Хроники Затерянных Станций. Книга 1. Дом

–Нет. Это мамин любимый полароид, – кинул юноша на фотик мягкий взгляд. – В нём с того времени, осталась пара, тройка, может, пять цветных кассет.

–Извини, – птица легонько опустила камеру, вернув её на место.

–Я давеча её сам приготовил. Хочешь, сделаем пару картинок для тебя? Но… для начала давай все же поедим, ведь обед на природе божественен!

– Это неплохое продолжение весьма насыщенного казусами дня.

Пара залезла с гречкой всё на тот же поцарапанный капот, и птица вдруг тихо спросила:

–А у тебя есть фото семьи?

–Есть и не одно.

–Ты покажешь?

–Что ж, Синица…Идёт, но с тебя тогда тоже причитается, так сказать, секретик взаймы, – лидер спустился на землю, оставив контейнер с Синицей, а затем залез в свою машину и достал из бардачка белый конверт. Вытащив наружу пару фоток, он увидел вновь родные лица, и, проведя кончиком пальца по кассете, он тихо выдавил несчастное: «Привет!». Поглядев еще с минуту чуть согнувшись на временем потрепанные снимки, парнишка дверью хлопнул и вернулся к птице, подавив внутри себя тупую боль. Для кого-то это были просто фото, забытые историей картинки, но для лидера они частичка памяти.

–Ну, что? Будем знакомиться? Позволь представить: мама, папа, дедушка и братец, бабуля, дядя, тетя и сестра. А вот и я. В пеленке. Улыбаюсь! На фоне дом и песья конура, – он всё тыкал в фотографию пальцем, а девчонка внимательно следила, не забывая о своем обеде – ложку за ложкой отправляла в рот. «Очень улыбчивые, радостнее люди!» – спустя мгновение девица заключила. – «И Кудряш в такой смешной шапчонке! От родни совсем не отстаёт!»

–Пса звали Джек, он тот еще пройдоха – то в луже искупнется, то со стола всё съест. Вот, кстати, он, – палец взметнулся.

–Что за кроха!

–Он может слопать кабана в один присест, – констатировал главарь, чуть ухмыляясь: щенок ретривера погрыз им даже стол и, между прочим, это даже не стараясь! Потом он повзрослел и перешёл на более полезное питание. Кудряш ещё фото достал:

–А здесь мне три. Уже в квартире – новом месте обитания, – на снимке красным выделялися ковры. Малыш-Кудряш сидел у мамы на коленях. А рядом с ними серьезный отец: он будто счет вел всем своим проблемам. Пред ними стол, на нём был холодец, оливье, селёдка, курица, картошка. Наверно, праздник. Может, Новый Год? От фото веет мандаринами немножко.

–А тут мы в садике водим хоровод.

На всех оставшихся кассетах все смурные, даже Кудряш-пройдоха больше не смеялся.

–Здесь мне десять, – а глаза пустые. Парнишка больше во весь рот не улыбался: на новом снимке были он и мать… и появился новенький мужчина. В костюме глаженом, синий лоснится галстук. Причесаны и пышные усы. «Неприятный тип…» – подумала Синица. – «Наверное, отчим. Он похож на армянина! Или на букашку в сюртуке… А вот Кудряш..!» Мальчишка был красив. Глаза синющие, волосы густые, но все же чуть короче, чем сейчас. В синем свитере с белыми оленями, но без той лучезарной улыбки.

Дальше птица сама снимки смотрела – настрой кудрявого чуточку угас: он ел кашу без особой охоты, хотя она была и с сахарной посыпкой. Разница просто колоссальная между первой и последней кассетой. Видно, как менялись эти люди. Как угасали и разгорались вновь. Кудрявый бросил контейнер на капот и потянулся в карман за сигаретой.

–Кудряш, можно мне тебя сфотографировать? – спросила птица, и лидер выгнул бровь.

–Боюсь, что я не очень фотогеничен, – парень из пальцев чуть не выронил махорку, и, смотря в деви́чьи крупные глаза, выдавил. – Ну, если очень хочешь…

Синица крайне радостно взвизгнула. А восторгу то, в её очах, восторгу! Пернатая захлопала в ладоши, ну, а вожак стал весьма сосредоточен. Он очень давно не позировал, да и, в принципе этого не умел.

