Обреченные

Сейчас вся территория разделена между корпорациями, а раньше это были страны, с разными народами, со своими правительствами. В разные периоды истории люди жили по-разному, но неравенство было всегда. Правителей называли по-разному, и всегда они держались за власть любой ценой, подчиняли себе людей, заставляли работать на свое благо, истребляли несогласных. Незадолго до краха старой цивилизации власть над людьми захватили высшие чиновники. Изначально их избирали всем народом на определенный срок, вот только расставаться с властью они не желали и всевозможными способами пытались продлить свои полномочия. Перед тем, как мир стал вот таким, чиновники решили, что стало слишком много лишних и начали уничтожать население своих стран.

– Людей убивали? – спросила Анна.

– По сути, да, – кивнул Дед. – Только обставлено это было иначе. Чиновники становились богаче, а народ нищал, людей лишали жилья, средств к существованию, образования, медицинской помощи… Лишали всего, даже чистого воздуха, воды, земли, отравляя все вокруг. И при этом заставляли платить буквально за все. Это называлось налогами. Создавались условия, при которых люди покидали малые города и концентрировались в больших, где их легче было держать под контролем и уничтожать.

– Но что же делали люди?! – недоуменно спросила Анна. – Как могли позволить убивать себя?

– Вспомни, как живут рабочие в мегаполисах, – посоветовал Дед. – Сейчас ты уверена, что порядок, установленный там, мягко говоря, несправедлив, но разве жители рабочих кварталов недовольны? Они убеждены, что все происходит именно так, как и должно. Вот и людей прошлого убедили, что все действия чиновников предпринимаются в их интересах, все законы, все налоги, буквально все творится ради общего блага. Конечно, были и те, кто не хотел мириться и протестовал, но, как и сейчас, у чиновников была собственная гвардия, которая усмиряла недовольных, сажала их в тюрьмы, физически уничтожала. Со временем люди утратили веру в собственные силы, в то, что могут что-то изменить, наступило разочарование, равнодушие. А потом и бунтовать стало некому, население слишком быстро вымирало.

Затем настала эра роботов. Программируемые механизмы заменили живых людей практически во всех видах работ. И вот тогда люди действительно стали не нужны чиновникам. К тому времени с них уже нечего было взять, все превратились в нищих, почти каждый жил в долг. Тебе ведь знакома такая система. Только в мегаполисах средством расчета служат баллы, дающие право на жизнь, а в те времена в ходу были деньги, на которые можно было что-то приобрести: еду, одежду, заплатить за услуги. Но буквально всем уже завладели чиновники. Средством расчета для них стали ресурсы, из которых производились роботы и из которых уже роботы производили все необходимое для их жизни. Страны, как таковые, исчезли, их заменили корпорации, чиновники выстроили для себя мегаполисы и укрылись за их стенами, внешний же мир стал использоваться лишь для добычи ресурсов и свалки отходов.

Но оказалось, что искусственный интеллект не способен к полноценному развитию, не способен полностью заменить человека. К тому же, собственная политика чиновников обернулась против них самих. Лишив образования свой народ, они лишились и специалистов во всех областях науки и техники. Люди не имели возможности получать знания, а собственные дети чиновников, привыкнув к праздной жизни, не желали заниматься науками. Наступила полная деградация. Пожалуй, только медицина еще оставалась на сносном уровне, ведь сами чиновники не желали вымирать, как народ, обреченный ими на смерть. Развитие робототехники остановилось, роботы были неспособны мыслить творчески, совершенствовать собственные программы, осваивать новые умения, для этого понадобились люди. Вот так в мегаполисах и появились рабочие. Так же пришлось взять с собой и гвардейцев, на тот случай, если вдруг рабочим покажется, что хозяева к ним несправедливы.

Тем не менее, интеллектуальный упадок в мегаполисах не смогли остановить. Молодые поколения чиновников, имея все с рождения, не видели для себя смысла в получении образования, а рабочих обучают каждого исключительно одной профессии, дают им минимум знаний, необходимых для обслуживания своих хозяев. Образованный человек способен понять, что его угнетают, и этим опасен для угнетателей, поэтому и была создана специальная система обучения и внушения, когда с самого рождения в головы обслуги вкладывается идея, что они могут быть свободными личностями, только служа обществу. Ну, ты и сама знаешь, как это делается.

