Зеркальное лето

Владимир Кожевников

Зеркальное лето

Глава 1. Необычное наступление лета

В марсианском городке, укрытом прозрачными куполами от бушующих песчаных бурь, наступало лето. Здесь его приход почти не походил на земной. В Сахалии, название которой люди выбрали в честь старинных легенд о далёком северном крае, лето означало лишь небольшое повышение температуры и то, что песчаная пыль чуть меньше забивалась в фильтры. Красное солнце, почти всегда тусклое и блеклое, начинало литься мягче сквозь купола, и свет казался чуть более тёплым.

Именно это изменение очень ценили колонисты: зима на Марсе отличалась зябкостью внутри куполов из-за ограниченных ресурсов на обогрев, а теперь воздух делался более сухим и ясным, ветер теплее обдувал улицы, а небосвод приобретал багрово-розовые оттенки, словно ещё раз напоминая, что люди живут в мире, совершенно отличном от Земли.

Основным событием этого сезона стало открытие Парка отражений – амбициозного аттракциона, призванного показать туристам и местным жителям «ожившую» память о зелёных лесах Земли. Вместо реальных деревьев здесь использовались искусственные конструкции с полупрозрачными пластинами. При включении голограммы ветви вспыхивали сочной зеленью, которую мы привыкли видеть на земных фотографиях. Из скрытых динамиков лились записи птичьих песен и шелеста листвы – мягкий и ласковый, будто летний бриз.

Проект профинансировал мистер Кросс, глава городской администрации: он считал, что, раз уж на Марсе реальных лесов нет, люди должны хотя бы получить их иллюзию. «Это – прогресс и наша память о Родине», – любил повторять он, выступая перед камерами. Для некоторых это звучало воодушевляюще, но другие воспринимали идею со скепсисом, видя в «зеркальном» парке очередной суррогат настоящей природы.

Глава 2. Мечты маленького Саймона

Для 12-летнего Саймона весь этот парк казался слишком «гладким» и бездушным. Он рос в семье, где ещё помнили рассказы о цветущих рощах и полях, что его прадед видел на Земле. Ещё у Саймона хранился старый планшет с видеозаписями, на которых люди без скафандров гуляли под сенью густых крон, слышали, как ветер перебирает листву, чувствовали запах древесной смолы – совсем не то, что холодное стекло куполов и машинный ветер в Сахалии.

В глубине души мальчик мечтал о диковинном чуде – о том, чтобы на Марсе выросли настоящие деревья с крепкими стволами и густыми листьями. Он ещё не знал, что зародившаяся в его сердце тяга к реальности сможет изменить привычный ход вещей.

Накануне торжественного открытия парка рабочие спешно заканчивали монтаж голографических конструкций в большом ангаре рядом с центральной площадью. Словно полупрозрачные зеркала, эти «стволы» уже были расставлены на специальные платформы и подключались к энергосистеме. Кто-то неспешно протирал пластины, кто-то проверял звуковые динамики, откуда доносились пробные «голоса» леса.

Саймон, любознательный и скрытный, прокрался туда вечером, надеясь увидеть процесс своими глазами. Закат на Марсе окрасил небо в глубокие фиолетовые и малиновые оттенки, отражаясь на металле конструкций. В этот момент у него создалось ощущение, что деревья с пустыми зеркальными ветвями смотрят прямо на него бесстрастными глазами – лишёнными настоящей жизни.

Глава 3. Отражения прошлого и будущего

Когда Саймона подошёл ближе, он заметил своё отражение на одной из пластин: худое лицо, большие мечтательные глаза. На миг ему показалось, что внутри него что-то оборвалось. Он провёл ладонью по прохладной поверхности и вздохнул. В его ушах ещё звучали рассказы прадеда о том, как на Земле можно было подойти к любому дереву, коснуться шершавой коры и почувствовать запах листьев, когда роса покрывает их по утрам.

– Это… слишком холодно, – прошептал Саймон. – Это ведь не настоящее дерево. Как же от него ждать тепла?

Тишина ему ответила робким эхом, а углы ангара терялись в полусумерках.

Утром наступил официальный день презентации. На площади Сахалии собралось множество жителей в лёгких костюмах – благодаря летнему потеплению им не требовалось слишком плотной защиты от холода. Мистер Кросс в парадном галстуке, улыбаясь и расправив плечи, торжественно перерезал яркую ленту. Голографические деревья загорелись ярко-зелёным светом, «ветер» из динамиков зашумел листвой, а записи птичьих песен зазвучали из панелей.