–Но я ведь не модель, ты понимаешь? – вожак стал на «тормоз» давить.

–Достаточно просто улыбнуться!

–Ладно… – он проскрипел и натянул неловкую гримасу, будто собрался кого-то отравить. Синица вытащила старый полароид, пока главарь пытался сделать «позу»: рука в кармане, а в зубах – махорка. Не хватает куртки на плече! Заметив это, птица кожанку схватила, повинуясь незримому запросу, а после вожаку ее вручила:

–Изящество просит мелочей! – птица прицелилась в видоискатель и сделала первый снимок. Да, у них было мало попыток, но хотелось истратить их все. Из камеры вылезло фото, с собой вытянув пару пылинок. Главарь взглянул поверх девчоночьей макушки:

–Это лучшая из всех моих кассет, – легкий прищур, невесомая улыбка, густые кудри цвета кофейной гущи. Ультрамарин в очах и кожаная куртка добавляют снимку глубины. Лидер губами держит сигарету, и вьется вверх дымок такой пьянющий, а позади – его любимый внедорожник и омут бесконечной тишины.

–Давай теперь тебя, – парень взял фотик за лямку. – Может, на фоне речки? Нет, лучше садись за руль, – птица с радостью прыгнула прямиком за черную баранку.

–Так нормально? – спросила Синица, и кудрявый довольно кивнул.

Она сидела вполоборота, на губах застыла смешинка, в глазах мерцали тихие волны, руки уверенно держались за «штурвал». Вожак решительно нажал на затвор, а потом уже вылезла картинка.

–Ну как? Фото получилось? – спросила птица, но лидер молчал. Она, нахмурившись, встала и потянулась пальцами к картинке, но главарь с ухмылкой снимок поднял очень высоко над головой. В уголках его синих очей мелькнули незаметные морщинки:

–Я хочу еще одно фото.

–Какое?

–Совместное с тобой, – Кудряш отдал Синице фотографию, и прижал к груди полароид. – Возможно, у нас последняя попытка. Есть идеи, как не оплошать? – Кудряш надеялся, что смелая Синица им хороший кадр построит. – Я полностью тебе доверяю, и только тебе решать.

Птица недолго думала: она осмотрела местность, и поняла, что выигрышным фоном для них будет река, устремившаяся этим летним днем в далекую неизвестность. А вместе с ней, но по небу плыли огромные седые облака.

– Пожалуй, не будем изощряться, – его пернатая потянула на берег. – Обычное сэлфи у речки, ты согласен, главарь?

–Да, пойдет, – парнишка кивнул, ведь он был в этой идее уверен. Он приобнял Синицу за плечико. – Начинай обратный отсчет.

–Три, – она усмехнулась, и обвила юношу руками.

–Два, – Кудряш приготовился, держа на весу фотоаппарат.

–Один, – девчонка взглянула в объектив крупными глазами, и затвор на полароде тут же был кудрявым нажат. Уже привычно вылезла картинка из окошка для выхода снимков. Кудряш схватил ее двумя пальцами и хорошенько потряс. И тут то, наконец, показался шпионящий и подлый невидимка – он был запечатлен на фотографии, на берегу соседнем разместясь: рыжие патлы, как огонь от свечки, в руках бинокль, на плече висит двустволка. Рядом с ним еще какой-то парень, но лицо скрывает капюшон. Если первый не хотел в ребят стрелять, то второй уже прицеливался ловко и выжидал какого-то движения, стараясь не идти на рожон.

Кудряш поспешно оглянулся и заметил, как рыжий машет парочке руками, но второй его толкает в бок, что-то следом объясняя на пальцах.

–Синица, живо в машину. Мы срочно домой уезжаем.

–Почему..?

–Я сказал тебе живо! – не стал докладывать лидер скитальцев, и подтолкнул легонько птицу в спину, так сказать, для пущей убедительности. Фотокарточку быстрым движением он убрал в свой бездонный карман, а затем он зашагал за девчонкой, на сей раз, не теряя бдительности, а в груди сердце алое билось так яростно, точно барабан.

