Мой небесный друг

Но в жизни он несправедливости так много встретил,

Его злая судьба его обидела, наверно.

Меж тем как он блистательным талантом обладает,

Понятно, что в душе сюцай так глубоко обижен,

И всеми обстоятельствами в жизни он унижен,

Поэтому и говорит то, что совсем не знает,

Хоть опрометчивы его слова, но всё ж разумны,

Есть истина: «Добро приносит всем богатство людям,

А зло беду влечёт». Всегда так было и впредь будет.

Его нужно простить, ведь замечанья его умны».

– «Но заявляет он, что хочет быть Владыкой ада

И навести в делах людей порядок, как желает.

Не может быть для смертного такая вот награда?!

Безумца бред! Он говорит то, что не понимает.

Владыкой Преисподней простой смертный стать не может!

У Яньло столько дел, судебных, и бумаг, различных,

Что судьи Десяти Дворцов (12), хоть трудятся отлично,

Не успевают делать всё. Как он ему поможет?!

И этот книжник думает, что может разобраться

В том ворохе бумаг, решить дела людей, как нужно?

Он так умён? Что ему стоит только постараться,

Всё на земле наладится, жить станут люди дружно»?!

– «Уж если говорит серьёзно он, то это значит,

Что велики его таланты и ум в деле этом,-

Сказал Тайбо, – раз оказался он чем-то задетым,

Видать, не всё в порядке в делах наших, не иначе.

В стране Яньвана много странного что происходит,

Несправедливого. Дел много за сто лет скопилось.

Понятно, что обида в Небо многих устремилась,

В дворцах Небесного Чертога (13) отклик свой находит.

По мненью, моему, хоть, неразумному, нам надо

Сюцая в Преисподнюю хоть на полдня направить,

Владыкой ада для решения всех дел поставить,

Пусть жалобы рассмотрит, казнит или даст награду.

Когда суд будет честным, то простим все прегрешенья,

А если же он будет глупым и несправедливым,

То мы его накажем, чтоб не был он говорливым,

Чтоб понял сам он, как даётся нужное решенье».

Владыка Яшмовый там с мненьем Духа согласился,

Послал его в царство теней с приказом и задачей -

Владыке Дворца Сэньло (14) всего на день отстраниться

От власти, вызвать Сыма в ад для трона передачи,

Чтоб он в аду решил дела все, что в суде скопились,

И если будет справедлив, в делах всех разберётся,

Получит блага все, которые князья добились,

А нет, в ад Фэнду (15) брошен будет, назад не вернётся.

Яньло же, по приказу, демонов Непостоянных (16)

Послал к сюцаю, приказав его в царство доставить,

Сюцай не испугался представителей тех, странных,

Отправился за ними, чтоб на место всё поставить.

Возле Дворца Сэньло бес приказал встать на колени,

Его спросил Сыма: «А кто сидит на возвышенье?

С какой мне стати ползать перед тем, кто сидит в тени?

И почему я должен выражать ему почтенье»?

– «Но это – государь Яньло сам. Он – Владыка ада»! -

Бес закричал. Сюцай обрадовался, обратился:

– «Владыка Яньло! Наконец-то встречи я добился

С тобой, хотел бы выразить тебе свою досаду.

Ты высоко сидишь на троне в твоём окруженье,

Где бесов тысячи дела решать все помогают.

Я – Сыма Мао, сюцай бедный, и без положенья,

Стою, как перст, перед тобой, меня смерть ожидает.

В твоих руках – моя жизнь, и меня ничто не греет,

Решай по справедливости, приму судьбу, любую,

Уж лучше умереть, чем жизнь влачить такую.

Ведь говорят: силён кто, тот и истину имеет».

Сказал Яньло: «Я – одинок, но Тёмного Приказа

Владыкой чести удостоился стать в царстве оном,

И все дела вершил я по Пути Небесного законом,

Ни разу не было от справедливости отказа.

А ты, какими добродетелями обладаешь

Или талантами, чтоб заменить меня на троне,

Дела, какие, нерешённые, править желаешь,

Силён ли в юридическом, небесном, ты законе»?

– «Владыка! О Пути Небесном ты тут молвил слово.

Но суть его любовь есть – справедливость ко всем людям,

Чтоб поощрять добро, карать зло. Но тебе знакомо

То, что твориться в мире? Вряд ли это везде будет!

