скачать книгу бесплатно
А то и за океан, в далекую Америку, где их ждут любовь и свобода в девственных лесах среди не знающих пороков, лжи и тирании благородных дикарей, живущих по законам, предписанным им, несмотря на то, что они еще не знают грамоты, конституций и деклараций, самим Жан Жаком Руссо, прозорливо заботящемся о счастье всего человечества, в минуты просветления своего беспокойного ума так и ищущего случая оказать ему, человечеству, какое-нибудь нечаянное благодеяние.
На самом деле Дубровский был осажден в своей лесной крепости сотней солдат, с боем вырвался из окружения, его товарищи спасались кто как мог, а сам он, оставшись один, едва не погиб в лесу от открывшейся старой раны – князь Верейский разрядил в него свой английский пистолет, когда бывший гвардии поручик незванно-негаданно явился в его имение за своей возлюбленной.
Барон Дельвиг случайно нашел в лесу умирающего Дубровского и выходил его вместе со своей тетушкой Элизой, скрыв все произошедшее от матушки; та, в силу своей исконно немецкой законопослушности, несомненно призвала бы капитан-исправника, и героя заковали бы в железо, не одну сотню лет воспеваемое в заунывных и протяжных песнях каторжан и их временно вольных товарищей, гордо восседающих на горячих, быстрых, как ветер, конях или искусно прячущихся в оврагах у большой проезжей дороги в надежде на неожиданную встречу с неосторожными путниками и проезжими.
Привожу одну из таких песен, любимую самим А. С. Пушкиным и потому часто помещаемую им в своих романах и повестях.
Не шуми, мати зеленая дубравушка,
Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати.
Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти
Перед грозного судью, самого царя.
Еще станет государь-царь меня спрашивать:
Ты скажи, скажи, детинушка крестьянский сын,
Уж как с кем ты воровал, с кем разбой держал,
Еще много ли с тобою было товарищей?
Я скажу тебе, надежа православный царь,
Всю правду скажу тебе, всю истину,
Что товарищей у меня было четверо:
Еще первый мой товарищ темная ночь.
А второй мой товарищ булатный нож,
А как третий-то товарищ, то мой добрый конь,
А четвертый мой товарищ, то тугой лук,
Что рассыльщики мои, то калены стрелы.
Что возговорит надежа православный царь:
Исполать тебе, детинушка крестьянский сын,
Что умел ты воровать, умел ответ держать!
Я за то тебя, детинушка, пожалую
Середи поля хоромами высокими,
Что двумя ли столбами с перекладиной.
В отличие от пылких уездных барышень и поэтически настроенного барона Дельвига, Александр Нелимов не испытывал к Владимиру Дубровскому никаких симпатий. По мнению Александра, то, что гвардейский офицер, поддавшись страстям, опустился до грабежей и разбоев, совсем не украшало его. Но в отличие от матушки своего немецкого друга, Александр не находил в глубинах своей русской души никаких основ для законопослушания.
Укрыть Дубровского Александра просил не кто-то, а Дельвиг, а по просьбе своего самого близкого друга Нелимов и сам нарушил бы любые законы, кроме законов чести, разумеется. Да и события последнего времени – загадочное убийство отца, раскрывшаяся тайна отречения Анны, невероятный, блистательный, необъяснимый взлет Оленьки Зубковой, так впечатлили Александра, что ему было не до приключений провинциального Ринальдо-Ринальдини с кистенем, так поражавшего воображение уездных барышень.
Более всего неприязнь Александра вызывали грабежи – о них рассказывали не меньше, чем о сердечных страданиях романтического героя. Правда, барон Дельвиг уверял Александра, что на самом деле Дубровский никого не грабил. Но Александр отнес эти утверждения на счет поэтического, наивного воображения своего друга. Нелимов сам читал в «Ведомостях» о выделении из губернской казны денег на помощь пострадавшим от нападений Дубровского.
