Код Луны. Зак Против Времени

– Разумеется, ученый подумает об этом, – проскрипел Йод.

– Ну, в принципе, их можно внедрить разными способами, – промямлил Майкон. – Можно добавить в продукты питания, распылить в воздухе, растворить в воде или даже вкрапить их в окраску одежды, чтобы они через поры кожи смогли попасть в организм.

– А что лично вы думаете о происшествии в лаборатории? – промурлыкала Зайн. – Мы знакомы с вашим отчетом, но в нем нет вашего мнения…

Майкон начал оправдываться, что он понятия не имеет, почему Тени напали на него и почему именно в это время. Он был уверен, что никому и никогда не рассказывал о своих планах и никакой утечки информации не могло произойти.

Тут Хей повернулся к нему и пронзительно высоким голосом произнес:

– А насколько хорошо защищен ваш компьютер?

– Эта мысль не приходила мне в голову, – начал оправдываться ученый. – Я исполняю все предписания по защите, очистке и обновлению программ, и думаю, что мой компьютер имеет полную защиту.

Хей уже набрал воздух в легкие, чтобы что-то возразить, но Алеф приподняла руку с подлокотника, и все моментально посмотрели на нее. Таким же плавным движением, обведя небольшой круг, рука опустилась на подлокотник.

– Мы благодарим вас за вашу работу, – прогремел Бэт, – и разрешаем продолжать эксперименты. Но вы останетесь жить в безопасном месте до полного завершения эксперимента. Прощайте! Возможно, вы еще будете нам полезны. – И громадная рука тучного старика, взмахнув, опустилась обратно на подлокотник.

Дорожка балкона поехала назад и повезла Майкона прочь из зала, свет в котором снова изменился. Теперь он был подводно-синий, а запах чайного дерева заставил забыть остроту последнего заданного вопроса. Мистер Йод взял его за рукав и повел в уже знакомую комнату портала.

Майкон не решался спросить, может ли он считать себя арестованным, и эти мысли не давали ему покоя. Ученый взялся за поручень портала, и Йод, стоя у стены, нажал на кнопку. Когда телепортация закончилась, Майкон оказался в помещении один. По всей окружности стояли роботы с направленными на него бластерами.

Глава 10. Сегодня мы увидим солнце

– Сегодня мы увидим солнце! – ободряюще сказал Карим своим друзьям, когда они встретились рано утром, уже одетые в костюмы, которые обычно носят под скафандрами. Эти костюмы ребята заранее украли из прачечной для служащих охраны люков. Карточкой, которую сделал Пётр, они открыли помещение, где счастливцы, выходящие на поверхность, облачались в скафандры.

Очень яркий неоновый свет ударил юношам в глаза, когда они вошли в абсолютно белую комнату. Она была как будто сделана из пластмассы: пластмассовые стены, пол, потолок и даже ящики, на которых сидели и ждали сигнала готовности избранные, которым разрешалось выйти на поверхность. Скафандры висели повсюду, стояли в застекленных витринах и лежали в ящиках, рядом располагались баллоны с воздухом. Ребята стояли в этом храме белизны и света, затаив дыхание, и не могли пошевелиться.

– За работу! – выйдя из оцепенения, воззвал Карим, и мальчики подменили баллоны с воздухом. Они решили спрятаться в ящики. Здесь возникла небольшая трудность. В этих ящиках уже лежало по скафандру, а человек и скафандр вместе поместиться туда не могли. Вытащить их из ящиков не представлялось возможным, потому что служащие охраны сразу заметили бы избыточное количество скафандров, висящих на стенах. На то, чтобы вынести скафандры из комнаты и где-то спрятать, времени у ребят уже не оставалось. И они пришли к единственно возможному решению – надеть скафандры и в них улечься в ящики. Лежать пришлось очень долго. Воздуха не хватало, было жарко, суставы затекли, тело хотело двигаться, но ребята терпеливо ждали своего часа.

И вот наконец он настал! Дверь с шипением отъехала в сторону, и трое художников с охранниками вошли в помещение. Охранники помогли им одеться, настроили оборудование, подкрутили баллоны и оставили одних ждать сигнала к началу выхода. Теперь стало душно уже и художникам, и они решили включить воздух из баллонов. Тут произошло чудо! Они вдруг все затряслись от страха, стали бегать из одного угла комнаты в другой, сталкиваясь друг с другом, падать, вскакивать, прятаться за спину и кричать, что им очень страшно.