Все алчные богатое имеют состоянье,

Кто добр, тот беден, у него лишь к доброте стремленье,

Тираны все высокое имеют положенье,

Что позволяет больше им творит всех злодеяний.

Кто честен и готов помочь, тот терпит униженье,

Злодеи все обманывают бедняков и нищих,

Тупицы одарённых оставляют всех без пищи,

Смеются. Негде жаловаться на все злоключенья.

Всё – оттого, что все решения несправедливы

Твои. Возьмём меня, к примеру, я всю жизнь учился,

И вел себя достойно, ничего я не добился,

По всем законам жил Небес, и не был горделивым.

Каков же результат? Всё жизнь я бедствовал, был ниже

Посредственностей всех. Лежала пропасть между нами.

Зачем ты нужен нам? Зачем же к Небесам быть ближе,

Когда ум с глупостью всегда меняются местами?

И если б правил я, не допустил б несправедливость»!

Яньло сказал ему презрительно, как бы нарочно:

– «Содеянное Небеса оценивают точно,

Хочу добавить, что не к месту твоя говорливость,

Произойти может расплата раньше иль позднее,

Она бывает часто как открытой, так и скрытой,

Как в прошлом, так и в будущей, но нынешней – скорее,

В твоей жизни, теперешней, голодной или сытой.

Вот, например, живёт какой-нибудь богач и скряга,

Построено на бедах лиц других его богатство,

Возможно, в прошлой жизни, а другой же бедолага

Концы с концами сводит, пополняя нищих братство.

Если теперь скупец не делится добром с другими,

Не сеет их, подобно, как бросают зерно в поле,

В грядущей жизни непременно будет нищ по воле

Небес, голодных бесов встретит с палками, большими.

И точно так же, нынешний какой-то бедолага

Стал тем кем, кем есть он, из-за прошлых своих преступлений,

Как видно, в прошлом был он богачом, не знал лишений,

Недобрыми путями накопил свои все блага,

И вот он мыкается в бедности и денег ищет.

Всем помнить надо, с волею небес сообразуясь:

Творишь добро, то хватит в будущем одежды, пищи,

С женой-красавицей жизнь проживёшь, ею любуясь.

Отсюда следует, что человек, жестокосердный,

Хоть ныне радуется здесь богатству и почёту,

Но краха в будущем не минет, бед без пересчёта,

Какой бы не был он в своих делах потом усердный.

Наоборот, добропорядочный и бескорыстный

Прославится, и станет почитаем, непременно,

Хоть будет и унижен, но всё ж образ его, чистый,

Запечатлеет Небо в памяти всех незабвенно.

Всё, что сказал тебе, есть истина, не сомневайся:

Простой ведь смертный видит то лишь, что есть пред глазами,

Взор Неба устремлён вдаль, что раскинулась над вами.

Не забывай ты это, и запомнить постарайся,

О том, что Небо ведает, знать не дано всем людям,

Сумбурны твои речи, мысли путаны и мелки,

А знанья слабые, не знаешь то, что потом будет,

Ты в жизни замечаешь бесов лишь проделки».

Сказал Сыма: «Владыка, говоришь о воздаянье,

Которые свершаются всегда в Тёмном Приказе,

Что всё в них безупречно, и неужто в каждом разе

Ошибок нет в них, как, исправить в них что, нет желанья?

Обиженных душ в Преисподней разве не бывает?

Дай мне дела эти проверить, если не боишься,

Коль всё по справедливости, ты местью насладишься,

За лживые слова ведь, головы всем отрубают».

– «Владыка Яшмовый велел тебя на трон поставить

На день один, чтоб ты в суде в делах всех разобрался,

Не справишься, придётся мир тебе живых оставить,-

Сказал Яньло, – навечно в аду Фэнду оказаться.

А если суд твой, при разборе, справедливым будет,

То в жизни, будущей, ты станешь знатным и богатым,

В истории за это всё прославят тебя люди,

Расплатою воздастся всем злодеям, виноватым».

– «Приказ Владыки совпадает и с моим желаньем», -

Сказал сюцай. Яньло повёл его в залу другую,

Надел где шляпу он судьи при переодеванье

С полями вровень с небом (17), как Вселенную большую.

В халат с расшитыми драконами он облачился,

Надел пояс, нефритовый, с окрашенным в кровь краем,

Как будто сам он во Владыку Яньло превратился.