Они дошли до машины очень быстро, будто бежали по минному полю. Главарь сгреб в охапку манатки и бросил птице кратко:

–Заводись, – он кинул девушке ключ, шепча под нос «Все под контролем!», затем убрал вещички в багажник. – Синица, будь добра, поторопись.

Внедорожник заурчал, потом зафыркал, после зарычал как старый пёс.

–Двигайся, – и птица перелезла, а лидер, сев за руль, сказал. – Ремень.

–Ты почему вдруг стал таким всклокоченным?

–За нами слежка, – парень произнес. Синица испуганно охнула. – И как ты понимаешь, мы – мишень.

Кудряш снял внедорожник с ручника и вдавил левой ногой сцепление, пальцы привычно легли на «баранку». Он приказал девице: «Держись!». Они поехали, и вдруг раздался выстрел. Синица вскрикнула.

–Это предупреждение, – лидер взял ее за запястье и успокаивающе выдал. – Не бои́сь. Они не поедут за нами.

–Откуда такая уверенность?!

–Просто знаю, – вымолвил лидер. – Я просто знаю и всё.

И Синица тут же замолкла, проявив величайшую сдержанность, а главарь тем временем гнался по шоссе без тормозов.

Они приехали ближе к вечеру замученные и очень уставшие. Их встретили взволнованные Длинный, Змей и непоседа Воробей, но парочка весь день простого сна так искренне и яростно желавшая, пропустила мимо ушек все нотации, под лозунгом, известным всем, «забей». Пусть они и выглядели так, как будто козы и коровы их жевали, ребята были всё же взбудоражены – поездка была очень хороша. Если б только под конец этой прогулки им внезапно так не помешали, они б не вспоминали ее с ужасом, таким что в пятки уходила душа.

–Возьми себе, – лидер сунул Синице их сегодняшние фотографии. – Ты вроде такое собираешь. Может, повесишь…

–Спасибо, Кудряш… за твое время, за эмоции, за искренность и…увлекательный урок географии!

–Не за что, – он почесал висок, смущенно взгляд отвел и поспешил в гараж. Синица же вернулась в вагончик, включила радио – по расписанью песни, и стала вешать фотографии на стенку, но вдруг мелодию кто-то зло прервал. Раздался голос, и девчонка поняла, что говорил юнец – её ровесник, который неведомым образом подчинил себе «муз. канал».

–Приём! Это Рыжий, как слышно? Погода сегодня просто блеск! Запад чист, на востоке всё спокойно, на севере купались ДВА «моржа»! – Синица тут же напряженно обернулась. Это что за неожиданный бурлеск? Крайне несмешная вышла шутка, но голос юноши вновь задребезжал. – Приём! На юге ждут гостей. На столе не будет морепродуктов!

–Он опять на что-то намекает..? – птица вытащила маленький блокнот. – Ты так хочешь сказать: «Мы не съедим»? – по частичкам собирался весь конструктор.

–Лис будет с нетерпением ожидать ластоногих у дальних ворот. Он глуховат. Надо звенеть в звоночек. Ровно девяносто восемь раз! Повторяю. Девяносто восемь. Точка. У Лиса ровно четыре пары глаз!

Парень нес сплошную околесицу, Синица даже захотела переключиться, но вдруг в открытом блокнотике наткнулась на произнесенную парнем частоту. Рыжий – связист Станции «Коготь» – нельзя в этом было усомниться! Он ждет от них ответного шага, отправляя запросы в пустоту.

–Конец связи! – голос затих, и музыка вновь хлынула потоком, но мозг девчонки заняла эта загадка. Она усердно думала о ней.

–Надо как-то с ним заговорить, но вот каким воспользоваться слогом? – птица на Станцию коротко взглянула. – На складе есть передатчик, а? Кащей.

Глава 5. Исповедь Змея.

По серой улице гулял уютный летний вечер, ветер-скрипач баюкал гнёзда, как мама – колыбель. Солнце платком из облаков укрывало плечи, в крохотный домик возвращался работяга-шмель. Цветы, закрыв бутоны, готовились ко сну, укутываясь в брошенную тенью ангара шаль. С крыши видать червонец – желтую Луну, что хранит в своих чертогах светлую печаль.