Анна кивнула и сказала:

– Я слышала, что некоторых детей после тестирования забирают, чтобы сделать из них ученых.

– Я тоже такое слышал, – подтвердил Дед. – Это тщетные попытки корпораций выбраться из интеллектуальной ямы. Но видишь, в чем дело, чтобы развить в человеке стремление к новым знаниям, тягу к исследованиям, открытиям, кто-то должен донести до него то, что уже узнали предыдущие поколения. Но таких людей уже просто не осталось. Многие науки забыты настолько, что редким талантам приходится начинать все с нуля, в итоге они просто топчутся на месте. Когда-то в далеком прошлом научно-технический прогресс был на таком уровне, что люди летали в космос, запускали спутники, при помощи которых можно было связаться из одной точки планеты с другой за доли секунды. Да много чего было, что теперь и представить трудно, даже в мегаполисах сейчас мало что осталось от тех достижений. Когда же здесь, во внешнем мире, остановились последние электростанции, все технические приспособления превратились просто в бесполезный хлам, еще больше ускорив общую деградацию.

– Что случилось с теми, кто остался здесь, снаружи? – спросила Анна.

– Началась резня. Лишившись управления, не имея абсолютно ничего, и предоставленные сами себе люди пытались выжить любыми способами. Они вооружались, собирались в группы, грабили и убивали друг друга. Были и такие, что ушли из больших городов в маленькие селения и попытались там наладить жизнь. Но, как я уже сказал, к тому времени людям в бывших странах уже не принадлежало абсолютно ничего. Вся территория была поделена между владельцами корпораций их родственниками и ближайшими помощниками. Люди на этих землях оказались лишними и даже опасными. Ведь организованная большая группа людей могла в любой момент прийти к новым мегаполисам и потребовать справедливости. Корпорации стали платить одним бандам за уничтожение других, сами отправляли боевые дроны на зачистку территорий от людей, началось открытое истребление всех, кто еще оставался во внешнем мире. Такой порядок сохраняется до сих пор, так корпорации решают проблему лишних людей, а лишние для них все, кто не встроен в их систему существования. Имеющие власть физически не в состоянии мириться с чьей-либо независимостью. И самое нелепое во всей ситуации то, что во власть их когда-то привели именно те люди, которых потом и уничтожили бывшие чиновники, ставшие полноправными хозяевами всего, даже человеческих жизней. По сути, люди сами себя уничтожили: сначала избрав чиновников главными над собой, затем позволив остаться у власти, а после безропотно позволив истреблять себя всеми способами.

Дед вздохнул.

– Халиф получил приказ от корпорации уничтожить местных жителей? – спросила Анна, уже догадываясь, какой услышит ответ.

– Да, – подтвердил Дед. – Это называется заказ на чистку. Время от времени головорезы вроде банды Халифа получают такие заказы, когда, по мнению корпораций, людей становится слишком много или они мешают интересам правителей мегаполисов. За это бандам предоставляют ресурсы и позволяют жить на территориях. Обычно торговцы головами стараются разбивать свои лагеря поближе к мегаполисам, в радиусе передающих антенн, чтобы вовремя получать хорошие заказы. Поскольку спутники давно уже вышли из строя, мощные антенны мегаполисов – единственный способ связи. Иногда в качестве ретрансляторов используются дроны, но торговцы не особо на них рассчитывают.

Анне подумалось: вот и ответ, почему Халиф избрал для стоянки не самое надежное место. Очевидно, просто ждал заказа.

– Халиф очень злился, – заметила Анна, вспомнив главаря банды.

– Это понятно, ведь у него здесь свои интересы – люди, которых ему приказали уничтожить, работали на него. Основная цель корпораций, это такие, как мы, но и мусорщики попадают под удар, так как они тоже вымирают гораздо медленней, чем хочется корпорациям. Торговцы головами только нас истребляют с удовольствием, в качестве рабов мы им не нужны, а корпорации щедро платят за нашу смерть.

– Почему?

– Потому, что когда-то это была наша земля, наша страна. Главы корпораций не хотят, чтобы осталось хоть какое-то напоминание о тех временах. Как и раньше, они цепко держатся за власть.

– Я видела, как бандиты Халифа укладывают убитых рядами, – вспомнила Анна непонятный для нее ритуал. – Для чего это?

