Наследница

Основная часть Верхнего Пригорода располагалась к югу от станции, но девушки перешли железнодорожные пути и отправились на север. «Медведь» фыркнул напоследок, тяжело выдохнул пар и исчез в темном тоннеле.

Пройдя несколько кварталов, Тиара и Шайна вышли к водонапорной башне – высокому кирпичному зданию с медной крышей с загнутыми краями, как любят строить на материке. За водонапорной башней начиналась узкая каменная лестница, ведущая на горный кряж. Магичка отлично знала это место: бабушка в детстве приводила ее сюда гулять. В свое время девочка решила сосчитать ступени, но всякий раз у нее получались разные цифры: 341, 342, 343, а один раз ни с того ни с сего 347. Это было какое-то наваждение. Бабушка смеялась, а Тиара прозвала лестницу Заколдованной. Она так и не поняла, почему так происходит, и до сих пор не исключала, что бабушка и впрямь применила какое-то простенькое заклятие, чтобы развлечь себя и внучку. В конце концов юная магичка наша способ разрушить «чары». На очередную прогулку захватила мелки и пронумеровала все ступени. Колдовство рассеялось. Ступеней оказалось 342.

– Как твоя бабушка по этой лестнице поднималась? – недоумевала Шайна.

– Она была крепкая. В детстве меня постоянно обгоняла, а я отставала и ныла, просила сделать привал.

– Ага, это к вопросу о «сердечном приступе», – многозначительно заметила Шайна и остановилась, чтобы отдышаться.

Они добрались до вершины. Око Иды уже сильно припекало. Перед ними раскинулось широкое горное плато, поросшее лесом. Вдалеке высилась горная гряда. Когда-то в округе водились черные козлы и норные толстопузики, но они отступили дальше в горы под натиском безжалостных охотников и шумных горожан, повадившихся устраивать в окрестностях пикники. Сегодня, однако, был будний день. Вокруг тишина и безмятежность. По дороге девушкам встретилась лишь пожилая женщина с корзинкой, собиравшая лечебные травы.

Око Иды жарило вовсю, и лесная прохлада манила со страшной силой, но Тиара повела Шайну вдоль горного уступа. У них с бабушкой было любимое место, вдалеке от исхоженных троп. Шайна с интересом рассматривала окрестности.

– Никогда здесь не была. Отец меня на остров привез в двенадцать лет. Я тогда любила проводить свободное время на море, хотя свободного времени почти не было. Отец после школы заставлял тренироваться. «Не научишься фехтовать и с огнедыхом обращаться, будешь детей рожать и пеленки менять». Это он так меня пугал.

– Помогало?

– Еще как! Для меня возня с детьми тогда казалось жутким наказанием, – рассмеялась Шайна. – Кроме того, я немного побаивалась магов, а занятия помогали почувствовать уверенность.

– Ага, я помню, как ты «боялась», – фыркнула Тиара.

– Не поверишь, но, когда я тебя разыграла, душа в пятки ушла. Боялась, что отомстишь, – призналась Шайна. – Помнишь, как мы потом в коридоре столкнулись? Когда я тебя увидела, сердце из груди чуть не выпрыгнуло: испугалась, что без свидетелей ты в отместку наложишь заклятие и никто ничего не поймет. Пришлось напролом идти, чтобы страх свой не показать.

– А я подумала, ты надо мной издеваешься, – сконфузилась Тиара. – Я бы никогда мстить не стала, особенно после того, как меня механики под надзор взяли.

– Извини, – Шайна остановилась и взяла ее за руку. Ее черные глаза просяще уставились на спутницу. – Мне очень стыдно, что я так поступила.

– Ерунда. Мы уже все выяснили, – Тиара смутилась и несмело пожала ее руку.

Тропинка шла вдоль края горы, склон слева стал почти отвесным. Отсюда открывался замечательный вид на город. Он казался таким маленьким, практически игрушечным. Черепичные крыши домов сливались в непонятные узоры, словно долину от моря до гор накрыло гигантским рваным лоскутным одеялом. В одном месте гора просела, образовав небольшой уступ, несколько десятков шагов в ширину и пару сотен в длину. К нему вела заросшая тропинка. Девушки аккуратно спустились. Тропинка с каждым годом все больше осыпалась. Рано или поздно она вконец разрушится, и на уступ будет не попасть.

