скачать книгу бесплатно
– Миледи Лукреция передаёт, что всё готово, – прорычал лохматый, покрытый наростами и рогами Азазил.
– Не будем же заставлять даму ждать, – направился к выходу мужчина в багряном плаще.
– Удачи, Сетт, – вдогонку ему произнёс чародей, оставшись у постели милорда, сжимая свой деревянный посох с янтарным навершием, зажатым средь металлических закручивающихся «рогов».
– Ифриты долго трудились, чтобы разрыв произошёл в нужном месте, близ городка. Пройти всего две-три версты, старый друг, и будешь на месте, – произнёс демонологу Азазил.
– Три версты? – скривился тот, взглянув ярко-жёлтым, сощуренным в гневе взором снизу вверх на чудовищную громадину. – Ну, спасибо… – с сарказмом добавил он, надев бурую широкую шляпу с пентаграммой, и проверил наличие кнута на поясе.
Кроме того, там были всякие порошки, склянки, сухие травы, чеснок, томик с церковными мантрами и различные обереги. Но самое главное – фляга с ценнейшим зельем, спасавшим от старого проклятья ударившейся в веру бывшей жены. Той уже давно не стало, а опасность обратиться чудищем преследовала охотника на демонов до сих пор.
– Застегнись хоть, – морщился Азазил. – Носишь тут всякое, демонов распугиваешь, постыдился б! – советовал он по пути Сетту убрать с глаз долой его обереги.
– Пусть знают, с кем связываются, – хмыкнул тот, не послушавшись.
– Да о тебе скоро легенды пойдут. Демонолог в обители демонов. Можно книги писать, сказителей слушать… Помнишь, как славно мы бились? Как враждовали? – издал спутник охотника на нечисть некое подобие клокочущего хохота.
– Славные были времена, я скажу. Кнутом тебя, кнутом, обратно в Преисподнюю… – недобро косился на собеседника Сетт Догман.
– А теперь сам тут оказался, – развёл всеми четырьмя руками Азазил. – Стоило оно того?
– Ты тут потише маши крыльями, – едва не ступил в раскалённую лужу демонолог, посторонившись от когтистых лап рогатого чудища. – А то быстро вылетишь у меня на поверхность.
– О, хо-хо, – погладил свой лысоватый живот демон. – Боюсь, наружу собрался как раз ты. Соскучился по сородичам? Не сидится? То-то же! Освежишься… Даже завидую тебе, можно сказать. Всем там рассказывай, как в аду побывал.
– Тебя только за смертью посылать, – в закутке рядом с мерцающим порталом встретила их женщина-суккуб, чей наряд больше походил на одну-единственную ленту из шипованного латекса или плеть, окутывающую там и тут обнажённое фигуристое тело.
Позади виднелось око портала, по обе стороны от которого свою силу ему отдавали несколько групп ифритов – существ с материальным торсом и клубящимся вихрем вместо ног ниже пояса. Кожа их была бугристой, лапы трёхпалыми, на спине кое-где виднелись зоны с чешуёй, а двурогие головы больше походили на чудовищную карикатуру гибрида орка, эльфа, рептилии и гоблина. Нечто лопоухое, широколицее, с огромной нижней челюстью, широким или почти отсутствующим носом да массивными выступами надбровных дуг, под которыми в глубинах пещер-глазниц горели жёлтые огоньки.
– Может, демонице и суждена смерть от моего кнута. Кто знает, при каких обстоятельствах встретимся, – хмыкнул Сетт.
– Жалкий червяк, – оскалилось молоденькое миловидное лицо под аккуратной огненной чёлкой. – Растерзала бы тебя, да у нас перемирие, – показала она мужчине свои клыки.
– Это временная мера, детка, – проверял Сетт вновь свои склянки и мешочки, удостоверившись, что взял с собой самое нужное.
– С миледи так не принято разговаривать, – толкнул его в спину Азазил одной из своих мускулистых лап.
– Ты потише тут махай крыльями, я уже сказал, – оглянулся демонолог. – Забыл уже, кто дочку твою защищал там, наверху? – задрал он свой палец к сталактитам огненного грота.
– Азазил лишён крыльев, а вот я, – раскрыла свои перепончатые позади спины демонесса, виляя остроконечным змееподобным хвостом.
