скачать книгу бесплатно
Нет, правда, он в Лондоне чуть более суток, и за это время успел и адаптироваться, и замаскироваться под местного – причем кражи одежды в сводке я не припомню, значит, как-то выкрутился и с ней. И девчонку подцепил, причем с расчетом на выгоду не только для тела, но и для дела. Правда на ее замужество он, кажется, не рассчитывал. И вот эта ситуация напоминает что-то глубоко личное. Или все-таки дело в том, что непотребство с замужней в сводке светится?
Лана явно пытается что-то пискнуть, но у Генри настолько убийственное выражение лица, что девушка только нервно всхлипывает и оседает за столик, пряча в ладонях лицо. Мне ее даже жаль чуточку.
Шагает Генри быстро, даже в человеческой форме – я несусь за ним едва ли не вприпрыжку. Демон доходит до ближайшего угла дома и снова сбрасывает с себя материальность, видимо, чтобы не тратить силы попусту, и оборачивается ко мне.
Я думала, он будет выглядеть разочарованным и усталым, а с него вся эта ситуация уже стекла как вода с гуся, демон окидывает меня насмешливым взглядом и развязно улыбается.
– Ну что, готова скоротать со мной ночку вместо Ланы, а, Агата Виндроуз?
Он вообще, что ли, осатанел?
– С чего бы это? – ошалело интересуюсь я. Вопрос застал меня врасплох. Чего угодно ожидала, но не этого.
– Ты мне должна вообще-то, – Генри пожимает плечами, мол, это само собой разумеется, – ты сорвала мне вечер. Другую женщину мне сейчас искать некогда. Да и не время, я Лану еще вчера подцепил. Так почему бы вместо Ланы тебе не доставить мне удовольствие, а, птичка? Тем более что ты очень даже ничего.
Нормально, да? А формулировочки каковы? Его величество до меня снисходит.
Вдох-выдох.
Раздражение, вскипевшее в моих легких, я выдыхаю из себя. Это не то, что мне нужно.
Получается. Хотя нельзя сказать, что это мне ничего не стоит – я сейчас гораздо злее, чем была до отравления. Да и смертный мир делает мои эмоции гораздо сильнее и острее.
Везет же мне на озабоченных придурков. Что в жизни, что в посмертии. И ладно бы выглядела как какая-нибудь голливудская кинодива, так ведь самая что ни на есть обычная.
Мир вокруг просто теряет свою актуальность, я даже не особенно замечаю, когда сквозь меня проходит кто-то из смертных.
Самое парадоксальное – при том, что чутье точно обрисовывает демону, как он меня бесит, Генри шагает ко мне. Опускает ладони мне на талию, тянет к себе, нарушая все правила по вторжению в личное пространство. И я по бесстыжим глазам вижу, что он намерен нарушить их еще сильнее.
– Отпусти немедленно, – пыхчу я, вырываясь. Ну точнее – пытаясь вырваться. Наверное, из хватки спрута легче выпутаться, чем из клещей Генриха Хартмана.
– Птичка, не бойся, я тебе все покажу и тебе все понравится, – коварно и очень многообещающе шепчет демон, прижимая меня к себе еще крепче.
Ох… Этот раскаленный кисель чистой незамутненной ярости попробуй выдохни еще…
Ну сам на себя пеняй, Генрих Хартман.
Четыре слова призыва святого огня звучат резко, и правый мой кулак окутывается белым огнем и тут же впечатывается демону в живот, заставляя охнуть даже при всей его силе. Без святого огня этот удар для исчадия ада что слону дробина, со святым огнем же он вздрагивает и ослабляет хватку. Достаточно, чтобы я все-таки вывернулась и все той же окутанной белым огнем ладонью, от души и бесконечной щедрости залепила ему пощечину.
Опять-таки, сомневаюсь, что без усиления святой защитой Генри вообще бы эту пощечину заметил. Демоны его уровня и возраста это посчитают скорее за щелчок по носу, чем за удар. Не больно, но самолюбие уязвляет.
Генри рычит, явно раздосадованный моим ударом. Тем взглядом, что он сейчас на меня смотрит, можно не только гвозди заколачивать, но и бетонные сваи.