– Бабушка говорила, что это место силы. Мы часто медитировали вон на том уступе. Сюда редко кто забредал.

Несколько обломков скал, наполовину заросших вьюнком, лежали почти возле самого обрыва. Тиара вспомнила, как сидела на этих камнях вместе с бабушкой, и сердце защемило от тоски.

– Где ее нашли? – деловито спросила Шайна.

– Следователь сказал, у тропинки. Похоже, она шла обратно, когда ей стало плохо.

– Место глухое, случись что, никто не увидит и не услышит, – Шайна подняла голову, осматривая нависавшую сверху скалу. – Оттуда весь выступ хорошо просматривается.

– Но ее же не застрелили. Такое следователи не пропустили бы.

– А что пропустили бы? Заклинание? Знаешь, как убить человека молнией, например? – осторожно спросила охотница.

– Магия стихий, – спокойно ответила Тиара. – Ее уже давно не изучают, очень сложная и теперь уже бесполезная. По крайней мере, как боевая. Волшебнику требуется слишком много времени на концентрацию. Из огнедыха выстрелить в разы быстрее.

– Зато следов никак, – заметила Шайна.

– Ты поверила в безумную версию про охотников за Когтем Хаоса? – нахмурилась Тиара. – Маги Сатории не способны поднять руку на Сельму. Они слишком хорошо знают цену предательства.

– Поверь, в жизни всякое случается. Впрочем, не обязательно, что это были маги с острова. Разве на службе имперцев нет волшебников?

– Но зачем убивать Сельму? Чтобы выяснить, где Коготь, ее следовало пытать, – жестко ответила магичка. – И к слову, бабушка отлично владела магией воли. Уверена, никто бы не смог ее подчинить.

– Тебе виднее. Одно ясно: если за Сельмой охотились, то лучшего места для нападения не найти.

Тиара подошла к краю обрыва и закрыла глаза. В детстве она любила здесь медитировать. Свежий ветер в лицо, ощущение полной свободы. Под ногами вся Сатория, но ты не видишь ни города, ни моря. Ты видишь гораздо больше, ты паришь над островом, и с каждым взмахом невидимых крыльев, взлетаешь все выше и выше. Остров становится крошечным, маленькой скалой посреди безграничного океана. Океан на горизонте сливается с небом, и ты уже не понимаешь, где паришь и что тебя окружает, воздух или вода. Зато в тебе просыпается уверенность, что можешь лететь куда угодно…

– Посмотри, пожалуйста, что это? – голос Шайны вернул Тиару к реальности.

Девушка открыла глаза, щурясь от лучей ока Иды. Охотница рассматривала самый крупный валун, выше человеческого роста, лежавший чуть поодаль от остальных. Камень почти полностью зарос диким вьюнком, но одну сторону кто-то расчистил от растений. На шершавой поверхности глыбы оказалась выбита надпись на давно забытом языке. Четыре строчки со сдвигом вправо, как лестница.

– Что это? – полюбопытствовала Шайна.

– Это киарский – язык древних магов.

– Ты его знаешь?

– Шутишь? Бабушка меня с младенчества обучала. Больше половины заклинаний, которые сейчас известны, имеют киарские корни.

– Что за надпись?

– Впервые вижу. Валуны в теплое время года в зелени стоят, а когда зима наступает вьюнок засыхает.

Тиара рукой очистила поверхность камня от пыли.

– В темной пещере, где вода и сырость… посмотри на загадку… – она надолго замолчала.

– Не получается? – спросила Шайна.

– Наоборот, все получилось, – улыбнулась Тиара. – Киарские тексты, написанные вот такими уступами, не что иное, как стихи. Бабушка давала мне задания не просто переводить, а рифмовать. Она говорила, что именно так правильно.

В пещере темной и сырой,Узри загадку пред собой.Свет одиночества пролей,Ответ возникнет из теней.

– Что это значит? – удивилась Шайна.

– Понятия не имею, – магичка улыбнулась, довольная собой. – Но за перевод ручаюсь, и в рифму получилось.

Они помолчали, глядя на надпись.