– Это должно меня впечатлить, возбудить, насмешить или напугать? – скривил брови Сетт. – Как бы там ни было, детка, тебе не удалось ничего из вышеназванного, – уверенно прошагал он к порталу.
– Думаешь, возьму так тебя и отпущу, не наказав за дерзость, – обвила сзади демонологу шею Лукреция своим хвостом, остановив его и стянув горло.
– Я не из тех мужиков, кто любят доминирующих над ними баб с плётками в латексе, – пытался освободиться Сетт. – Это тебе к бармену из Фуртхёгга.
– Я загляну, – зловещим, почти звериным тембром лязгнула демоница, выпустив мужчину из хватки. – Ты тоже помни, что перемирие «временно». Как бы такой охотник сам не стал вдруг добычей.
– Всегда готов к схватке, – обернулся он, пятясь к порталу. – Ты только скажи, когда, – взял он свой кнут.
Та, в свою очередь, перевела взгляд на косматого, подобного стоящему на задних лапах медведю, Азазила и кивнула. Тот направился вперёд увесистым, но при том быстрым шагом. И вот тогда уже в глазах демонолога промелькнул некий испуг.
– Да я сам, да куда ты! – выставил он руки перед собой, но могучая лапа ударила мимо них его по груди, спиной швырнув прямо в овальный портал с заострёнными краями своего силуэта, после чего ифриты прекратили его поддерживать.
Воронка захлопнулась, а Сетт оказался посреди осеннего поля, где уже и собрали урожай, и стога увезли в амбары. Под ногами лишь промёрзлая земля, припорошённая слегка остатками сухой пожухлой травы да нагнанными с ближайших рощ ветром опавшими листьями.
Путь в небольшой городок был неблизким, петляющим, но Сетт хорошо знал местность. Сам был не отсюда, но по долгу службы, выучившись в гильдии священников-экзорцистов на борца с демонами, в этих краях бывал неоднократно. Избавил Кутчи от русалки-душительницы, после разбирался с делом мужа, перебившего топором всю семью и заявившего об одержимости. И как-то раз ещё помогал старосте Антонию, местному священнику, разобраться с воришками-бесами, что по ночам тырили горох, ячмень да молоко у коров, так что те уже доенные были поутру.
С Антонием они хорошо сдружились за все эти случаи. Вместе пили, беседовали, играли в карты, молились. Тот был из дворянского рода, третьим из сыновей, так что богатства и титулов особо ему не сулилось, вот и подался в церковники. Да вот за годы службы сделался градоначальником из обычного проповедника. Многое знал, переписывался с архиепископом и другими учителями, всегда был в курсе всех важных событий. Потому-то сейчас к нему Сетт и решил обратиться.
Пока добрёл до Кутчей, уже и смеркалось. Но стражники его сразу признали, а уж лекарь с первого дома, как в окно глянул за ужином при свечах, так всё побросал на столе и поприветствовать вышел, встретить дорогого гостя. Зайти к нему Сетт отказался, сообщил, что по важному делу. Но вот заглянуть попозже, после разговоров со старостой, да всем вместе выпить по старой дружбе – это демонолог был завсегда.
Вообще-то после своих последних и не самых лучших приключений Догман в Империи Гростерн числился в розыске. Такие вылазки даже по малым сёлам и городам для него были опасны, но иного пути просто не было. Коркоснек и Ильдар в этих местах не бывали, никого не знают. А скажи они кому, что пришли по поручению своего хорошего друга Сетта, так и им головы не сносить, если чего.
Оставалось надеяться, что сюда не доползли ни слухи, ни портреты. Страже и Церкви было чем заняться вместо такой ловли, но вот в столицу и самые крупные центры Империи отправиться демонолог бы не рискнул. Потому и выбрал навестить своего друга отсюда, где всё тихо-спокойно. А с целителем слово за слово разговорились, спешно шагали по темнеющим улочкам, глядя, как в домах зажигается свет. С полей шли труженики, из мастерских домой шагали работники, так что вокруг было людно, что не очень-то нравилось Сетту.
– Ну, он щуку, крюк выдернув, так и поднял за нижнюю челюсть, вытянул во всю длину: вот, мол, какая! А она зубами-то, стерва, и клацнула! Без двух пальцев теперь лежит рыболов наш! – рассказывал коренастый усач в тёмно-серой епанче поверх хвойного цвета кафтана.
