доеду сама, тебе завтра тоже на работу.

– Уже поздно, а в таком состоянии, я боюсь, с тобой еще может что-то случиться.

– Не переживай за меня. Все, что могло, уже случилось.

– Так я и за себя переживаю. Мне потом думать, как ты доехала.

– Окей, мне уже все равно. Я просто хочу, чтобы я проснулась завтра, а никаких проблем не было.

Через несколько минут подъехало такси, и сначала они довезли до дома Джен.

– Давай помогу подняться?

– Ты не представляешь, но там есть лифт. Я дойду. Ты и так много сделал для меня.

– Ладно, увидимся завтра. Аккуратно только!

– Пока.

Джен улыбнулась и помахала рукой, стоя на крыльце. Когда машина отъезжала, Тим открыл окно и сказал:

– Я был рада помочь и увидеть тебя вне работы.

– Я тоже.

Такси поехало дальше. Джен достала ключи, поднялась в квартиру. Закрыв дверь, она стекла по ней на пол и закрыла глаза руками – под ними она улыбалась.

*****

Следующие несколько дней Джен с трудом анализировала свое состояние. С одной стороны, ей казался ужасным ее поступок. Она даже не стала рассказывать Джону о последствиях. Она думала, что он не должен это знать, но на самом деле ей нравилось, что у нее с Тимом был какой-то секрет, закадровая история, о которой знали только они вдвоем. Джен все же думала не о разговоре с Салли, Магрит и Хелен, а о помощи Тима и о причинах, по которым он согласился ей помочь. В редакции они стали общаться чуть менее жестко. Не обходилось без шуток про феминизм, но их вектор изменился – они были добрее и не такие острые как обычно. Однако сделать более обширный вывод Джен не могла – Тим редко приходил в редакцию из-за начавшегося форума и все свое рабочее время проводил со спикерами.

При этом Джен ощущала внутри незавершенность диалога с девушками. Внутри она чувствовала порыв к действию и, когда в очередной раз увидела в тумбочке открытку от Норфа, то написала Хелен.

Привет! Ты не отвечаешь на звонки. Салли и Магрит тоже. Я понимаю, что поступила неправильно, и хочу загладить свою вину. Не знаю, согласился ли Норф на фотосессию, но если нет, то у меня есть его телефон. Постараюсь помочь!

Сообщение какое-то время оставалось непрочитанным. Позже Хелен его прочитала, но не отвечала несколько дней. Джен решила успокоиться и дать время и им, и себе.

*****

Еще неделю спустя Джен сидела в редакции и писала статью про влияние мультиков на укоренение стереотипов – ехидное замечание Тима она все же решила превратить в статью. Вдруг у нее зазвонил телефон. На экране высветилось имя Хелен. Джен откинулась на спинку кресла, а потом резко взяла телефон в руки и пошла в сторону кухни.

– Привет! Рада тебя слышать.

– Привет. Ты говорила, что можешь помочь с Норфом. Оказалось, что отец Магрит терпеть не может мать Эммы. У них какие-то терки со школьных лет, которые они никак не могут забыть. Эту информацию ты тоже куда-то запихаешь в свою статью?

– Хелен, послушай…

– Или эксперимент закончен уже?

– Я просто…

– Закончен или нет?

– Закончен.

– Вот и хорошо. Так вот мы уговаривали отца Магрит несколько дней, но он отказался. Уже окончательно.

– А Эмме напрямую писали или звонили?

– Да, писали и звонили. Мерзкая такая, просто послала нас. Типа мы не Dior, не его уровень.

– Это в ее стиле.

– Угу. Короче, если можешь помочь, то будет классно. Только Салли и Магрит не знают, что я тебе звоню.

– Хорошо, я напишу ему сегодня. Дам тебе знать, как что-то будет понятно.

Джен стояла на кухне и смотрела в окно. Ее отпускало, ей становилось легче. Даже если ей не удастся помочь, то она хотя бы попытается и поговорит с Хелен целых два раза. Она пошла к столу и одновременно с этим листала контакты – ей казалось, что она внесла номер Норфа в список. Поворачивая за угол, она столкнулась с человеком. Это был Тим. Удар пришелся на правое плечо, которым Джен впечаталась в стеклянную стену.

– Черт! Ты как? Больно?

Тим держал Джен за плечи, пока она ощущала, как от правой лопатки как будто в шею шли искры.

– Джен, ты меня слышишь или ты так сильно треснулась? Я ничего тебе не сломал?

– Нет, все нормально, вроде не сломал. Можешь отпустить, я стою на ногах.

– Извини, я тоже был в телефоне. У меня разборки с пиарщиками.

– Ох, тогда удачи.

Джен собиралась идти дальше, но Тим ее спросил:

– Удалось как-то уладить?

– Я в процессе. Расскажу потом.

– Ну, давай.

Джен не нашла в телефоне номер Норфа. Придя к столу, она открыла ящик, достала открытку и набрала номер.

Черт! Надо же сначала сообщение написать, а потом звонить. Журналистка профессиональная еще называется.