Толпа аплодировала. Мистер Кросс раздал интервью, хвалясь, что «это – инновационный подход к природе». Однако Саймон, пробираясь в задних рядах, замечал, что улыбки у людей были какие-то натянутые. Наверное, многие понимали: настоящий лес – это не просто иллюзия визуальных эффектов и звуков. В нём есть душа.

Глава 4. Семена надежды

После официальной части Саймон, как обычно, избегая лишнего внимания, зашёл за сцену, где валялись коробки и контейнеры с материалами. Там он наткнулся на небольшой металлический ящичек с надписью: «Семена дуба. Earth Oak – исследовательский материал». Сердце мальчика вдруг затрепетало, а в ушах словно зазвенели колокольчики. Он вспомнил рассказы прадеда о деревьях, дающих уютную тень, и про то, как древесина дуба считается крепкой и «счастливой».

– Неужели это… реальные семена? – прошептал Саймон, осторожно приподнимая крышку. Внутри лежали запечатанные пакеты с маленькими желудями, на бирках – биологический штрих-код. Похоже, их доставили для какого-то лабораторного эксперимента, но забыли или не стали использовать.

Подгоняемый внезапной смелостью, мальчик схватил контейнер и спрятал под курткой. «Если это семена настоящего дуба, они должны увидеть свет, – думал Саймон, – даже если шанс их прорастания на Марсе ничтожно мал». Внутри него разгоралось нечто сильнее страха перед наказанием: надежда, что можно сотворить подлинное чудо вдали от голографических декораций.

Скользнув сквозь толпу, Саймон поспешил домой, стараясь не привлекать лишних взглядов. Церемония продолжалась, а никто из присутствующих не подозревал, что одна маленькая горстка семян меняет будущее этого города.

Глава 5. Тайная грядка в краю пыли

Сахалия состояла из нескольких секций купола, между которыми были узкие коридоры. Там находились и заброшенные участки – места, куда обычно никто не ходил, потому что их считали неперспективными для строительства. Именно туда, в ночной тиши, пробрался Саймон. Марсианский песок скрипел под ногами, воздух был холоден, а редкие лампы освещения едва мерцали.

– Здесь никто не станет искать, – пробормотал мальчик, осматривая пустырь со сломанными ящиками и слоями рыжеватой пыли. Он пересмотрел найденные «питательные гранулы», которые используют в утильстанциях для компостирования, и решил смешать их с местным грунтом.

Взяв в руки лопатку, Саймон аккуратно выкопал неглубокую ямку. Сердце стучало от волнения: у него не было никаких гарантий, что семена прорастут. Но он вспоминал снимки прадеда, где молодые ростки легко тянулись к солнцу. «Кто знает, может, у дуба будет шанс и здесь? В конце концов, мы люди, живём же мы на Марсе».

Закопав несколько желудей в почву, мальчик осторожно прикрыл их слоем мягкой земли и питательных гранул. Закончив, он на миг застыл, слушая робкое пение ветра за стенами купола. Может, это было лишь воображение, но ему показалось, что сама природа благословляет его поступок.

Ночью Саймон вернулся домой, ощущая, как внутри него расправляются крылья радости. Да, возможно, его семена не дадут ростков, возможно, ничто не спасёт их от засухи, пыли или любопытства местных чиновников. Но пока – он сделал шаг, воплотив в жизнь свою детскую мечту, которая в этом холодном мире уже не казалась наивной.

Глава 6. Дни ожидания и новые друзья

Прошли несколько дней. Саймон, выбрав свободные часы по вечерам, тайно наведывался к своей грядке. Каждый раз он носил с собой бутылочку воды, собранную из конденсатора, и осторожно поливал предполагаемое место посадки. Готов был к тому, что ничего не вырастет, но не отступал.

– Знаешь, семечко, – шёпотом говорил он, присаживаясь на корточки, – когда-то прадед рассказывал, как дубы могут жить сотни лет… Я верю, что и ты сможешь вырасти здесь.

Среди пустынной марсианской почвы таилась жизнь – невидимая, крохотная, но цепляющаяся за каждую каплю влаги.