– Это ещё что. Один мой знакомый волка из капкана вытащить пытался. Мёртвого уже, застрелил вблизи из арбалета. Да так неудачно капкан разжал, что тот снова лязгнул. Ни пальцев, ни кистей, на всю жизнь уж калека. Не охотник, не сторож, обуза в семье. Монахам теперь книги диктует, чтобы на текст не отвлекались и не сверялись, на слух воспринимают. Да иногда грамотно письмо сформулирует от кого-нибудь из сельчан, кто письму не обучен, а весточку родным или друзьям куда отправить намерен, – делился историями и Сетт.
– Козу тут украли недавно, – сообщал лекарь.
– Чёрную? – полезли глаза у Сетта на лоб.
– Белую, – изумился собеседник, разведя руками. – Чё сразу чёрную-то? Чёрных не держим. Выяснилось, в общем, что она рогами заслон научилась приподнимать да на поле ушла. Но допросы вели, ты бы видел! Прям по твоим стандартам и порядкам, допрашивали всех, будто дитё выкрали. С напором, с гарканьем, с кулаком по столу!
– Это я люблю, это я умею, – ухмыльнулся Догман, – дурь из всех вышибать. Ну, а староста что?
– А чего он? Не молодеет. Когда виделись вы с ним? Где-то года три-четыре назад ты проездом был? Седой, а басит проповеди так, что стены трещат. Я всегда боюсь больше не гнева божия, а что потолок с чердаком нам на головы свалятся. Церковь бы пора подлатать или вообще перестроить. Каменный храм, да где ж денег возьмёшь? Императорская казна последний десяток лет лишь войско спонсирует. Стрельцы, копьеносцы, мечники… В лучшем случае из крупного города кузнец заказ хороший получит с чеканной монетой в карман. А если повезёт – из столицы, – отвечал ему местный лекарь.
Широким дом старости в своём центре имел второй этаж с жилыми комнатами. В то время как на нижних, за исключением кухни и прачечной, были лишь кабинеты, залы заседаний, казначейская палата с укреплённой дверью и свинцовыми толстыми решётками на единственном окне и канцелярия с архивами.
Стая чёрных грачей перелетела с дерева на дерево, а потом и вовсе вспорхнула в небо. День был безветренный и прохладный. Сетт не был достаточно утеплён по погоде, но его плащ-пальто вполне согревал и не дал бы промокнуть на случай дождя.
Небо, тем не менее, было звёздным. Догман глядел на него, ощущая налёт ностальгии и домашний уют. Слишком давно он не видел имперских созвездий с привычного ракурса. Хотелось бросить всё, взять с собой выпивки да старых друзей, забраться на холм и любоваться видами природы, городов и этого самого неба под добрую беседу. Но всё это было лишь в несбыточных мечтах демонолога.
На стук в дверь никто не ответил, однако сама она была приоткрыта. Лишь слегка пройдя внутрь, заглянув в первый же кабинет писаря слева, гости обнаружили старика. Вот только, увы, не живого. С раскрытыми от ужаса глазами сидящий за столом староста-проповедник был мёртв. Наклонённая голова его левым виском касалась стола, залитого багряной лужей уже подсохшей крови, что ещё недавно явно хлестала из разодранного горла.
И удивление в глазах вошедших было б не таким сильным, не вспыхнул бы во взоре их огонёк лютого ужаса, переплетавшегося с непониманием, если б фигура этого мертвеца сейчас не захрипела, не задрожала и не пришла бы в движение, рваными резкими движениями поднявшись с места.
Анфиса I
Сознание девчонки с огненно-рыжими волосами и рассеченной бровью падало сквозь мглу. Впрочем, была она уже далеко не столь юной, просто Часы Хроноса, вживлённый в запястье артефакт, сильно замедляли старение, а стало быть, и взросление тоже. Анфисе было уже за двадцать, а выглядела она по сей день на двенадцать, как в то лето, когда едва не умерла. Могла погибнуть и сейчас, но проснулась.
Взбудораженная гладкошёрстная чёрная кошка с яркими зелёными глазами била лапой ей по лицу, пытаясь пробудить ёрзающую во сне и даже кричащую девицу. Глаза у той тоже были зелёными, но тёмными, матовыми, малахитовыми. Сейчас взгляды их встретились. Анфиса проснулась и пришла в себя, но кошка продолжила лапой касаться её губ.