– Как думаешь, она могла остаться с тех времен, когда на острове правили киарцы? – спросила охотница.

– Сомневаюсь. Надпись относительно свежая, не потрескалась. Диким вьюнком заросла, поэтому я ее не замечала.

Шайна присела на корточки, осматривая молодые побеги.

– Растения с это части скалы ободрали не так давно, но не только что. Видишь, там засохшие стебли вместе с молодыми, а здесь только молодые, не успели еще вверх залезть. Думаю, летом прошлого года расчистили, – она со значением посмотрела на Тиару.

– Считаешь, что это связано со смертью Сельмы?

– Не знаю. Однако, если надпись стала видна прошлым летом, то твоя бабушка, гулявшая здесь, не могла ее не заметить.

– И ее из-за этого убили? В этом нет смысла. Стихи как стихи, пусть и на древнем языке.

– Здесь есть поблизости пещера? – Шайна огляделась.

– Возможно, выше в горах. Пещер на острове, как ты знаешь, полно, но они, в основном, на севере, – Тиара нахмурилась. – А знаешь, память удивительная вещь. Я только сейчас вспомнила, как бабушка давала мне наставления во время медитации в детстве. Я сидела вот там, на краю, и она часто говорила: «Учись смотреть вперед, сквозь время и пространство, но помни, что ответ может быть у тебя за спиной».

– Вот! А за спиной у тебя как раз и был этот камень, – подхватила Шайна. – Это что-нибудь да значит.

– Ничего это может не значить, – поморщилась Тиара. – Мне теперь в каждом наставлении бабушки будет что-то мерещиться. Что касается загадок, то их на острове немало осталось от киарцев, хотя еще больше того, что мы ошибочно считаем загадками древних. Всем хочется верить, что вокруг полно тайн, которые предстоит раскрыть.

– Все же я бы поискала в окрестностях пещеру, – упрямо сказала Шайна. – Может, ты еще чего интересное вспомнишь.

                                         ***

Девушки бродили по горам весь день. Никаких пещер поблизости они не нашли, а далеко в горы забираться благоразумно не стали. Помимо контрабандистов там водились горные медведи, и для двух безоружных красавиц еще не известно, кто опаснее. К счастью, на самом плато не было ни медведей, ни контрабандистов. Девушки заметили лишь одного большого и старого котолана. Тот с присущим этим зверям любопытством какое-то время нагло следовал за ними, принюхиваясь, но не подпускал близко, а затем исчез также внезапно, как и появился.

Тиара и Шайна спустились в Верхний Пригород и успели как раз на вечерний поезд из Черной Бухты. На сей раз вагоны были заполнены. В Саторию на отдых ехали шахтеры и мастеровые. Судя по говору и одежде, парни были с материка. С некоторых пор работяги взяли моду заглядывать в город, чтобы погулять в местных питейных. Шахтеры вели себя шумно и порою устраивали потасовки с матросами и местными жителями к огромному раздражению саторийской стражи.

Девушки проехали с ними всего одну остановку, но и этого оказалось достаточно, чтобы изрядно поволноваться. Несколько парней, явно разгоряченные выпивкой, пытались с красавицами познакомиться, а получив отказ, стали отпускать сальные шутки. Тиара демонстративно отвернулась – она привыкла сносить оскорбления. А вот Шайна нахмурилась и ответила очень дерзко, чем вызвало глухой ропот обидчиков. К счастью, шахтеры ехали до конечной станции, поэтому Тиара облегченно вздохнула, сойдя на своей платформе.

– Теперь без оружия ни шагу, – хмуро объявила Шайна, провожая взглядом удаляющийся паротяг. – Попробовали бы они так зубоскалить на Арнейских островах.

– Здесь тебе не Арнейские острова, – заметила Тиара. – Да и был бы у тебя огнедых, чтобы ты сделала?

– Не волнуйся, я могу не только голову прострелить, но и кинжалом что-нибудь укоротить, – отмахнулась Шайна. – Мужики смелые, когда понимают, что женщина не может за себя постоять. На кулаках я им не ровня, но дай мне в руку лезвие хотя бы… Мерзавцы сразу все чуют и начинают вести себя спокойнее. Я это десятки раз проходила.