– Для оплаты, – пояснил Дед. – Торговцам головами платят за каждую жертву, убитых выкладывают так, чтобы можно было их пересчитать при помощи дронов.

Анна скользнула взглядом по книжной полке. Она уже успела перелистать большинство, одна из книг содержала множество карт, из которых следовало, что мир очень велик. Особенно Анну удивило, что мир представляет собой круглую планету. Дед говорил, что такими элементарными знаниями в прошлом владел каждый ребенок, но в школе мегаполиса ничего подобного не преподавали. Только то, что понадобится в работе, все остальное считалось лишним и вредоносным. Теперь становится понятным, почему. Насколько же ущербно было представление Анны о жизни, а те, кто и сейчас обслуживает истинных жителей мегаполисов, так и остаются в плену своих представлений, навязанных пропагандой.

– Весь мир такой? – спросила Анна. – Весь мир умер?

Дед развел руками:

– Я не знаю. И не встречал никого, кто бы знал. За свою жизнь я прошел тысячи километров, встречал бродяг, которые заходили еще дальше, но все они видели в пути то же самое, что и здесь: мертвые города, черное небо, отравленную землю, безлюдье. Если где-то и сохранились остатки былой цивилизации, никто о том не знает. Если только владельцы корпораций, но нам они этого не расскажут.

– Небо, – произнесла Анна. – Там, далеко, оно светлее.

Дед кивнул:

– Понимаю, о чем ты думаешь. Поверь, небо везде черное. Я не знаю, почему над горизонтом оно светлее, наверное, какая-то оптическая иллюзия. И земля там так же отравлена. От прежнего мира не осталось ничего. Погибли леса, вымерли все животные, птицы, остались только крысы и мелкие паразиты. Ты ведь чувствуешь, как отличается воздух от того, чем дышат люди в мегаполисе. Под куполами городов кислород вырабатывают искусственным способом, а здесь мы дышим тем, что еще осталось. Больше нет растений, которые поглощали углекислый газ и насыщали атмосферу кислородом. Возможно, водоросли океанов еще участвуют в фотосинтезе, но этого недостаточно, тем более, когда заводы корпораций выжигают кислород и делают небо вот таким. Знаешь, когда-то ученые прогнозировали, что под такой завесой вся планета должна покрыться льдом. Но корпорации превратили все в одну сплошную свалку мусора, который разлагается и поддерживает температуру. Только благодаря этому мы еще не окоченели насмерть. Но при этом земля отравлена, наверное, на километры вглубь. Когда-то люди копали глубокие колодцы, где скапливалась чистая вода – земля служила естественным фильтром. Но сейчас вода с глубины – смертельный яд, поэтому мы используем только дождевую.

– Так как же нам жить дальше? – снова спросила Анна. – В смысле, всем нам, людям.

В голосе ее прозвучала надежда. Не то, чтобы она действительно надеялась, что Дед сможет дать ответ, но все же… Старик пожал плечами и произнес:

– Этого я тебе тоже не смогу сказать. Возможно, если бы людей просто оставили в покое, они смогли бы восстановить цивилизацию, но корпорации продолжают отравлять природу и не желают, чтобы мы существовали физически. Нас истребляют. Много раз общины, подобные нашей, пытались все начать сначала на новом месте, подальше от мегаполисов, но всякий раз появлялись чистильщики, получившие заказ, или прилетали дроны и всех убивали. Корпорации не хотят, чтобы во внешнем мире оставалась хоть какая-то жизнь. Противостоять им не в наших силах. Нам остается только бежать и прятаться.

Анна потерла виски ладонями. Она узнала много, очень много, но все же чего-то не хватало для полного понимания. Может быть, не хватало будущего? Непонятно, для чего вообще жить, если не знаешь, что тебя ждет даже не завтра, а буквально через минуту – в какое мгновение и от чего придет смерть, что именно тебя прикончит: голод, холод, болезнь или нож охотника. Все, кого она встречала во внешнем мире, жили и живут лишь сегодняшним днем, никто не знает, доживет ли до вечера и переживет ли ночь. У рабочих мегаполиса хоть какая-то ясность впереди: принести пользу обществу, заработать на право жить. Хоть и сомнительная, но все же какая-то цель. Здесь нет ничего. Только одна обреченность.

