Чумной день

Нет, далеко они не уйдут. А уходить надо – скрыться от жары в лесу, поискать помощи, что-нибудь предпринять. Вместе – Вадим не сомневался – они придумают, как помочь Яне. У них имелись палатки и сменная одежда. Была еда и достаточно воды. Они справятся. Вадим повернулся к Яне.

– Идти можешь?

Та оторвала ото лба липкую ладонь и скривилась.

– Могу, но не хочу.

Вадим кивнул и перед тем, как подойти к Яне, проверил Рому. Он, согнувшись, убрал одну руку от колена, изобразил крюк указательным пальцем и улыбнулся:

– Как думаешь, мне пойдёт повязка на глаз?

Вадим махнул и перешёл к Яне. Рома с Кириллом, взявшие из багажника самые необходимые вещи (палатки и еду с водой), пойдут впереди – хромой поведёт слепого, пока Вадим понесёт Яну. Он взял её на руки, подивился, насколько она лёгкая, и тут же опустил в ответ на замечание: «Я тебе невеста, что ли?». Она забралась ему на спину – всё ещё очень лёгкая – и, уложив невесомый подбородок ему на правое плечо, задала всех мучавший вопрос:

– Это что за хрень нас оглушила?

Никто не ответил. Вадим чувствовал засохшую корку на ухе. Вместе с ещё жидкой кровью, натекавшей от Яны ему на футболку. Он поджал губы и покрепче обхватил ноги Яны. Странно, но он совсем не чувствовал веса. Должно быть, сказывался адреналин. Очень скоро он вырвался вперёд и первым, под облегчённый вздох Яны, вошёл в лес. Тень обдала прохладой. Он тоже вздохнул и, дожидаясь Кирилла с Ромой, искоса глянул на часы. А потом наверх, на сиявшую отражённым золотом зелень. Странно: солнце всё ещё висело в зените, хотя по времени уже должно было клониться к западу.

Впрочем, об этом – как и о непонятном вое – можно было подумать потом.

– И куда дальше? – спросил Рома, перекладывая свёрток с палатками в другую руку. Он огляделся. Верхушки деревьев скрывали дым.

– Ищем болото, – подсказала Яна. – Если это дым из нашей деревни, то рядом должна быть топь. Идём дальше, – вздохнула она, и Вадим повёл всех за собой.

Кирилл с Ромой отстали, когда он и Яна вышли к мутной зеленоватой глади.

– Ага! – воскликнула заметно оживившаяся Яна. – Мне даже не нужны карты!

Вадим, вздыхая, по очереди встряхнул руками. Яна сильнее прижалась к его спине.

– Как сказала бы Ника, «ищите и обрящете», – усмехнулась она, и Вадим тоже улыбнулся. Было приятно чего-то достичь. Только вот чего?..

Они подождали Кирилла и Рому и принялись обходить болото. Яна предлагала идти вброд – естественно, мочить ноги-то не ей, – но Вадим двинулся в сторону: на правах носильщика. Рана на лбу Яны перестала кровоточить и с застывшей бурой коркой больше походила на поверхностную ссадину, так что по итогу Вадиму стало больше жаль свою футболку. Она ведь белая… Была.

Продираясь в чаще, Вадим запыхался. Без рук, занятых ногами Яны, ветки хлестали его по лицу, кусты цеплялись за штаны, листья шуршали по голове. Он часто оглядывался, проверяя отстающих – благодаря его жертве, поцарапанным щекам, избитым ногам, Роме и Кириллу – в особенности ему – путь давался чуть легче. Дожидаясь друзей, Вадим каждый раз проверял часы. Цифры неизменно менялись, однако темнее в лесу не становилось. Солнце даже сквозь листву так и пекло макушку. Он хмурился, задирая голову.

– Слышишь? – его отвлекла Яна. Он повернул голову и заметил, как она к чему-то прислушивается, выгнув шею. Она повторила вопрос, и Вадим помотал головой.

– Что слышишь? – уточнил он, и Яна закусила губу.