Они вернулись домой. Как оказалось, во дворе особняка их ожидает Адалия. Тиара удивилась: горничная должна была прийти убираться лишь завтра.

Адалия поздоровалась и недовольно покосилась на Шайну. Та намек поняла и с ухмылкой исчезла в доме.

– Извини, что пропустила годовщину, – Адалия вздохнула. – Время летит стремительно, и в суете про все забываешь.

– Ничего страшного, – успокоила Тиара. Она не стала говорить, что кроме нее и имперского следователя о бабушке вчера никто и не вспомнил.

Адалия разразилась длинной речью о том, каким хорошим человеком была Сельма, как много сделала для острова, как ее уважали. Тиаре было приятно слушать, но ее не оставляло чувство, что Адалию что-то смущает. Она не ошиблась.

– Я виновата перед тобой и Сельмой, – призналась горничная. – Весь год ждала, а под конец закрутилась и едва не забыла.

– Ждали? В каком смысле?

– Видишь ли, прошлым летом, незадолго до… того печального случая, Сельма передала мне письмо. Сказала, что если с ней что-то случится, отдать тебе. Но не сразу, а ровно через год. Я подумала, что завещание или что-то в этом роде, и поклялась, что выполню.

– Письмо от бабушки? – не могла поверить Тиара.

Адалия достала из кармана платья немного мятый, но чистый конверт без надписи, заклеенный сургучной печатью.

– Вот, держи. Надеюсь, там ничего такого, что не могло денек подождать, – расстроенным голосом сказала Адалия.

Тиара взяла письмо и поняла, что у нее дрожат руки.

– Спасибо огромное. Вы столько для меня делаете.

Адалия испуганно отмахнулась. Ей было стыдно за свою забывчивость, и она явно хотела поскорее уйти. Тиаре и самой стало не до горничной. Проводив ее до калитки, девушка бегом кинулась в свою комнату и поспешно разломала печать.

Из конверта выпал сложенный пополам листок бумаги. Тиара в волнении раскрыла послание и сразу узнала немного корявый почерк Сельмы.

«Милый котенок, прости, что покинула тебя, ибо если ты читаешь эти строки, мы уже никогда не увидимся. Я бы многое хотела тебе сказать, но на все не хватит и целого романа. Впрочем, главное ты и так знаешь: я люблю тебя, свет Иды, и всегда буду любить. Ни о чем не жалей и ни о ком не грусти. У тебя впереди вся жизнь, и я уверена, она будет полна радости и счастья.

Хочу предупредить об опасности. Я уверена, ты и сама понимаешь, что они ни перед чем не остановятся, особенно сейчас, когда меня нет рядом. Не удивлюсь, если им хватит глупости залезть ко мне в могилу. Цена слишком высока, чтобы страшиться святотатства. Ты получишь это письмо через год после моего ухода, когда надзор за тобой должен ослабнуть. Полагаю, за это время ты уже сама сообразишь, что к чему. Если подтвердятся мои наихудшие подозрения, нельзя сидеть сложа руки. Наследство старого дуралея надо перепрятать. Мне давно казалось, что то место недостаточно надежно. Надеюсь, ты сообразишь, куда его перенести. А еще лучше: забирай его и уезжай. Я всегда страшилась такого исхода, но сейчас даю тебе свое благословение. Это семейное дело, поэтому сохрани все в тайне. Помни: вокруг враги, доверять никому нельзя.

Прощай моя дорогая. Верю, Ида своей милостью еще сведет наши души вместе. Твоя любящая Сельма».

3. НОЧЬ КОТОЛАНА

Письмо Сельмы потрясло Тиару. Бабушка привыкла ее удивлять, но сейчас превзошла себя: ухитрилась подать весточку с того света. Она предчувствовала беду, хотя (что было странно) ни словом не обмолвилась, откуда исходит угроза. Кто такие эти «они»? Подразумевалось, что Тиара знала, хотя бабушка никогда не посвящала ее в политические интриги. С разорением могилы бабушка угадала, значит, хорошо понимала, как «они» действуют, но не поделилась сведениями.