Их до ужаса пугал вид друг друга и вид собственных перчаток и скафандров. Они пытались их сорвать, отбросить, но от этого снова падали, вставали, бежали и сталкивались.

Здесь наши «любители солнца» вылезли из ящиков и любезно предложили им свое укрытие. Трое художников бросились к первому попавшемуся, пытаясь забраться в него втроем. Они толкались и распихивали друг друга. Когда один из них все же одолел остальных и забрался в ящик, двое других ринулись к следующему. Потом один сообразил, что есть еще свободный ящик, и ринулся к нему так, как будто от этого зависела его жизнь. Наконец, каждый залез в свое укрытие, последняя крышка закрылась, и художники затихли.

Подключив баллоны с нормальным воздухом, друзья стали ждать, когда за ними придут.

Вскоре дверь отъехала, и охранники предложили им проследовать за собой.

Только теперь, когда они были почти у цели, Карим вдруг подумал: «А что же случится потом, когда они вернутся? Ведь подмену точно обнаружат. И даже если художники ничего не вспомнят, то службы уж точно проведут расследование и обнаружат: и «пугливый газ», и поддельную карточку, и украденные костюмы. Почему же они заранее не подумали обо всем этом?!»

В глазах у Карима застыл ужас. Он стал искать поддержки у друзей, но шлемы их были непрозрачные снаружи, чтобы солнечные лучи не ослепили людей, когда они выйдут на поверхность. Юноша застыл на месте и не мог пошевелиться. Охранник любезно предложил ему проследовать дальше, и Карим узнал в нем Тобиаса. Оттого, что Тобиас мог узнать Карима, тому стало еще страшнее.

Охранник дотронулся до чего-то на его скафандре, и Карим услышал голос:

– Я понимаю, что вам, возможно, страшно, но, пожалуйста, не беспокойтесь. Снаружи никакой опасности нет. Вдоль всего вашего пути стоят защитные щиты, и с вами ничего не случится.

– Но мне нужно вам что-то сказать! – вырвалось у Карима, и волна ужаса прокатилась по нему. Сейчас он не может признаться, не может выдать своих друзей. Что же ему делать? Просто взять себя в руки и идти дальше.

– Извините, вам лучше поделиться вашими страхами со специалистом, – к его облегчению произнес Тобиас. – Психолог всегда ждет экспедиторов у люка.

Они прошли дальше по туннелю и оказались перед большим круглым лифтом. Там их действительно ожидало много людей: несколько человек в форме служащих, два вооруженных охранника порядка, несколько роботов-охранников и два человека в одежде элиты. Один из них, вероятно, и был психолог. Карим поспешил сказать Тобиасу, что с ним все в порядке, и психолог ему не требуется, но в этот момент Пётр, споткнувшись, упал лицом вперед. Руки он подставить не успел, поэтому удар пришелся на шлем. К нему тут же подбежали служащие и поставили его на ноги. Стоять он не мог и стал оседать назад. Карим в ужасе наблюдал за тем, как они откручивали шлем с головы его друга. Вместо взрослого художника под ним оказался юный мальчишка со светлыми вьющимися волосами и пушком усов. Воцарилась тишина. Голова Петра безвольно висела, служащие в одежде элиты не двигались, а охранники сразу же потянулись к своим бластерам. Так продолжалось всего пару секунд, а потом в движение пришли все одновременно.

– Всем назад! Среди них преступник! К стене! Руки вверх! – закричал охранник и стал тыкать бластером в находящегося без сознания Петра, которого служащие очень медленно сажали на пол.

Тем временем один из мужчин в одежде элиты отстранил охранника властным жестом, а другой подошел к Петру и пощупал ему пульс.

Человек, отстранивший охранника, приказал служащим отвинтить шлемы с головы двух других экспедиторов. «Все пропало», – понял Карим и сам снял свой шлем.

– Мы признаем свою вину, – закричал Карим.

– Пожалуйста, извините нас и только не стреляйте! – прокричал Чан охраннику, направившему на него бластер.