Недалеко шуршали ветками и бубнили себе под нос Рома и Кирилл. Иногда скулёж первого заглушался кашлем второго. Вадим каждый раз вскидывал в их сторону голову. Как сторожевой пёс на чуждый звук. Его не смущало подобное сравнение. Слишком уж хрипло кашлял Кирилл. Ему не хватало дыхания. Им нужно остановиться, и плевать, что они ещё не вышли к деревне, в чьём существовании Вадим вновь сомневался. Ну видели они дым, и что? Это мог быть костёр других путников или охотника. Почему сразу деревня? И вообще, не росли бы тогда по небу несколько струй дыма? Деревня же – это не один дом…

Да, об этом стоило подумать раньше.

– Опять этот звон!.. – застонала вдруг Яна, и Вадим встрепенулся.

Она с силой слезла с него, слабо, неощутимо пихнув в бок, и зашаталась, обхватив голову руками. Вадим придержал её за локти, оборачиваясь при этом на всё не появлявшихся из чащи Кирилла и Рому.

– Ты не слышишь? – Яна, морщась, глянула на Вадима исподлобья.

Он снова помотал головой и тогда всё-таки услышал – целую высокую трель, ударившую по ушам хуже аварийной сирены. Сквозь неё он различил надсадный кашель и крик.

– Кирилл!

Он рванул назад. Споткнулся и приложился виском о сук. В глазах потемнело. Вадим встал на одно колено и очень постарался не потерять сознание. Он проморгался и сощурился: темнота не прошла. Лес внезапно посерел. Листва наверху потухла.

– Кирилл? – недоумённо позвал он, и ему ответил Рома:

– Здесь!

Вадим пошёл на голос и, приближаясь, расслышал, как кого-то рвёт. Полусогнутый Кирилл стоял, приложившись предплечьем к дереву. Ругавшийся рядом Рома листьями оттирал штанину. Один лист намертво прилип и к розовой футболке.

– Ну новые совсем!

Вадим его проигнорировал. Он подошёл к Кириллу и аккуратно коснулся дёргающейся спины.

– Всё хорошо, всё хорошо – прошептал он, другой рукой потирая ушибленный висок. Его донимал звон, но после такого удара это было нормально. – Всё хорошо, – повторил он в третий раз, так и не поверив себе же.

Всё ли? Они посреди леса. Кириллу плохо. Машина вдребезги. У них ни связи, ни нормальной карты. И ещё Яна осталась одна…

Вадим оглянулся, щурясь, и покосился на своё правое плечо. В полумраке футболка белела… Но не краснела. Он потянулся к плечу рукой, и перед глазами возник образ дерева, разорвавшего капот жигуля. С битыми осколками стекла, окружавшими вылетевшее с переднего кресла тело…

Вадим мотнул головой. Он сжал кулак и обернулся к Кириллу.

– Я к Яне.

Кирилл что-то пробормотал, отплёвываясь, и Вадим ринулся через кусты. В глазах ещё рябило после удара. Уши болели от звона.

Он выбрался из чащи и замер, часто заморгав. Звон усилился, и небольшую поляну, где в красном лежала Яна, заполонил свет. Он вырос снизу – не сверху – и заставил Вадима заслониться рукой, как от прожектора.

Рядом с Яной возникла сгорбленная фигура. Такая белая, что Вадиму пришлось привыкнуть к её свету. Он шагнул ещё, хрустнув веткой, и фигура выпрямилась, став сильно выше и… Не правильнее. Длинные, чуть изогнутые руки плетьми повисли вдоль длинных же выпуклых бёдер. Вытянутое туловище – голое и как будто полое – чуть надулось, когда непропорциональная фигура вдохнула. Она подняла руки – кривыми ладонями кверху – и раскрыло рот, сиявший чистой белизной. Он ослепил и скрыл очертания головы – почти человеческой, если не считать отростков на макушке, похожих на рога.