И вот однажды Саймон увидел крохотный зелёный побег, пробивающийся сквозь ржавую землю. Он застыл, чувствуя, как в груди пульсирует ликование. Хотел закричать от радости, но лишь крепче сжал руки, боясь привлечь чужое внимание. Это было… настоящее чудо.

Однако вскоре мальчик заметил, что неподалёку кто-то шарит вдоль коридоров. Это оказался городской уборщик – немолодой мужчина с усталым взглядом, методично подметавший пыль. Спрятавшись за ящик, Саймон молча дрожал от страха, что тот обнаружит росток. Но наутро, придя к грядке, мальчик увидел, что у саженца появился небольшой заборчик из реек, а вокруг земля была аккуратно утрамбована. Кто-то помогал ему тайно и незаметно!

Глава 7. Парк отражений и настоящая природа

Тогда как дубок Саймона постепенно набирал силу, Парк отражений в городе становился всё популярнее. Голограммы деревьев искрились под марсианским солнцем, а туры для приезжих богачей обещали «неповторимые ощущения». Мистер Кросс с гордостью водил делегации по аллеям, рассказывая о «чуде технологий», что дарит ощущение земных лесов.

– Наши посетители уходят от нас с чувством, будто побывали на настоящей Земле, – уверял Кросс в репортаже для городской прессы. – А главное, никаких затрат на полив, уход, никаких сложностей с биосферой.

Многие туристы восторгались, однако местные жители нередко чувствовали тоску: всё выглядело нарядно, но как неживое. Лишь немногие знали, что за высоким куполом города кто-то пытается создать настоящий кусочек леса, пусть даже из одного крошечного дубка.

К середине лета жара внутри купола спала, и начали менять режим орошения и вентиляции. Вдруг дубок Саймона начал вянуть: ночью становилось слишком холодно, днём – слишком сухо. Мальчик, перепуганный, соорудил из кусков прозрачного пластика защитный колпак, чтобы удерживать тепло и влагу. Он прекрасно понимал: ещё одно резкое изменение климата – и саженец погибнет.

Тем временем Саймон случайно подслушал разговор: – Мистер Кросс считает, что всё несанкционированное «озеленение» нужно запретить, – громко говорил кто-то в коридоре. – Мол, оно нарушает план распределения ресурсов, а парой голограмм мы восполним любую «потребность в природе».

Услышав это, Саймон сжался. Если его дерево обнаружат власти, оно подлежит скорейшему уничтожению, ведь его не внесли в официальный реестр. Но мальчик не намерен был сдаваться.

Глава 8. Рискованный побег в ночи

Страх лишиться единственной живой надежды терзал Саймона. Однажды ночью, подслушав, как некий чиновник упоминает о скором рейде по заброшенным секторам, мальчик понял: либо сейчас, либо никогда. Он решил пересадить дубок в более безопасное место за стенами купола, где, как рассказывал его прадед, в каньонах иногда бьют подземные ключи. Там, возможно, росток сумеет выжить без городских ограничений.

– Прости меня, если я что-то делаю не так, – тихо проговорил Саймон, выкапывая уже окрепший саженец вместе с корневым комом. «Но я не могу позволить им уничтожить тебя».

Приблизившись к шлюзу, мальчик чуть не столкнулся лбом с двумя фигурами: женщиной с короткой стрижкой в рабочем комбинезоне и тем самым уборщиком, которого он видел возле дуба. У обоих в руках были фонари, и по взглядам было понятно: они знали, что Саймон несёт.

– Что… вы?.. – шёпотом вымолвил он, сжимая горшок с дубком.

Женщина улыбнулась:

– Спокойно. Мы видели твой тайный сад и догадываемся, что ты хочешь спасти это настоящее дерево. Мы давно мечтали о таком.

Уборщик кивнул и негромко добавил:

– Нас двое, а у меня старенький грузовичок, топливом запасся. Может, вместе доберёмся до каньона с родником?

Саймон почувствовал, как радость смешалась с благодарностью. Он не один в своей вере, что живое дерево ценнее зеркальных иллюзий. Без лишних вопросов мальчик согласился, и они втроём отправились к техническому шлюзу.

Глава 9. Путь за пределы купола

Снаружи ночное небо на Марсе было глубоко пурпурным, почти чёрным, лишь багровый отблеск Фобоса придавал призрачное свечение. Грузовичок, весь дребезжа, съехал с ровного участка на каменистую дорогу. В салоне царило напряжение, но каждый держал в душе надежду, что эта авантюра не окажется напрасной.