Только роботы неподвижно стояли, медленно и синхронно вращая «головы» от мальчиков к охранникам. С Петра наконец сняли скафандр и положили его на носилки, появившиеся неизвестно откуда. Один из элиты пошел рядом с носилками, а их с Чаном повели в уже знакомую переодевалку. Юноши сняли скафандры, показали, где лежат настоящие художники, и рассказали, что они с ними сделали на самом деле.

После этого ребят повели в разные стороны. Карима заперли отдельно, сказав, что скоро за ним придут и будут допрашивать. Юноша дал следователю чистосердечные показания и рассказал в самых мельчайших подробностях обо всем, что они сделали. Еще он объяснил, откуда у него такое стремление увидеть солнце, на что допрашивающий даже улыбнулся. Нарушителей судили в разных залах и в разное время, поэтому Карим ничего не знал о судьбе своих друзей. Суд расценил выходку мальчишек как крупное хулиганство. В качестве наказания Кариму было запрещено продолжать учебу и когда-либо занимать руководящие посты. Ему разрешалось работать только на самых примитивных должностях, не требующих ответственности и надежности. Таким образом Карим сохранил свою жизнь, но абсолютно разрушил карьеру. Юноша, обвиняющий себя в своем собственном безумии, посчитал это довольно легким наказанием. Позже оказалось, что приговор смягчили, так как он все-таки пытался рассказать служащему о том, что они на самом деле не экспедиторы, и хотел в последнюю минуту предотвратить возможную опасность выхода на поверхность несовершеннолетних ребят.

Трое друзей встретятся случайно через много лет. Им будет о чем рассказать друг другу.

Часть 2

Глава 11. Мира

Мира очень любила играть в мяч. Она могла часами смотреть, как мальчишки гоняют мяч по туннелям и круглым дворам перед ячейками. Лет в 7 или 8 она решилась подойти к мальчишкам и попроситься поиграть с ними. Многие ребята начали смеяться, но самый старший, которого звали Рам, сказал:

– Ну давай, коли ты такая смелая!

А смелости у Миры было предостаточно. Сам факт того, что она, зная, ЧТО ей будет, если станет играть с мальчишками в футбол, не испугал ее. Девочкам в колонии строжайше запрещалось играть с мальчиками, да еще и в мальчишеские игры. И особенно в мяч! В лучшем случае за это девочку заставили бы делать работу, которую обычно делали роботы, а в худшем – страшно подумать.

И вот Мира держит мяч в руках, сжимает его. Он как будто звенит в ее ладонях, такой крепкий, упругий и мягкий одновременно. Она его чувствует; подбрасывает и ловит, бросает на землю, и тот отпрыгивает ей прямо в руки.

– Девчонка, ты будешь бить по воротам или поиграть с мячиком решила! – вопят мальчишки с издевкой. – Это тебе не кукла!

Мира кладет мяч на землю. Рам становится перед ней, готовый отразить ее удар.

Она бьет, но несильно, специально несильно, Рам подставляет ногу, и мяч летит назад к ней. Мира ведет его, перепрыгивает через ногу Рама, и мяч уже за ним. На нее уже бежит другой парень и подставляет ей ножку. Она спотыкается, падает, перекатывается через спину, не забывая в последнюю секунду подбросить мяч, и, еще не до конца поднявшись, со всей силой бьет ногой по падающему мячу. Он летит прямо в ворота, в полуметре от руки вратаря. Мальчишки в изумлении смотрят на ворота, потом – на нее.

Миру признали членом команды, и, пока взрослых рядом не было, она могла играть с мальчиками. Девочка стала самым важным игроком – нападающим, и они с Рамом всегда уверенно вели мяч к воротам противника. Их команда не проиграла ни одной игры, ни во дворах их кольца, ни в соседних.

Однажды Рам принес Мире что-то, завернутое в одежду. Сунул ей в руки и, не говоря ни слова, убежал. Каково же было ее удивление, восторг и испуг, когда она развернула старую куртку, и на кровать выпал мяч. Новенький, блестящий, еще пахнущий фабрикой!

Мира тут же упала на него животом, чтобы, не дай бог, никто его не заметил и потом медленно накрылась одеялом. Затем забралась под одеяло с головой и включила свет на браслете. Теперь, в относительной безопасности, она могла его рассмотреть. Мяч был сшит из шестиугольных кусочков искусственной материи, красный в белую и синюю полоску, с шестиконечной звездой по обеим его вершинам.