Вадим прижал ладони к ушам. Изо рта твари завыла сирена. Вадим закричал сам, но глухо. Он опустился на колени и зажмурился, не вынося яркого – как солнце – света.

– Отринь ночь – прими день, – раздался вдруг утробный голос, ветром пронёсшийся по волосам Вадима и зашептавшим листьям, повторившим призыв как эхо, и всё стихло.

Свет – ослепительно белый – исчез и уступил свету привычному, солнечному, по-прежнему сочившемуся сверху. Вадим медленно встал. Позади послышалось движение, но он не обернулся, не спуская глаз с Яны. Она лежала на земле, не двигаясь. Вадим сел рядом и коснулся её лба – холодного, как у трупа. Вадим отдёрнул руку. Яна открыла глаза.

– Отринь ночь – прими день.

Вадим отшатнулся, припав на руки, разинув глаза. Подоспевшие Рома и Кирилл накрыли его тенью.

– Ты чего кричал? – спросил Рома, тяжело дыша.

Вадим медленно перевёл на него немигающий взгляд. Кирилл держался за грудь, другой рукой хватаясь за плечо Ромы.

– Он просто в шоке от моего нового макияжа. – Яна привстала, растирая свой кровавый рот. – Тебе ещё повезло, что у тебя синяк.

Рома скривился, мигнув одним глазом.

– Что-то я не чувствую себя везунчиком, – заметил он, опустив глаза на грязную штанину. Кирилл тихо извинился, потоптавшись на месте.

Вадим не вставал. Он хмуро смотрел на Яну, пытаясь понять, что она имела в виду. Та отвечала ему вопрошающим взглядом.

– У меня что-то с лицом, да? – вновь пошутила она, и Вадим поджал губы.

Нет, он слишком сильно ударился головой. Второй раз. Он грузно поднялся, почёсывая висок, где уже накипала шишка.

– Привал, – выдохнул он себе под нос, и его не услышали. – Привал, – повторил Вадим громче, прочистив горло. Он поднял указательный палец на Кирилла, не могущего никак отдышаться. От груди его ладонь, сжавшаяся в кулак, переместилась к почерневшему рту, и Рома поспешил чуть отстраниться.

– Нам, – Вадим опустил палец, – нужно перевести дух.

– Поддерживаю, – протянул Рома, тоже следивший за Кириллом. – Я проголодался.

Его поддержала Яна. При упоминании еды в животе заурчало и у Вадима. Вообще – если верить часам – уже давно было время ужина. Хотя по застывшему в одной точке солнцу так не скажешь.

Решено: они расположились прямо на поляне. Вадим с Ромой поставили палатки, а Кирилл, под всеобщий скепсис, занялся их съестными припасами. В основном консервами, но на случай возможного разведения костра они взяли с собой кастрюльку и термос, куда можно было налить чай или лапшу быстрого приготовления. С костром никто возиться не стал, и вскоре в щурившихся лучах солнца на поляне блестели скомканные фантики от батончиков и шоколадок. Съев целых два больших «Сникерса», Вадим принялся убирать за всеми мусор. Рома с Яной принялись аплодировать под каждый его наклон, и смяв охапку пустых пачек, он демонстративно закинул всё в палатку первого. Ромео вскочил, возмущённый до глубины души.

– Да почему сразу в мою-то?! Яна тоже хлопала!

Вадим вздохнул, садясь обратно у своей палатки, где, съев всего одну палочку «Твикс» (в качестве ещё одного извинения отдав вторую обрадовавшемуся Роме), успел улечься сильно вспотевший Кирилл, несмотря на погоду, одетый в джемпер с непрозрачными рукавами.

– Ей и так досталось, – сказал Вадим, покосившись на Яну.

Та с завидным аппетитом улепётывала вторую плитку «Риттер Спорт». Услышав Вадима, она с утрированным «Ах!» картинно приставила руку ко лбу. Это вызвало слабую улыбку. Рома успокоился и тоже сел, обхватив себя за колени. Он зевнул, и Вадим в сотый раз проверил часы.