Анна вновь подняла взгляд на книжную полку и спросила:

– Зачем все это? Кому нужны твои знания?

– Может быть, тому, кто сможет ими воспользоваться и изменить мир, – ответил Дед. – Нас убивают уже много лет, но все же мы еще живы.

– Думаешь, мир еще можно изменить? – встрепенулась Анна.

– Надеюсь на это. Восстановить его в прежнем виде уже невозможно, но изменить… Думаю, да. Все зависит от нас. Я делаю то, что мне по силам, кто-то сможет больше. Может быть, это будешь ты.

Анна покачала головой:

– Вряд ли.

– Выглядишь усталой, – заметил Дед. – Сегодня у тебя было слишком много впечатлений, следует отдохнуть.

Анна согласно кивнула. Если поначалу одолевшие мысли не позволяли расслабиться и забыться сном, то сейчас их переизбыток просто лишал сил. Добраться бы до кровати.

Анна поднялась. Покачнувшись, она ухватилась за дверной косяк.

– Ты здорова? – поинтересовался Дед.

– Все в порядке, – отмахнулась Анна. – Раньше мутило немного, но сейчас уже получше.

– Мутило? – переспросил Дед. – По утрам?

– Ну да, – кивнула Анна, не понимая, с чего это вдруг насторожился старик.

Тот же, внимательно глядя на женщину снизу вверх, еще более осторожно спросил:

– Ты, случайно не беременна?

– С чего ты взял? – удивилась Анна.

Такое предположение и в самом деле показалось немыслимым. Да, в отличие от женщин, рожденных здесь, во внешнем мире, она вполне здорова и наверняка еще способна зачать, только одного здоровья для этого недостаточно? То, что сделал с ней Халиф накануне своей гибели, может привести к чему угодно, но точно не к беременности. А кроме него… Хотя… Анна закусила губу. Как она могла забыть про Леху? Впрочем, среди всей той грязи и жестокости, что свалились на нее в последнее время, немудрено и позабыть редкие светлые моменты. Тем более, что и сам Леха оказался не настолько светлым, как показалось сначала.

Внимательно наблюдая за сменой эмоций на ее лице, Дед спросил:

– Все-таки, такое возможно?

Анна неуверенно пожала плечами и, в свою очередь, спросила:

– Можно как-то проверить?

– На раннем сроке никак, – ответил Дед. – Точно можно узнать только со временем.

Ничего больше не сказав, Анна вышла за порог.

глава пятнадцатая

Анна проснулась поздно. Вернее, проснулась даже не сама, ее растолкала Айка.

Когда ночью добралась до койки и прилегла рядом с девочкой, глаза слипались, тело требовало отдыха, а мозг почти засыпал. Но стоило сомкнуть веки, сон тут же пропал. Предположение Деда взбудоражило, сознание вновь захлестнул поток мыслей. Верно ли его предположение? Прислушиваясь к собственным ощущениям, Анна пыталась понять свое состояние. Что она вообще должна чувствовать физически? Она совсем не помнила, что испытывала во время беременности тогда, много лет назад. Была радость от того, что ей позволили стать матерью, а вот как она чувствовала изменения в своем организме в первые недели… На этот счет в памяти не осталось совсем ничего.

Перевернувшись во сне, Айка прильнула к Анне, ее ладошка оказалась на животе женщины. Просто бездумное движение спящего человека, но вдруг ребенок каким-то непостижимым образом почувствовал новую зародившуюся жизнь? Если и в самом деле Анне вновь суждено родить? Что ждет ее ребенка, да и саму Анну в этом суровом мире, враждебном человеку? До сих пор Анне удавалось выжить чудом, но чудесные случайности не могут продолжаться постоянно, когда-нибудь везению должен прийти конец. Сколько смертей она уже видела. Здесь это происходит обыденно, как нечто, само собой разумеющееся, обитатели внешнего мира воспринимают возможность собственной гибели как неотъемлемую часть жизни, они принимают свою участь покорно и безропотно, ей же такое кажется ненормальным, несмотря на то, что сама уже не раз теряла волю и всякое желание к сопротивлению.

Как выжить в таком мире маленькому человечку? Но ведь другие как-то выживают. За исключением самой Анны и Лехи, все, кто ей встречался, родились здесь, под черным небом. Вот и Айка никогда не знала других условий, не знала семьи, однако выжила. Получается, человек не так уж слаб, как кажется.