В эту ночь она спала с мячом, как с куклой, а утром, когда взрослые ушли на работу, Мира, сославшись на недомогание, не пошла в школу и стала играть. Ее «недомогание» продолжалось всю неделю. Мира не просто играла с мячом: она училась подбрасывать мяч ногами так, чтобы он не касался земли, отбивала его головой, коленом, пяткой. Она отрабатывала пассы, сбоку и назад, и перебрасывала мяч через голову. С ее природной способностью к движению у нее все получалось легко, и она с упорством достигала совершенства во всем.

Однажды она заигралась и не заметила, как подошло время, когда взрослые должны были вернуться домой на обед. Роботы уже приготовили заказанное меню, и ароматы искусственных специй разносились по двору. Как назло, мяч в очередной раз залетел в мусорный контейнер, и, как только Мира залезла внутрь, чтобы достать его, она услышала шаги и голоса взрослых во дворе. Девочка прикрылась мусорными мешками и затаилась.

Сидеть пришлось долго. Голоса не умолкали, шаги не утихали. Ей казалось, что вся колония решила навестить их с мамой. Люди один за другим входили в их ячейку и исчезали в ней. Потом с жужжанием в ее дом начали заходить роботы. Толпа роботов по двое или трое въезжали в дверь. Проснулась Мира от толчка и скрипа. Это ее мусорный контейнер въезжал на грузовик и закрывался стальной пленкой. Именно его жужжащий звук она во сне приняла за движение роботов.

Когда грузовик тронулся и поехал неизвестно куда, девочка вжалась в мешки еще сильнее. Впервые в жизни Мире стало по-настоящему страшно.

Глава 12. «Что же здесь произошло?»

Проснулся я от внезапно заигравшей музыки. Хотя музыкой это назвать было нельзя. Комната издавала звуки, воздействующие на сознание, которое моментально пробудилось. К тому же разнесся запах мяты: освежающий и бодрящий. Открыв глаза, я осмотрелся. Надо мной нависал белый потолок, состоящий из пластмассовых панельных блоков. Из этого же материала состояли и стены. Я протянул руку, стена оказалась не холодной, а как раз температуры моего тела. Справа от кровати стоял шкаф с зеркалом на дверях, а слева – фотография с видом небольшого водопада. Вода в нем постоянно текла, и листья на деревьях слегка шевелились. Ощущение было настолько реальным, что мне захотелось подойти и потрогать воду и деревья, но я уперся все в ту же теплую пластмассовую стену.

Я вышел из комнаты. В гостиной стоял большой кухонный стол. На нем были приготовлены, скорее всего для меня, стакан с соком, бутылка белой жидкости, наверное, молока, и упаковка с кукурузными хлопьями, очень похожими на те, которые я обычно ем дома. Слева находилась кухня, в которой неподвижно стоял хозяйственный робот, вероятно ожидающий, когда я поем, чтобы убрать за мной, а справа – письменный стол. За столом сидел мой папа, а перед ним из маленькой коробочки на столе высвечивалась проекция экрана во всю стену. На панели проекции отображались разные фотографии и короткие фильмы, которые отец реорганизовывал, передвигая их руками. Он прикладывал палец к коробочке, и в бегущей строке возникал текст вопроса: «Что случилось с Землей после того как транспортный корабль колонистов спасся на Луне?» Система выдала ответ: «На данный запрос информация отсутствует».

– Почему отсутствует? – вырвалось у меня.

Папа резко обернулся.

