Русь святая

– Голубчик, Борис Иванович, хоть вы и умница, но с государством по моему вы хватили лишнего. Господин заурят-прапорщик, что вы думаете о сказанном? – Начальник госпиталя с надеждой смотрел на Паникадилина, как будто надеясь, что тот опровергнет ересь про украинское государство, сочинённую фон Клюге.

– Я? Что ж тут скажешь? Я житель Харьковской губернии, сын сельского священника, с мальства воспитанный в православии. Ещё в детстве слышал от деда, что когда-то наши предки проживали под Львовом. Затем утекли оттуда, храня веру отцов. Ляхи нас за людей никогда не считали. А однажды, старшой мой сынок заявляет мне, будто во всем виноваты москали, в угнетении малороссийского народа. – Прапорщик замолчал, разминая нижнюю челюсть.

– Ну, а вы что же? – Не выдержав паузы спросил Вася.

– Выпорол. Он у меня с тех пор и гимназию окончил, и харьковский университет на отлично. Стал врачом. Женился на купеческой дочке, но практику не бросил. Помощник попечителя сиротского приюта, коллежский секретарь. Я вам так скажу господа, Львовский запад для нас дальше чем Владивосток приморский. И выходит по сему, что я верю Борису Ивановичу. Может когда-то и будет Украина, только не у нас в Харькове.

– А вы что же молчите, господин подпоручик? – Спросил Подполковник Архипов.

– Я господа поражаюсь светлому уму Бориса Ивановича. Если бы вы знали на сколько он прав. Обратите внимание на Германию господа. Отто Бисмарк объединил веками жившие порознь германские княжества. Да Саксонцы, да Баварцы, да Пруссаки, но все это время остававшиеся немцами. Здесь же иное, друзьями нашими католическими поляками и австрияками, придумана новая национальность украинец, которая как мы видим по халатности властей, внедряется и ныне. – За столом все молчали. Тогда Владимирский сменил тему: – Я господин коллежский асессор прошу у вас разрешения отправиться в действующую часть, по случаю моего частичного выздоровления.

– Послушайте подпоручик, вы ещё не совсем здоровы. – Начал было Архипов, но видя, что Владимирский поднялся из-за стола, смолк.

– Господа прошу простить меня великодушно, долг Родине. – Произнёс подпоручик без пафоса, выходя их-за стола.

Все сразу же зашумели, тоже поднялись и всем этим шумным табором, пошли провожать подпоручика. Во дворе, где топтались куры, Владимирский подошёл к ограждению и перемахнул через плетень, вытащил трофейный дамасский клинок, висевший у него за спиной и за несколько секунд накосил огромную охапку полевых цветов. Затем он вернулся назад с этой охапкой, и вручил цветы той школьнице, которая ухаживала за ним, во время его болезни:

– Это вам, за то что вы своей белой ручкой, отхлестали меня по физиономии. Наверное я вас сильно обидел, так вы уж простите если можете. – Все это он сказал в присутствии других, нисколько не смущаясь. Затем раскланявшись с остальными, сел на коня подведённого денщиком и они с Петром не оглядываясь, ускакали догонять свой полк.

В полк они прибыли девятого июля к вечеру. Русские войска под командованием генерала Гурко, расположились в долине, перед Хайнкёйским перевалом. Дорогу войску, преграждала трёхярусная турецкая крепость.

Русские войска все ещё подходили, другие уже обживали местность, ставя палатки. Подпоручику указали на место, их полковой палатки. Подъехав к шатру они с денщиком спешились. В дверях стоял часовой. Владимирский прошёл во внутрь. Внутри кроме скамеек ничего не было. Полковник Яковлев, пятидесяти летний мужчина, сидел в центре палатки, ведя какие-то записи.

– Господин полковник, подпоручик Владимирский прибыл для дальнейшего прохождения службы.

От Владимирского не укрылось, как командир полка поморщился, словно от зубной боли:

– Подпоручик, я рад что вы остались живы. Ну что же, ищите свою полуроту.

– Слушаюсь господин полковник. Разрешите идти.