Гудки…

Так, еще шесть гудков, и сбрасываю.

Один, два, три, четыре, пя…

– Алло!

Джен уставилась в подоконник в коридоре.

– Дэвид! Добрый день, это Джен, журналист, я, так сказать, брала у вас интервью. Помните?

Ответа не было, вместо него появился шорох и непонятные звуки.

– Алло, Дэвид, вы меня слышите?

– Да, да, я тут. Подожди минуту, я выйду на улицу. Плохая связь.

Шорох прекратился, теперь Джен могла ясно слышать голос Норфа.

– Теперь слышишь?

– Да, сейчас отлично. Это Джен, помните я бра…

– Да уж, помню, такое трудно забыть. Ну что, новое предложение? Что я сделал на этот раз?

– Предложение, но немного иного формата

– Так, звучит интересно. Пойдем по более жесткому сценарию? Наркотики? Изнасилование?

На Джен вновь накинулось то чувство, которое он испытала во время интервью. В ее глазах Норф по-прежнему оставался героем мелодрам, которые она смотрела в школьные годы – правильный, воспитанный, но с приятной внешностью и незанудный. Однако во время разговора он вновь стал тем, кем и был на самом деле – любящим вводить в заблуждение и совершать экстравагантные поступки в ожидании реакции публики.

– Нет, я бы хотела обсудить немного другой вопрос. Скажу, как есть.

– Я заинтригован.

– У моих друзей проблемы. Они запускают свой бренд одежды и делают промо. Хотели бы пригласить вас сняться в их фотосессии. Они обращались к Эмме, но она отказала. Я подумала, что если позвоню напрямую, то…

– То я сразу соглашусь.

– Я очень хочу помочь друзьям, а они видят в промо только вас.

– Неудивительно. Эмма каждую неделю получает сотни подобных сообщений.

– Я понимаю, но вдруг вы сможете помочь. Вклад для вашей репутации, помощь начинающим дизайнерам. А когда они станут новой Balenciaga, то вы окажетесь первыми, кто разглядел их талант.

Нофр засмеялся.

– А что они и правда крутые?

– Им нужно время, но уже сейчас виден стиль.

– Не знаю, это обычно решает Эмма. Раз она отказала, значит нашла для этого причины.

Джен понимала, что у нее заканчивались аргументы. Она понимала, что Норф как будто играет с ней и ждет чего-то – не хочет соглашаться сразу и просто так. Но ни денег, ни чего-то еще материального она не могла ему предложить.

– Дэвид, я понимаю, что это не самое заманчивое предложение, тем более после компании с Dior. Но если посмотреть со стороны, то большой подъем вашей карьеры случился после нашего интервью. Да, оно было не самым приятным, с издержками, но то, как вам и вашему менеджменту удалось подняться и заполучить новые контракты, впечатляет.

– И ты хочешь благодарности за это?

– Если можно сказать так, то да.

– Ну, Джен, ты, конечно, удивительная. Поражаюсь такой смелости.

Смелости? Знал бы ты, как у меня трясутся коленки.

– Я просто хочу помочь друзьям.

– Только помочь? И всего-то?

– Да, цель такая.

Джен слышала, как Норфа кто-то звал. Видимо, он был на съемках.

– Так, Джен, я повязан с Эммой и не могу делать что-то без ее ведома, тем более сниматься для бренда, пусть и маленького. Я поговорю с ней. Сняться нетрудно, но ей надо просчитать шаги. Напишу, как мы обговорим.

– Я буду ждать, спасибо!

– Ага, увидимся.

Джен опустила телефон и почувствовала, как он нагрелся то ли от разговора, то ли от нервного напряжения. Она смотрела в окно и думала, что будет делать, если Норф откажет.

В конце рабочего дня Джен была сильно загружена и отвлеклась от того, что произошло за последние несколько дней. Она приклеилась взглядом к монитору и быстро перемещалась глазами по тексту. Вдруг на экране телефона она увидела уведомление о сообщении. От Эммы. Внимание Джен резко переключилось, сердце застучало, она несколько секунд помедлила, чтобы открыть сообщение. Вдох-выдох.

Добрый день! Я знала, что от вас просто так не отделаться. Второй раз вы впутываете Дэвида в непонятную историю. Не знаю, что вы такого ему пообещали, но он три часа втирал мне про вашу фотосессию.

Дальше сообщение обрывалось. Контакт набирал текст.

У нас есть ряд условий. Если и на этот раз вы ими пренебрежете, то можете забыть о своей карьере!

Дальше Эмма написала, что Хелен, Салли и Магрит могут написать им, потому что Эмма не сохраняла «контакты кого попало». Джен была счастлива. Условия и переговоры уже относились к заботе девушек. Свою часть она выполнила на отлично. Она позвонила Хелен и все рассказала. Позже она узнала, что одним из условий Норфа было присутствие Джен на фотосессии. Джен почти ровно отреагировала на такую просьбу. Ее больше волновала помощь Салли, Хелен и Магрит и искупление своей вины. Поэтому, если ради этого было бы нужно что-то большее, чем просто прийти на фотосессию, то она бы это сделала.