– А, сынуля, ты уже проснулся, – он сделал руками собирающий жест, и картинка проекции огромного экрана втянулась в маленькую коробочку, к которой ранее папа прикладывал палец. – Удивительно здесь не только то, что компьютер не дает ответа на этот вопрос, – продолжал папа, – а то, как он работает. Понимаешь, я проснулся уже давно и, мучимый вопросом о том, что именно здесь произошло, стал искать ответ. Я пересмотрел все книги, которые были в гостиной. Но там оказались сплошные альбомы с иллюстрациями видов Земли или книги по инструкции управления разными, неизвестными мне машинами. Потом я нашел книгу под названием «Инструкция по эксплуатации компьютера», на обложке которой нарисована вот эта маленькая коробочка. В основном в ней написано, что делать с этой коробочкой нельзя, а из того, что нужно с ней делать, сказано лишь так: «приложи свои пальцы к этому компьютеру и попроси обучить тебя». Что я и сделал. Я приложил к нему три пальца правой руки, и из этой коробочки вылезла проекция. На проекции было написано: «Приветствую вас, Дэйв Закаи»! Я очень удивился, что эта проекция знает моё имя. Как мой файл смог попасть к ним? Компьютер попросил меня оставить три пальца на нем, закрыть глаза и смотреть на картинки, которые будут возникать передо мной. Через несколько минут я почувствовал, что глаза уже можно открывать, и вдруг понял, что точно знаю, как управлять этим компьютером. Я знаю, как найти файлы, как спросить и получить ответ. Первый вопрос, который я задал, это: «Знает ли федеральное правительство о том, что я сейчас нахожусь на Луне?» Компьютер ответил, что он не имеет ни малейшего отношения к федеральному правительству и обо мне здесь никто ничего не знает.

На все мои попытки восстановить картину того, почему люди живут под землей, компьютер отвечает все той же фразой, которую ты видел на экране, когда вошел в комнату. Похоже, именно этот компьютер просто неисправен. Так что давай садиться завтракать, а потом попытаемся выяснить, что же здесь произошло.

Кукурузные хлопья, молоко и сок оказались на вкус почти такими же, как дома на Земле. Отец подтвердил мое мнение, при этом еще раз объяснив, что все создано искусственным образом из синтетического материала. Сок и молоко вязали рот, и мне захотелось выпить простой воды. Я уже взял стакан и подошел к большому чану с водой, стоявшему в углу комнаты, но папа остановил меня.

– Вода здесь – еще одна загадка, – сказал он. – Когда я сделал её анализ, то увидел, что там растворено большое количество стволовых клеток.

– Это те клетки, которые используют в столовой? – улыбаясь, спросил я.

– Конечно, нет! Стволовые клетки – это незрелые клетки-предшественницы всех тканей организма. Они могут становиться любой зрелой клеткой, поэтому их активно применяют в различных областях медицины. Организм человека состоит из множества клеток, но как эти незрелые клетки из организма человека попали в воду, я не знаю. Я не могу очистить воду от стволовых клеток, только попытаться их убить. Но гарантии, что они не оживут внутри твоего организма, нет. Так что я предлагаю питаться искусственным соком или молоком, в которых подобных клеток я не обнаружил.

После завтрака мы взвалили на себя наши рюкзаки с оборудованием и приборами и вышли из квартиры, в которой провели ночь. Дверь захлопнулась, и мы услышали жужжание робота, убирающего со стола.

Выйдя из круглого двора, с четырьмя дверями, ведущими к другим квартирам, мы пошли дальше по туннелю, наблюдая везде одну и ту же картину. Двери одних квартир были открыты настежь, других – полуоткрыты, и в тишине около дверей, окон или прямо в круглых дворах молчаливо стояли роботы. Мы шли примерно полчаса в полной тишине, когда впереди раздался жужжащий звук знакомого нам мусорного грузовика. Он обрадовавал нас, и помахав ему, мы решили, что, когда этот или какой-то другой грузовик будет возвращаться, мы заберемся на него и поедем вперед, посмотреть, куда же он нас довезет.

Продолжая идти, мы уже перестали заглядывать в каждый круглый дворик, как вдруг краем глаза я увидел движение. Дернув папу за рукав, я закричал:

– Папа! Папа! Там что-то двигается! Там, позади нас!

Мы вернулись и остановились в туннеле перед круглым двориком. От дальней двери на нас двигалась инвалидная коляска на таком же гусеничном ходу, на котором передвигались роботы и грузовики. В ней сидел очень старый мужчина и кивал головой в нашу сторону.

Глава 13. Сны Майкона

Уже несколько дней Майкону не разрешали выходить из камеры заточения, которая совсем не казалась таковой. Роботы чудесно за ним ухаживали, выполняя каждую его прихоть. Время досуга тоже изобиловало возможностями. Он мог попросить компьютер с огромным галогенным экраном показать ему любой фильм, начиная с первых немых картин начала двадцатого века и заканчивая новейшими комедийными сериалами, в основном про юношей и девушек колонии, которые решили заняться не своим делом, а также всевозможные ток-шоу со знаменитостями. Но Майкона абсолютно не интересовали ни фильмы, ни старые или новые сериалы: он был ученым, и все, чего он хотел, – снова оказаться в своей лаборатории и продолжить работу над стволовыми клетками. А еще он мечтал о свободе, возможности пойти туда, куда хочет, и тогда, когда хочет. «Как бы ни была прекрасна золотая клетка, птичке всегда хочется на волю», – вспомнил он пословицу из детства.