Забили барабаны, о Суде всем возвещая.

– «Новый Владыка Яньло шествует»! – все завопили,

По сторонам стояли все чиновники приказов,

Которые суд добрых и злых дел всех проводили,

Все писари, как и глашатаи царских указов.

С нефритовой табличкой (18) Сына на помост поднялся,

Поклоны принял он, чиновники что совершили,

Потребовал, чтоб о делах всех в царстве доложили,

Разбором с приговорами он табеля занялся.

Подумал он: «Чудес и удивительных деяний

Рождается здесь много в этих бесовских пределах,

Владыка для судебного дал день лишь заседанья,

И если в срок я не уложусь, не закончу дела,

Ничтожеством меня он посчитает и накажет,

Вот будет-то позор! Тогда мне нужно постараться

Решить дел несколько, чтоб победителем остаться,

«Он молодец», – тогда Небесный Царь всем слугам скажет.

И он сказал: «Владыка дал мне день для рассмотренья

Судебных дел. Мне трудные несите (будь, что будет),

Которые лежат уже лет сотни без решенья,

Пусть приговоры станут образцом для ваших судей».

– «Лежат четыре дела, и прошло уже лет триста,

Они валяются, и их решить никто не может, -

Сказали судьи, – а мы ждём все умного юриста,

Быть может, его разум нам решить дела поможет (19).

Одно: «О казни верноподданных, несправедливой».

Одно: «О каре, злой, её повлёк добрый поступок».

Ещё два: «О захвате власти без всяких уступок»,

«О вынужденной смерти в миг опасности, незримой».

Сюцай все свитки просмотрел и тут расхохотался,

Сказав: «А почему не приняты были решенья?

Виновник до сих пор ведь ненаказанным остался,

Видать, Яньло долго тянул простых дел исполненье».

Он страже приказал всех привести в зал заседанья –

Истцов, ответчиков, кто в тех делах упоминались,

Приказ переполох вызвал у всех, кто там собрались,

По Преисподней сразу разнеслось это воззванье:

«Как исстари заведено, Суд Тайный совершался,

А аду и в светлом мире равновесие царило,

За дело Сыма Мао взялся, мир сразу смешался,

На тысячу лет жалобами всё заполонило».

– «Доставлены все в суд»! – Владыке стража доложила,

– «Подайте дело, первое»! – судьи распорядились.

Истцы: Хань Син (20), Пэн Юэ, Ин Бу в зале появились,

Ответчики: Лю Бан (21), царица Люй свой лик явила.

Сыма позвал Хань Синя, молвил: «Ты служил Сянь Юю,

Имея чин ланчжуна (23), но не следовал приказам,

Затем Лю Бана встретил, и последовал указам

Его, стал полководцем, в его армии воюя,

Лю Бан стал основателем династии Хань позже

Толкал вперёд, как говорят, его ты колесницу

И в руки подавал ему, когда садился, вожжи,

За что и князем стал, как приближённые все лица.

Но почему поднял мятеж, и казнен был за это?

И отчего подал ты жалобу на господина?

Ведь он тебя благотворил, как собственного сына,

Ты выгоду ещё искал на стороне там где-то».

– «Ваше величество, владыка Яньло, уповаю

На вас я, так как ждал три сотни лет я с вами встречи,

О том, что было между нами, я вам объясняю,

С нижайше просьбой призываю вникнуть в мои речи.

Действительно, став, полководцем, милости добился,

Служил ему верой и правдой я, путь пролагая

В горах, где незаметно в Чэньцан (24) войско продвигая,

Я трижды усмирил там царство Цин, как лев там бился.

В Жунъяне князю спас жизнь, взял в плен вэйского Ванбао,

В жестокой битве разгромил войска, большие, Дая

Потом Сэ полонил, удельного владыки Чжао,

Ему прокладывал я путь, врагов всех побеждая.

На севере Ян княжество я усмирил в мгновенье,

Ци – на востоке, семьдесят где городов всех пало,

На юге армии же Чу нанёс я пораженье,

Которая из двести тысяч солдат состояла.

Убил Лун Цэ я, знаменитого там полководца,

Дорогу среди неприступных скал войскам проложил,

В горах Цзюлишань, засады у десяти колодцев

Устроив, чускую я армию всю уничтожил.