– Буба, ну чего ты? Поспать не даёшь… – нахмурилась охотница на некромантов, вспоминая своё путешествие.
Дар позволял ей выслеживать во сне колдунов, замышляющих недоброе против церкви и власти императора Лор де Рона. Падение во сне было делом привычным. Скорее не это её пробудило, а настырность кошки. Анфиса на неё злилась, но мгновение спустя поняла, что, если б кошка не разбудила её, мягкой лапкой тыкая по лицу, возможно, её попросту бы убили. Некромант был готов к встрече с ней. И Буба спасла её от неминуемой смерти.
Столкнув с себя красно-золотистое одеяло со сложным рисунком, напоминавшим узоры мандалы, девочка привстала, едва макушкой не задев кончики фигурок на трубочках музыки ветра – особой ловушки кошмаров, потянулась к стакану воды возле графина, лисьей маски кицунэ и шкатулки с зелёными травяными таблетками. Успокоительное помогало быстро заснуть в процессе медитации, чтобы отправиться на охоту. Вчерашний её поход на язычника из секты Гончих Псов был удачным, а вот сегодняшний выход на лорда Кроненгарда принёс скорее важную информацию, нежели практическую пользу.
Анфиса широко зевнула и потянулась. Комната была залита светом, окно едва приоткрыто, а сквозь не до конца задёрнутые шторы пробивались лучи осеннего солнца. Полупрозрачная розовая ночнушка слетела к подножью кровати. Нужно было ополоснуться да одеваться, желательно ещё причесаться после такого сумбурного валяния на подушке.
Несмотря на реальный возраст, белилами или помадой девица не пользовалась. На детском личике всё это слишком странно смотрелось. На важный приём ещё можно было миниатюрной кисточкой сделать ресницы повыразительнее, но сегодняшний день ожидался самым обычным.
– Доброе утро, оденься уже, – протяжный горловой голосок раздался поодаль, картавя каждую «р» на манер кошачьего мурлыканья.
– Да знаю я, – махнула рукой Анфиса, привстав и снова рухнув голым задом на простынь, опешив. – Что? Кто здесь? – заозиралась она, распахнув взор, в котором таяли обрывки минувшего сна.
– Мур-мяу, – вскочила вновь на кровать та же чёрная кошка, следом громко замурчав и выразительно поглядывая на девчонку.
– Буба, блин, не клянчи еду спозаранку! Мне уже спросонья почудилось, что ты разговаривать начала! – буркнула та, потянувшись к халату.
Стычка с Бальтазаром не выходила из головы. Требовалась новая тактика, хорошо продуманный ход боя, изучение противника, на которое, быть может, не было времени и даже возможностей. Ведь ещё раз попав в его сон, оттуда можно уже живой и не выбраться.
Кошка оказывалась рядом с ней, куда бы она не ринулась путешествовать, хотя должна была остаться ещё с бабушкой в деревне Уислоу близ родного города Брейтберга. Сейчас же она была в Квинтесберге, городе церкви, оплоте веры, где были самые роскошные соборы, а также избирался конклавом архиепископ. В последний раз так десять лет назад после трагической гибели Магнуса во время нашествия мертвецов совет кардиналов избрал на должность ныне действующего Квинта Виндекса, высокого длинноволосого крепкого мужчину с выразительным крупным носом.
Её отец когда-то и сам был священником, нунцием при понтифике, а теперь сделался королевским послом. Так что дом и спальня, где девочка пробудилась, принадлежали не ей, а тихой, но роскошной гостинице для важных персон. Прислуга, разумеется, не беспокоила поутру ни с уборкой, ни с завтраком. И тем не менее, пришло время приводить себя в порядок.
Через какое-то время, разодетая в бурый кафтан и зелёные кальсоны, она неслась по зданию Академии Экзорцистов, где обучали священников, демонологов, проповедников, а также были просто классы церковной школы, обучающие грамоте и богослужению всех городских детей.
– Вчера ещё одного колдуна, говорят, зарезанным в постели нашли! – на пороге заявил ей один из тёмненьких мальчишек с довольной ухмылкой.
– Из Гончих Псов, – поддакивал его светловолосый приятель чуть позади.
– Анфиса молодец! Умничка! Крутая! – раздавалось вокруг от детворы и подростков. – Во даёт! Охотница во снах! Гнев Империи! – восхищались ей мальчишки и девчонки, приподнимая ладошки, по которым она хлопала своею, будучи здесь весьма популярной. – Так держать! Покромсай их всех!