– Идите. Хотя обождите. – Полковник встал, прошёлся взад вперед и медленно начал, – подпоручик, я хотел бы быть с вами честным. Может кто-то в полку и считает вас героем, но я уверен что из-за вашего фанфаронства****, полегла половина вашей полуроты. Я так же считаю, необоснованность вашей бравады, приведшей к бессмысленной гибели солдат. Мы конечно на войне, но тем не менее, от умелых действий командира, зависит с какими потерями он выполнит поставленную перед ним задачу. Дас. И ещё. До меня дошли слухи, будто вы волочитесь за моей женой. Это правда? – Взгляд полкового командира из мягкого и пушистого кролика, превратился в медвежий: – Попробуй только соврать мне, получишь пинка под зад.

Владимирский вспомнил его неукротимую жену, Наталию Карловну. И красочно представил что с нею у него могло быть в прошлой жизни, вдохнув ответил:

– Если я оскорбил вас, проявив излишнее внимание к вашей жене, то готов за это просить у вас дозволения, идти на штурм перевала в первых рядах.

Наверное полковник ждал не такого ответа от своего подчинённого, возможно объяснения, прошения прощения, в конце концов горькой правды, но то что тот попросил погибнуть в первых рядах, никак не ожидал. И вот теперь, оба с болью в сердце глядели друг на друга, не моргая. У одного была боль из-за ревности, у другого из-за ранения. Владимирский мысленно предполагал о чем думает Яковлев, – небось думает, вот отправлю я этого фанфарона штурмовать в первых рядах, да он там и сгинет, а все подумают что полковник нарочно избавился от любовника своей жены. – Но полковник, пожевав челюстями произнёс:

– Вы как в воду смотрели. Нашему полку назначена подготовка к штурму перевала в авангарде. Ступайте.

В батальоне его встретили шумно, больше всех радовался молоденький прапорщик Якименко, оповещавший всех: – Господа, Варяг вернулся! Варяг живой вернулся! Господин штабс-капитан, а вы не верили! Смотрите целёхонький. – На встречу подпоручику вышел худой, чуть выше его человек, без кепи и в расстёгнутом кителе. Он внимательно стал разглядывать подпоручика.

– Что вы Алексей Палыч, неужели не признаете!? Он это. Он! – Радостно увещевал Якименко.

– Не похож? – Равнодушно спросил Владимирский, глядя в глаза, судя по имени отчеству которые он слышал от денщика, их ротному, тридцати двух летнему штабс-капитану Волину.

– Не очень. – Ответил тот: – Я ж тебя мёртвым видел. С осколком в сердце.

– А так. – И Владимирский расстегнув, скинул китель и нательную рубаху. Все его тело и руки были побиты разной величины ещё совсем свежими шрамами, а напротив сердца розовый рубец, размером с медный пятак.

– С возвращением с того света, Варяг. – И командир роты обнял своего подчинённого, дрогнувшим голосом произнеся: – Я слышал о твоём воскресении, но не верил. Как там?

– Там? Словами этого не передать. – Он попробовал вернуться к потусторонним ощущениям, но не смог.

– У нас новорождённый! Смотри ка голенький! А! Кто мне не верил!? – Приближение говорящего, Владимирский почувствовал не видя, по запаху духов с помадою. Это был высокий и стройный шатен, в безупречной военной форме с погонами штабс-капитана. Кстати, по нынешним стандартам, Владимирский тоже был выше среднего. Щёголем оказался двадцатипятилетний князь Лопухин, Валерий Сергеевич: – Предлагаю новорождённого омыть в купели: – Шутил князь.

– Что вы князь. Это покойника обмывают, а новорождённого окунают и крестят. – Внёс поправку ротный.

– А не один ли нам шайтан, если обмывание начнём с внутренних органов.

– Согласен с вами князь, коль угощает именинник. – Застёгивая китель, улыбнулся Волин.

– Господин подпоручик, а не догадались ли вы друг мой, захватить с собой дюжину бутылок мадеры? – Обратился князь к Владимирскому.

– Не догадался. От Тырново оставив госпиталь, два дня вас догонял верхом.

– Госпиталь? А что так? Наверно ускользнули от старой девы, классной дамы, по моему за ней вы волочились. – После слов князя, все засмеялись: – А я предупреждал вас Вольдемар, что ваша беспринципность, вас же и погубит. Хотя, ещё припоминаю некую курсистку, неужто от её любви сбежали.

– Пожалуй что сбежал. Да только от пощёчины её, в ушах тот звон стоит уже который день.

– Значит все ж таки влюбилась в тебя как кошка, и не дождавшись признаний пылких оскорбилась, при случае вернув вам долг пощёчинами звонкими, как эхо здесь на перевале. – Шутка князя опять всем понравилась.