– Что-то странное с этим лесом, – пробурчал он, встряхивая кисть. – Если верить часам, скоро ночь, а солнце как светило, так и светит.

Вадим посмотрел наверх, и Рома повторил за ним, потянувшись к карманам. Он достал телефон и озадаченно хмыкнул.

– Часы сломались? И телефон?

Вадим пожал плечами:

– Или солнце. Или мы.

Он не был уверен насчёт самого очевидного – технического сбоя. У всех разом, всех устройств… Мало ли, в аварии пострадали не только люди. Однако в пользу необъяснимых странностей говорила их общая усталость. Проснулись они рано, весь день в дороге, знатно вымотались и стали часто зевать, несмотря на прилипшее к небу солнце. Им требовалось поспать в любом случае. Восстановить силы и уже на свежую голову решить, как быть дальше. Вадим больше не хотел искать деревню. После всех галлюцинаций, вызванных стрессом, ударами, аварией, да чем угодно, он желал лишь одного – выйти на дорогу, дойти до шоссе и поймать попутку до больницы. Всё. Никаких чудесных спасений. Только тяжёлый поход назад в цивилизацию, где удастся написать Арсу и Нике и получить адекватную помощь. Не Кириллу, так Яне. Вадима всерьёз беспокоил её лоб. Она потеряла много крови. И он всё никак не мог выбросить из головы видение рассечённого деревом тела…

Вадим встряхнулся, сосредотачиваясь на том, что сейчас: на сильно уставших друзьях.

– Давайте поспим, – предложил он и после недолгого спора с Ромой, скептически пялящегося вверх, залез к себе в палатку.

Прежде чем лечь, Вадим потрогал горячий лоб Кирилла. Тот не спал, но отвечать не стал. Было видно, как Кирилл себя чувствует – плохо, очень плохо. Он трясся, до подбородка натягивая спальный мешок, и не открывал трепыхавшихся, как при кошмаре, век. Вадим понаблюдал за ним, кусая губы, и лёг поверх спального мешка, положив под бок друга бутылку с водой.

Когда он очнулся – или открыл глаза, неясно когда и на сколько закрытые, – Вадим обнаружил только её. Соседний спальный мешок опустел. Вадим вскочил, пощупав его внутри и не ощутив уже испарившегося тепла. Кирилл не вышел в туалет – он понял это до того, как позвать его и услышать только приглушённый стон сонного Ромы. Его курчавая голова высунулась из палатки вслед за другим откинутым подолом, откуда показался красный лоб Яны.

– Что такое? – спросила она, и Вадим схватился за голову.

– Кирилл пропал.

– Как пропал?

Он не знал, но предположил худшее: Кирилл исчез не случайно. Как уже было, когда Вадим проснулся посреди ночи в общаге и заподозрил неладное, заметив выдвинутый ящик тумбы у пустой расправленной соседней кровати, где хранились запасные станки.

– Нам нужно к машине, – сказал он и бросился к Яне, остановившей его руками.

– Что? Зачем? – Рома, как всегда, не хотел никуда идти. Вадим отмахнулся.

– Верёвка, – бросил он и пустился в чащу леса.

Кроме еды и палаток Вадим захватил с собой альпинистское снаряжение. Поход ведь. Не в горы, но… Что «но»? Зачем ему в лесу скальники, крючья и шнуры? Незачем, если только не использовать их как-то иначе.

Вадим ускорился, срывая листья и ломая ветки. Он бежал по памяти и благодаря проложенной им же тропе быстро вернулся к дороге. Он уже видел красный жигуль, когда замедлился и присмотрелся ещё. Издалека машина казалась меньше. А остановившее её дерево, растопырившее полуголые ветви как крючковатую лапу, наоборот, больше. Вадим почесал зазвеневшее ухо и снова побежал быстрее. Из-за дерева торчали руки или ему только так показалось. Он поморщился, расслышав знакомое жужжание, и встряхнул головой, избавляясь от видений. Справа, вдали, по-прежнему росли костлявые вышки.

