Код Луны. Зак Против Времени

С его первым вдохом в лабораторию вбежали люди и начали обстреливать из лазеров все, что там находилось. Медикуса под столом они, к счастью, не обнаружили. Через несколько секунд Майкон услышал жужжание роботов-охранников и визг бластеров, стрелявших на поражение преступников. Но вот раздался хлопок, и люди исчезли из помещения.

Холодный пол восстановил сознание ученого, а тяжесть стола окончательно освободила его трахеи от жидкости. Майкон закашлялся. Роботы подъехали и навели на него оружие. Ученому наконец удалось высвободить руку из зажима и приложить палец к браслету на запястье, чтобы заморозить роботов. Только потом он полностью отстегнулся и вылез из-за своего укрытия.

Уже через полчаса после того, как его осмотрел другой медикус, которого срочно вызвали в лабораторию, Майкон сидел за столом перед никем иным, как мистером Йодом – главой ОБКола (Отдел Безопасности Колонии), десятым человеком в колонии, и в который раз описывал ему произошедшее.

– Вы уверены, что никому не рассказывали о том, что пойдете в лабораторию в нерабочее время? – давил на него мистер Йод.

– Конечно, я же вам уже все рассказал. Мне пришла в голову идея, и я решил ее срочно проверить.

– Какая именно идея?

Мистер Йод подался вперед, прищурив свои и без того маленькие глаза, просвечивающие медикуса рентгеновскими лучами.

– Этого пока я никак не могу вам рассказать.

– Я – мистер Йод! И вы должны Мне все рассказать! – прошипел начальник ОБКола.

– Даже вам не могу, медикусная тайна. И к тому же это просто идея, которая может и не сработать, – спокойно ответил Майкон.

– Какая идея? С чем связана?

– Этого я тоже не могу сказать. Поймите, если ничего из этого не выйдет, моя репутация будет испорчена.

Глаза Йода запылали лазерным огнем, а его и без того безгубый рот растянулся в зловещей улыбке.

– Тогда я вполне могу предположить, что вы связаны с «Тенями». Очень подозрительно, что вы так удачно остались живы.

– Да я же вам уже рассказал, как все было! – всплеснув руками, запротестовал Майкон. – Вы тоже можете по видеозаписи проверить мой доклад.

– Значит, вам просто повезло?! – с ехидством вставил Йод.

– Мне действительно ужасно повезло! Я чуть не умер из-за рвоты, заполнившей мои дыхательные пути, и благодаря «Теням» остался жив. То есть они, пытаясь меня убить, на самом деле спасли мою жизнь.

– Мы продолжим наш разговор, но в другом месте и при других обстоятельствах – пригрозил мистер Йод.

Глава 6. В туннелях

Мы бы точно сломали себе что-нибудь, если бы Луна имела более сильное притяжение. Грохнуться на потолок своего космического челнока оказалось довольно забавно. Оправившись от падения, мы почему-то начали ползать на четвереньках, прямо как мухи. Потом догадались выпрямиться и превратиться в двуногих. За бортом была темнота. Планета как будто проглотила нас, и мы приняли решение выбираться из корабля, как сказал мой папа: «Чтобы она не переварила нас вместе с ним». До скафандров на полу дотянуться было очень трудно. Мне пришлось вытянуться по струнке, и отец попытался поднять меня, чтобы я смог отстегнуть костюмы от пола наверху. Я все время терял равновесие и падал назад на потолок. Но все же мне удалось достать скафандры и открыть люк. Если еще немного потренироваться, то, думаю, мы с папой могли бы выступать в цирке с номером «Чрезвычайно опасная добыча скафандров вверх тормашками». Хотя уверенности, что на Луне есть цирк, у меня не было.

Одевшись в скафандры, мы вылезли из корабля на поверхность, а точнее, внутрь планеты. Приборы показывали, что в воздухе вокруг нас есть немного кислорода, что само по себе было странным. Отец все равно запретил снимать скафандры, и мы продолжали общаться через рацию.