– Ах господа, там есть некая, прекрасная курсистка Хващинская. Пожалуй и я бы не отказался, раз нет возможности поцеловать ей ручку, так что бы эту ручку ощутить хотя бы на щеке своей. – Мечтательно вещал Якименко.

– Ну, это прапорщик говорит только о неопытности вашей в делах амурных, у дам бывают ручки очень тяжелы. – Это сказал подошедший поручик, у которого за мягкими движениями, чувствовался твёрдый характер. А за со светло русыми, мягкими волосами, твёрдый лоб упёртого человека. Это был Яблонский, поляк лет двадцати четырёх, командир второго взвода.

– Господа, я предлагаю верить поручику Яблонскому, он все таки женат. Но господа, мы уходим от главного. Наш вновь обретённый друг Варяг, должен стать наконец виночерпием, одарив нас божественным нектаром. – Князь смахнул с кителя пылинку.

– Согласен князь, но где же взять нектар сей? – Удивлённо спросил Владимирский.

– Вольдемар, тебя не узнаю я. Давай, скорей отправь своего дурня, денщика до маркитанта.

Владимирский отошёл в сторону, и пошептавшись с Петрухой, дал тому указание. Затем Пётр удалился и через пятнадцать минут вернулся с полной корзиной фруктов и белого хлеба, а за ним шёл человек, неся точно такую же корзину, до верху наполненную пыльными бутылками.

– Ваше благородие, маркитант сказали что это лучшее у них вино.

– Спасибо Петя. – Подпоручик даже приобнял денщика.

Господа пили до полуночи. Тогда в лунном свете они увидели удивительный белый шар, парящий над землёй.

– Что это? Или сиё мене мерещится? – Протирая глаза спросил изрядно захмелевший прапорщик Якименко.

– Это воздушный шар, господин прапорщик. Завтра он взлетит в небо с нашим охотником, и мы сделаем рекогносцировку вражеской цитадели. – Со знанием дела, сообщил прибывший комбат.

– Завтра. Почему завтра, Юрий Николаевич? Давайте проведём разведку сегодня же. Стоит прекрасная лунная ночь. – Сделал предложение князь.

– Юрий Николаевич Назаров, был комбат Владимирского, тридцати восьмилетний майор, этакий барин с седыми висками.

– Князь, какая разведка ночью? Полковник Яковлев уже распорядился, чтобы с зорьки отбирать добровольцев.

– А имеет ли кто храбрость господа, вот в сей же час, воспарить в небо? – Не унимался князь

– Князь. Ну что за мальчишество, ей Богу. – Штабс-капитан Волин видя куда клонит князь, пытался как-то урезонить своего коллегу из соседнего батальона.

– Господа, Волин прав. Это вам не лошадь, здесь требуется некий навык, что бы заниматься воздухоплаванием. Вы князь и сами не знаете, что предлагаете. Я раз в Ярославле, забрался на колокольню, так у меня голова закружилась кругом. А здесь, виданное ли дело, под ногами кроме воздушных масс, ничего. – Находясь в отличном расположении духа от выпитого вина, призывал к здравомыслию командир батальона Назаров.

– Господин майор, коль есть приказ искать добровольцев, давайте просто, метнём банк. Все законно. Ночь лунная, хоть иголки собирай. А для дела польза. Метнём колоду, на старшую карту. – Не унимался князь.

Майор встал, с импровизированного застолья, приготовленного прямо на расстеленном поверх травы, шерстяном одеяле.

– Князь довольно. Если вы доброволец, объявитесь завтра. Имею честь господа, откланяться. – И Назаров поднявшись, отправился на ночлег.

– Ну что господа, начальство отбыло, кто готов труса праздновать? – Похоже что неугомонной натуре князя, ни как не хотелось тихо мирно расстаться, и идти на покой.

– Если была бы возможность официально как-то это закрепить, думаю польза от этого могла бы быть. – Думая о чем-то своём поддержал князя Владимирский.

– Ну вот, узнаю тебя Вольдемар! Господа, предлагаю метнуть банк.

Все офицеры по очереди поднимали колоду и смотрели на выпавшие им карты.

– Господа. Карта самого маленького достоинства выпала прапорщику Якименко, тройка треф. – Сообщил заводила князь.

Тогда, вся эта хорошо подвыпившая компания, направилась к огромному воздушному шару. Когда они добрались к летательному агрегату, то возле шара ещё толпились солдаты, пытавшиеся верёвками более надёжней укрепить воздухоплавательное судно, состоящее из надувного шара и плетённой корзины. Командовал здесь какой-то несуразный человек в штатском.