– Ты вообще обучаемая? – зло выдыхает Генри. – Я ведь тебе уже объяснил про боль. Тебе так хочется, чтобы я сорвался?
Я скрещиваю руки на груди, раздраженно гляжу на демона. Он же – в двух шагах от меня, держится за щеку и тяжело дышит, явно пытаясь сделать то же самое, что и я десять минут назад. Выдохнуть.
Но он все еще на меня не бросился.
– Ты знаешь, сколько у меня из-за тебя неприятностей? – ровным тоном уточняю я. Не буду я отвечать на его вопрос, обойдется.
– Ну только не говори, что я не предупреждал тебя, что они будут, – Генри раздраженно качает головой, – ты же понимала, что Пейтон тебе за молитву оторвет голову, это был вопрос времени.
Ага. Понимала. Но даже не представляла, что одной молитвы хватит для того, чтобы освободить демона.
– Зачем ты пришла? – хрипло спрашивает Генри. – Хочешь, чтобы я сказал тебе спасибо? Спасибо, Агата Виндроуз. Так и быть, прощаю, что ты испортила мне вечер. В конце концов, благодаря тебе я не засветился в сводке. Мы закрыли все вопросы, и ты можешь уже убраться к черту или тебя еще что-то интересует?
Какой очаровательный посыл. И какой хороший вопрос.
Зачем я пришла…
Лист кредитной сводки из кармана я достаю чисто из любопытства, мне интересно, изменилось ли в нем хоть что-нибудь. Или дело обстоит как в том фильме, когда делай – не делай, ничего не исправишь, и как я ни старайся, но сегодня Генри все-таки закадрит какую-нибудь миссис с далеко идущими порочными намереньями.
Он изменился…
Исчезли строчки про соблазнение замужней, зато прибавилось много других. Длинных.
С моим именем и фамилией в качестве жертвы.
О, это что такое в самом конце? “Нападение на поручителя, коэффициент отягчающих обстоятельств – 1,95”. И все списание – в два раза больше, чем общая сумма косяков.
Круто.
Если он нападет на меня, мне же за это и прилетит, причем даже с отягчающим коэффициентом. Если – или когда?
Остальные строчки я проглядываю мельком. Впечатляюсь.
– Какая у тебя изощренная фантазия, Генри, – замечаю задумчиво, поднимая глаза на демона, – я восхищена.
– Что это у тебя? – Генри шагает ко мне, выдирая из моих пальцев лист кредитной сводки, уставляется в него. Про то, как замирает его лицо, можно не говорить.
– Это моя сводка, – зачем-то поясняю я.
– И в ней отображается то, чего я еще не сделал? – ошеломленно и, кажется, не особенно нуждаясь в ответе, спрашивает Генри.
– Для меня, по крайней мере.
Я не успеваю даже заметить, как лист разлетается в клочья, движения демона просто смазываются, и потом лист осыпается на тротуар под нашими ногами белой пылью.
– Ну зачем, – я чуть морщусь, – я же уже тебя нашла.
– Зато потом не сможешь, – Генри стоит, убрав руки в карман, и напряженно смотрит на меня. – Без обид, птичка, мне не нужно, чтобы ты бегала за мной хвостом. При всей моей благодарности.
– Я возьму в кредитном отделе новую свежую сводку, – я пожимаю плечами. – А я возьму, не сомневайся, меня не особенно прельщает вместе с тобой отправиться в ад, так что…
– Так, стоп, – Генри встряхивает головой, перебивая меня, – еще раз. Ты? В ад? Со мной? С чего бы? Со всем уважением, но твоих косяков даже на распятие не хватит.
– Ну, если верить той же кредитной сводке, которую ты порвал все-таки рановато, я – твой поручитель, Генри. Вот поэтому, видимо.
Демон смотрит на меня молча. Пристально. Не отводя своих янтарных глаз от меня ни на секунду.
Я все жду вопроса “Что это значит?” – и боюсь его. Потому что я не знаю ответов, у меня не было времени разбираться в этом вопросе. Я торопилась его остановить. Очень!
Генри задумчиво щурится и, кажется, чуть покачивается на месте.
А потом шагает ко мне, и его ладони вдруг оказываются продеты под моими руками, переплетаются на моей талии. Да что такое? Самец снова пошел в атаку? Как ему надо двинуть, чтобы он успокоился?