На Станции затерянной каждый друг другу брат, а, как мы знаем, между братьями частенько брызжут ссоры. Решать, порой, бессмысленно кто прав, кто виноват, ведь растут, как на дрожжах, семейные раздоры. Улаживать, обычно, конфликт идёт главарь: коль слово не поможет – поможет подзатыльник. Сам иногда отхватит от бунтарей «фонарь», и тогда уж закипает, точно кипятильник.

И этот дивный день, не минул без проблем, и как всегда инициатором скандала стал Молчун. У них со Змеем за два года возник «дружный» тандем по выведению друг друга и дракам. Не шучу. У Молчуна, по-видимому, было такое хобби: от собственной бездарности срывать свой гнев на всех. Непрошибаемый дурак, упрямец твердолобый, не знающий, похоже, других мирских утех. Напарница его в громких словах – Шептунья. Подначивает мальчика и любит поболтать. Отпетая клеветница, завистница и лгунья, но, не смотря, на это, мастер убирать!

И вот чертова дюжина, собравшись в общем зале, в игру сыграть решили, припёрли самогон, который парни выкрали в вылазке на базаре. Невиданная редкость: один на миллион. А игра «Я никогда не» каждому знакома, и правило такое: если делал – пьёшь. Проигравшего моментом забирает дрёма. Начинает лидер. Кудряш воскликнул:

–Что ж. Я никогда не сожалел о выбранной карьере, – все стопки на столе, по-прежнему, полны.

–Я никогда не выпивала, тем более чрезмерно, – сказала следом Лиха, и трое уж пьяны: у Кудряша и Длинного запунцовели щеки. Видно крепок был ворованный домашний алкоголь. Змей тоже пил, но на нетрезвость – ни одного намёка! В этом туре побеждает лишь один король.

–Я никогда за свою жизнь не ломала кости, – сказала Воробей.

–Себе или кому? – хихикнул Длинный.

–Мой кулак давно не ездил в гости. Ты хочешь отхватить?

–Мне это ни к чему, – парень схватил её ладонь, легко чмокнул запястье, и девушка опешила.

–Длинный, ты дурак! – и как прославленный стрелок, что в своем деле мастер, деви́ца кинула подушку. – Целуй её, остряк!

–Я никогда не получал от девушек отказов, – фыркнул Длинный, и Мозгляк отпил один глоток. Воробей нахохлилась:

– Вот ведь какой зараза!

– От Воробья получишь, эка пустячок! Ребят, ну что за скука, давайте посерьёзней. Мы всё ж не мелкие детишки, двоим уж двадцать есть, – промолвила Шептунья – зачинщица курьёзов. – Я предлагаю вам поглубже в прошлое залезть. Ведь о друг друге ничего, по сути, мы не знаем. Интересней же вскрывать тайны и грехи!

–Ты молодец, Шептунья, я тоже так считаю! – опять вредный Молчун внёс свои штрихи.

Весь зал раздумывал, считая на пальцах «за» и «против». Кто-то пожал плечами, кому-то всё равно. Кто-то купился на промолвленное слово «Отдохнёте!», а кто-то выведать хотел секреты заодно. Но никто быть первым, к несчастью, не решался: знаете ль неловко рыться в чужом белье. Зато внутри от нетерпения каждый сокрушался, ёрзая на стульях, кресле и скамье. Лампа одинокая в нетерпеже мерцала, придавая атмосфере слегка зловещий флёр.

–Пожалуй, я начну! Всё ж я вам предлагала слегка расширить наш привычный бродяжий кругозор. Я не встречалась никогда с кем-то старше себя, имеется в виду, чуть больше, чем лет на десять, – хихикнула Шептунья.

