Мне жаль тебя, герцог!

скачать книгу бесплатно


– Но какое ручательство в том, что тут нет никакого предательства и что эта француженка действительно достойна того, чтобы привести ее к принцессе?

– Никакого ручательства нет, кроме разве моих слов. Но в данном случае мне должна помочь твоя проницательность. Я ни с кем не решилась бы на этот разговор! Но ты можешь оценить то, что я – не дура, и рассудить, что если я – не дура, то могу найти подходящую француженку!

– Что же, ты ее подкупишь, чтобы она говорила то, что ты хочешь?

– Миних, обзови уж лучше меня дурой, вопреки моему самомнению, чем говорить такие вещи; человек, работающий из-за денег, сегодня служит одному, а завтра будет служить тому, кто даст ему больше! Нет, моя француженка будет действовать в своих интересах!

– В каких интересах?

– Ну разумеется в любовных!

– A-а, это дело другое! Но по крайней мере скажи мне, сделай милость, сама-то ты кто такая?

– Нет, ты положительно смешной! Зачем тебе нужно отягощать себя лишним? Ведь теперь ты можешь дать кому угодно честное слово, что не знаешь, откуда и как явится француженка, а если я назову себя, то установится между нами совершенно не нужное для тебя знакомство! Неужели ты не понимаешь, что я из деликатности, ради тебя надела эту маску и домино? Ты помни только одно: я тебя ни к чему не обязываю и ничего от тебя не требую; поступай как знаешь, по личному своему разуму и опыту. Однако, вот мы и приехали! – сказала она, увидев, что карета снова остановилась у ворот минихского дома.

– Ты положительно не хочешь выйти со мной? – спросил Миних.

– Положительно не хочу.

– Но как же мои гайдуки? Ведь они могут поднять шум, заметив тебя в карете?

– Важное дело, что фельдмаршал Миних проехался в своей карете с женщиной!.. Как будто это случилось в первый раз!

Маска была права: это действительно случилось не в первый раз.

– Но все-таки помни, что я решительно ничего не сделаю из того, что ты мне тут наврала! – сказал Миних, выходя из кареты.

Один из двоих гайдуков, стоявших на запятках, откинул подножку и, высадив Миниха, повел его к входной двери, а другой отворил карету с противоположной стороны и, не откидывая подножки, выхватил высунувшуюся к нему маску в домино, и оба они исчезли в темноте.

Под домино и маской оказалась Грунька в своем суконном плаще и шелковом расфуфыренном платье.

Человек, высадивший ее из кареты, был, разумеется, Митька, одетый гайдуком Миниха.

– Ну что? Удалось тебе? – спросил он.

– Удалось! – ответила она. – Он сказал мне, что не станет меня слушать, но это – верный признак того, что он сделает все так, как я ему сказала.

21

Селина де Пюжи

Предположения Митьки оправдались с совершеннейшей точностью.

Француженка Селина де Пюжи была в Дрездене в «амурных», как тогда говорили, отношениях с графом Линаром и явилась одним из многих мимолетных увлечений красивого и богатого молодого вельможи.

При саксонском дворе того времени, соперничавшем в пышности и блеске с версальским, были прочно установлены легкие французские нравы, которые предписывали молодому мужчине одновременно иметь три любовные связи: одну – с женщиной легкого поведения – по-тогдашнему с метреской, другую – с какой-либо дамой общества, лучше всего замужней, и наконец, молодой человек непременно должен был наряду с этими двумя питать любовь платоническую к какой-нибудь девице, томной и жеманной конечно, за которой он ухаживал открыто. Чем чаще менял светский «любезник» эти три любви, тем больше у него было завистников, и тем успех у женщин был ему более обеспечен.

Селина де Пюжи была одной из метресок Линара, с которой он, повозившись некоторое время, вздумал расстаться, полагая, что это так же легко удастся ему, как удавалось до сих пор с другими.

Но в данном случае он ошибся. Селина, вопреки всякой моде и обычаю, влюбилась в него настолько, так крепко-цепко, что никак не хотела примириться с этой разлукой. Она находила, что лучше, умнее и привлекательнее, чем была она, нет женщины на свете и что поэтому такой наделенный всеми достоинствами человек, как граф Линар, не должен покидать ее.

Чтобы отделаться от француженки, он ей сказал, что должен ехать в Петербург, и действительно уехал из Дрездена так быстро, что Селина не сразу смогла опомниться.

Она продала все, какие у нее были, драгоценности и тоже отправилась в Петербург в надежде найти там Линара и снова вернуть его к себе. Для нее, француженки, возвращение в Петербург графа было весьма правдоподобно, потому что она знала из его рассказа в минуту откровенности, что в России у него было что-то такое с русской принцессой.

Приехав в Петербург, Селина отправилась во французское посольство, разыграла роль путешествующей маркизы, и ей помогли найти дом и обставили его, как нужно. Но ни с кем из трех нанятых слуг она не могла разговаривать, потому что они были русские и не понимали по-французски. Бывшая у нее в Дрездене горничная-француженка отказалась ехать в Россию, испугавшись нравов «дикой» северной страны, как она говорила.

По совету посольского чиновника Селина опубликовала в «Санкт-Петербургских ведомостях», что ей нужна горничная, знающая французский язык; по этой публикации явилась Грунька и была нанята без дальних разговоров.

