скачать книгу бесплатно
Тибр потянул её, не сомневаясь, что немой и не строптивый Ферзь последует за ней, как Трур и Илан последуют за ним. По сравнению с прежним скачущим пружинистым шагом она шла неохотно.
– Тебе удобно в этом? Прости, босиком, конечно, не может быть удобно… Хочешь, я понесу тебя?
– Чтобы кататься, – буркнула она, – у меня есть Санча…
И равнодушно и без интереса пошлёпала дальше, до самого парка, любимого места многих граждан. Живительной артерией тихой природы в границах белого искусственного камня парк нанизывал на себя город, как жилки пластинку листа. По задумке старейшины-архитектора, весь мир представлял собой белые города-листья с зелёной растительностью в парках, в которые можно было попасть довольно быстро из любой части города. С высоты Мир являлся украшенным орнаментом, словно одетым в элегантную ткань. Садовники держали растительность в безукоризненном порядке, ни сломанных веток, ни вспученных заразой листьев. Стерву и Ферзя природа оставила безучастными. Скверный знак – показатель низкого эстетического развития.
По знаку Тибра Илан метнулся к яркому лотку и вернулся с необхватным розовым облаком. Стерва была хмура, но смотрела вопросительно.
– Попробуй, – мягко предложил Тибр.
– Попробовать что? – озадачилась девчонка.
– Как ты определяешь съедобность? – позволил себе улыбку Тибр.
Стерва ответствовала звонким ученическим голосом:
– Если бросили в миске – значит, еда. Как бы хреново не выглядело.
Трур оглядел розовое облако из-за её плеча:
– Неее, в миску не полезет…
– Попробуй, – ещё ласковей предложил Илан.
Стерва неловко потянула свободную руку и тут же отдёрнула. Глянула на Трура:
– Покажи.
Наблюдающий за ней Тибр подумал, что она становится холодной и жёсткой, когда что-то подозревает. Когда утром выясняла, зачем они понадобились Миру, и сейчас. Похоже, она думала, что они смеются над ней.
Трур не заставил просить себя дважды. Отщипнул клок из пышного розового бока и засунул в рот. Только тогда Стерва решилась повторить, но кусочек взяла куда меньший.
– Ну, – лучезарно улыбнулся Илан, – держи…
Стерва охотно променяла руку Тибра на предложенную палочку. Попятилась, пока ноги не подрубило сиденье скамейки. Тибр мог поклясться, что она в сторону скамейки ни разу не глянула. Ферзь сел к ней без фокусов. Притихли. Она рвала вату на кусочки, один себе, другой ему, по очереди, по-честному, только кусочки для него всегда были больше. Она вкладывала его долю ему в рот, стараясь не испачкать липкими нитями опрятных чёрных усов и бородки.
Илан умилённо улыбался. Тибру тоже стало легче. Если подумать, какие от них проблемы? Они не видели абсолютно ничего хорошего. Абсолютно. Достаточно мелочи, чтобы их удивить и дать кучу впечатлений. А впечатления утомляют. Они будут крепко спать.
Идиллию разрушил Трур. Всего одним словом.
– Эротично, – протянул он.
Илан нервно глянул распахнутыми глазами, призывая к порядку. Тибр, как на грех, заметил, что Ферзь касается пальцев Стервы языком. Тибр впервые к своему стыду вдумался в корни его сильной привязанности к девчонке… что они делали ночью в его ванной?!
– Всё слиплось, – прокомментировала положение вещей Стерва, растопырив блестящие от сахара тонкие пальцы.
– Давай сюда, – не своим голосом велел Тибр. Отнял палочку с остатками сладости и пихнул в утилизатор. – Сполосни руку в фонтане…
Стерва не очень уверенно пошла на журчание. Ферзь за ней. Девчонка вопросительно указала на чашу белого камня с бьющей из центра прямоугольной струёй. Тибр кивнул. Стерва наклонилась, прогнувшись, принялась тщательно мыть руки. Ферзь стоял вплотную за её спиной, наблюдал за ней из-под припущенных век. Зрелище было недвусмысленное. На них удивлённо косились люди.