И кроме того… Александр, подсознательно ощущая себя первым женихом уезда, не знающим соперников, испытывал невольное чувство легкой ревности к тому вниманию, которое восторженные девицы уделяли страстному похитителю Маши Троекуровой, так, кстати, и не сумевшему ее похитить.
Уж окажись в его положении сам Александр, он, не пускаясь в грабежи на большой дороге, нашел бы способ увезти красавицу из-под носа самодура отца и дряхлеющего среди своих, устроенных на английский манер, газонов князя Верейского, утащившего юную девицу как какой-нибудь Кощей Бессмертный, чтобы она зачахла у него от тоски и скуки среди серебра и злата, потому что в молодости совсем не о серебре и золоте мечтают задумчивые девушки.
5. Вдвоем
Что дружба?
А. С. Пушкин.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.
А. С. Пушкин.
Однако дни шли за днями, месяц за месяцем и, живя бок о бок, молодые люди имели возможность узнать друг друга не по случайным рассказам. Совместные трапезы, подобные и пищей и условиями спартанским сисситиям, но только на двоих, случайные разговоры, совпадение мнений, обсуждение ошибок Ганнибала и Гая Мария и особенно вольтижеровка в фехтовании и стрельбе невольно сблизили их.
Нелимов был моложе своего гостя лет на десять. Но Александр лет на пять выглядел старше своих лет, а Дубровский на столько же моложе, поэтому оба казались одногодками. В свое время Дубровский считался лучшим в полку стрелком и фехтовальщиком. В стрельбе он действительно не уступал Александру. Но в фехтовании хозяин превосходил гостя, и тот уважительно и с восхищением признал его первенство.
Нужно заметить, что и Александр Нелимов, и Владимир Дубровский, при всех своих различиях, принадлежали к одной породе, или, как иногда говорят, к одному сорту людей.
Такие люди прямодушны, несуетливы, просты, приветливы, надежны, мужественны и решительны. Они верны в дружбе, на них всегда можно положиться в трудную минуту, они рассудительны, но не занудливы, не скупы и не гоняются за деньгами, но и не сорят ими. Они не верховодят в веселых компаниях, но занимают в таких компаниях достойное место.
Им все всегда рады, их даже любят, несмотря на то, что они никогда ни перед кем не заискивают и не ищут ничьей дружбы или покровительства и, мало того – говорят, что думают, но не выставляют это напоказ. Они никому не завидуют, никого не осуждают и обычно не имеют врагов, а когда таковые у них заводятся, сражаются с ними смело и открыто и умеют их побеждать.
Такие люди редки. Потому мужчины их ценят и уважают. А женщины… Читатель легко догадается, как к таким людям относятся женщины: и неопытные девицы, и дамы, искушенные в сердечных смутах и душевных волнениях, а уж молодые вдовы…
Конечно, Нелимов и Дубровский обладал и чертами, очень заметно отличавшими их друг от друга.
Владимир Дубровский был вспыльчив, как его отец, но, склонный к чувственным размышлениям, он иногда сам доводил себя до такого состояния, что мог совершенно импульсивно совершить любой рискованный поступок, о котором потом приходилось сожалеть. Таким образом, ему, можно сказать, была свойственна некая медленная, подспудно созревающая все та же вспыльчивость и отсутствие дальновидной рассудительности, что как-то странно сочеталось со способностью довольно трезво мыслить в тех случаях, когда дело не касалось его самого.
И кроме того, Дубровский однолюб, в чем читатель убедится впоследствии.
Что же касается Александра Нелимова, то он, при всей своей осторожности и дальновидности, умел не поддаваться философским наваждениям и был Дон Жуаном. Причем донжуанство это, поощряемое обстоятельствами и многими особами, желающими подтвердить сделанное когда-то Александром открытие, что женщина устроена совсем не так, как мужчина, а гораздо интереснее и загадочнее, развивалось и все более и более подчиняло его.