По большей части мысли приходили уже в дремотном состоянии, на грани сна, перемешиваясь с невнятными образами, бессистемно перетекающими из одного в другой, то ли смутные воспоминания, то ли несбыточные мечты, то ли фантазии. Наверное, окончательно сознание отключилось только под утро. Казалось, состояние сна продлилось не больше секунды – только погрузилась в темноту, как тут же Айка принялась тормошить, вцепившись в плечо.

– Ну, чего тебе? – устало пробормотала Анна, с трудом разлепив веки.

Айка схватила женщину за руку и потянула за собой, выдохнув при этом что-то похожее на «Ай». Так вот почему ее так назвали. Анна уже слышала такое от девочки, но раньше не придавала этому значения.

– Иду.

Анна покорно последовала за девочкой. Если уж Айка так бесцеремонно разбудила ее, наверняка на то была серьезная причина.

Выбравшись вслед за Айкой из убежища наружу, Анна обомлела. Напротив входа стоял автомобиль с измятым ржавым кузовом, рядом несколько обитателей убежища обступили еще одного человека, очевидно, приехавшего на этом автомобиле. Он стоял спиной к выходу, но Анна узнала его. По крайней мере, так ей самой показалось.

Мужчина повернул голову, что-то отвечая Матвеичу. Вслед за первым изумлением прихлынула злость. Анна не ошиблась. Машина уже другая, одежда тоже, но все-таки это был Леха.

Словно почувствовав ее взгляд, Леха обернулся. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Леха подмигнул и это вдруг окончательно взбесило. Чуть не переходя на бег, Анна стремительно подошла к нему и ударила в переносицу. Видимо, Леха никак не ожидал такой встречи, не попытался ни увернуться, ни блокировать удар, только отшатнулся, едва не опрокинувшись на спину. Костяшки пальцев отозвались болью, однако стало полегче, злость немного улеглась. Еще оставалось желание врезать негодяю пару раз, но собственная рука может уже не выдержать.

Опешившие мужчины, что-то оживленно обсуждавшие до этого, разом умолкли. Дед смерил Анну внимательным взглядом и произнес:

– Наверное, у тебя есть серьезная причина для этого.

– Есть, – вместо Анны подтвердил его предположение Леха, потирая пальцами переносицу. – Но больше не надо, – на всякий случай предупредил он, заметив гневный блеск в глазах Анны. – Побереги пальцы, еще пригодятся.

– Ну-ну, – пробормотал Дед и кивнул мужчинам: – Идемте, надо обсудить кое-что.

Обитатели убежища оставили Леху и Анну наедине. Дед даже увел с собой Айку, ухватив девчонку за плечо.

– Приятно видеть тебя живой, – произнес Леха. – Честно.

– Ты бросил меня, – напомнила Анна, едва сдерживая вновь закипающую злость.

– Ну да, – не стал отрицать Леха. – Я не обещал, что буду тебе нянькой.

Анна стиснула зубы. Мерзавец, конечно, но ведь прав. Не доверяй никому, даже мне – это его слова. Именно он говорил, что во внешнем мире рассчитывать можно только на себя. Вот ведь подонок, получается, что и не виноват ни в чем, сама идиотка, показалось ей что-то… Но как раз это бесит еще больше.

– Чего тебе здесь надо? – спросила Анна.

– Подыскиваю себе зимовку. Одному трудно, а от бригады моей никого не осталось.

Леха будто не замечал недружелюбия в голосе Анны. А может, ему и в самом деле было все равно. Вот ведь, когда считала его мертвым, испытывала даже какое-то сожаление, а теперь смотрит в его наглые глаза и хочется снова ударить так, чтоб упал и не поднялся.

– Не уживемся, – машинально произнесла Анна, прокрутив в голове мысль, что если Леха ей и не враг, то уж точно не друг.

– Не говори за всех, – отозвался Леха. – Лишние руки здесь не помешают, да и хороший боец тоже. Тем более, сейчас, пока идет чистка. С твоими я уже договорился.

– Сказал им, что в случае опасности сбежишь первым? – поинтересовалась Анна.

Может, напоминание о проявленной трусости его хоть немного уязвит. Но нет, все нипочем, даже глазом не моргнул.