Послал после чего шесть генералов за Сян Юем,

И принудил его принять смерть возле переправы

Уцзян – Чёрной реки, так он погиб, со мной воюя,

Жесткое то было время, и такие нравы.

Казалось мне, что подвиги меня так обессмертят,

Мне, сыновьям и внукам принесут богатство, славу,

Все блага должен получить был я тогда по праву,

Не думал я, что гибель и несчастья меня встретят.

Не мог я знать, когда всей Поднебесной царём будет

Лю Бан, и Хань династии положит основанье,

То все мои заслуги, прежние, сразу забудет,

И, отстранив подальше от себя, понизит в званье.

А дальше – больше. Государыня Люй с Сяо Хэ вместе

Придумала коварный план, расправиться со мною,

Оклеветав меня. Царь ей поверил, и судьбою

Так стала моя гибель, меня казнили на месте.

И как мятежника меня за это осудили,

Не пожалели даже полководческого дара,

И даже род мой в поколеньях трёх весь истребили.

На мне вины нет, и за что жестокая мне кара?

Уж триста лет душит меня в аду эта обида,

Прошу, Владыка, всё исправить судом, справедливый,

Никак от прошлого картин не избавляюсь вида,

От этого бываю я всегда нетерпеливым».

– «Уж если ты действительно воякой бывал смелым,

О бунте же не мыслил, выгоды не искал где-то,

То почему никто не мог дать доброго совета

Тебе, чтоб ты мог казни избежать ходом, умелым?

Тебя так просто обманули и оклеветали,

Как будто не в своём уме тогда ты был, а где-то,

И взяли просто, будто бы младенца спеленали,

И на кого намерен жаловаться ты за это»?

– «На полководца Куай Туна, – тот сказал угрюмо, -

Он меня предал». Сыма сразу же распорядился

Позвать того, как только Куай Тун там появился,

Спросил его владыка: «Скажи нам, о чём ты думал?

Хань Синь сказал, что был ты с ним, а что потом случилось?

Ты с полдороги убежал, долг свой не выполняя»?

Сказал тот: «Всё не так! Картина была там иная,

И всё совсем не так, как говорит он, получилось.

Дело не в том, что я на полпути его оставил,

А в том, что он не слушал моего совета,

Свои он мненья и решенья выше других ставил,

На вызов не всегда найти мог нужного ответа.

Когда Хань Синь прогнал из княжества Ци Тянь Гуана,

То я послал в Лоян (25) Лю Бану сразу же прошенье,

Где требовал ему дать титул князя без обмана,

Но ханьский царь разгневался, не дал своё решенье.

Он закричал: «Ублюдок! Он стать князем уж мечтает,

Когда Чу не повержена в прах. О себе печётся,

Не доведя сраженье до конца, лавры желает

Уж получить, мне с таким трудно в будущем придётся».

В то время Чжан Цзыфан был сзади и шепнул на ухо:

– «Мой государь, когда берёшь кого-то в услуженье,

О крупном помни, к мелочам имей пренебреженье,

Дай, что он просит, и не отдавайся спорам, слухам».

Сказал царь: «Истинный муж титул, настоящий, носит,

А не поддельный»! Приказал составить тут бумагу,

Чтобы ему титул князя всех Трёх Ци (26) дать за отвагу,

Добавил окруженью: «Герой титулов не просит».

Я понял, что к Хань Синю царь отнёсся с подозреньем,

И что когда-нибудь ему припомнит это мненье,

Тогда и сделал я Хань Синю то предупрежденье,

Чтоб он против Лю Бан срочно начал выступленье,

Соединившись с Чу, империю бы на три части

Смог разделить, и сам в одной бы части там остался,

Тогда реальная была бы сила в его власти,

Тогда бы только за себя в бою б он мог сражаться».

Но он сказал: «Когда я принял войско у Лю Бана,

Друг другу дали клятву мы не предавать друг друга,

Поэтому хочу вести дела с ним без обмана.

Хотя и ненавижу его подлую супругу.

Я убедить его раз множество ещё пытался,

И говорил, что на его разумность уповаю,

Но он на уговоры никакие не поддался,

Сказал, что на предательство его я подбиваю.

Расправы испугавшись, сделал вид, что не в себе я,

В места, родные, убежал, и там я схоронился,

Когда Хань Синь Чу разгромил, уже войск не имея,

Стряслась беда, но уже поздно спохватился».