–Ну, кобра, за тебя! – Змей стопку осушил, желая девке врезать. За столом тотчас раздались смешки – какова оказия! Ну что, не ожидали? И тут же друг за другом посыпались грешки. Столько ребята точно за век не выпивали. Кудряш и Длинный, в частности, пили по пятой стопке: в прошлом каждый из них был матерым разгильдяем. Перед девочками, правда, было крайне неловко, но те хихикали тихонько – все всё понимали. На спор в речку голышом? На раздевание в карты? Они испробовали все дурацкие забавы. Играли на оценки с физруками в нарды, слали в одно место школьные уставы. Лишь Синица и Лиса тре́звы, как стекло, даже Лиха в свои шестнадцать выпила стаканчик – компания дурная, и как-то увлекло: воровала, хоть и с виду – божий одуванчик.

Но, в основном, во всей команде страдал бедняга-Змей – жизнь у него насыщенней самой ядрёной краски. И новые вопросы давили всё больней, всё подбиралось к пику этой свистопляски.

Узналось, что у парня был бурный роман с моделью, что на лет пятнадцать была парнишки старше. Узналось то, что Змей – лютый игроман, отсюда и мухлёж, долги, контроль строжайший. Цифры на банковском счету его имели шесть нулей, а карту для безнала ему вручили в восемь. Всё своё детство Змей ходил в дорогой лицей, на ужин ел, периодически, суп-пюре с лососем. Во взгляде Молчуна читалась просто зависть, которую от зорких глаз ничем, увы, не скрыть. Парень считал, что это счастливая случайность, которую такой говню́к не мог бы заслужить.

А Змей все пил и пил, но без большо́й охоты: после третьего вопроса в нём угас азарт. Всплывали все его скрытые нечистоты, которые он разглашать был, отнюдь, не рад. Змей уж подумывал начать приукрашать реальность, а если по-простому, то, очевидно, лгать. Но сплетница распознавала любую аморальность, и продолжала по своим же правилам играть.

–Я никогда не ездила на новеньком Ферари, – Шептунья прям-таки кидала на Змея жгучий взор. – Как и на Бэнтли, так и на бордовеньком спорткаре! Чего сидишь? Опустошай. Папенькин мажор.

Сказала с шуткой, но парнишка переменился вмиг. Он дернулся, как мотылёк, чьи опалили крылья. Назло ему хихикал барышень цветник. А у Шептуньи враз раскрылась улыбка крокодилья. Синица с каждым словом всё больше мрачнела – она-то понимала, куда игра ведёт. Птица взглянула на Беду – кожа белее мела, угрюма, словно туча. Раз и упадёт.

–Я никогда не издевался над бо́танами в классе, никогда не выбрасывал их рюкзак за дверь, – точно на корриде Молчун парнишку дразнит, и от этого всё больше пышет злостью Змей.

– Мне не нравится, куда эта игра заходит, – выпалила птица, прервав Шептуньи смех.

–Ну, так улетай, – сплетница чушь городит. – Ты не имеешь права выбор делать за всех! К тому же твой стакан так и не сдвинут с места: к чему растрачивать на скучных ценнейший самогон?

Птица спокойно поднялась, не выдержав наезда, и плавно удалилась обратно в свой вагон. На минуту в зале повисла тишина: Станция пребывала в капитальном шоке. Кудряш Синичью стопку опустошил до дна с посылом, мол, вы все здесь от нее далёки. И встал, не проронив ни одну гадость вслед таким бессмысленным и, все же, обидным изреченьем.

–Ну, ты чего, кудрявенький? Я не птицеед! Она сама отвергла дружное общенье, – Шептунья любит ругань – это её страсть, а сплетни разносить – то целая работа! Дня не прошло, чтобы девчонка не наболталась всласть: ей каждую минуту шушукаться охота. И каждая стена их одинокой Станции хранит в себе, как минимум, по пять десятков сплетен. И разносит эти слухи на дальние дистанции, пособничек Шептуньи – безрассудный ветер.

Главарь ушёл вслед за Синицей, злой, как дикий лев.

–Пускай идёт. Теперь-то точно мы сможем разгуляться! – довольная Шептунья сказала нараспев.

–Я пас, – чеканил Змей. – Найду, чем мне заняться.

–Увы, на этой Станции первоклашек нет. Некого макать головой в уборной, – Молчун родил свой фирменный, высококлассный бред.