– Они знают, – ответил Леха. – Мы все такие, все так живем, каждый сам за себя.

– Меня они не бросили, – заметила Анна.

Довод Леху не убедил.

– Только благодаря Деду, – ответил он. – Старик чудной, не такой, как все, ты жива только потому, что он забрал тебя с собой. К тому же, самого Халифа завалила.

Про себя Анна признала, что и в этом Леха прав, Дед и в самом деле не такой, как все. Вот и этого негодяя принял, хотя наверняка знает, чего от него ждать. Не может не знать, ведь они уже знакомы.

Снова появилась Айка, видимо, улизнула от Деда. Прильнув к Анне, она задрала голову, пытаясь заглянуть женщине в лицо. На лице Лехи отразилось удивление.

– Завела себе подружку? – спросил он.

– Не твое дело, – огрызнулась Анна.

Леха ухмыльнулся. Анна взяла девочку за руку и повела с собой внутрь здания.

На пути попался Дед.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался он.

– Как обычно, – отозвалась Анна.

Дед продолжал смотреть на нее, словно ожидая еще какого-то ответа. Поняв смысл его вопроса, Анна сказала:

– Я не знаю. Не понимаю. Только ему ни слова.

Кивком она указала на выход на улицу, где остался Леха.

– Ему? – переспросил Дед.

Анна закусила губу, запоздало осознав, что сказала лишнее. Дед ведь не в курсе абсолютно всего, что с ней случилось за последнее время. Впрочем, вряд ли он тут же побежит рассказывать ее секреты всем подряд.

Дед кивнул:

– Жизнь твоя, тебе и решать.

День прошел в обычных заботах. Анна старалась больше не встречаться с Лехой, хотя в ограниченном пространстве убежища это оказалось сложно, тем более, что во время обеда и ужина пришлось сидеть за общим столом.

Свою машину Леха отогнал подальше, забросал ее всяким хламом и снегом. В этом ему помогли дети, к которым присоединилась и Айка. Вообще, в отличие от Анны, девочка явно симпатизировала новому члену общины. Украдкой наблюдая, как она вертится вокруг Лехи, Анна почувствовала что-то такое неуютное внутри. За девочку она не переживала, Леха хоть и порядочная скотина, но не верилось, что способен причинить вред беззащитному ребенку. Но видеть их рядом все равно было как-то неприятно. Может, ревность – чувство о котором она узнала из какого-то романа, позаимствованного в библиотеке Деда. Только кого к кому ревнует? Глупый вопрос, не Леху же. Хотя и Айка ей вроде бы никто. Не случись с ней всего, жила бы себе дальше в мегаполисе и знать не знала, что есть на свете такая девчонка, что вообще есть хоть кто-то живой за стенами города. Но почему-то так тепло, когда девчонка льнет к ней. Тепло не физически, тепло в душе. Всякий раз само собой возникает ответное желание обнять ее покрепче, прижать к себе, пригладить волосы. Может, это и есть то самое материнское чувство, которое она так и не смогла проявить в полной мере по отношению к собственному сыну?

Сын… Анна так и не может вспомнить его. Даже заставляя себя напрячь память. В сознании всплывает лишь размытый образ, какое-то мутное пятно, за которым не видно лица. Отчетливо она помнит сына лишь маленьким, когда держала его на руках. А потом будто и не было ничего. Вообще ничего. Ни мужа, ни того парня с платформы, ни Генриха, ни вообще всего мегаполиса. Сколько времени прошло с той поры, как оказалась здесь, во внешнем мире? Дней двадцать? Если и больше, то вряд ли намного. Можно ли за столь незначительный срок напрочь забыть всю прошлую жизнь настолько, что невозможно вспомнить даже лица тех, кто был рядом многие годы?

Анна коснулась ладонью живота. Если подозрения верны, будет ли у нее возможность стать настоящей матерью своему будущему ребенку? Сможет ли он вырасти на ее глазах, стать по-настоящему родным человеком, с которым можно просто общаться, чему-то научить, который будет в ней нуждаться, просто будет рядом? Мир жесток и суров, но здесь они оба никому ничего не должны, должны только себе, должны выжить. Это, конечно, совсем непросто, но ведь другим удается. Далеко не всем, но все же…