И в отличие от всезнающего читателя я не знаю, считать ли такое развитие положительным или требующим строгого авторского порицания. Признаюсь, я всегда стараюсь угодить женщинам, а ведь они подчас совсем не строги к Дон Жуанам и часто готовы простить их страстность и даже некоторое непостоянство.
Сходные черты и различия сближали Нелимова и Дубровского и требовался только какой-нибудь незначительный случай, подтолкнувший бы этих, поначалу безразличных друг другу молодых людей, к настоящей дружбе.
И такой случай незамедлил представиться.
В один из дней ранней весны, когда солнце, благодаря наклону земной оси к плоскости орбиты, возвратилось в наше северное полушарие и сияло среди животворящих, излучающих синеву небес над ослепительно белыми снегами, скрывающими пашни, и теплым, мягким шафрановым светом наполняло сквозь еще двойные окна гостиную старого заполенского барского дома, Александр Нелимов и Владимир Дубровский быстро покончили со скудным обедом и, не имея надежды на ужин, вспомнили слова воспитателя Александра Македонского, говорившего, что лучшие повара для завтрака – ночной переход, а для обеда – скудный завтрак.
Исходя из этого исторического высказывания, они попытались вывести мысль о том, что отсутствие ужина после скудного обеда даст им возможность выдать своему желудку грядущий завтрак за настоящее пиршество.
Поупражнявшись в этих обнадеживающих силлогизмах, молодые люди принялись сравнивать действия Гая Юлия Цезаря при осаде города Алезии, построенного еще самим Гераклом, в Лугданской Галлии или, точнее, на землях мандубиев, при реках Лутозе и Озере, с попыткой светлейшего князя Потемкина прославиться тем же самым способом под стенами Очакова, воздвигнутого турками на месте знаменитой древнегреческой Ольвии, упоминаемой великим Геродотом, и удобно располагавшегося на берегах Черного моря и Днепровско-бугского лимана, мелководного и потому не доступного линейным кораблям с глубокой посадкой, что мешало турецкому флоту расстроить замыслы Светлейшего.
В гостиную вошел Тришка, слуга Александра, и, сделав большие глаза, как бы предупреждая тем своего хозяина о возможной опасности, доложил:
– Тверская барыня, нынешняя, пожаловали.
Дубровский переглянулся с Александром и поспешил выйти в небольшую соседнюю комнату, отгороженную когда-то от гостиной легкой перегородкой. Дубровский жил в Заполье, не скрываясь ни от дворовых людей, ни от сельчан, на правах приезжего барина, временного гостя. Но когда в Заполье по какому-либо случаю заезжали соседи, Дубровский старался не попадаться им на глаза.
6. Вы сами должны сделать выбор
Как у молодой-то девушки
Одна заботушка,
Об одном сердце ноет,
Об одном головушка болит.
Русская народная песня.
Едва Тришка успел ретироваться, как в комнату вошла Александра Лобанова, совоспитанница Поленьки, и теперь, вместе с другой такой же совоспитанницей, Аннет Шеншиной, полноправная наследница владений княгини Тверской. Девушка дышала решимостью и отвагой, повторяя про себя краткие слова молитвы, заимствованные у воинов, идущих в штыковую атаку на превосходящего их числом противника и твердо в сердце своем укрепившихся победить или умереть.
Александр усадил гостью за стол и попытался отвлечь девушку извинениями по поводу отсутствия чая и предложением угостить ее прекрасным грушевым взваром. Александре было не до чаепития. Собравшись с духом, она начала свой монолог, заученный ею на память, хотя и с многими пропусками, то и дело сбиваясь, но не теряя смысла и основной канвы.