– Спасибо-спасибо, старалась! – мило улыбалась им охотница на чародеев.
На неё ориентировались и пытались быть похожими, ставили себе в пример, а то и возводили в идеал. Самоотверженная, бесстрашная, отточившая навыки и действительно приносящая пользу Империи, что ценилось на этих землях в первую очередь. Каждый мечтал быть родине чем-то полезен. И уж Анфиса была настоящей знаменитостью в должных кругах.
Это ей льстило. Когда-то никто, несмотря на чародейский дар, не брал девчонку в ученицы, а теперь ей восхищались вокруг очень многие. Особенно «сверстники», если брать её внешний облик. Но в Академии Экзорцистов она не училась и не преподавала. Точнее, она была здесь на дополнительных курсах когда-то, уже после того, как окончила Академию Магов в столице, будучи в Гильдии Некромантов. Церкви нужны тёмные маги, чтобы упокаивать обратно всю взбесившуюся нежить. Точно так же как и колдуны с демонологами, чтобы загонять обратно бесов и всяких элементалей, кто ж иначе угомонит домовых, русалок, бледных ползунов, упырей и прочую расшалившуюся нечисть.
Вот только чародеи должны быть во всём верны церкви. И после смерти старика Эрасмуса новые лидеры имперских чародеев имели с архиепископом Виндексом довольно натянутые отношения, а народное презрение к магам росло из-за деятельности языческих культов. Уж очень многие оставляли официальную службу и к тем примыкали. Чем больше давления на этот счёт было от церкви, тем быстрее сдавались оставшиеся и позволяли утянуть себя за собой изменникам-приятелям. Цепочки тянулись, ситуация усугублялась, вербовка не прекращалась, как и взаимная охота церковников на язычников-колдунов. Казалось, ситуация патовая и скоро всех магов попросту переквалифицируют в священников, дабы был максимальный контроль со стороны понтифика и его поверенных кардиналов.
И двигалась Анфиса внутри одного из таких учебных заведений по каменным лестницам в канцелярию, где выделили для личных дел кабинет её отцу Альберту. Вытянутая длинная комната с серией окон по левую от вошедшего руку, с бархатными алыми занавесками. Правую стену сплошняком занимали шкафы то с книгами и памфлетами, то с ящиками, тоже полными разных листов, писем и списков.
Отец же её обмакнул перо в чернила за дальним письменным столом, не слыша или не обращая внимания на постукивание маленьких каблучков. Он рассылал приказания подопечным. Брок Берглунд и Синдри Линдберг были сейчас на задании, а господину Крэшнеру необходимо было знать о каждом их шаге, о ситуации в целом, дабы руководить. Ведь он тоже любил контролировать каждую мелочь.
Чёрная абайя на теле, красный фареон из войлока с золотой кисточкой поверх опускавшихся водопадом длинных и тёмных кудрей. Взор янтарных глаз скользил по написанному, пальцы с драгоценными кольцами сжимали перо, с которого вот-вот готова была упасть капля.
– Я нашла его, папочка, – доложила Анфиса, вовремя подставив округлую салфетку, дабы кляксы не получилось.
– Чудно-чудно, – с мягкой улыбкой поднял глаза немолодой мужчина с двухцветной бородкой на подошедшую дочь.
– Не могу определить, где именно, но настрой медитации выбросил меня прям в его сон. Там одна тьма и ничего кроме. Сонм рукотворных чудовищ и он посреди мрака. Ни идей, ни мечтаний, ни планов. Он прогнил изнутри, не осталось ничего человеческого. Сам уже буквально обратился в монстра! – не без ужаса в голосе сообщала девица.
– А вот это уже нехорошо, – качнул головой, отложив перо в сторону, Альберт. – Он явно опасен.
– Он психопат… Даже у Мельхиора в голове тихий дом и его дети. А этот… Это просто безумие! – замотала головой уже девочка.
– И оно движется прямо на нас, – заметил с серьёзным лицом ей отец. – Кроненгарда нужно остановить любой ценой, принцесса. Неважно, сколько невинных жертв падёт в этой схватке. Воины, горожане, чародеи, священники… Надо найти способ его уничтожить.