Добежав до машины, Вадим громко застонал. Багажник оказался открытым. Он знал, чего там будет не хватать, до того, как заглянул внутрь.

– Верёвка, – повторил он и согнулся пополам, стиснув колени.

Ни верёвки, ни Кирилла Вадим не нашёл. Только разбитую машину, переставшую дымиться, и одинокое низкое дерево. Слишком низкое, если вспомнить про первую пропавшую вещь.

Вадим повернулся к лесу. Он лихорадочно думал, осматривая глухие к его мольбам зелёные верхушки. Или – он прищурился – не такие уж и глухие. Над ними вился дым. И не один. Сразу несколько серых струек, указывающих направление.

Из-за деревьев, в обнимку, вышли Рома и Яна. Зря. Вадим уже бежал обратно.

– В лес! – кричал он. – Его здесь нет!

Не нужно было уходить из леса – все достаточно высокие деревья росли в нём. Вадим бежал, не обращая внимания ни на звон, ни на палящее дневное солнце.

Сейчас оно ему даже нравилось – с ним всё лучше просматривалось.

И за это – за нескончаемый день – Вадим в сердцах благодарил Господа Бога, ещё не зная, что Он здесь ни при чём.

Глава 2

Щербаковы

Арсений чесал ухо, придерживая дужку очков. Сидевшая рядом сестра вопросительно выгнула брови, и он пожал плечами:

– В ушах звенит.

Она понимающе кивнула и уточнила:

– В левом или правом?

Обычно хуже чувствовало себя правое, но сейчас, сидя в захудалом полицейском участке на стуле с жёсткой спинкой, Арсений жаловался сразу на два. Шейный остеохондроз дал о себе знать после нескольких часов нахождения в неудобной сидячей позе – сначала в электричке по пути за город, затем всю ночь в приёмной местного отделения полиции. Куда Арсений с Никой пришёл добровольно, пытаясь найти хоть какую-то помощь в поисках друзей. В последний раз Вадим выходил на связь прошлым утром. И было это, судя по крайнему сообщению, где-то на шоссе. Арсений и Ника автостопом ездили по нему туда-сюда мимо далёких вышек, пытаясь заметить красную машину, взятую друзьями в аренду у местного жителя, не знающего, куда поехали на его жигуле, зато всегда помнящего, где ближайший ларёк с алкоголем. В общем, своими силами брат и сестра не справились. Вечером вчерашнего дня они сдались и направились в участок. Арсений слал Вадиму сообщения одно за другим, но тот их даже не читал. Молчала и Яна. Даже Рома – впервые на памяти Арса – не отвечал Нике.

– Может, у них сети нет? – предположила она, бессмысленно обновляя переписку. – Может, они уже в деревне?

– Может, – устало соглашался Арсений, ожидая, когда их примут. В участке, то есть в переделанном под него строительном вагончике-бытовке, снаружи покрашенном в синий и белый, кроме них, расположившихся на стульях напротив одинокой камеры, сидел и вздыхал за своим столом худощавый дежурный. Его лысоватая макушка торчала над толстым компьютером, выпущенным, должно быть, ещё в прошлом веке.

– А может, они заблудились, – говорил Арсений, наблюдая за безучастным полицейским. Тот впустил их внутрь – спасибо и на этом, ночь после жаркого дня выдалась на удивление прохладной, – однако слушать не стал, сказал только дождаться его напарника и по совместительству начальника, что Арс и делал, ковыряясь в ухе.

– Мы же толком даже не знаем, где этот Очаг и есть ли он вообще, – добавил он, сложив на груди руки. Звон не прошёл, но Арсений вытащил уже столько серы, что попросту замаялся и хотел смены обстановки.

Ника поцокала языком.

– Конечно, есть. Ты что, Яне не веришь?