Трур указал в их сторону рукой:
– Что изменилось, даже если я промолчал?
Случилось то, чего стоило ожидать с самого начала. Родственник девчонки мужского пола укоризненно поднял обвиняющий перст на родственника мальчишки и неодобрительно проговорил:
– Это всё твои гены!
Трур только рассмеялся в лицо Илана. С Тибром он так поступить не посмел, стал оправдываться:
– Он просто здоровый мужчина! Чего вы себе думали? Он уже вполне взрослый и сформированный… она, кстати, тоже вполне сформирована…
– Замолчи сейчас же! – непохоже на себя прошипел Илан.
Трур от удивления повиновался.
Стерва примеривалась непоследовательно попить из фонтана, после того как помыла в нём руки.
– Ст… детка! – нашёлся Тибр, направляясь к ней. – Я куплю тебе напиток, подойди сюда, выберешь…
– Покупай им раздельные! – строго напутствовал Илан.
Осушив полстакана, Стерва определила остатки в руки Ферзю, который к своему напитку так и не притронулся.
– От вашей необычной еды только есть захотелось, – честно сообщила Стерва.
Тибр с пониманием кивнул. При четверном потенциале сладким аппетит не перебьёшь.
– Пойдёмте переоденем вас и найдём какое-нибудь кафе.
– Что, так кормить не будут? – Стерва легко похлопала себя по бёдрам, посмотрев в лицо каждому попеременно.
– В некоторые места в таком виде не пустят, – подтвердил Трур.
– Д…давайте пойдём туда, где людей любят больше одежды? – на удачу предложила похоже не на шутку голодная девчонка.
– Считай, что в нашем Мире все любят одежду, – Трур улыбнулся своей улыбкой, за что незамедлительно получил в бок локтем от не на шутку развоевавщегося Илана. Тибр и не подозревал в нём такого отеческого потенциала, тем более удивительно, что инстинкт оказался направленным именно что на опекание дочки. При том что дочек у истинных не рождалось, а сам Илан, несмотря на равноценную тому же Труру комплекцию, всегда навевал впечатление взросленького подростка, гладкого и ладного.
По дороге через парк Стерва не выдержала. Терпеть движение до приличного места, где подают полноценную пищу, с остановкой на ателье желудок вредно отказавшейся от завтрака хозяйки уже не смог. Требовательный орган заставлял экспроприированные у Иладена глаза цепляться за снедь, выложенную на нарядных, выдержанных в едином стиле лотках.
– Шоколад, – с явным подтекстом произнесла Стерва, догадавшись о содержимом упаковок, которые прежде видеть не могла.
Илан поспешил купиться на её маленький, ненавязчивый шантаж. На его месте Тибр не стал бы предлагать девчонке выбор, но и вмешиваться не стал, оставшись на том же расстоянии, что и Ферзь. Девчонка быстро преодолела растерянность. Ткнула на лотке наугад. В результате в руках её оказалась плитка, на которую Тибр бы вряд ли позарился.
С упаковкой Стерва справилась без трудностей, что делать дальше знала, дегустатор не потребовался. Но напросился.
Трур откусил маленький кусочек вслед за ней, от целой плитки и уже с оттиском зубов по краю. Всё-таки сексуальная раскрепощённость сделала Трура менее брезгливым…
Скривиться его заставило уже другое.
– Плохой шоколад…
Что и требовалось доказать.
Однако надо было видеть Стерву, только что почти с хрустом вгрызавшуюся в плитку. Она замерла, ввинчивая в спину не замечающего того Трура немигающий взгляд. Трур запивал приторное фуфло из стаканчика, который Ферзь равнодушно продолжал тащить с собой, держа у груди. Слава небесам, нашёлся повод отнять его у него наконец-то! Безразлично двигающийся с неудобной поклажей, неговорящий, он производил тягостное ощущение человека, превращённого в мебель.