–Что за вздор? Могу тебя, водолаз позорный! – Змей вскочил, Молчун не дернулся: их разделяет стол. Не станет же Змееныш лезть, сметая стопки. Бежать вокруг – бессмысленно, остается пол. – Я утоплю тебя, Молчун, в следующей похлёбке!

Змей оскалился и взял со стола стакан.

–Ты не кинешь…

–О, Молчун, я б не был так уверен! – Змей замахнулся, а Молчун застыл, как истукан: для него струсивший вид был крайне характерен. Секунда и стакан разбился на куски, пролетев в двух сантиметрах над покрасневшим ухом: Молчун залез под стол, сжимая кулаки, дрожа, как банный лист, пол протирая брюхом. – Вылазь, червяк! Не вынуждай меня за тобою лезть! Коль если доберусь – на части разберу! Не спасет тебя ни лидер, ни зам его, ни лесть! Ты слышишь, пёс блохастый? Шкуру с тебя сдеру!

Змей таки сел на корточки: в крови пылает спирт, и жажда приукрасить рожу парня финга́лом. Молчун взаправду плакал, мол, смерть ему грозит, и уползал подальше, брюшным качая салом. Змеёныш цыкнул, беспрепятственно пополз за толстяком, дырявя на коленках вельветовые брюки. Под гнётом своей ярости он думал об одном: поскорей бы навалять бессовестной подлю́ке!

–Из-за таких как ты страдал я десять лет! – кричал дурной Молчун, размазывая сопли.

–И прострадаешь столько же! – поступил ответ. – Мне по боку твои слова, твои мольбы и вопли!

Змей за лодыжку ухватил гадкого Молчуна и тут же пяткой получил по своей щеке. Брызнула наружу вместе с кровью слюна – теперь судьба пузатого висела на волоске. Но благо Змея вытащили, не дав устроить суд – он кидался, бился и порывался драться. Длинный успокаивал его двадцать минут, пока тот истерил и чуть ли не кусался.

–Пойдем, подышишь, охладишься, – сказал Змею блондин. – Поймёшь, что с идиотами бесполезен спор.

Змей нехотя кивнул, топая впереди, с разбитою губой, красный, как помидор:

–А знаешь что, Молчун, я тут внезапно понял?! Сколько бы не было наигранной решимости в словах, ты просто трус вонючий! Страх – твой коронный номер! Ты компенсируешь отсутствие достоинства в штанах!

Дамы залились краской, а парни поперхнулись, и каждый с выражением взглянул на пухляша́. Мямля Молчун воскликнул:

–Вы что, совсем рехнулись?! – плевался он словами, от гнева чуть дыша. Но всем уж всё равно: вся Станция смеялась, и стены содрогались от голосов ребят. А тени Змея и блондина к поезду направлялись – в вагоне светит лампа. Длинный сказал:

–Не спят.

–Эй, ребятки, подождите! – воскликнула Беда. Она пошла за ними неприметной тенью. Вместе с ней маячила Лиса туда-сюда, рыжим хвостом виляя без капельки стеснения.

Ребята подняли́сь тихонько по ступенькам, но их невнятный шорох услышали внутри. Длинный приложился о поручень хорошенько, Змей на него ругнулся:

–Перед собой смотри!

–Стучаться не учили? – рявкнул во тьме Кудряш.

–Да кто бы говорил, – хихикнула Синица. – Ну, что? Добро пожаловать в мой птичий шалаш.

Девушка жестом указала, где можно садиться. Змей грузно завалился в самый дальний угол, и лишь глаза сверкали во мгле, как фианит. Парень шептал ругательства подряд: «Кобра!», «Гадюка!». Был по-змеиному опасен его сердитый вид. Девчонки сели рядом с треснутым окном, а блондин пристроился подле главаря. На столе горела лампа ярко желтым огнём, напоминая своим светом брызги янтаря.

–Что, довели-таки? – сердито кудрявый затянулся: он никогда не выходил гулять без сигарет.

–Пухляш наш как обычно, – Длинный заикнулся.

–Змей, расскажи о своем детстве, если не секрет, – лидер выдохнул дым. -Тебя здесь не осудят. Ты можешь говорить открыто, без опаски. В этом кругу сидят такие же запя́тнанные люди: они чужие тайны не предадут огласке.