– Его что-то питает. Сама тьма, меч-артефакт, я толком не поняла. Там колоссальный источник энергии. Мне казалось, если я проткну ему сердце, оно тотчас затянется, – проговорила Анфиса.
– Попробуй установить местоположение. Я пошлю туда лучших убийц. Его во сне и наяву будут преследовать, он не уйдёт. Главное – будь осторожна, – взял Альберт девочку за руку. – Я бы никогда не послал свою дочь на смертельно опасное задание, не будучи уверен, что она справится и выживет. Побудь сегодня на солнышке, часы нужно подзаряжать.
– Некогда мне загорать, да и не лето давно, – с серьёзным видом отдёрнула руку та.
– Зима приближается. Чёрное суровое время. Его надо пережить и преодолеть. Творец не оставит нас, но на бога надейся, а сам не плошай. Помнишь такую поговорку? – поинтересовался посол.
– Да, папочка, – ответила Анфиса ему.
– Чудно-чудно, – с улыбкой сложил он пальцы рук домиком. – Мессир Дамиан сегодня нас покинет. За ним из столицы должен, наконец, явиться сопровождающий, чтобы отвести гостя в Селестию.
– Жалко, – отметила девочка, явно взгрустнув. – С ним интересно, и он единственный, кто сообщал ценные сведения о некроманте.
– Так уж случилось, что из наших никто с ним не сталкивался, – пожал Альберт плечами. – Быть может, доклад императору навеет тому какие-то мысли.
– А дядя Квинт? – поинтересовалась Анфиса.
– Сейчас где-то в Лонгшире, – ответил посол. – Мы оттуда с тобой уехали, а он дальше остался вести дела и путешествовать по городам. Его миссия для церкви очень важна. И, кто знает, может, важна окажется и для всей Империи в целом. Я всегда говорил, лучше не захватывать силой, а порабощать хитростью. Земли эльфов уже несколько лет принимают идеи нашей религии. Вера в Творца там всё больше распространяется. Мы подготовим местных более не принимать эльфов и их культы.
– Надо разыскать Дамиана, – сообщила о своих планах девочка.
– Поднимемся-ка за ним, заодно свяжемся с архиепископом, давно не виделись, – не дописав письмо, поднялся Альберт из-за стола.
– Его спальня среди гостевых комнат общежития… На третьем этаже, чтобы вид был красивее, – припоминала Анфиса.
– О, нет. Дамиан ранняя пташка, это ты у нас соня, – коснулся посол волос дочери, зашагав рядом с ней прочь из кабинета. – Его разыскать можно только в одном месте.
При всех набожных качествах отца Дамиана, который буквально излучал истинную веру, соблюдал имперские церковные постулаты, проповедовал добродетели и сам старался им следовать, у пришлого из Гедельбурга священника была одна невероятная страсть. Непреодолимая жажда к крепким напиткам.
И, несмотря на то, что Квинтесберг был, в первую очередь, городом высокой духовной силы, здесь всё же был свой винный дом, а церковные служки как раз промышляли изготовлением алкоголя, продавая его бочками и бутылками в разные концы.
Винный дом представлял собой что-то среднее между храмом и забегаловкой. Здесь не было комнат для съёма, не поощрялись азартные игры, стояли алтари для молитв, пели хором церковные песни, готовили простую еду и, самое главное для отца Дамиана – престарелого худощавого мужчины со шрамом через левый глаз на лице, – наливали отличного крепкого вина.
– Всё причащаетесь? – иронично подметил Альберт, присаживаясь вместе с дочерью напротив гостя.
– Дегустирую по чуть-чуть церковные имперские вина, – ответил тот.
Старик в ничем не примечательной белой рясе, словно самый обычный деревенский монах. Даже не проповедник, кем он тоже являлся, будучи и мессиром, и чародеем, и святым отцом по церковному сану, а будто скромный служка с верёвочным поясом. Выразительным был лишь его нательный равносторонний крест из посеребрённого сплава с сапфиром по центру.
Голова вся в морщинах, худощавая, лысая, и только на самом затылке веером, словно павлиний хвост или серый костёр, торчали взъерошенные седые лохмы. Зрячим был только правый рыжевато-янтарный глаз. Левый был серым, с отметинами шрама на коже вверху и внизу косой чертой в память о чём-то ужасном, с чем он когда-то столкнулся.
– Близ Квинтесберга всегда было полно виноградников. Основной промысел многих горожан, – сообщил посол.