– Александр, мы с Аннет решили… Так продолжаться далее не может… Вы сами должны сделать выбор… Все зависит от вашего слова… Вы знаете, какие беды обрушились… Как все изменилось… Ангел Поленька… Ведь никто и помыслить не мог… А когда умерла и княгиня… Наше с Аннет положение… Такая перемена… Мы решительно не знаем, что нам делать… Мы совершенно одни… И можем положиться только на вас… Ни мне, ни Аннет и в голову не пришло бы когда-либо сравнить себя с Поленькой… Как и рассчитывать на такое благодеяние и расположение тетушки княгини… Поэтому вы сами должны сделать выбор… И я и Аннет, мы примем его как должное… Ни я, ни Аннет не можем заменить вам Поленьки… Но и оставаться в такой неопределенности свыше наших сил…
Из всего сказанного и из того, что удалось уразуметь из дальнейшего, Александр понял, что он должен сделать выбор между Александрой и Аннет и жениться на одной из наследниц княгини Тверской и выдать замуж другую.
Слова Александры диктовались неумолимой логикой. Наследство княгини Тверской назначалось Поленьке и Александру Нелимову. Поленька умерла, и винить в этом некого. Княгиня Тверская, покинув сей мир, оставила наследство Александре и Аннет – это неожиданно, но а как иначе – ведь они все-таки родственницы княгини. И чтобы все сложилось, как предполагалось, Александру нужно жениться… На Александре и Аннет…
Но жениться сразу на двух девицах, как это заведено у тех же турок, живущих по магометанским законам, возможно, в сущности и не плохим, но среди православных не принятым, нельзя и поэтому Александр должен сделать выбор…
Александра говорила долго, Александр успел вспомнить уроки и наставления княгини Свирской, раскрывшей ему все женские хитрости и уловки, и приготовиться к обороне, но избрал неверный путь.
– Александра, друг мой, – сказал он, – да, все так вдруг переменилось, бедная Поленька, наш брак не состоялся, не наша на то воля. Что же делать… Поправить этого никто не в силах… Но я не стану, да и не должен выбирать ни тебя, ни Аннет… Ведь чтобы жениться – нужно любить…
– Но мы любим вас, и я, и Аннет, да и кто же в вас не влюблен? Разве в нашей округе найдется девица, которая не пошла бы за вас замуж? – простодушно, убежденно ответила Александра.
– Нет, нет, Александра. Это невозможно. Я уезжаю. На войну.
– На войну?! – воскликнула Александра.
– Да.
– А как же мы? Что станется с нами? Мы только на вас и надеялись – и когда Поленька была жива и княгиня, и дворня вся вас своим барином почитает, да и мужики. Как же мы без вас, разве мы сами со всем справимся?
– Справитесь, Александра, справитесь. Дворня у вас вся толковая и мужики самостоятельные. Справитесь. А там и вы, и Аннет выйдете замуж. Вы обе – красавицы, а женихи – найдутся.
– Нам кроме вас никого не надобно. Нет, Александр, вы так нас не оставляйте. Грех вам. Разве не совестно будет? Без вас как же нам быть? – не сдавалась Александра, – имение без хозяина не стоит. А тут и беда подступает.
– Какая беда?
– У нас все беда. Поленька умерла – беда. Княгиню Бог к себе забрал – опять нам беда. А племянник ее, польский, прослышал и примчался, насилу вчера выпроводили. Грозит засудить нас.
– Погоди. Это тот… Пржебышевский, или как его, Прже…
– Именно он. Наследство требует. Я, говорит, родной племянник.
– А княгиня оставила ему что-нибудь?
– Ничего. А он говорит – отсужу.
– Ну вы бы выделили ему деревеньку душ в двести на прожитье.
– Деревеньку. Он говорит, я, мол, все отсужу. Я родной, у меня одних долгов больше миллиона…
– Ого…
– А как же. Весь в папашу своего, каверзника.
– Ты говоришь, по завещанию ему ничего?
– Еще и приписано, чтобы ни я, ни Аннет не смели что-нибудь выделить. А как ослушаться? И если он в суд – кто же нас защитит?