– Думаете, у нас получится? – пробормотал Саймон, сжимая горшок с дубком, будто драгоценность.

– Если хоть капля воды там есть, мы попробуем создать для него условия, – тихо ответила женщина. – На Земле дубы росли где угодно, а Марс… ну, он непрост, но мы ведь живём тут, да?

Вскоре они выбрались к обрыву: впереди простирался каньон, расчерченный мутными тенями. Внизу угадывались залежи красноватой породы, а где-то ниже должен быть подземный родник, так утверждал прадед Саймона и подтверждал уборщик – он слышал истории от старых поселенцев.

– Здесь придётся спуститься пешком, – заметил уборщик, включая прожектор. – Машиной не проедем, слишком рискованно.

Они осторожно пошли по узкой тропе, стараясь не соскользнуть по осыпающимся камням.

Глава 10. Рождение зелёной надежды

Наконец, пройдя сквозь расщелину, троица увидела слабое мерцание влаги – небольшой ручей, тихо журчащий между валунов. Даже здесь, в сумраке, воздух казался чуть более влажным. Женщина аккуратно потрогала почву и улыбнулась:

– Землистая, вперемешку с песком, но влагу держит. Может, дубок и приживётся.

Саймон выдохнул, почти не веря, что это происходит наяву. У них был мешочек питательной смеси, и они вместе начали небольшую посадку: вырыли углубление, уложили корни саженца, полили водой из канистры.

Когда дело было сделано, они уселись на камни и посмотрели вверх, где над ними раскинулись звёзды. Марсианское небо казалось огромным куполом тьмы с редкими мерцаниями, но в этот миг всем виделось, будто сами звёзды благословляют их поступок.

– Как думаете, вырастет ли оно большим? – спросил мальчик, еле сдерживая дрожь в голосе.

– Может, он станет началом целой рощи, – задумчиво сказал уборщик. – С десяток лет – и тут будет прохлада листьев. Женщина кивнула: – Главное, чтоб бури не нарушили корни. Но если этот каньон защищён… Кто знает, может, наши правнуки увидят настоящий лес.

Саймон провёл ладонью по листочку – таким ещё хрупким. Он чувствовал, как сердце наполняется чем-то большим, чем могут выразить слова. Будто он стал частью чего-то важного: борьбы за истинную природу посреди бесконечных имитаций.

Глава 11. Возвращение в город машинного ветра

На рассвете, когда холод ночи ещё не отступил, они тихо выбрались из каньона и вернулись к грузовику. Саймон подолгу оглядывался назад, прощаясь с маленьким деревцем. Ему казалось, что тот махал им на прощание своими крохотными листьями, обещая когда-нибудь стать могущественным дубом.

Путь назад занял чуть меньше времени: к моменту, когда первые лучи солнца осветили купол Сахалии, троица уже прошла через технический шлюз, постаравшись не попадаться на глаза патрулю.

Город начинал просыпаться. Реклама парка отражений мигала неоновыми огнями, приглашая на новую экскурсию. Кто-то спешил на работу, кто-то – в институт терраформирования. Снаружи жизнь текла как обычно, и никто не подозревал, что трое смельчаков подарили Марсу шанс на кусочек настоящей зелени.

Мальчик, чувствуя себя смертельно уставшим, поспешил домой, перебежками проскользнув в квартал, где жила его семья. Он упал на кровать, не успев даже снять пыльную одежду. Закрыв глаза, Саймон погрузился в сон, в котором видел широкие кроны дуба, раскачивающиеся на марсианском ветру.

Эпилог: Будущие истории зеленых крон

Прошло несколько дней, и никто так и не обнаружил пропажу семян. Мистер Кросс продолжал гордиться успехом своего «зеркального лета»: голограммы радовали туристов, а горожане привыкли к иллюзорным деревьям. Но всё чаще среди них попадались те, кто украдкой вздыхал о чём-то более глубоком, настоящем.

А Саймон хранил в сердце тайну о своём дубке, надежду на то, что через годы он вернётся в каньон и увидит, как из крохотного росточка выросло небольшое, но живое дерево с настоящими листьями. Он мечтал, что когда-нибудь люди перестанут довольствоваться отражениями и начнут искать пути к восстановлению подлинной природы, даже на этой красной беспощадной планете.