Однако больше всего Тиару поразило упоминание о «наследстве старого дуралея». «Старым дуралеем» Сельма называла мужа. Девушке казалось, что в этом прозвище сочетаются одновременно искренняя любовь и глубока обида. Ко-Шир бросил жену, и та не смогла простить предательства. А вот упоминание про «наследство» ставило в тупик. Она понятия не имела, о чем речь. Бабушка вела себя так, словно внучке обо всем хорошо известно! Тиара была озадачена. Может, бабушка о чем-то говорила ей, на что-то намекала в последние годы жизни, а Тиара по глупости не замечала? Девушка заново перебирала в памяти все, как ей казалось, важные беседы с бабушкой, но никак не могла понять, что она пропустила. Никаких разговоров про заговоры, магическое наследство или Коготь Хаоса.

Все же бабушка не сомневалась, что внучка поймет. Почему? Может, ключом к разгадке была фраза про то, что за год она сама все сообразит? Увы, Тиара опять подвела Сельму. Ей и в голову не приходило, что это может значить. И на сей раз думать ей предстояло в одиночку. О письме она решила никому не рассказывать, даже Шайне. Дело было не только в предупреждении Сельмы – «верить нельзя никому». Шайне Тиара была склонна верить: слишком уж далека охотница была от всех магических разборок. Просто письмо бабушки – такое душевное и родное – было только для Тиары, Сельма словно передала внучке частичку своей души, и этот подарок нужно было сохранить.

                                         ***

– У меня сегодня день рождение! – радостно объявила Шайна, без стука влетев в гостиную. Она выглядела веселой и свежей, только прическа немного растрепана.

– Ой, не знала. Поздравляю! – спохватилась Тиара.

– Приглашаю вечером отпраздновать со мной в одном уютном местечке. Не занята?

– С удовольствием, – Тиаре было приятно. Последний раз ее приглашали прошлым летом во время работы в Сен-Во: университетский смотритель позвал на свидание, но она отказалась, он ей не нравился и был слишком старым.

Отмечать праздник Шайна решила в харчевне «Одинокий котолан», расположенной в районе Тихая Заводь. Место популярное, но сомнительное. Тиара была там только раз – подруга Дара устроила прощальный вечер перед отъездом на материк. Тиаре «Одинокий котолан» не понравился. Много грубых моряков и распущенной молодежи, все пьяные и жаждут приключений. Она предупредила об этом Шайну, но та отмахнулась. Оказывается, охотница со школы мечтала там гульнуть, но отец запрещал.

– Кто еще будет? – поинтересовалась Тиара.

– Только ты и я, – радостно объявила Шайна. – Я здесь теперь никого не знаю. Школьные подруги (хм, а они у меня были?) разъехались, хотела Рока пригласить, но и его не нашла.

– Он уехал в Сен-Во, – Тиара с подозрением уставилась на нее. – Да он бы и не пришел: женился, детей завел. Сохнешь по нему до сих пор?

– Шучу! – рассмеялась Шайна. – Я этого рохлю и не пригласила бы, хотела на твою реакцию посмотреть.

– Почему это он рохля? Крепкий парень, – Тиара даже обиделась. Мысли о Роке до сих пор ее немного волновали.

– По характеру рохля, – отрезала Шайна. – Суди сама, он в тебе усомнился, побоялся связываться после моей выходки. Я парней уважаю, которые своего не упустят и чужого мнения слушать не станут.

Тиара не нашла, что возразить.

«Одинокий котолан» на поверку оказался не таким уж и одиноким. Вернее, одиноким он был только на обшарпанной вывеске при входе. Большой лохматый зверь, похожий на кошку, сидел спиной к прохожим и, повернув голову, смотрел в сторону гор. Вид у него был грустный, совсем не подходящий для вывески питейной. Однако эта грусть развеивалась, стоило посетителю переступить порог заведения. Здесь со стен на гостя смотрели десятки вполне веселых котоланов. Большие и маленькие, мохнатые и гладкие, черные и белые (последних, само собой, в природе быть не могло) – большинство изображены на картинах, но некоторые нарисованы прямо на стенах, а парочка представлена в виде резных фигур. Ни одного повторяющегося, словно неведомый художник решил дать волю фантазии.