*****

В день фотосессии Джен удалось уйти пораньше из редакции. Когда она оказалась в студии, то там уже кипела работа. Часть образов с Норфом уже отсняли, и он ушел на небольшой перерыв. Зайдя в студию, Джен увидела Хелен и подошла к ней.

– Привет! Как дела? Все в порядке?

– Привет! Да, почти закончили. Фотки получаются огонь!

– Я рада.

– Да, спасибо. Удивительно, конечно, как все получилось.

– Я сама не понимаю, что происходит.

– Я рассказала Магрит и Салли, что это ты помогла с Норфом.

– А они что?

– Ну, были удивлены.

– Вы по-прежнему злитесь?

– Нам очень неприятно, но уже не так как было раньше.

– То есть шансов общаться как раньше с вами у меня нет?

– Как раньше – нет.

– Я понимаю.

– Но можно просто общаться.

Джен вопросительно посмотрела на Хелен.

– Ты сделала свою работу. Мы помогли тебе, а ты нам. И кстати, мы не общались с тобой только потому, что пили вместе.

Хелен улыбнулась. Ее окликнула Салли. Джен встретилась с ней взглядом и увидела, как та помахала ей. Джен сделала ответный жест.

– Мне нужно идти. Можешь побыть тут или посидеть на подоконнике. Все диваны завалены вещами.

– Не переживай, я разберусь.

На этом моменте Хелен ушла – команде требовалась помощь с образами.

Джен выдохнула. Не в прямом, а в переносном смысле. Ей стало в сотни раз легче. Как будто все это время она тащила за собой привязанные к плечам мешки с огромными булыжниками. А теперь чувствовала, как будто кто-то любезно отрезал по меньшей мере один из них. Джен сидела на подоконнике, скрестив ноги и свесив их около батареи, но та совершенно не грела. Ей в голову пришла мысль написать статью о предательстве и прощении – она набрасывала план в заметки, когда увидела носы кроссовок, движущихся к ней навстречу. Подняв голову, она увидела Норфа.

– Добрый вечер!

– А типа так официально?

Джен удивилась и решила дальше не развивать тему. С Норфом это было опасно.

– Окей. Привет! Так лучше?

– Так лучше.

– Я пришла. Выполнила твое условие. Только зачем оно?

– Ну не один же я должен мучиться здесь.

– Вроде здесь приятно. Да и образ на тебе крутой.

– Спасибо, но вообще-то это моя одежда.

Джен улыбнулась.

– Остался какой-то костюм, что-то похожее на Tom Ford у них получается.

– Так это же хорошо.

– Наверное, не задумывался. Кстати, кто следующая жертва интервью?

– Я не раскрываю своих героев до публикации.

Джен снова улыбнулась. Норф улыбнулся в ответ. Они перекинулись еще парой фраз. Вдруг его позвали переодеваться и идти в кадр. Норф уже начал уходить, но развернулся и сказал:

– Лихо ты с ними поступила. Значит моя фотосессия – это извинительная мера?

Джен понимала, что Норф в курсе того, что произошло между девушками. Она придвинулась вперед и тихо спросила. Гонор куда-то подевался.

– Откуда ты знаешь?

– Они это обсуждают весь день. Заслуживаешь ли ты полного прощения за то, что связала их со мной?

– Да уж. Это большой косяк с моей стороны.

– Да ладно, это полнейшая мелочь. Но зато теперь и у тебя есть темная история.

Норф подмигнул, улыбнулся и пошел в кадр.

Джен сидела на подоконнике и пыталась разобрать ворох мыслей. Она чувствовала…. Радость. Да, радость от того, что помогла подругам, немного уладила с ними конфликт, и между ними с Норфом была какая-то связь. Почти невидимая. Но как будто она перестала быть для него мерзкой журналисткой, которая стервозно вывела его на неприятный разговор. Она почувствовала, что хотя бы сейчас на совсем небольшую долю секунды перестала быть ребенком. И да, отвечая мысленно на тот вопрос Саллли, – у Норфа был потрясающий парфюм.

В тот день после фотосессии она помогла Салли, Хелен и Магрит собрать вещи и уложить их в машину.

– Мы едем к Салли домой. Хотим поесть пиццы и хотя бы час ничего не делать. Давай с нами, – Хелен.

В этот момент Магрит недовольно взглянула на Хелен.

– Нет, я не смогу. Да и лучше вам побыть втроем. У вас был важный день.

– Как знаешь.

Джен вызвала такси, и когда садилась в машину, то услышала:

– Джен! Спасибо, что помогла.

Это была Салли.

– Была рада помочь. Пока.

Джен опустилась на сидение и стала пялиться в спинку переднего сидения. В голове проносились мысли, и она никак не могла решиться сделать то, что хотела. Потом Джен все же набрала сообщение и через 20 минут была на месте. Как и в прошлый раз, только уже одна, она подошла к еле заметной двери, открыла ее и зашла внутрь.

Обложка: Диана Волкова

Корректура: Александра Очеретина