В конце концов, если ребёнок смог вырастить дубок в мёртвом песке – значит, и целые леса могут возродиться. Зеркальное лето, каким бы красивым оно ни было, никогда не заменит живого шелеста листьев, если у человечества хватит воли и любви к новой реальной природе.

Возвращение лета для Вильяма Сноу

Город Лоракси на Марсе словно замер под прозрачным куполом времени и стекла, отчётливо выделяющимся на фоне багрового неба. Суровые песчаные бури в этом сезоне стихли, но морозный ветер продолжал завывать за стенами, напоминая, что марсианский климат почти никогда не дарит настоящего тепла. Внутри же купола, в тёплых коридорах и тесных квартирах, люди годами видели лишь искусственный свет, согревающие модули и воспоминания о Земле, которые с каждым поколением всё больше блекли.

Вильям Сноу, невысокий мужчина с пытливым взглядом и хрупкими пальцами, медленно шёл по центральной улице города. Он из тех, кто с рождения не покидал пределы Лоракси. Его рост и телосложение словно «приспособились» к марсианской гравитации и условиям: лёгкая, по земным меркам, походка, бледная кожа, привыкшая к полумраку. Но внутри у него жила настоящая жажда увидеть лето – то самое земное лето, о котором так часто говорили немногие старожилы или которым восторгались в старых фильмах.

Лоракси был спроектирован как модульная колония: прямые линии домов и переходов напоминали лабиринт, в котором легко заблудиться. Потолочные своды защищали жителей от радиации и холода, а гигантские фильтры прокачивали воздух, поддерживая должный баланс кислорода. Иногда, в периоды относительного спокойствия, температура под куполом поднималась до десяти градусов тепла – настоящий курорт по меркам Марса. Но чаще всё же стоял промозглый холод: внутри зданий дуло из вентиляции, а стёкла покрывались затуманенным инеем.

На улицах Лоракси редко можно было заметить много прохожих одновременно – каждый спешил по своим делам, пряча руки в перчатках, а лицо – под капюшоном. Вильям не был исключением: его плащ, сшитый из тёмно-серой ткани, слегка топорщился на ветру. И всё же он любил останавливаться на миг, смотреть на сиренево-красное марсианское небо за прозрачным куполом и представлять, каков был бы настоящий летний ветер – тёплый, пахнущий солью и полевыми цветами, шумящий в кронах деревьев, которые он видел лишь в старых голограммах.

Вскоре он достиг своего дома – скромной жилой секции на втором уровне купола. Поднялся по металлической лестнице, прикоснулся к сканеру отпечатков, двери беззвучно разъехались в сторону. Внутри его квартира состояла из небольшой спальни, узкой кухни и крохотной гостиной, где главным украшением служила стеклянная полка с реликвиями. На ней стоял не только цифровой проектор, но и древний диск: «Лето 2095 года». Это была семейная ценность, оставленная отцом Вильяма. Он записал этот диск в тот год, когда на Земле ещё оставались тропические пляжи, жаркое солнце и зелёные пальмы.

Сейчас, когда Вильям смотрел на запечатанный диск, у него внутри всё переворачивалось. Лето казалось ему почти мифом – ведь он родился и вырос на Марсе, где солнце лишь тускло горит за пыльной атмосферой, а ночное небо угрюмо и неприветливо.

В городе ходили легенды об особом машинном комплексе – некоем прототипе системы терраформирования, который когда-то пытались построить первые колонисты. Большинство считало эти истории сказками для романтиков. Мол, не может быть, чтобы старая установка в заброшенных башнях реально управляла погодой. Однако некоторые, в том числе и сам Вильям, верили: в этих легендах есть искра правды.

Среди слухов о «машине погоды» особенно выделялось имя таинственного Мастера Башен. Поговаривали, что он будто бы может «запускать» погоду при помощи эмоциональных воспоминаний. Якобы установка питается психической энергией и способна создавать локальный тёплый фронт или даже осадки – пусть и на короткое время. Друзья Вильяма, например, Мари Берг, девушка из биолаборатории, только смеялись, когда он упоминал об этом. Но сам он не мог забыть, что его отец в молодости участвовал в проекте терраформирования. Перед самой смертью отец прошептал: «Всё ещё можно вернуть лето… Не отпускай эту мечту».