Он промолчал, и Ника вернулась к телефону. После ночи без сна Арсений клевал носом, а его сестре, приученной к недосыпу практикой в своём меде, – хоть бы что. Она терпеливо сидела на стуле и тыкалась в маленький экран. Ни разу не пожаловалась, хотя поводов для этого хоть отбавляй. Арс, прогоняя сон, застучал ногой.

– Не шумите, пожалуйста, – окликнул его полицейский, вырастая над пузатым монитором. – Дмитрий Ильич скоро будет, потерпите, – в десятый раз заявил он и скрылся за компом.

Арсений громко зевнул и откинулся на спинку, затылком приложившись к металлической стене. Звон усилился.

– Ай!

Он повернулся к резко вскрикнувшей Нике. Та внезапно схватилась за ухо, откинув за плечо длинную косу.

– Мошка залетела, – ответила она на его вопрошающий кивок. – Всё жужжала, жужжала и вот.

Она до красноты растёрла ухо, а нахмурившийся Арсений огляделся. За звоном он не слышал ни комаров, ни мух. Более того: он их и не видел. С утра внутри вагончика стояла та ещё духота, однако полицейский не удосужился открыть окно, ограничившись одним вентилятором, крутившимся между его столом и соседним и на камеру со стульями не дувшим.

– Главное, что не в рот, – скрипнул креслом полицейский, приподнимаясь и улыбаясь во все свои жёлтые зубы.

– Может, вы позвоните этому, начальнику вашему? – поймал его взгляд Арсений, и улыбка, похожая на фонарный свет, потухла.

– Дмитрий Ильич не «этот», – обиделся слуга закона и вновь скрипнул креслом, придвигаясь к монитору, скрывшему его блестевшую от пота макушку. – Дайте человеку отдохнуть, – забубнил он, щёлкая клавиатурой. – Он недавно руку сломал, а от больничного отказался, иначе бы меня совсем одного оставил. Вы что, столичные, думаете, у нас тут штат большой? Мы буквально сидим в тесной бытовке. У нас, как правило, ни задерживать некого, ни ловить некому. Так что не надо здесь суету наводить. Я и так вас весь день терплю, имейте совесть.

– Ночь, – Арсений тяжело вздохнул. – Всю ночь.

Два красных глаза высунулись из своего укрытия.

– А?

– Ночь, – повторил Арсений, сдерживая зевок. – Мы торчим здесь всю ночь.

Полицейский почесал голову и вяло улыбнулся.

– А, ага… и ночь тоже.

Он встал, отойдя к окну, которое, как с надеждой подумал Арсений, сейчас откроет. Чуда, как водится, не случилось: полицейский только выглянул, оттянув пальцами жалюзи.

В этот момент без стука открылась дверь. Арсений рефлекторно подался в бок, упершись в сестру. Открывавшая внутрь дверь чуть не придавила ему колено.

– Стас, блин! – воскликнул за ней зычный голос. – Ты чё окна не открываешь? Душно же, как в гробу.

Арсений с Никой выглянули из-за двери. К ним спиной стоял тучный мужчина в кителе, надетом на одну руку, как раз вслепую натягивавшую упавшую вторую половину на другое плечо.

– А откуда вам знать, как в гробу, Дмитрий Ильич? – спросил полицейский Стас, когда его начальник – не особо старше него, но больше и выше и с такими же синяками под глазами, выдававшими долгий недосып, непонятно, откуда взявшийся при их явно низкой нагрузке, – заметил гостей, обернувшись, чтобы нормально ухватить всё выскальзывавший из пальцев левой руки бесхозный правый рукав. – Рано помирать собрались, товарищ.

Дмитрий Ильич выпрямился, расправляя не застёгнутый китель, выпиравший по бокам не только от живота, но и от прижатого к груди гипса, и чуть прикрыл дверь, освобождая проход посетителям.

– Рано не рано, а предупредить о том, что ты не один, Стас, всё-таки мог. Давно ждёте?

Дмитрий Ильич потеснился, приглашая Арса и Нику к столам.

– Давненько, – непринуждённо бросила Ника, опережая возмущения Арсения. Она покосилась на него через плечо, и он шумно выдохнул, уступая. Иногда стоило сменить тактику прямого давления на аккуратное подыгрывание.