Стерва смотрела на Трура глазами ребёнка, не видевшего лета. Это уже был не дешёвый шантаж, вынудивший Илана купить ей дешёвую бурду с лотка, и не продуманный шантаж в Совете, заставивший старейшин задуматься, не выполнить ли её требования. Такое не сыграть. Тибра насквозь пробрало, захотелось обнять девочку, а Трура заставить извиняться.
Трур отправил стаканчик с остатками напитка в утилизатор и наткнулся на направленный на него интенсивный взгляд. Последний глоток ещё был у него во рту. Трур через силу сглотнул.
– Извини, – сам догадался он, – я просто люблю другой… с большим содержанием какао… я зря так резко выразился…
И только после этого надсадно закашлялся, согнувшись пополам. Стерва ещё хмуро посмотрела сквозь материальные объекты, будто что-то переосмысливая в картине мира, отвернулась немного в сторону и тихонечко захрумкала маленькими кусочками шоколада, словно распробывала и длила вкус. К ней беззвучно подошёл Ферзь, склонил голову и разделил и сократил трапезу по времени.
Трур украдкой продолжал морщиться, словно оскорбляясь одним фактом, что хоть кому-то может понравиться столь низкокачественный продукт.
Когда Стерва самостоятельно разобралась, куда следует отправлять отходы, Тибр мягко взял её под локоть, с одной стороны ещё испытывая сочувствие, с другой – малодушно радуясь её пришибленности и проистекающему из неё молчанию. Однако Тибр стал замечать, что разглядывать их будто бы стали чаще, бельмом стала и пижамка девочки и варварски голая грудь, как и прочий вид, Ферзя.
На пороге приличного ателье Трур возвестил:
– Я с девочкой!
Илан едва сдержался от того, чтоб не запрыгнуть ему на спину, повалить на пол и, таким образом, нейтрализовать.
– Вы всё равно не смыслите в женской одежде, – Трур развёл руками перед Тибром и сомкнул их на плечах расконцентрированной Стервы. У неизменившегося в лице Ферзя стал неодобрительный вид. Трур будто не заметил.
– Мы разберёмся в женской одежде! – пообещал Илан, оттягивая его за ворот лёгкой куртки и делая особый акцент на втором слове.
Трур ловко вырвался.
– Разберётесь. Когда она уже надета. – Трур поиграл бровями. – Мода – это наука, профаны в ней не задерживаются…
Увлечённый трёпом Трур не заметил, как поёжилась Стерва. Тибр сделал разделяющий шаг и подбадривающе приобнял её.
– Выбери, что тебе нравится, – произнёс он тихо, склоняя лицо к уху с заправленной за него пшеничной прядью. – Что-то, что будет тебя радовать сегодня.
Стерва подняла к его глазам руку в пижаме:
– Куда уж веселей…
Тибр хмыкнул.
– Это – домашняя одежда. А здесь то, в чём выходят на улицу. Выбирай. Мы позаботимся о… Санче…
– Он не разрешает заботиться о себе чужим, – без воодушевления сообщила она, но всё же пошла рассматривать вешалки.
Тибр сделал улыбающейся даме знак, чтобы она не подходила к девчонке. Илан и Трур удерживали Ферзя. Тибр приложил к его груди куртку. Ферзя это не успокоило. Подбор одежды не засчитывался как достойный повод для разлуки с подругой, пусть даже это была разлука на какие-то десять метров. Ферзь пошёл, волоча за собой упирающихся воинов. Тибру пришлось пятиться.
Стерва цыкнула языком, не поворачивая головы распознавая характерный шум. Зло заправила на место вешалку с платьем, которое ей как будто приглянулось, и пошла резким мужским шагом в половину с мужской одеждой. Почти не глядя, стремительной молнией пронеслась по стойкам и втолкнула выбранное вместе с Ферзем за ширму.
Стерва ждала, прислонившись к ширме спиной, сложив руки под грудью и глядя хмуро в пол.
Воины рассматривали её.
Девчонка вдруг нетерпеливо стукнула кулачком по ширме.
– Переодевай штаны!
Стерва немного помолчала, прислушиваясь.