Наш челнок прирос к потолку обширного помещения, похожего на громадную кастрюлю, которую мы смогли осветить мощным фонариком. Внутри «кастрюля» была совершенно пустой, за исключением просторного туннеля, выходящего из нее и ведущего куда-то в темноту. Не желая возвращаться обратно на корабль, мы направились в туннель. Когда мы вошли туда, внезапно вспыхнул свет, осветивший ближайшие сто метров вперед нас. Он был холодным, флюоресцирующим и исходил как будто от стен или из незаметных щелей в них. Пройдя немного вперед, мы обнаружили, что свет позади нас выключается. Туннель, в котором не было ни единой двери или чего-либо другого, уходил довольно резко вниз, вглубь планеты. И, к нашему удивлению, уровень кислорода в воздухе увеличивался.

Мне уже давно надоело бродить по этому туннелю, и я предложил отцу вернуться к кораблю, но он, поддавшись интересу, шел все дальше и все глубже вниз. Слишком большой скафандр сильно затруднял мое передвижение, и я снова пожаловался отцу, но тот как будто не обратил на это внимания. За очередным поворотом туннель внезапно закончился, упершись в стену. Свет ярко горел, и мы стали рассматривать все стыки этой стены по бокам и внизу, но не нашли ничего, напоминающего хоть какую-то кнопку или рычажок. Я стоял перед ней, совсем обессиленный, не представляя, что делать дальше. Отец предложил вернуться на корабль и посмотреть, не свалился ли он с потолка. За скафандром я не увидел его издевающейся гримасы, но услышал насмешку в тембре его голоса. «Не-е-е-е-ет!» – заорал я в ответ и усиленно замахал руками, подтверждая свое отрицание. Неожиданно стенка перед нами, медленно отползла, открывая туннель, расположенный перпендикулярно к ней. Он был почти такого же размера, как и тот, в котором мы находились. Когда мы прошли туда, стенка за нами начала медленно закрываться. Папа встал посередине стены и помахал рукой. Она начала медленно отъезжать, открывая туннель. Сделав это открытие, мы позволили стене снова закрыться, но сами продолжали стоять, точно не зная, в какую сторону идти и что делать дальше. Перед нами было две дороги, и папа начал цитировать свое любимое стихотворение Роберта Фроста:

Опушка – и развилка двух дорог.

Я выбирал с великой неохотой,

Но выбрать сразу две никак не мог

И просеку, которой пренебрег,

Глазами пробежал до поворота.

Вторая – та, которую избрал, —

Нетоптаной травою привлекала:

Примять ее – цель выше всех похвал,

Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,

Она сама изрядно потоптала.

И обе выстилали шаг листвой —

И выбор, всю печаль его, смягчали.

Неизбранная, час пробьет и твой!

Но, помня, как извилист путь любой,

Я на развилку, знал, вернусь едва ли…

Я уже слышал это стихотворение много раз и перебил его, спросив, где же он видит траву и листву? А потом добавил, что я бы сейчас с удовольствием побегал босиком по траве на моей любимой Земле, а не шатался бы в этом неудобном скафандре по холодным туннелям на безлюдной планете, куда нас затащил неведомо какой «Интеллект». Отец обнял меня.

– Извини, сынок. Я надеюсь, что все закончится хорошо.

Мы некоторое время простояли молча. Несмотря на то, что шлем очень мешал, я крепко прижимался к его холодному и шершавому скафандру, пытаясь почувствовать его тепло. Папа похлопал перчаткой по шлему моего скафандра и пошел направо. Я, не говоря ни слова, медленно поплелся за ним.

Минут через двадцать позади нас послышался какой-то свистящий шум и звуки работающего электрического мотора, а через несколько секунд из-за поворота, светя фарами, на нас вылетел огромный грузовик. Я уже не смог бы рассказать вам эту историю, если бы отец в последнюю секунду не оттащил меня к стене, схватив за рукав скафандра. Странного вида грузовик пронесся мимо, совершенно не отреагировав на нас.

Глава 7. План претворяется в действие

Карим был самым общительным из их троицы, и ему выпала главная задача разговорить служащего и отвлечь его, чтобы Чан мог подлить серум ему в напиток. Служащего звали Тобиас, а его младший брат как раз стажировался в их подразделении. Петру удалось узнать через сети о привычках и интересах Тобиаса, и теперь юноши были полностью экипированы необходимой информацией, чтобы завоевать доверие служащего.

– Простите, можно к вам подсесть? – начал Карим. – У нашего друга Петра сегодня день рождения, и мы пришли сюда отметить, а свободных мест больше нет.

– Да, пожалуйста, – дружелюбно ответил Тобиас. – Устраивайтесь за мой столик, я все равно скоро собирался уходить.

– Не беспокойтесь, вы нам совсем не мешаете, – заволновался Карим. – Мы, стажеры, привыкли постоянно быть в кругу других людей. Нам редко удается оставаться только втроем. Мы дружим с самого детства, вместе учились и вместе проходим стажировку.

– Мой младший брат тоже проходит стажировку и рассказывает много забавных историй.

– А как зовут вашего брата?

– Матиас.

– А мы его знаем! Такой высокий и худой.

– Но не уверены, что он знает нас, – вмешался Чан и наступил Кариму на ногу, давая понять, что пришла пора начинать. – Очень много ребят стажируются, и все занимаются в разное время.

–Да! Очень много! – подтвердил Карим, широко разведя руки.

Этим жестом он словно случайно сбил свой стакан, и напиток пролился на стол, попав Тобиасу на брюки.

Служащий поднялся и стал вытирать розоватую жидкость со своего бледно-голубого костюма. В это время Карим заслонил собой Тобиаса и, усердно извиняясь, старался помочь ему вытереть рубашку и брюки, а Чан смог влить служащему в стакан «серум разговорчивости». Когда вытерли стол и ребята, успокоившись, расселись, Тобиас сделал пару глотков из своего стакана. Действие серума не заставило себя ждать.

– Вы мне не поверите, – начал он, – я работаю на очень секретной работе.

Тобиаса просто распирало рассказать кому-нибудь о том, что сидело в его мыслях целый день.

– Да ну! И на какой же? – Карим сделал вид, что не верит служащему.

– Мы обслуживаем подготовку людей к выходу на поверхность.

– Да не может быть! Никто не выходит на поверхность просто так. Только исследовательские экспедиции, но о них объявляют заранее.

– Это чистая правда! Но не вся. Выходы происходят каждые полгода. Мне нельзя никому об этом рассказывать, но вы такие славные ребята, и мне так хочется с вами поделиться. Но чур под строжайшим секретом.

– Да, расскажите… Мы никому не передадим.

Чем больше служащий охраны пил напиток с серумом, тем разговорчивей и податливей он становился. Вопросы сыпались на него, как осенние яблоки, и он заговорщическим тоном отвечал на все.

Так ребята получили информацию о том, через какой именно люк будет выходить экспедиция, и узнали точное время его открытия. Также выяснили, что это будет группа из троих художников, которые должны на основе естественных лунных ландшафтов нарисовать их художественную версию по специальному заказу миссис Гаммы. Они расспросили, где именно группа будет надевать скафандры и получили доступ к их номерам. Петру удалось даже снял копию с индивидуальной карты служащего. Таким образом, ребята смогут проникнуть в помещение для переодевания и поменяться местами с художниками. Сам факт того, что именно художники должны выйти на поверхность, был юношам на руку. От них не требовалось специальных знаний и подготовки, а лица в скафандрах все равно не видны.

Перед Чаном стояла более сложная задача: как сделать так, чтобы художники отказались от их плана и поменялись одеждой? Ребята ведь не могли заставить их выпить серум, а также вколоть какой-нибудь препарат. Никакое решение не приходило Чану в голову, а время поджимало. Карим предложил идею с газом, но как его запустить, не отравившись самим? К тому же травить никого было нельзя. Нужно, чтобы художники сами захотели поменяться с ними. И вот наконец Чана осенило: «пугливый газ» – его можно будет подмешать в баллоны с кислородом. Как только художники наденут скафандры, воздух начнет поступать, они страшно испугаются всего окружающего и захотят вылезти из них.

План был отличный, и Чану даже удалось создать такой газ, который он испробовал на Кариме. Они закрыли его в комнате и дали ему пару раз вдохнуть. Бедный парень затрясся от страха, стал бояться подушки, лампы и даже собственных конечностей. Он кричал и метался, а под конец забрался под кровать, в самый темный угол, где и пережидал окончание действия газа. Что еще больше порадовало ребят, так это то, что Карим потом даже не мог вспомнить, что с ним происходило. Утром он объявил, что серум не сработал, чем сильно рассмешил своих друзей.

И вот долгожданный день наступил. Сегодня они должны будут увидеть солнце.

Глава 8. Первое знакомство с колонией

Отец еще раз протестировал качество воздуха и разрешил мне снять скафандр. Свой он тоже снял, мы смогли отключить наши рации и свободно разговаривать. Папа предложил вернуться за раздвижную дверь и оставить скафандры там, взяв с собой только приборы и самое необходимое. Мы стали ждать другой грузовик.

В этот раз мы были готовы его встретить и немного на нем покататься. Отец перебежал на другую сторону, держа в руке тонкую леску, другой конец которой был привязан ко мне. И вот мы услышали шум приближающегося грузовика. По отмашке папы мы что есть сил побежали вперед. Грузовик подхватил нас и, оторвав от земли, бросил на свои борта. Мы были к этому готовы и, вовремя выставив руки и опираясь на них, забрались наверх. Оседлав грузовик, мы поехали навстречу неизвестности. Нам нужно было узнать как можно больше об этом месте, чем мы и занялись таким вот необычным способом – запрыгиванием на быстро едущие машины.

Грузовик тем временем, не замечая пассажиров, продолжал свой путь. Прошло еще минут двадцать или тридцать. За время поездки я привык к нашему средству передвижения и чуть не задремал, но вот скорость движения стала уменьшаться, и тут нас захлестнул резкий запах отходов. Грузовик остановился, верхняя панель стала постепенно отъезжать. Мы спрыгнули вниз, где нас чуть не завалило потоком мусорных мешков, вывалившихся из грузовика.

Перед нами было громадное помещение, полностью заваленное мусором. В конце светилась решетка, похожая на печь, где все это должно было сгорать, но почему-то мешки туда не попадали. Не обратив особого внимания на это, мы очень обрадовались, что в том мире, куда мы попали, живут люди или хотя бы другие разумные существа, создающие мусор.

Мусор! Я никогда бы раньше не подумал, что мы так обрадуемся отходам! Разорвав первый попавшийся мешок, мы вывалили его содержание. Там была еда. Человеческая еда! Макароны, нетронутый стейк, похоже, из искусственного мяса, какой-то коричневый соус, тряпки и обертки от продуктов с надписью на общеземном языке.

Ура! Здесь живут люди с Земли, и нам скорее нужно к ним!

При виде продуктов страшно захотелось есть. Отец вскрыл еще один мешок – очень большой и продолговатый, но тут же его отбросил, развернув разрезом вниз. Он заспешил к грузовику, который начал медленно двигаться по окружности, разворачиваясь и направляясь в обратный путь. Мы снова взобрались на крышу того, что должно было быть кабиной, и пристегнули себя к скобам, чтобы не свалиться в случае резких поворотов. Кабины как таковой не существовало, и транспорт ехал сам по себе.

Ветер колыхал мои волосы, сдувая остатки смрада от мусорной кучи. Создавалось впечатление, что мы летим на гигантской пчеле, которая не переставая жужжала своим электромотором. Нам приходилось постоянно пригибаться, чтобы не врезаться в стыки панелей потолка туннеля.

Таким образом мы проехали около двадцати или тридцати минут. Я уже очень устал держаться за грузовик и постоянно пригибаться, поэтому просто распластался на крыше. Закрыв глаза, я попытался заснуть, но из-за сильного чувства голода не смог, ведь мы не ели с самого утра.

Постепенно туннель стал разветвляться на разные рукава, которые, пролетая мимо нас, уходили в темноту. Грузовик снизил скорость, и перед нами открылась довольно широкая улица, по обеим сторонам которой были выдолблены коридоры на равном расстоянии друг от друга. Тут навстречу проехал еще один такой же грузовик. Наш же на очень маленькой скорости завернул в один из коридоров, в конце которого мы увидели круглый двор. Он слабо освещался, но все равно было видно, что по его окружности располагаются двери в нормальный человеческий рост. Снова послышался жужжащий звук, и фонарик отца выхватил силуэт робота на таких же гусеницах, как у грузовика. По наличию четырех рук и швабры с тряпкой в одной из них мы поняли, что это робот-уборщик. Он направлялся к темной массе недалеко от двери, а две другие его руки уже раскручивали мусорный мешок. Папа на секунду навел фонарик на массу и тут же отдернул, но я все равно успел заметить человеческую фигуру. Мы поспешили прочь из этого двора и вошли в следующий. Все выглядело точно так же. На протяжении всей улицы, как пузыри воздуха на трубочке в стакане газированной воды, находились круглые дворы с квартирами по периметру. И в каждом дворе лежало по одной, две или даже три фигуры.

Папа присел передо мной на корточки и, обняв меня, сказал:

– Сынок, тебе уже почти 13 лет, и я уверен, что ты крепкий мальчик и стойко примешь то, что хочу тебе сказать. Хорошая новость заключается в том, что эти существа на Земле, точнее на Луне, такие же люди, как и мы. А плохая новость в том…

Я не мог больше изображать послушного сына и перебил его:

– Папа, они мертвые?! Да? Я сразу об этом догадался, и ничего в этом нет такого. Я ведь уже не ребенок, – убеждал я отца.

Папа обнял меня и поцеловал в макушку:

– Сынок, я просто боялся такой же реакции, как и тогда…

Но я снова перебил его и запальчиво сказал:

– Ты имеешь в виду, когда не стало мамы? Но, во-первых, это была мама, а эти люди чужие, и я никогда их не знал. А во-вторых, я уже большой и могу вынести все неприятности!

– Сынуля, я так горжусь тобой! – сказал папа и снова прижал меня к себе.

Мы вошли в первую попавшуюся квартиру и сразу попали на кухню. Там робот убирал со стола, выбрасывал в мусор нетронутую еду с тарелок и складывал посуду в посудомойку.

Так хотелось есть! Мы выхватили из-под носа у робота пару тарелок, цапнули со стола по ложке и вышли.

– Подожди!

Папа почти вырвал тарелку из моих рук.

– Нужно было проверить эту еду. Вдруг эти люди умерли от отравления?

Но все показатели оказались в норме, и мы с большим аппетитом съели шницель из искусственных белков и макароны из искусственных углеводов. От голода я проглотил все, даже не заметив, а еда даже показалась мне вкусной. Позже отец объяснил, что шницель был из мясозаменителя, а мука для макарон произведена химическим способом. Он рассказал, что в последнее время на Земле тоже начали разрабатывать подобные технологии для возможных переселений на планеты, где нельзя разводить живность и выращивать злаки. Но как эти разработки попали на Луну, да еще в таком совершенном виде?

Мы пошли дальше по трубочке туннеля и в какой бы пузырь мы ни заглядывали, везде была одна и та же картина. Роботы, принимая умерших людей за мусор, складывали их в мешки и выбрасывали в контейнеры, которые потом вывозились на свалку.

У нас накопилось огромное количество неразрешенных вопросов: кем были эти люди, построившие колонию? Почему они живут внутри Луны, а не на ее поверхности, скажем, под стеклянным колпаком или в каком-нибудь другом строении? И самое главное, почему и отчего они умерли? По довольно небольшому количеству трупов, лежащих на земле и в «квартирах», умирали они постепенно, по предположению отца, примерно в течение недели или дольше.

Я валился с ног от усталости и был готов уснуть где угодно. Мы зашли в одну из квартир, где я увидел опрятно застеленную кровать. Тут же, не обращая внимания на предостережения папы, забрался на нее и моментально заснул.

Глава 9. Совет Старейшин

В этот день Майкону не разрешили вернуться домой в его ячейку и заперли в камере заключения. Там было значительно удобнее, чем дома. Мягкий дорогой электродиван, плазменная панель телевизора и несколько хозяйственных роботов, обслуживающих намного лучше, чем его единственный недотепа, который вечно все путал, отчего Майкону многое приходилось делать самому. А местные роботы были отлично отлажены и передвигались невероятно тихо. Ночью ученый смог бы отлично выспаться, если бы не сильные боли от заживающей раны.

На следующий день его тоже не отпустили, но зато в сопровождении роботов и следователя разрешили вернуться в лабораторию и забрать пробу тканей. Ткани, к счастью, не пострадали, и счастливый ученый направился в соседнюю неразгромленную лабораторию выделять стволовые клетки из взятой им пробы.

Процесс выделения клеток был долгим. Ученый поминутно записывал в протокол все действия и изменения в эксперименте и, поглощенный работой, не заметил, что в лабораторию вошел мистер Йод в сопровождении нескольких человек. Когда с ним заговорили, он прямо подпрыгнул от неожиданности и стал умолять дать ему еще немного времени, чтобы закончить.

И вот клетки были извлечены и помещены в питательную массу. Медикус смог сделать перерыв и последовать за пришедшими по его душу людьми и роботами.

Проехав на парящей телеге по многочисленным коридорам, они попали в круглую комнату со стенами, совершенно гладкими, лишенными обычной шероховатости горной породы. Посередине стоял столб с круглыми перилами, прикрепленными к нему на уровне вытянутой руки. По всему периметру находились камеры наблюдения. В комнату вошли только Майкон с Йодом и роботы, которые встали вдоль стен. Остальные люди остались за плотно задвинувшейся дверью. Мистер Йод предложил ему взяться за поручень. Один из роботов, стоящих у стены, нажал на кнопку.

Ученый почувствовал, как весь сжимается и высушивается. Огромная тяжесть навалилась на него, дыхание перехватило, и он решил, что ему настал конец.

Но через секунду все закончилось, и он снова оказался в этой круглой комнате, только роботов по стенкам уже не было. Дверь отъехала, и перед медикусом открылся огромный зал.

Первое, что встретило его, – это необычный переливающийся свет и звуки, которые не были музыкой, но наполняли все тело. Когда он сделал несколько шагов вперед, в него проник еще и запах. В данный момент это был аромат лаванды, расслабляющий и успокаивающий. Само растение в дикой природе ученый никогда не видел, зато видел фотографии, когда изучал ботанику. Он узнал этот синтетически выведенный аромат, иногда используемый в фармацевтике. Мистер Йод пропустил Майкона вперед, а сам пристроился позади.

Перед ученым, по всей видимости, был знаменитый Зал Старейшин! Посередине стояло кресло, в котором сидела Алеф, а вокруг него на одинаковом расстоянии – шесть других кресел. В них сидели Бэт, Гимель, Далет, Хей, Вав и Зайн – все старейшины совета. По полу от одного кресла к другому пролегали линии, соединяющие каждого члена совета между собой, и составляя шестиугольник или шестиконечную звезду, в центре которой находилось кресло Алеф.

Когда Майкон сделал еще несколько шагов, все старейшины обернулись к нему. Освещение поменялось на более серебристое, и аромат приобрел привкус корицы. Также изменились частота звуков, исходящих непонятно откуда.

В этот момент Майкон заметил, что находится на своеобразном балконе, выступающем из стен зала. Балкон был окружен перилами и не касался пола Зала Старейшин. Ученый оценил, насколько высокая честь была ему оказана. Ведь совсем немногие жители колонии когда-либо видели этот зал. В тоже время ученый испугался: именно по той же причине. Ведь неизвестно, куда его направят после этого разговора. Похоже, вся комната ощутила его страх, и через подошву резиновой обуви Майкон почувствовал изменившиеся вибрации пола, которые его вдруг как-то сразу успокоили.

Зайн повернула к нему свое кресло и ласково, по-матерински, проговорила:

– Господин Майкон, расскажите нам, пожалуйста, о своем эксперименте и о том, какие результаты вы хотите получить?

Она вроде бы говорила тихо и была на приличном расстоянии от Майкона, но он слышал каждое ее слово, будто она шептала ему прямо в ухо. Ученому совсем не хотелось раскрывать суть своего эксперимента, но отказать Совету Старейшин он не мог. Вздохнув, он начал рассказывать идею о лечении стволовыми клетками и о том, как они могут восстановить организм и предотвратить рак на самой ранней стадии его развития.

Зайн кивала ученому, приятно улыбаясь, другие старейшины безучастно слушали его рассказ. Но тут Вав повернул к нему свое кресло и старческим, но еще довольно крепким голосом скрипуче спросил:

– А думали ли вы уже о том, как возможно внедрить эти клетки в организм всех жителей нашей огромной колонии без того, чтобы они знали об этом?

– Простите за вопрос, а почему им нельзя знать об этом? – удивился Майкон, но мистер Йод положил ему руку на плечо, сильно сдавив его.