– Что ты себе позволяешь?
– Тише, – шепчет Генри, неожиданно успокаивающе, а в это время от наших ног земля будто отталкивается сама, – раз спрашиваешь ты, птичка, я отвечу. Я себе позволяю все. Но только в уме, потому что это не попадает в кредитную сводку. Так что можешь себе представить, сколько всего я себе с тобой уже позволил.
Черт его раздери, вот правда. Потому что да, оказывается, я могу себе все это представить.
Щеки пылают так, будто бы я буханка хлеба и меня только-только вынули из раскаленного жерла печи. И я точно знаю, что демон чует мое смущение.
– Да-да, примерно так, птичка, только еще непристойнее, – шепчет этот наглец мне прямо на ухо.
И хочется влепить ему пощечину еще раз, а ладони вцепляются в его плечи, потому что я не хочу упасть, да и не успею материализовать свои крылья, падая на такой большой высоте. И не факт, что смогу – после отравления-то.
Нужно успокоиться. Еще не хватало ему способствовать…
За спиной у Генри – черные огромные крылья. Такие я бы рисовала человеку-дракону, не иначе. Но…
– Разве у демонов есть крылья? – спрашиваю я, чтобы хоть как-то соскользнуть с предыдущей темы разговора. – Нам говорили… крылья – это дар небес, который дан, чтобы не попадаться демонам.
– Ну, так оно и есть, на самом деле, – Генри кивает, чуть скучнея в лице, – с появлением первой демонической метки – крылья ангела тебе отказывают. Мои – высшая демоническая метка, их получают только конченые отморозки.
Он произносит это и замолкает, будто подводя черту в этом разговоре. А парой секунд спустя приземляется на крыше ближайшего дома и наконец выпускает меня из своих спрутовых объятий.
– Извини, если я тебя напугал, птичка, – отрывисто произносит Генри, ныряя ладонями в карманы, – но этот разговор был не из тех, которые я готов вести посреди улицы.
– Почему? – мне вот разницы не было.
– Не важно, – Генри морщится, явно выказывая свое недовольство. – Давай теперь подробнее. Ты мой поручитель? Конкретика есть? Хоть какая-то? Чем поручительство за меня чревато для тебя?
– Конкретики мало, – нерешительно произношу я.
Конкретики на самом деле чудовищно мало. Я знаю точно только то, что если он получит восьмой класс опасности, – приговор нам с ним выпишут общий на двоих. И все. Но хотя бы это я сказать могу.
Генри выслушивает меня все так же безмолвно. Он будто сбросил с себя маску озабоченного придурка и сейчас действительно напоминает опытного, побитого жизнью демона. Который очень загружен – внезапно – моими проблемами.
Серьезно?
– В общем, так, – я неловко улыбаюсь, – если ты допрыгаешься до ада – мы туда отправимся вместе.
– Даже при том, что твой личный долг тебя даже до бесов не утянул? – Генри скептично кривится. – Знаешь, не могу сказать, что всегда понимаю логику Небес. В общем-то – никогда не понимаю. Почему они вообще меня освободили и зачем поставили под удар тебя?
Я не знаю. И все, что я могу сделать, – развести руками. Если бы я знала, зачем это все…
– Итак, мы знаем, что тебя ждет, если я перейду из Исчадий в Дьяволы, – неторопливо проговаривает Генри, – знаем и то, что мне не так долго переходить осталось, я получил приговор, уже когда стал больше, чем Исчадием. И знаешь ли, Агата, что я могу сказать тебе в этом случае?
– Что? – я предполагаю “худшее”, типа “мне плевать” и “это твои проблемы. А слышу невозмутимое:
– В Чистилище ты больше не вернешься, птичка.
7. Очень приятно, демон!
– Что?
Забавно смотрится непреклонное упрямство на бледной, почти серой от слабости мордашке Агаты Виндроуз, все еще не оправившейся после отравления. Забавно и немного выбивает из колеи. Что это шевелится где-то на самом дне души Генриха Хартмана? Совесть? Стыд? Давно ли он подцепил эту гадость?