– Переодевай! – сказала она ещё строже. – Я кому сказала!
Ферзь выступил на свет преображённым. Стерва подобрала ему одежду похожую на ту, что была на Труре, не ошибившись с размером точно подогнанных вещей. Ферзь был крупней своего биологического отца. Стерва потянулась, выправляя волосы из-за ворота. Уже взвинченная, стремительно переметнулась на женскую половину, схватила что-то, почти не глядя, вышла через минуту из-за ширмы в ладном брючном костюмчике модного серебристого цвета, всё также босиком.
Трур подхватил тонкие лодочки, подставил ей и подал руку, помогая взобраться. Стало понятно, что каблуков Стерва никогда не носила. Стерву штормило. Трур, необидно для неё, но по-конски на взгляд Илана посмеиваясь, держал её под локотки.
Пока Тибр расплачивался, а Трур под хмурым взглядом Илана учил Стерву ходить по-новому, Ферзь проанализировал проблему. Трур глазом не успел моргнуть – Ферзь отрубил от туфель Стервы каблуки. Тибр опознал в молниеносно мелькнувшем инструменте собственный столовый нож. Ферзь выпрямился, как ни в чём не бывало, руки безоружно висели вдоль тела.
– Вроде получается, – вздохнула Стерва и мягко встала на плоские пятки, ещё не зная в чём дело.
Дамы у кассового считывателя приоткрыли рты. Тибру ещё не приходилось чувствовать себя неловко перед персоналом ателье. Пришлось сделать вид, что так и было задумано, и идиотски уйти без нормальных туфель, под шумок забыв переобуть и Ферзя из высоких кожаных сапог.
При исправленном положении с одеждой проблемой могли оказаться тюремные манеры. Стерва и Ферзь вполне аккуратно вели себя за столом. Пожалуй, основным различием в их поведении и поведении прочих, пришедших в небольшое, милое и не самое дешёвое кафе, было то, что официант уносил их тарелки стерильно чистыми.
Стерва хрустяще дожевала лепесток салата, который скорее появился в блюде ради украшения, и принялась за финишный штрих повара. Ферзь ел быстрее. Его тарелка опустела и была унесена. Он смотрел на Стерву. Или Тибру следовало заменить это слово в своих размышлениях на «любовался»? Вроде не было в его глазах обоготворения, как у молодого влюблённого к красивой девушке… но может тут и не было этой робкой нежной любви, а было сразу – что? По рациональному соглашению реализованное желание, как у Тибра с его женщинами? Может, так бы смотрел на красивую любовницу Трур, будь он постояннее?
Всё бы ничего, если бы не приходилось глядеть с позиции отца девочки…
Трур кашлянул и просигналил Тибру глазами за спину. Тибр обернулся. Пришлось грустно улыбнуться. Улыбка женщины дрогнула, она склонилась, целуя в губы. Тибр заставил поцелуй длиться.
– Не показывайте детям дурной пример, – Илан неузнаваемо переменился за день.
Женщина удивлённо отступила. Тибр постарался не показывать своего сожаления, чтобы не делать им обоим больно. Ни ему, ни ей не надоело быть вместе, когда случилось с Ангалином, и ничего не могло больше продолжаться…
– Какие дети? – обворожительно растерялась она.
– Какая жеманная чика? – не замедлила с реакцией говорящая половина детей.
– Это моя дочь, – твёрдо сказал Тибр, урезонивая Стерву взглядом.
Беллис растерялась сильнее, но грациозно подала руку через стол для знакомства. К счастью, Стерва сделала Тибру одолжение и не вложила в протянутую ладонь грязную вилку. Это было именно одолжение. Стерва адресовала Тибру соответствующий взгляд, после чего милостиво подала Беллис свою ладошку.
– Беллис, – сказала женщина, по которой Тибр не разучился тосковать в одинокой постели.
У Стервы стало такое лицо, будто последнее блюдо неожиданно дало кислое послевкусие.
– Стерва, – с чувством, чрезмерным для самоназвания, выдала она.