Когда он учился в школе, им рассказывали, что раньше на Земле существовали зоопарки, в которых очень бережно заботились о животных, но те крайне редко воспроизводили потомство в неволе. Вот и Майкон чувствовал себя таким же животным в прекрасно благоустроенном зоопарке. Казалось, времени, для размышлений было навалом, но, как бы ученый ни напрягал мозг, он не мог придумать никакой новой идеи.

Читать ему тоже не хотелось, хотя книг было намного больше, чем в его собственном доме. В голове была только одна мысль: “На свободу! На свободу! В лабораторию!” Единственное, что он мог делать, – это есть и спать. Майкон часто просил впустить в его комнату эссенции и музыку сна и, растянувшись на удобной кровати, проваливался в тяжелую дрему. Ученому снились сны.

Подсознание уходило в период, когда люди вели войны с инопланетянами. Войны, от которых небольшая группа практически последних гражданских, покидавших Землю, так удачно спряталась на Луне, что смогла остаться необнаруженной и выжить. Ему все время снился один и тот же сон, но с разными вариантами.

Майкон видел перед собой ящера – динозавра небольшого размера, примерно с целофиза или троодона. Когда-то в школе, на уроках по естественной истории они, наряду с велоцирапторами, были одними из его любимых видов динозавров. Он помнил, что троодон был самым умным среди динозавров из-за количества мозга, помещающегося в его черепной коробке. К тому же глаза его были расположены так, что он мог смотреть вперед. Учитель рассказывал им гипотезу, что если бы динозавры не вымерли после падения метеорита, то именно троодоны, а не люди, могли бы создавать цивилизации на планете. Этот ящер твердо стоял на задних ногах, его тело было заковано в броню, на голове – шлем. Маленькие ручки вдеты в рукава, которые удлинялись и превращались в длинные сильные ручищи, держащие бластер. Другие виды оружия, пристегнутые к его поясу и находящиеся за спиной, Майкон никогда раньше не видел. Ящер стоял на крепких задних ногах, опираясь на хвост, к которому было приделано устройство, создающее электромагнитные помехи. Когда динозавр определенным образом нажимал на хвост, помехи распространялись на десятки метров, и все электроприборы, бластеры, рации и так далее, находящиеся в радиусе действия помех, на какое-то время переставали работать. В снах Майкона ящеру то противостоял целый отряд военных в полном вооружении и на бронемашинах, то толпа безоружных людей, защищающихся тарелками, ножами и кастрюлями. Во сне, все время находясь как бы за спиной у динозавра, ученый никогда не мог увидеть, каким именно образом он убивал этих людей. Майкон с детства не переносил никакой вид насилия и даже во сне каждый раз зажмуривался, когда инопланетянин нажимал на гашетку. Когда он открывал глаза, все уже исчезали, а ящер растворялся в воздухе. Он как бы разбирал себя на атомы, чтобы вновь собраться в другом месте и продолжать сеять смерть. Но в его недавнем сне все было немного по-другому. Maйкон стоял как бы сбоку от инопланетянина и увидел, что из его бластера вылетают не лазерные вспышки, а сильные струи воды. Вода, бьющая под напором, и брызги, попадавшие на людей, вызывали у них сильнейшие ожоги, образуя дыры в их телах. Ящер повернулся к ученому, как бы отчетливо его увидев перед собой, и медленно начал снимать шлем. Под шлемом в безобразной морде рептилии Майкон узнал черты своего собственного лица.

– Нет! НЕТ! Это не я!!! – истошно закричал ученый. Он вскочил с кровати и начал бегать по комнате, сбрасывая и ломая все, что попадалось ему под руку. По комнате начали летать лампы, книги, компьютер, стулья и шкафы. Шелестя, звеня и с треском ломаясь, они напрямую отражали изломанную душу ученого.

В комнату вбежали два охранника, схватили взбесившегося медикуса и, заломив ему руки за спину, выволокли из комнаты.