Тиара по достоинству оценила интерьер, но атмосфера ей, как и в первый раз, не понравилась. Несмотря на ранний час в питейную уже набился народ, и им с трудом удалось найти свободный столик. Табачный дым походил на густой туман, с непривычки першило в горле. Посетители толкались у барной стойки, шумели, ругались из-за мест, нестройными голосами затягивали песни, часто похабные. Публика разномастная: матросы, торговцы, пришлые работяги, хотя были парни и девушки, если судить по виду, недавно сдавшие выпускные экзамены и теперь с восторгом вкушавшие прелести взрослой жизни.

Шайна заказала бутылку даргонской огневухи, предложила подруге, но магичка ограничилась кружкой эля. Они взяли маринованные овощи, вяленное мясо, сухофрукты, и начали болтать о пустяках, стараясь перекричать горланивших за соседних столиком моряков.

– Извини, не было времени подарок приличный подыскать, – Тиара полезла в карман.

– Подарки я себе сама уже давно дарю, – отмахнулась Шайна.

– Без подарка – праздник не праздник. Поздравляю, – магичка протянула кулон в виде клыка с серебряным навершием.

– Ух, ты! Красивый! – Шайна просияла. – Магический?

– Немножко. Я в детстве считала, что это клык водного дракона, маленького, но очень злобного, – улыбнулась Тиара. – Ты не бойся, амулет безвредный. Я его в детстве носила. Когда дети начинают изучать магию, они еще слишком слабы, чтобы силы концентрировать. Для этого нужны амулеты. Этот у меня был первым. Бабушка говорила, что его отец подарил, но я не помню.

– Извини, тогда не могу принять! – сконфузилась Шайна. – Для тебя это память о родителях.

– Возьми, я от чистого сердца дарю, – возразила Тиара. – Амулет – просто вещь. Я его лет до двенадцати носила, затем на другой оберег поменяла. А по поводу памяти… Сельма говорила, что важно лишь то, что у тебя здесь, – магичка показала на сердце.

– Спасибо. Все равно для меня слишком ценный подарок, – Шайна была растрогана.

– Ерунда. Носи, пусть он тебя от мелких неприятностей оберегает.

– А от крупных? – съехидничала Шайна.

– С крупными ты сама справишься, – рассмеялась магичка. – Ты обещала рассказать, как стала охотницей.

Шайна замерла, глядя на кружку с огневухой, словно вспоминая, затем широко улыбнулась.

– Случайно получилось. Я сопровождала дирижабль торговцев-архатов. Доставили груз на Арнейские острова, и помощник капитана, который на меня весь рейс заглядывался, предложил отметить сделку. Завалились мы вдвоем в местную питейную, гульнули неплохо, но пойло оказалось дешевым, и морячок вырубился прямо за столом. Я пошла договариваться с извозчиком, чтобы его в гостиницу доставить, а когда вернулась, обнаружила, что какой-то урод его карманы потрошит. Я вместо того, чтобы охрану кликнуть, сама его за шкирку схватила. Он увидел, что перед ним баба, и в драку полез. Я поняла, что не справлюсь и кинжал вытащила, чтобы попугать, но попугать не получилось… – девушка сделала большой глоток из кружки. – Короче, порезала я его и порезала неудачно, по артерии попала. Крови было – ужас… Мне бы деру дать, но я осталась, как дура, перевязывать кинулась. Шум, гам, набежала охрана и меня повязали. Ну, думаю, влипла по полной. Как назло, у этого мерзавца оружия не оказалось, а у меня полный арсенал. В кадмийских газетах пишут, что на Арнейских островах беспредел творится, но это неправда. В городах порядки строгие, стража очень жестко за преступления карает, а в моем случае свидетелей, с чего все началось, не нашлось. Когда меня в камеру бросили, я было совсем приуныла, как приходит ко мне следователь, благодарит и отпускает. Я в недоумении, но не отказываться же от такого подарка. Но прежде чем участок покинуть, потолковала со стражниками. Они мне все объяснили. Парень, которого я порезала, был в розыске у одной из местных гильдий. Чего он совершил, я так и не поняла, но награду за его голову назначили приличную. Следователь же, когда понял, кого задержали, время даром не терял и этого полуживого бедолагу в гильдию доставил и деньги получил. А награда, между прочим, немаленькая, с моими заработками наемника не сравнится. Тогда-то я и поняла, каким ремеслом заниматься.