Дмитрий Ильич неожиданно извинился, наградив подчинённого строгим взором, и сел за свой стол с ещё одним пузатым монитором. Напротив него стоял лишь один чёрный стул с мягкой спинкой, и Арсений уступил сестре, сославшись на затёкшую шею. Постоять, разминая шею, он только рад. Тем более когда их стал доставать вентилятор.

– Ну-с, – протянул Дмитрий Ильич, двигая креслом на колёсиках и щёлкая мышкой, – вы по какому поводу к нам? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Я вас раньше не видел. Вы из Москвы?

– Откуда ещё? – вмешался Стас у него за спиной, не успели Арс с Никой открыть рты. Им не давали вставить и слова. – Приехали в турпоход, Дмитрий Ильич, представляете? К нам. Якобы у нас тут какие-то целебные источники есть. Их друзья тоже где-то здесь. Не смогли найти друг друга в нашей-то глуши и вот, распереживались, работёнку нам подкинули, эх, не дают вам с переломом спокойно посидеть.

Дмитрий Ильич махнул брату с сестрой здоровой рукой, мол, не слушайте, и чуть поморщился, не глядя на помощника. Тот так и стоял у окна, достав откуда-то опрыскиватель и принявшись с шипением орошать маленькие цветочки на узеньком подоконнике.

– Ты если всё знаешь, – обратился начальник через плечо, – почему ничего не сделал?

Шипение прекратилось, Стас изумлённо поднял брови.

– Так вас ждал.

Дмитрий Ильич вздохнул, вновь придвинув к столу кресло, а Арсений чуть наклонился, попытавшись заглянуть за монитор. Что у них там на экранах такого важного?

– А позвонить не судьба? – задал Дмитрий Ильич насущный вопрос, кликая по чему-то мышкой.

– Так у вас же телефона нет, – сказал Стас, и начальник обернулся, резким движением вспугнув Арсения. Тот ощутил, как Ника потянула его за рукав рубашки, и по губам сестры прочитал недовольное: «Хорош».

– Это у меня-то? – всполошился Дмитрий Ильич. – Я главный участковый, Стас.

Полицейский у окна развёл руками:

– Ну а я не главный. У меня телефона нет.

Арсений и Ника переглянулись. На столе Стаса, как и у его начальника, стоял красный проводной телефон.

– А мобильный? – спросила Ника, ёрзая на стуле. Всё-таки терпение лопнуло и у неё. Брат положил ей руку на плечо.

Стас громко усмехнулся.

– Сотовый, что ли? – Он присвистнул. – Ну вы, Москва, даёте. Это, может, у вас там уже все с сотовыми ходят, а до нас, увы, прогресс ещё не добрался. Обходимся стационарными экземплярами. Ха, мобильный. У вас, наверное, и компьютеры уже портативные, с собой, как телефоны, таскаете.

Арсений и Ника, нахмурившись, уставились друг на друга. Арс убрал руку и засунул в карман, нащупывая смартфон.

– Мы могли вам дать, – он глянул на телефон сестры, зажатый под мышкой вместе с ладонью. – Это лучше, чем ждать.

Стас не ответил, а Дмитрий Ильич хмыкнул.

– Ладно уж, я пришёл и давайте теперь к делу.

Арсений вздохнул и вытащил руку из кармана. Какие-то они странные. Тут что, технологическая изоляция так далеко зашла? Или технологии сюда и не приходили? Стас продолжал поливать растения, когда его начальник, скрипнув натруженным креслом, наконец-то соизволил принять их заявление – правда, только на словах. Во-первых, прошли всего сутки, дело открывать рано, а во-вторых: зачем бумагу переводить? «Разберёмся и так», – слова полицейского, не Арса, закончившего официальное обращение упоминанием деревни Очаг.

Дмитрий Ильич несколько раз повторил её название себе под нос, а потом резко обернулся к Стасу: