Марс-2035. Звездная чума

Несмотря на все трудности, Виктор всё-таки считал годы учёбы в училище лучшими годами своей жизни. У него была цель – выдержать всё и стать офицером, он был молод – вся жизнь впереди, рядом были настоящие друзья, готовые закрыть собой товарища. Уже в конце второго курса парни стали бегать в самоволки. Молодость брала своё, гормоны не давали спать спокойно. Виктор тоже завёл себе подружку из небольшого села. Своих женихов там было мало, а девушке хотелось любви и нежности. Пробежать после отбоя десяток километров, несколько раз отлюбить девушку, и вернуться до подъёма в казарму для будущего офицера спецназа не составляло никаких трудов.

После окончания училища карьера вначале складывалась удачно. Он попал в хорошую часть, его командир тоже когда-то окончил Новосибирское училище. Пару командировок на Кавказ и он уже старлей. Потом была Средняя Азия и Афганистан. Как таковой войны там не было, но для спецназа ГРУ всегда была работа. Когда он получил капитана, ему предложили командировку в одну из Африканских стран. Там он встретил однокашника Ваську Груздева. Тот тоже уже был капитаном, и год загорал под жарким солнцем Африки, обучая, местный спецназ. Нашёл себе симпатичную мулаточку и окучивал её почти каждый вечер.

– Короб, блин, ты что ли, или мне солнце по башке ударило? – услышал он знакомый голос, как только зашёл в местный штаб, доложить о прибытии.

– Гриб, братишка, – они обнялись, похлопывая друг друга по спине.

– А я всё гадал, кого мне пришлют в помощь. Заколебался уже с этими обезьянами один. Затрахался в конец. А тут ты, вот повезло. Ну, сейчас дело пойдёт, – зачастил Васька.

– Что, местные бойцы, совсем не обучаемые?

– Да нет, есть толковые парни, адекватные, ну есть, конечно, и совсем деревянные, как будто вчера ещё по деревьям лазили. Просто много их на одного меня. А я, ты же знаешь, не могу свою работу, как попало, делать. Ты помнишь, как нас учили? Вот я и хочу своих бойцов хотя бы по ускоренной программе прогнать. Ну, ладно давай к Михалычу, я тебя во дворе в теньке подожду. Потом провожу в городок, покажу всё, да и отметить надо встречу, сколько лет не виделись, – как обычно частил Васька.

– К какому Михалычу? – еле вставил Виктор.

– К полковнику Измайлову Николаю Михайловичу, он здесь царь и бог. Хороший мужик, между прочим, своих никому в обиду не даёт, сам дрючит, но всегда за дело. Справедливый, грамотный командир. Поднимайся на второй этаж, там его кабинет, а я выйду, жарко здесь, – Груздев махнул рукой на лестницу, а сам направился к двери.

На втором этаже было всего несколько дверей, найдя нужную, Виктор постучал и, услышав приглушённое «войдите», переступил порог:

– Товарищ полковник, капитан Коробов прибыл для дальнейшего прохождения службы.

– Здравствуй капитан, проходи, присаживайся. Как добрался? Были проблемы? – спросил хозяин кабинета.

– Никак нет, товарищ полковник, всё нормально. Добрался хорошо.

Полковник был крепким мужчиной, на вид лет пятидесяти. Широкие плечи, мощная шея, кулаки профессионального бойца. Под формой угадывались развитые мускулы. Глаза внимательные, оценивающие, короткий ёжик абсолютно седых волос. Голос твёрдый, уверенный. Он не стал долго задерживать Виктора, особенно узнав, что он учился с Груздевым.

– Ну, тогда я не буду тебе мозг выносить, Василий тебя быстро введёт в курс дела. Сегодня обустраивайся, а завтра с утра приходите на планёрку. Там я тебя остальным офицерам представлю.

Вечером они с Васькой хорошо посидели, вспомнили учёбу, товарищей. Рассказали друг другу о своей службе после училища, ну, и как нормальные мужики, вспомнили про женщин.

– Короб, ты женился? – спросил Васька, открывая вторую бутылку.

– Да, было дело. Встретил девушку, вроде всё нормально было. Расписались, а когда из очередной командировки, раньше срока вернулся, застал её под прапорщиком со склада. Он её пялил на нашей кровати, только шум стоял. Она, темпераментная была, не любила сдерживаться, во время секса, вот и не слышали, как я дверь открывал.

– Ну и что ты сделал? – с интересом спросил Груздев, – Раз ты здесь, значит, до убийства дело не дошло?

– Да нет, не стал я их убивать, зачем. Выстрелил из табельного в форточку, а у неё спазм мышц там случился. Прапора за его орган и прихватило. Хотят расцепиться и не могут, она пищит, что-то тихонько, а он заикается, ничего не поймёшь. Вызвал я скорую и на КПП позвонил, там старлей знакомый дежурил. Попросил его скорую, как приедет, в часть не пускать, а прислать ко мне бойцов, с носилками. Вот так на носилках, их слипшихся и несли через весь городок, я даже накрывать одеялом их не стал. Зачем, лето на улице, тепло. Врач знакомый, потом объяснил, болезнь у некоторых баб есть, вагинизм называется. Вот и у моей бывшей видимо был, хотя раньше, я вроде не замечал.

– Видимо от страха приключился, – отсмеявшись, сказал Васька, – ну и что потом?

– Через месяц развелись, благо детей не успели завести, иначе сложнее бы было. А прапора я больше не видел, говорят, перевёлся быстренько, в другую часть. А ты Гриб женат? – в свою очередь поинтересовался Виктор.

– Нет, зачем? При нашей службе, я считаю, жениться вообще нельзя. Сплошные командировки, иногда надолго, а если не повезёт, можно и совсем не вернуться. Ладно, если шалава попадётся, как твоя бывшая, максимум, рога вырастут, как у лося. А если нормальная женщина, верная, да ещё родит, как ей потом одной с детьми оставаться, если со мной что случится? Нет, я лучше так буду жить. Баб на мой век хватит, а дослужусь до больших звёзд и сидячей работы, там и посмотрим. Может и женюсь, если хорошую девушку встречу, – с оттенком грусти ответил Васька.

– Не боишься, что потом, ты уже не сможешь заинтересовать достойную женщину?

– Что думаешь, сотрётся мой корешок, или голову повесит на полшестого? Не бойся, я, куда попало, его не сую и тебе не советую. Кстати, нужно тебя с подругой, моей Абени познакомить. Я её видел, хорошая девочка, молоденькая, не больше двадцати, кажется, Дэйо зовут, – с оттенком нежности, сказал Груздев.

– Наверное, попробовал уже, а теперь мне подсовываешь? – с подозрением спросил Виктор.

– Да, ты что Короб, обидеть хочешь. Ты же мне как брат. Не трогал я её, мне бы Абени все глаза выцарапала, знаешь какая темпераментная. Но насчёт девственности её подружки я сильно сомневаюсь. Они здесь рано начинают половую жизнь, лет с тринадцати, а некоторые и раньше. Так, что не парься по этому поводу, здесь главное на конец ничего не словить, – знакомил друга с местными реалиями Василий.

Они засиделись далеко за полночь, но на спиртное сильно не налегали, помнили, что завтра на службу. Больше разговаривали о прошлом, о настоящем. Будущего не касались, при их профессии это было бессмысленно. Утром на разводе полковник представил его остальным офицерам и нашим инструкторам и местным. Потом Васька поделил своих чёрных бойцов поровну, построив в шеренгу и заставив рассчитаться на первый-второй. Первые номера забрал себе, вторые отдал под команду Виктору. Так началась его служба в Африке.

Гоняли они бойцов по настоящему, как их, в своё время. Те не роптали, в местном спецназе неплохо платили, и служить здесь считалось престижным. Усилия друзей не пропали даром, через год, местные офицеры, провели проверку и остались довольны подготовкой бойцов. Друзьям выплатили приличную премию и дали новых учеников, а старых перевели в другую часть. Васька сдержал слово и познакомил Виктора с молодой мулаточкой. Ей было двадцать и звали её на самом деле Дэйо, что означало – радость пребывает. Конечно, девственностью здесь и не пахло, но тем лучше. Никаких угрызений совести, никаких обязательств. Просто секс к взаимному удовольствию.

Естественно Виктор иногда дарил девушке недорогие подарки и угощал её в хороших ресторанах. Это доставляло ему удовольствие не меньше чем постель, ему всё равно не о ком было заботиться. Мама умерла от рака через полгода после его отъезда в Африку. Измайлов мигом переправил его в Москву с попутным бортом. Виктор успел похоронить маму, так как, кроме соседей, и хоронить то было некому. Родни в Москве у них почти не было, так, седьмая вода на киселе. Загорелый до черноты под Африканским солнцем, офицер долго стоял на кладбище у свежей могилы. По гладко выбритой щеке скатилась одинокая слеза.

Мама никогда не жаловалась на здоровье. Когда он сказал, что поедет в длительную командировку в Африку, она, вначале забеспокоилась. Однако узнав, что он будет учить местных солдат, а не воевать, ещё и заработает приличные деньги, немного успокоилась. А когда он прилетел, в больнице ему сказали, что у неё был рак, последней стадии. Ничего уже нельзя было сделать. Сама медик, она скорей всего догадывалась о своей болезни, но тянула до последнего, к врачам не обращалась. А когда слегла, было уже поздно.

Вернувшись, Виктор с головой погрузился в работу. Сам бегал с солдатами изнуряющие кроссы в сорокоградусную жару, отрабатывал рукопашный бой до изнеможения. Ему надо было отвлечься от воспоминаний о маме. Он чувствовал за собой вину, не мог из-за службы уделять ей больше времени. Однако, время хороший доктор. Через несколько месяцев, всё вошло в привычную колею. Служба, посиделки с Васькой и другими офицерами, свидания с Дэйо.

Так прошло два года, а потом начались изменения. Полковника Измайлова перевели в Москву, а взамен прислали подполковника Серёдкина. Он сразу не понравился Виктору. Молодой, холёный он смотрел на офицеров свысока. Прошёл слух, что он генеральский сынок, а папаша заправляет в министерстве обороны. Сюда, в Африку, он приехал ненадолго, чтобы получить внеочередное звание. А за это время ему подготовят хлебное место в министерстве. Ещё говорили, что на прежнем месте его службы, офицеры устроили себе банкет, после того как он от них уехал.

Серёдкин начал менять устоявшийся порядок, придумывать всевозможные новшества. Теперь, русские инструктора, большую часть своего времени, должны были тратить не на занятия с солдатами, а на бумажную работу. Виктор, матерясь, составлял всевозможные учебные планы, чуть ли не ежедневные отчёты и другие бумаги, которые требовал новый начальник. Весь офицерский состав разделился на части. Одни, подстроились под Серёдкина и беспрекословно выполняли его нововведения, надеясь, что он, получив место в министерстве, не оставит их без внимания. Таких, правда, было очень мало. Некоторые, попав в немилость к начальнику, написали рапорта и вернулись в Россию. А большинство, в том числе Виктор с Васькой, скрепя сердце, тащили службу, стараясь, лишний раз, не попадаться начальству на глаза.

Виктор, по обоюдному согласию, взял на себя всю бумажную работу, а Груздев за двоих гонял бойцов, чтобы сделать из них настоящих спецов. Друзья решили, что Серёдкин надолго не задержится, а следующий начальник, возможно, будет вроде Михалыча. Уезжать на Родину не хотелось. Обоих особо никто не ждал, хотя Васькины старики ещё были живы-здоровы, а платили здесь всё же на порядок больше чем дома. Серёдкин, довольный писаниной Виктора, вскоре оставил друзей в покое, и они, вздохнув с облегчением, постепенно возвратились к прежней жизни.

Неожиданно начались изменения и в самой стране. Выбираясь в город к Дэйо, Виктор стал замечать подозрительные скопления аборигенов на улицах. Вначале они митинговали в основном по вечерам, но вскоре стали собираться и днём. Затем, наговорившись вдоволь, перешли к более решительным действиям. Стали громить магазины, поджигать машины. Полиция пыталась навести порядок, но как-то не слишком уверенно, мягко. Беспорядки тем временем набирали силу. По улицам ходили толпы протестующих, похоже, никто не ходил на работу. Чего они добивались, понять было сложно. На африканском континенте никогда не было полностью спокойно.

Единственное, что не вызывало сомнений, это что один правитель, со своей командой, хочет сменить другого. Все остальные лозунги и требования – только чтобы завести толпу. Вполне возможно, что к этому приложили руку спецслужбы, какой-нибудь из развитых стран, преследуя свои коммерческие интересы. Такие смены лидеров, в соседних странах, проходили довольно часто, и Виктор сильно не напрягался, продолжая делать свою работу.

Однако, существующий президент, от чего-то не хотел мирно отдавать свою власть. Видимо, боялся, что его приемник засадит его в тюрьму до конца жизни, а может и вообще грохнуть. Здесь это нормальное развитие событий. Человеческая жизнь, порой ценилась меньше, чем жизнь крупного домашнего животного. Президент ввёл в столицу войска, но это не решило проблему. Часть из них перешла на сторону оппозиции. Усиленные армейскими подразделениями, повстанцы перешли к решительным действиям и захватили президентский дворец. Президенту удалось сбежать по подземному ходу. Он собрал все верные ему части и окопался в своей загородной резиденции, готовясь к ответному штурму. Через пару дней Серёдкин собрал офицеров на срочное совещание.

– Товарищи офицеры, мы должны помочь восстановить конституционный порядок в стране. Президент Буганба, обратился ко мне за помощью. Он друг нашей страны и мы не можем ему отказать.

– Твой он друг, а не страны. Вместе виски жрали, да баб молодых окучивали, – зло прошептал майор Семёнов, повернувшись в сторону Груздева.

– Откуда ты знаешь, Петрович, что свечку держал? – также тихо спросил Васька.

– Да я его сколько раз из президентского дворца забирал, чуть тёплого и расхристанного, даже ширинку не застегивал. Вся морда в помаде, тьфу. В Москве, может и не знают об инициативе нашего командира, прости господи.

– Груздев, Семёнов, отставить разговоры, не на базаре, – гневно окрикнул их Серёдкин, – если есть вопросы, задавайте, как положено.

– Разрешите, товарищ подполковник? – поднял руку Васька.

– Давай Груздев, слушаю тебя, – вальяжно, разрешил командир.

– Товарищ подполковник, а мы будем участвовать в штурме, или только бойцов местных отправим?

– Будем, вы сами прекрасно знаете, что без вас они, пока, как стадо баранов. Мы же их только три месяца как обучаем. А ты что боишься? – ехидно спросил Серёдкин.

– Никак нет, товарищ подполковник. А Москва знает про ваше решение?

– Не твоё дело Груздев, я для тебя командир, а приказы в армии не обсуждаются. Ты, что забыл, что ты офицер и служишь в российской армии? Всё садись, ещё вопросы? Нет вопросов. Тогда все свободны, идите, готовьтесь и бойцов готовьте. В девятнадцать ноль-ноль выступаем к президентскому дворцу. И запомните, самопровозглашённого президента нужно взять живым. Необходимо узнать, кто помог ему всё это провернуть.

Штурм дворца начали, как стемнело. С самого начала всё пошло не так. Местный спецназ, который раньше прошёл обучение у русских инструкторов, перешёл на сторону повстанцев и в штурме не участвовал. Хорошо, что их не было и среди защитников дворца, иначе всё закончилось бы быстрее и печальнее для штурмующих. Несмотря на многочисленные потери, они медленно продвигались, занимая коридор за коридором, этаж за этажом. Друзья не прятались за спинами своих бойцов, а участвовали в операции наравне с ними, личным примером показывая как нужно действовать в той или иной ситуации.

Президентский кабинет, где засел самопровозглашённый правитель, находился на четвёртом этаже. Они уже заняли второй. Груздев со своими бойцами двигался по средней лестнице. Виктор по левой, а по правой продвигался со своими бойцами капитан Дубинин. Остальные подразделения штурмовали другие крылья и здания огромного дворца. Краем глаза Виктор заметил, что Васька с двумя бойцами начал подниматься по лестнице, стреляя вверх короткими очередями.

Виктор тоже полез, вверх, подгоняя бойцов. Он уже был легко ранен в плечо, кровь постепенно пропитывала рукав. Пуля прошла навылет и кость не задела, в этом он был уверен, поэтому не стал останавливаться для перевязки. Многие из солдат тоже имели лёгкие ранения. На третий этаж он поднялся одновременно с Васькой. Тут справа прозвучал взрыв ручной гранаты. В броник ударил осколок, ещё один рванул камуфляж на правой ноге. Ногу ожгло болью, кровь заструилась по гаче, но нога слушалась нормально. В голове стоял гул.

Когда дым и пыль немного улеглась, Виктор увидел, что Васька, шатаясь, стоит на коленях и трясёт головой. Рядом лежали двое его бойцов, один не шевелился, а другой пытался ползти, волоча за собой вываливающиеся кишки. Больше рядом никого не было. Виктор шагнул в сторону товарища. Внезапно, из ближайшего помещения, выскочил здоровенный негр с огромным мачете в руке. Подскочив к Ваське, он одним мощным ударом снёс ему голову и развернулся в сторону Виктора. Больше ничего сделать он не успел. Голова его взорвалась как переспелый арбуз, а Виктор продолжая давить на спуск, заревел как раненый зверь.

Глава 3

Коробов подскочил к другу, понимая, что ничего уже сделать нельзя. Голову назад не пришьёшь, но остановиться он уже не мог. Плохо соображая, что делает, он схватил упавшее мачете, перекинув автомат в левую руку. Несколько раз рубанул упавшее тело негра, срубив ему останки головы. Не прекращая реветь, как разъярённый медведь он кинулся наверх. Стреляя левой рукой по дальним целям, ближних он рубил мачете, как рыцарь мечом. В него стреляли, большинство пуль принял броник, он не обращал на них внимания, но были попадания и в незащищённые места, к счастью в основном касательные. За ним двигались оставшиеся бойцы, прикрывая командира огнём.

Вскоре, защитники не выдержали. В ужасе крича, они бросились прочь, выпрыгивали в окна, падали на пол, закрывая голову руками. Вид Коробова был страшен. Кроме крови, чужой и своей, он был ещё забрызган мозгами и человеческими внутренностями. Глаза налиты кровью, зубы оскалены, из груди вырывается свирепый рёв. Виктор двигался только на адреналине, силы покидали его. Заскочив в президентский кабинет, он словил ещё пару пуль в грудь. Новый правитель попытался защитить себя сам, так как все приближённые разбежались. Не обращая внимания на удары броне пластин по рёбрам, он тремя скачками пересёк кабинет и обрушил мачете на голову негра.

Он кромсал его до тех пор, пока не упал, потеряв сознание. Никто не решился его остановить. Своим бойцам он тоже внушал животный ужас. На этом штурм дворца закончился. Оборонявшиеся были сломлены, да и со смертью лидера, защищать стало некого. Они бросили оружие и сдались на милость победителей. Бойцы бережно положили командира на носилки и бегом, сменяя друг друга, понесли в сторону госпиталя. Очнулся он только через двое суток. Симпатичная, молодая негритянка, в белом халате, вскинулась и выскочила из палаты. Через несколько минут зашёл знакомый врач из российского контингента.

– Ну, что герой, как самочувствие? – спросил он, плотно закрывая за собой дверь.

– Бывало и лучше, – тихо ответил Виктор, – а попить можно? А то медсестра твоя упорхнула, я даже рот открыть не успел.

– Можно, – он встал и налил в стакан воды, из стоящего на столике графина, – у тебя, наверное, только кишки и остались невредимые.

– Что, всё так плохо доктор? – возвращая стакан, спросил Виктор.

– Да нет, в общем-то. Ранений, конечно у тебя хватает, но все в основном поверхностные. Ничего жизненно важного не задето, хотя мясо пришлось тебе почикать, немного. Пару рёбер сломано, но это тоже не страшно. А вот крови ты потерял очень много, ну и контузия, присутствует, правда не тяжёлая, – он оглянулся на закрытую дверь и, понизив голос, продолжил:

– Я, думаю, у меня, ты бы за пару-тройку месяцев оклемался, но Серёдкин настаивает на твоей отправке в Москву. Оказалось, штурм дворца, его инициатива, не согласованная с Москвой. Когда там узнали, разразился скандал. Его папаша, сейчас нажимает на все рычаги, чтобы выгородить сыночка. А ты ещё и лидера оппозиции замочил, точнее, изрубил в капусту, а оказывается, у Москвы, на него, были какие-то планы. Скорей всего всех участников штурма потихоньку отправят на Родину, а потом раскидают по стране. Возможно, ещё и подписку возьмут, чтобы молчали об этом инциденте.

– Да-а, дела. Васька не зря спрашивал его перед штурмом про Москву, почувствовал, что темнит Серёдкин. Кроме Василия, ещё есть потери среди наших? – тихо спросил Виктор.

– Ещё майор Семёнов погиб и двое раненых кроме тебя, в соседних палатах лежат. Тела уже отправили вчера, с грузовым бортом, в Москву. Вас, приказано подготовить к транспортировке завтра, должен спец борт прилететь. Так, что отдыхай майор. Да, я же тебе не сказал. Пришли на всех участников штурма документы из Москвы о присвоении внеочередного звания, а погибших наградили посмертно. Папаша Серёдкина, серьёзная шишка, с большими связями. Видишь, как оперативно работает? В общем, поздравляю. Сейчас медсестру пришлю, она тебя покормит, лекарства даст и укол поставит. А завтра уже в России будешь, – доктор поднялся и вышел из палаты.

Виктора охватило какое-то безразличие, он упёрся невидящим взглядом в белый потолок. Перед глазами стоял вечно улыбающийся Гриб, проходили, сменяя друг друга, сцены из их курсантской жизни. Вспомнил он и Петровича, рассудительного мужика, который честно выполнял свою работу. Ежемесячно переводил зарплату своей жене, оставляя себе самый минимум. У него была дочь-инвалид, постоянно требовались дорогостоящие лекарства. Жена не могла работать, ребёнок требовал постоянного ухода. Как они теперь без него?

Пришла медсестра, он не чувствуя вкуса, поел тёплой каши и проглотил выданные лекарства. Девушка поставила ему укол, и он быстро уснул. Перелёт в Москву он помнил смутно, видимо уколы, которые прописал доктор, содержали снотворное. А может, сказывалась потеря крови, он постоянно находился в отключке. Изредка, открывая мутные глаза и безразлично оглядываясь. Боле менее он пришёл в себя уже в столичном госпитале на следующий день после прилёта. Их, всех троих, положили в отдельную палату. Он был самый тяжёлый. Соседей выписали уже через две недели, а он пробыл в больничных стенах два с половиной месяца.

Силы медленно возвращались к нему. Но, всё-таки молодой организм уверенно справлялся с ранениями. Кормили очень хорошо, кровопотеря постепенно восстанавливалась. Он уже давно прогуливался по госпиталю, а вскоре стал выходить и в госпитальный парк. Ходил по дорожкам, сидел на лавочке. В голове вертелись мысли, что делать дальше. Лечащий врач дал понять, что его планируют комиссовать.

– Почему доктор, я же себя нормально чувствую? Ещё немного и смогу нести службу. Ну, отправьте меня после выписки в санаторий для реабилитации, – спросил он пожилого врача.

– Главврач считает, что вы не сможете дальше служить по состоянию здоровья, – отводя глаза, ответил врач.

Виктор сходил к главврачу, но безрезультатно. Тот, смотря на него холодным, рыбьим взглядом, спокойно заявил, что медикам видней, годен он к службе или нет. На все доводы Виктора, он никак не реагировал и попросил его покинуть кабинет. Хлопнув тяжёлой дверью, он вышел в коридор и направился в палату. Так что же всё-таки делать? Понятно, что папаша Серёдкина, заметает следы и Виктору с ним не справиться, с его должностью и связями. Вся сознательная жизнь Виктора прошла в армии, что делать на гражданке он просто не представлял.

Когда его, наконец, выписали он взял заключение медицинской комиссии и отправился в отдел кадров своего управления. В душе он продолжал надеяться, что там ему что-нибудь предложат, какое-нибудь новое назначение. Пусть даже на преподавательскую работу, лишь бы в вооружённых силах. Оказалось, что там уже всё готово, все документы подобраны вплоть до удостоверения пенсионера. Кадровик, довольно молодой полковник, даже слушать его не стал, сказав, что приказы в армии не обсуждаются. Так закончилась его военная карьера. В тридцать четыре года он стал пенсионером.

Пенсию, правда, ему назначили достойную, ничего не скажешь. Одному её вполне хватало, если не шиковать. Но, как молодой полный сил мужик будет сидеть дома или на лавочке, возле подъезда, со старушками. Он попытался устроиться в МВД в ОМОН, но его не взяли. Местный кадровик, взглянув на его бумаги, посмотрел в свой блокнотик и сказал, что они не могут его взять по здоровью. Он, также прозрачно намекнул, что и в других подразделениях МВД ему делать нечего. Видимо административный ресурс Серёдкиных распространялся и на это ведомство. Забрав бумаги, Виктор плюнул на пол и ушёл.

Ушел он в запой. Почти месяц пил, выходя из квартиры только, чтобы пополнить запас спиртного и немудрёной закуски. Неизвестно, чем бы закончилась эта пьянка, но однажды в пьяном угаре ему приснился Васька Груздев. Впервые в жизни он видел Гриба серьёзным. Тот не улыбался, как обычно, а грустно смотрел на Виктора и качал головой. Губы его беззвучно шевелились, как будто он силился что-то сказать. На шее друга виднелась красная полоса, которая сочилась кровью. Потом, его голова повернулась назад, по этой полосе, а тело по-прежнему было обращено к Виктору передом. Друг как будто отвернулся от него. Виктор закричал и проснулся.