Хотя ладно, Генрих на самом деле сочувствует Агате. Неожиданно обнаружившимся незачерствевшим краешком души. Ему была известна токсичность собственного яда. И ей бы сейчас лежать, отходить от отравления, а она рванула в смертный мир, который ей сделает только хуже. Слишком уж тут яркие эмоции, слишком много искушений.
– Исключено, – девушка отрицательно дергает подбородком, сдвигая разговор с мертвой точки, – я не протяну здесь долго. Во-первых, меня сожрут. Во-вторых, я лишусь поддержки Чистилища и работать не смогу.
– Это смешно, – Генрих не удерживает в себе смешок, хотя, откровенно говоря, сдержанность никогда не входила в число его достоинств, – птичка, какая работа, у тебя командировка в ад, считай, уже на столе у Пейтона лежит, и он ее через пару недель подпишет. А туда – в один конец отправляют. Из ада не возвращаются.
– Можно подумать, ты об этом много знаешь, – ехидно возражает девчонка, глядя на Генриха с вызовом. Черт ее побери, это на самом деле заводит. Он и так-то слегка на ней двинулся, уже сутки не мог избавиться от беспокойства на тему, как там себя чувствует эта глупышка, после того как он ее отравил. А когда почуял ее запах, чудом вообще смог сосредоточиться на Лане и сделать вид, что она его все еще интересует.
И вот. Что Агата Виндроуз на редкость упрямая коза – для Генриха открытием не было. Он помнил, как она сцепилась даже с Пейтоном, при всем его авторитете. Но это действительно привлекало. Особенно хищника внутри, который обожает укрощать строптивых девиц.
– Об аде я немного знаю, Небеса пронесли, – Генрих пожимает плечами, – но чтобы меня отправить в ад, Триумвирату надо меня поймать, а это затруднительно, пока я в Лондоне, пока я знаю, что делать, чтобы по минимуму попадать в сводки, и что делать, если все-таки сделал что-то не то. А тебя ловить не надо, если ты собираешься ходить на работу.
– Ты говоришь, что знаешь, как избегать того, чтобы тебя поймали. Но тем не менее тебе это не очень помогло, – придирчиво замечает Агата, – тебя ведь поймали и отправили на Поля.
– В тех условиях я сам пошел на открытую схватку, мне было от чего отвлекать Триумвират, – Генрих отвечает сухо, обозначая сразу, что тему он развивать не будет, – птичка, тебе не идет занудство.
– Мне много чего не идет, особенно делать необдуманные поступки, – парирует девушка, улыбаясь достаточно красноречиво, чтобы понять, на что она намекает.
– Ну тут уж ты ничего не сделаешь, – Генрих широко ухмыляется, – надо было приводить с собой Триумвират. А теперь уж поздно, и я тебя от себя никуда не пущу.
Еще чего не хватало, отпускать от себя ее, которая может найти его чуть ли не в любое время дня и ночи, лишь только он подумает о совершении чего-то неправильного.
А Генрих отдает себе отчет – “греховные помыслы” его одолевали очень часто. Ход он им старался не давать – сейчас, по крайней мере, но мысли контролировать не имелось возможности. Значит, и Агата, если что, найдет его довольно быстро.
– Ты не понял? – девушка упрямо поджимает губы. – Я не останусь. Мне совсем не улыбается, чтобы меня сожрали.
– Интересно, – Генрих щурится, разглядывая глупышку так, чтобы ей стало неловко – так, будто он уже ее раздел и поставил перед собой в таком виде, – кто ж тебя сожрет, если ты будешь под моей защитой?
У Агаты вздрагивают губы, она будто не ожидала этого услышать.
– С чего бы тебе меня защищать?
– А с чего тебе было за меня молиться? – невозмутимо интересуется Генрих. – Ты мой поручитель, тебе из-за меня грозит высшая мера. Защита – меньшее из того, что я могу тебе предложить. Впрочем, я тебе предложу больше, и, не сомневаюсь, ты оценишь.
Печально, но очередной выпад, который должен был вогнать девушку в краску, улетает в молоко.
– Ты – демон, – задумчиво произносит Агата, будто напоминая. И даже непонятно, себе она это напоминает или ему. Будто всерьез обдумывая что-то свое. Выражение лица у нее при этом непостижимое. Примерно с такой же бесконечной отстраненностью она целовала его, еще распятого, в лоб.