Змей на него уставился, точно дикий пёс, но лидер внушал доверие, с ним не хотелось спорить. Если главарь и говорил, то говорил всерьёз. Он не хотел его задеть и как-то опозорить. Строгость и справедливость – вот главные черты уже двадцатилетнего кудрявого парнишки. Его намерения всегда были, как горный снег, чисты, но вот возвышенные чувства… точно у ледышки.

–Начну с того, – выдохнул Змей. – Кто же мой отец. Я думаю, понятен факт, что он – мужик богатый. Рост – сто восемьдесят пять, гороскоп – телец, одет всегда с иголочки, характер – трудноватый. Фабрики, яхты, акции – всё это про него, немало средств вложил в недвижимость, активы. Но с некоторых пор мне крайне все равно – буржуи все эгоистичны и властолюбивы… – Змей погрузился в прошлое, точно сделав клик: вся его жизнь промчалась, словно в перемотке. Он еще больше огрубел, да и, в целом, поник. Словам протиснуться мешал да́вящий ком в глотке. Но все же Змей собрался и продолжил рассказ, рассказ с привкусом горечи и запахом полыни.

…Змей родился в августе, ночью, ровно в час, и сразу его на руки отец довольный принял. «Нефтяной» ребе́нок с самого первого вздоха обеспечил для папаши годовой доход: ставки, точно в спорте, учредил пройдоха, поставив на пол ребёнка свой «Порш» и Металл-завод. Так забавлялись в своих кругах товарищи-плутократы. «Лимоном» больше, «лимоном» меньше – легко ушло, легко и придёт. Такие люди чаще всего сквозь пальцы глядят на затраты, капитал спустив на веселье, прожигая дни напролёт. Предупреждая любые вопросы, УЗИ не гарант достоверности: стаж работы врача очень важен; большой или маленький срок. Но папа Змея – удачливый парень, не лишённый, увы, лицемерности – он свой выигрыш захапал в ладошку и сжал посильней кулачок.

А дальше – лучшие няни, гувернантки, престижный лицей: сын – лишь проект для вложений, радость и гордость отца. Кругом пацана окружали десятки и сотни друзей, правда, шедших за ним лишь из выгоды, с фальшивой улыбкой лица. Ну а что? Рядом капают деньги! Подставляй ведерко и жди! За такую глобальную щедрость и характер можно простить. Притворяйся товарищем славным и сильно «вождя» не серди, и тогда он сможет тебя монеткой златой угостить! А вне школы – карьера модели, популярность в свете софит: с пяти лет ноги Змея топтали подиумы модных столиц! Благодаря бизнесмену-папаше, для мальчика мир был открыт – Змей учил его крайне небрежно из-под полу-прикрытых ресниц…

–Ты знаешь, всё, что хотел, мне падало прямо в лапы: вечеринки, приставка, водитель, свой пляж и скалодром, – Змей вздохнул, – но я не понимаю, почему… Почему с моим папой мы виделись только по средам и то лишь за общим столом? – Змей опустил гнетущий черный взгляд, вдохнув табак в лёгкие поглубже: парень неловко стрельнул у главаря пару сигарет. После закашлялся, выдохнул и стер след от слёз неуклюже – он открыл перед близкими душу, сорвав бронежилет. – И то туши каба́ньи, что он возил с охоты, перекрывали, точно стенка, мой скромный обзор. Мы перекидывались парой слов, он мне вручал банкноты за успехи в школе – и кончен разговор. Друзья завидовали: крупный дом, алкоголь, тусовки, но никогда им не понять, что он был пуст внутри. И пусть на мне всегда белели новые кроссовки, меня жрала обида с заката до зари. Я был никем, я был ничем, но с кошельком в кармане. Прославленный задира с черной дырой в душе, но я не понимал того. Мне б джинсы от «Армани», да парфюм «Acqua Di Gio», чтоб быть на кураже. Девчонки бегали за мной, как за тобой пол-Базы, – Змей кинул, усмехнувшись, на блондина взгляд. – Но я заканчивал любые шуры-муры сразу, такие «отношения», отнюдь, не мой формат.