– Раз по завещанию не отписано, то и суд ничего не переменит.
– Он сказал: завещание – это одно, а закон – другое. И суд встанет на сторону ближайшего родственника. А он – родной племянник. И в суде, и в Сенате все ему знакомцы. Как же мы с Аннет без вас?
– Суд волю покойной отменить не может. И Сенат тоже. И я, и Катя не оставим вас. И если вдруг суд поведет дело неправо, Катя прямо обратится к великому князю Павлу Петровичу. Как только приеду в Петербург, я сразу же все расскажу Кате.
– Но вы уезжаете на войну? – припомнила Александра.
– Да, я собираюсь на войну, – запнулся Александр. – Однако сначала мне нужно в Петербург…
– В Петербург? – испуганно повторила Александра, – так неужели это правда… Нет, нет… Скажите, что это неправда!
– Что неправда?
– В Петербург вы едете, потому что… Потому что она приехала тогда на помолвку?
– Кто она? – спросил Александр, хотя сразу же догадался, о ком идет речь.
– Вы в самом деле любите ее? – словно не слыша вопроса, с глазами, наполнившимися ужасом, почти шепотом, едва слышно проговорила Александра.
– Кого ее? – продолжал прикидываться Александр, не зная, как уйти от такого поворота разговора.
– Оленьку Зубкову… – выдохнула Александра, сжавшись от страха, – но ведь она…
– Ну что такое вы говорите, Александра, – с упреком в голосе, стараясь не выдать смущения и делая вид, что даже рассердился, перебил ее Александр.
– Она ведьма, – торопливо продолжила Александра, с каждым словом утверждаясь в своем мнении, преодолевая растерянность и страх. – Пока еще не ведьма, а только дьяволица. Агафья-ключница точно знает по приметам.
– Ах, Александра, – искренне, в сердцах воскликнул Александр, – ну как вы можете верить во все эти сказки!
– Это не сказки. И Персидский подтвердил: как шел с ней в полонезе – искры от нее сыпались. И ведь это не она приезжала тогда на помолвку, а только видение ее, а потом исчезла, вместе с каретой и лошадьми. Не просто так Поленька умерла, не просто так!
– Перестаньте, Александра, – убедительно, с ноткой строгости сказал Александр. – Я еду в Петербург, чтобы определиться на службу. А потом на войну.
– Не уезжайте, Александр, не уезжайте! Не оставляйте нас одних. Сделайте сами выбор, – Александра молитвенно сложила руки, – прошу вас, выберите меня, я сделаю все, как вы скажете. Аннет влюблена в барона Дельвига. Я тоже думала, что полюбила его. Ведь в том его стихотворении, которое он сочинил на празднике у Ратмирских, почти все только обо мне. Но Аннет говорит, что это все о ней. Она призналась, что видит его во сне. Выберите меня! Клянусь, я составлю ваше счастье!
– Вы совсем молоды, Александра. Вы говорите как ребенок. У вас все впереди. Вы еще полюбите, не по-детски, а по-настоящему. И, кстати, барон Дельвиг ведь тоже уже уехал в армию, на войну.
– Ну вот, кого же я полюблю? Бегичева? Протасова? Я не смогу ждать так, как Ивлева, до тридцати лет! Это целая вечность! Это невозможно перенести! – воскликнула Александра и залилась слезами.
7. Поучительная история замужества Ивлевой
Не спеши, девка, замуж.
Русское народное присловье.
Александре на тот момент только-только исполнилось семнадцать. Историю замужества Ивлевой все неудержимо стремящиеся замуж девицы округи знали наизусть, как многие древние греки бессмертную поэму слепого Гомера об осаде Илиона. Сердобольные матушки и тетушки повторяли ее молодым девушкам сотни раз, с тем чтобы наставить их на путь истинный и научить недевичьему уму-разуму.