Сыма после рассказа тут к Хань Синю обратился:

– «Ты не послушался Куай Туна, в чём причина?

Если б послушался, то, может быт, бы сохранился,

То стал царём бы, и над царством Трёх Ци господином».

Ответил тот: «Мне нагадал маг Сюй Фу предсказанье,

Что проживу всего я семьдесят два полных года,

И буду в славе жить, в почёте у всего народа,

Вот почему я не поднял против царя восстанье.

Мог ли предполагать я, что погибну рано?

Мне тридцать два лишь года было, и меня убили».

Тут Сыма приказал Сюй Фу искать всем неустанно,

Его быстро нашли и к судье препроводили.

Сказал ему он? «Ты предрёк Хань Синю жизнь, благую,

Но тридцать два года прожил он и погиб в несчастье,

А должен был до старости жить, быть приласкан властью,

Так почему ты лживо предсказал судьбу, такую?

В погоне за деньгами головы морочишь людям,

Волшбу творишь ты всуе, о судьбе доброй вещаешь,

Но сам то ты не знаешь то, что в будущем всем будет,

Ведёшь себя ты мерзко, очень мерзко поступаешь»!

Гадатель вскрикнул: «Выслушай меня владыка Яньло!

Пойми одну пословицу, прежде чем возмущаться:

«Людей жизнь может продолжаться, может и прерваться».

Зависит всё от жизни их, как не звучало б странно.

Поэтому предсказывать судьбу всем трудно магам,

Хань Синь жить должен долго был – гаданье показало –

Дожить до лет семидесяти двух, но прожил мало,

Он многих убивал, сражаясь на полях под стягом.

Что скрытым его всем достоинствам и повредило,

И годы пресеклись его, его путь был не гибким,

И не ценил он благодать, то, что его убило,

Владыка, а в моём гаданье не было ошибки».

– «Каким же образом вредил себе он, расскажи-ка,

Что он такое делал, что ему жизнь сокращало?

И почему он мало жил», – спросил его владыка.

Сказал маг Сюй Фу: «Началось всё с самого начала:

Хань Синь отверг сначала чусцев, к ханьцам он подался,

В горах, в лесах, дремучих, по дороге заблудился,

Без пищи, без огня, без всякой помощи остался,

Два дровосека были там, где он без сил свалил.

Они на Наньчжан тракт и вывели его, простились,

Но князя, чуского, погони Хань Синь опасался,

Что дровосеки его путь покажут им, боялся,

Мечом обоих зарубил, чтоб не проговорились.

Быть может, говорить не стоит о простолюдинах,

Но сделали добро они, смерть получив в награду,

А чёрная неблагодарность ведь подобна аду.

Не дарит это преступленье возраста в сединах.

Поэтому и есть в быту одно стихотворенье:

«Жизнь кончилась, душа, стреле подобно, улетает,

А кто сбивается с пути, то брода он не знает,

К дороге, пройденной, найти он должен возвращенье.

Коль на добро своим добром другим не отвечаешь,

Несчастия ждут впереди, если оставил брата,

Иль зло кому-то сделал, то за всё грозит расплата.

Стаёт короче жизнь, и десять лет своих теряешь».

– «Но тридцать лет ему ещё жизни его осталось»! –

Сыма воскликнул. Ворожей ему тогда ответил:

– «Вы помните, после побед его народ как встретил?

И как одно строенье в его честь там возвышалось?

Как трижды канцлер Сяо Хэ там выдвигал Хань Синя,

И царь его восславил и велел помост построить

В три чжана высотой, играть в его честь всем на цине,

И чествуя, как полководца, праздник всем устроить.

И царь вручил ему при всех печать там, золотую,

Хань Синь с охотой принял новый титул «Победитель».

В то время он поднялся выше, чем царь-повелитель,

С тех пор попал он в ситуацию так, непростую,

Как говорят: «Взошёл он на помост, весьма высокий,

Основы власти своим этим взлётом потрясая,

Но вот такой скачок вверх оказался недалёкий,

Его голос гремел, царя все речи заглушая.

Вассалом мелким был, тут царь поклоны отбивает,

Чем и десяток лет от своей жизни отнимает,

И у царя тогда в сердце обида затаилась,

Так его жизнь ещё на одну четверть сократилась».