Однажды, когда Вильям пришёл домой после длинной смены на кислородном заводе, он обнаружил в почтовом ящике странное послание на кусочке плотной бумаги:

«Ты хранишь тепло в сердце. Приди на закате к башне у западной стены. Вместе мы вернём лето на Марс. Подпись: Мастер Башен».

Первым порывом было решить, что это чья-то злая шутка. Но слова «ты хранишь тепло в сердце» словно отсылались к диску отца, к тому земному жару, который передавался в семье Сноу по наследству. И Вильям почувствовал странное волнение, как будто сам Марс позвал его.

Целый день он не мог избавиться от мыслей о приглашении. То ли страх, то ли любопытство терзали его, а внутри душа рвалась проверить, хоть на йоту, подлинна ли легенда. Вильям вспоминал, как в детстве, ещё семилетним мальчиком, он пересматривал диск «Лето 2095» на старом проекторе. Там люди бегали по золотистому песку пляжа босиком, смеясь и заслоняя глаза от яркого солнца. Он тогда не верил, что солнце может быть настолько тёплым и ослепительным. С каждым кадром в сердце рождалась боль: почему ему не суждено почувствовать эти лучи на своей коже?

Теперь же у него появилась крошечная надежда – пусть даже безумная. Ведь и отец когда-то бредил идеей «вернуть тепло» на Марс. Может, есть смысл прислушаться к этому таинственному Мастеру Башен?

К вечеру сердце Вильяма стучало так громко, что трудно было сосредоточиться на обычных делах. Он чувствовал, что страх перед возможной ловушкой отступает перед желанием хотя бы попытаться. «Пускай это фантазия, но я должен увидеть – вдруг там действительно есть ответ», – подумал он.

Перед уходом, собирая сумку, Вильям вспомнил, как несколько лет назад нашёл в бумагах отца выцветший чертёж странной установки: паутины труб, насосов и зеркальных панелей. На полях были пометки: «нужно больше энергии», «резонанс эмоций», «проект “Atlantis”». Тогда Вильям не понял толком, что это значит. Но теперь ему казалось, что речь шла именно о той самой машине погоды. Возможно, отец знал ключ к её запуску, но не успел воплотить мечту до конца.

Нахлынули воспоминания: Вильям – подросток, сидит на холодном полу мастерской, перебирает ящики отца. Снаружи завывает метель, на Марсе редко бывает так ветрено над куполом, и потому стеклянные перекрытия дрожат. Вильям смотрит на чертёж с детским любопытством, краем уха слышит, как в соседней комнате мать тихо плачет: отец уходит всё дальше в свои исследования, но безрезультатно. В какой-то момент отец заходит в мастерскую, видит сына с листами.

– Не бойся, сынок, – говорит он с тяжёлым вздохом, касаясь плеча мальчика. – Я знаю, что это всё выглядит безумием, но… лето однажды вернётся. Нужно лишь понять, как «заставить» машину слышать наши сердца.

Сейчас, стоя уже взрослым мужчиной у себя в прихожей, Вильям словно вновь услышал этот голос. Он схватил диск, прижал к груди и вышел за двери, едва сумев совладать с дрожью в руках.

На закате Вильям покинул оживлённые улицы центра и заскользил вдоль западной стены купола, туда, где уже давно не ведутся работы. Металлические панели были покрыты ржавчиной, а в некоторых местах виднелись заделанные трещины – следы давних бурь. Высилась старая башня с облупившимся логотипом какой-то земной корпорации. Когда-то в ней, по слухам, проводили научные эксперименты, пытаясь модифицировать атмосферу.

У самого входа его уже ждал человек в длинном плаще, чьё худое лицо наполовину скрывал капюшон. Приблизившись, Вильям почувствовал почти физическую вибрацию в воздухе, будто отдалённый шум генераторов.

– Я знал, что ты придёшь, – произнёс незнакомец низким голосом. – Рад познакомиться, Вильям Сноу. Я – Мастер Башен.

– Откуда вам известно моё имя? – выдавил из себя Вильям, пытаясь сохранять спокойствие.

– Я наблюдал за теми, кто хранит тепло Земли в своём сердце. Ты один из немногих, кто ещё верит в силу этого тепла. – Незнакомец поднял голову, и Вильям увидел в его глазах странный, слегка безумный огонь. – Пойдём, установка ждёт.