В первый же день де Пюжи стала ее спрашивать, как найти в Петербурге графа Линара, а через два дня Грунька знала всю ее историю и могла сообщить Митьке, что его предположения вполне оправдались и правильны.

Тут они оба выработали план, и первым шагом к его выполнению была отважная поездка Груньки в карете Миниха с самим фельдмаршалом.

В подробности этой поездки француженка посвящена не была; ей только было сказано, что Грунька отправилась за справками относительно графа Линара и что для этого ей нужна шелковая роба и черное домино с маской.

Само собой разумеется, что всё это ей дала Селина, которая с нетерпением ожидала ее возвращения, беспокойно ходя по комнатам своего кокетливо обставленного домика.

– Ну что, ты узнала что-нибудь? – сейчас же стала спрашивать Селина, как только Грунька появилась в дверях.

Грунька, уже наученная Митькой, как и что говорить, произнесла таинственно и весьма доверительно:

– Его еще здесь нет, но ждут, что он приедет.

– Неужели же это правда? – воскликнула француженка.

– Так по крайней мере говорят! – стала рассказывать Грунька. – Главное, все зависит, конечно, от принцессы, но надо ее подтолкнуть, чтобы она решилась.

– Решилась? На что?

– Дать свое согласие на приезд графа Линара в Петербург, а это зависит от нее. И вот появилась возможность подтолкнуть ее, но в этом деле не обойдется без вас!

– Без меня? – удивилась француженка.

Дело было в том, что Грунька хотя сравнительно очень недурно говорила по-французски, но все же руководствовалась при этом не столько тем, что хотела выразить, сколько теми словами, которые знала; поэтому Селина не всегда могла отчетливо понять ее.

– Да! Тут существует целый план… понимаете?.. План! – стала пояснять Грунька.

– Какой же это план?

22

План действий

– План вот какой! – сказала Грунька. – Хотите видеть принцессу, вашу соперницу?

Селина де Пюжи была уверена все еще, что Линар покинул ее ради русской принцессы, и Грунька ее в этом не разубеждала.

– Я? Видеть принцессу? – удивилась Селина. – Но как же это будет?

– Очень просто! Вы должны будете разыграть роль гадалки, под видом этой гадалки будете проведены к принцессе Анне Леопольдовне и скажете ей все, о чем мы с вами условимся.

– И это – правда?

– Клянусь вам.

– Ты – золото, а не девушка. Само Провидение послало мне тебя. Недаром мне моя мать сказала: «Помни, Селина, когда я умру, я буду за тебя молиться там, и Провидение будет хранить тебя». А она умерла, моя бедная мать! Но только я боюсь, сумею ли хорошенько разыграть роль гадалки.

– Влюбленная женщина – вы ведь влюблены в графа Линара – сделает все, что нужно, и сумеет все!

– О да! – подхватила француженка. – Как хорошо ты это сказала! Влюбленная женщина сумеет все!

– Тем более, что это так легко! О прошлом вы можете рассказывать такие подробности, какие граф Линар мог сообщить вам, но принцесса же этого подозревать не может, а потому будет поражена и уверится в вашем искусстве; а затем, раз уверившись, поверит и во все, что вы ей скажете о будущем.

– Но что я ей скажу о будущем?

– Что она должна действовать с открытой энергией, что она должна выписать графа сюда, в Петербург.

– Но постой! – остановила ее Селина. – Как же это так? Я должна сама своей сопернице подсказывать мысль, чтобы она скорее вызвала сюда графа и была с ним счастлива, когда я… нет, ни за что! Ты с ума сошла!

– Но граф все равно приедет и без того, и все равно они увидятся и будут счастливы, если вы не встанете между ним и ею!

– Да, все равно они будут счастливы! – вздохнула Селина.

– Ну так вот и нужно помешать этому!

– О да, нужно помешать! Но как?

– Посоветовать принцессе побыстрее выписать сюда Линара. Ведь чем скорее он приедет, тем скорее вы и сами увидите его!

– Ах да, это правда! Ведь тем скорее я сама увижу его.

– А затем, – таинственно продолжала Грунька, – надо внушить принцессе, чтобы она начала смелее действовать против Бирона. Герцог-регент Бирон будет, конечно, сильнее ее и, раз она пойдет против него открыто, сам того не зная, станет вашим сообщником, может быть, низложит принцессу и заключит ее в монастырь.

– О-о! – пролепетала француженка.

– И вы будете отмщены! – заключила Грунька.

– Да, я буду отомщена! Все это придумано гениально!

– Мы, русские, привыкли к этому! – вдруг ни с того ни с сего ляпнула Грунька, больше для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Я только теперь начинаю узнавать русских! – сказала Селина. – Недаром ваша империя стала так могущественна и сильна! Но что будет, если принцесса окажется сильнее герцога-регента и сумеет сделать так, что победа будет на ее стороне? Ведь это создаст ей новый ореол, а мы потеряем все!

Однако и на этот вопрос у Груньки был уже готов ответ.

– В России есть другая принцесса, – понижая голос до шепота, сказала она. – Это дочь Петра, великого императора. Народ обожает ее и не желает видеть на престоле другую. Теперь она еще не может вступить в открытую борьбу против принцессы Анны и герцога Бирона, когда они вместе. Но, если принцессу оставить одну, хотя бы и победив Бирона, она уже не сможет быть такой страшной для дочери Петра, и дни ее властвования будут сочтены. Вы меня понимаете?