Заметил Сыма: «Раз поклон царь делает вассалу,

То это может кончиться бедой – позор отчизне,

Но у него ещё лет двадцать оставалось жизни!

А это, если в роскоши прожить, её немало».

– «А вспомните ещё там краснобая Лишэана,

Которого пришлось Хань Синю на пиру прикончить,

Который уговаривал там циского Тянь Гуана

Поспешно сдаться княжеству Хань и войну закончить.

Тянь Гуань неделю пил вино и буйно веселился,

Хань Синь воспользовался тем, князь Ци не ждал подвоха,

Внезапно разгромил его, и тот жизни лишился,

Живьём изжарил Лишэана, думал, он – пройдоха,

Что предал он его, но тот уже договорился,

Что князь Ци перейдёт на сторону Хань без сражений,

Хань Синь присвоил себе славу за то пораженье,

И из-за этого его срок жизни сократился.

Как говорят: «Один уговорил, желая мира,

Противника царю сдаваться, и тот покорился,

Другой нанёс удар, внезапный, и во время пира,

И вот срок жизни на десяток лет и сократился».

– «Понятно, – Сыма молвил, – но десяток лет осталось».

– «Да, – тот ответил, – но они ведь тоже сократились.

Вы помните, когда войска двух княжеств находились

В Гулине Хань и Чу, тогда сраженье состоялось.

У князя чускуого Сянь Юя войска было много,

Он мог поднять треножник (27), став царём всей Поднебесной

У ханьцев – мало войск, но в местности той горной, тесной,

Они врагу устроили засады на дорогах.

В сражении войска Сянь Юя были все разбиты,

А он совсем один с конём своим в поле остался,

Бежал к Чёрной реке, где все пути были закрыты,

И перерезав горло, с жизнью так своей расстался.

Как говорят: «В горах Цзюли витает дух обиды,

Сражались смело воины, и все были убиты,

Коварный план Хань Синя, там врагов всех побеждая,

Нарушил план Небес, ему срок жизни сокращая».

Вот так мы в своей жизни что-то и приобретаем,

Когда наверх неправдой нам подняться удаётся,

Но с этим вместе мы из жизни что-то и теряем,

Чего-то отнимается от нас, что-то даётся.

На сорок лет Хань Синь так жизни сократил срок, длинный,

Он, жизней не жалея, шёл вперёд – влекли победы,

Его меч путь ему прокладывал, неся всем беды,

Угас в расцвете сил, забыв Небес завет, старинный».

– « Скажи, Хань Синь, – тут Сыма к полководцу обратился, -

Что можешь ты в своё сказать нам оправданье»?

Хань Синь со всеми суда выводами согласился,

Сказав: «Осталось одну жалобу подать желанье.

Согласен, Сяо Хэ способствовал во время службы

Моему продвиженью в полководцы, это верно,

Я это полагал за проявленье его дружбы,

И думал, что останется таким он впредь, наверно,

Но вот потом-то с помощью коварного он плана

Меня к царице заманил в очарованье, неком,

Где погубили меня с помощью его обмана,

Успех мой и кончина связаны с тем человеком».

И неспокойно на душе моей с тех пор, тревожно,

Не понял я его предательства ко мне и мщенья,

Хотел, чтобы его вы допросили, если можно,

Что привело его тогда к подобному решенью».

– «С тобой понятно, – Сыма молвил, – спросим мы другого.

Зовите Сяо Хэ, чтоб на места свои всё стало.

Расскажет пусть, героя как он погубил, такого,

Его судом судить сейчас нам очередь настала,

Как выдвинул Хань Синя и сгубил его нещадно,

Двуличье проявляя, и чего же он добился»?

И в зале Сяо Хэ пред обществом тут появился,

И начал громко говорить, оправдываясь складно:

– «Судья! Для этих колебаний есть своя причина!

Судьба Хань Синя сперва складывалась неудачно,

Хоть был талантлив он, но не мел большого чина,

И выглядел он в общей массы среди всех невзрачно.

Узнал об этом ханьский царь, ища средь инородцев

Людей, способных, на своих не обращал вниманье,

И мало было у него способных полководцев,

Так встретились тогда они при армии создании.

И сразу оказались друг другом весьма довольны,

Кто мог знать, что изменятся вдруг царские все планы,

Завидовал успехам царь, победам непрестанным,

И как держался Хань Синь с окруженьем его, вольно.