– Господа, чем обязан? – Тревожно спросил штатский, видя непрошеных гостей, да ещё навеселе.

– Князь Лопухин, Валерий Сергеевич, командую второй ротой, первого батальона, Нарвского пехотного полка.

– Командир первой роты Волин Алексей Павлович.

– Инженер Ляпкин.

– Так вот, нам известно что вам нужны охотники, для воздухоплавания и этот охотник объявился, прошу любить и жаловать прапорщик Якименко Николай Петрович. – После представления князем в добровольцы прапорщика, Якименко стал непрерывно икать.

– Я рад, господин прапорщик с вами познакомиться. – Ответил штатский: – Но все же господа, сиё мероприятие довольно таки в новинку и опасно. По этой причине, в целях сохранения командного состава, рекомендуется набирать охотников из низших чинов.

– Господа, что я слышу, нам предлагают трусливо спрятаться за спины наших солдат! – Не унимался князь Лопухин.

– Князь. Зачем же так сразу и трусливо. Есть же какая-то субординация. И потом, это не в моей компетенции выбирать охотников. – Казённым голосом ответил штатский.

– Браво! А знаете что мы сегодня празднуем? Воскрешение из мёртвых нашего товарища. Он храбро пал в бою, зарубив самого Абдул визиря. Но воскрес как птица феникс, что бы вновь разить врага. Скажите мне господин Ляпкин, являетесь вы патриотом отечества? – Пафосно разглагольствовал князь.

– А как же! Я добровольно… – Здесь князь перебил инженера:

– Тогда господин инженер, соблаговолите выпить за нашего воскресшего друга Варяга!

– Господа. – Как-то жалостливо произнёс инженер, глядя на полный стакан вина, вставленный в его руку. Но выпить со всеми инженеру все же пришлось.

– Господа! Предлагаю выпить за первого охотника, бросившего вызов воздушной стихии, и обязавшегося совершить воздухоплавание, прапорщика Якименко. – После этого, тоста произнесённого поручиком Яблонским, от икоты, у прапорщика Якименко даже вино не пошло в горло.

Видя, что загулявшие офицеры запихнули Якименко в корзину, Ляпкин стал возмущаться:

– Господа! Ночью этого сделать никак нельзя. Господа, в конце концов что он увидит во тьме?

– Господа предлагаю выпить за нашу победу! – Шумел князь, вливая полный стакан вина в инженера: – Господин инженер, нам нужно срочно приступить к выполнению поставленной перед нашими войсками задачи, как раз под покровом тьмы, что бы остаться не замеченными. Вы готовы послужить отчизне!?

– Отчизне? – Переспросил окосевший штатский.

– Именно.

– Готов. – Забыв про недавнее препирательство, ответил инженер Ляпкин.

– Тогда запускайте в небо прапорщика Якименко! – Расставив в стороны руки, как крылья, закричал Владимирский.

– Господа мне плохо. – Послышалась жалобная икота из корзины.

– Господа. Разрешите мне подняться в небо, вместо прапорщика. Ну господа, для дела. Господин Якименко слегка перебрал, и не годится теперь для разведки. Что с него будет проку. – Видя полную несостоятельность своего младшего товарища, предложил наш герой.

– А подпоручик пожалуй прав. С него больше толку будет в воздухе. Смотрите у прапорщика уже глаза слипаются. – Согласился с Владимирским, ротный Волин.

– На лице князя промелькнуло разочарование, но возможно он вспомнил о похищенной шкатулке, о которой ещё не было речи, и охотно согласился:

– Запускаем Варяга!

Варяг поменялся местами с прапорщиком, предварительно забрав от инженера, большую подзорную трубу. От корзины спешно отвязывали мешки с песком, бросая их на землю. Затем стали помаленьку отпускать канат и Владимирский почувствовал, как поднимается в небо. Он воспарял все выше и выше к звёздам, пока внизу горящий костёр, не стал совсем маленький. В верхних слоях атмосферы, воздушные потоки понесли шар в сторону крепости, преграждавшей проход через перевал нашим войскам. К тому же построенной на гребне перевала, в самом его узком месте между скалами. Владимирский прекратил романтическое любование звёздами, и припал глазом к подзорной трубе. Хотя на юге ночи и тёмные, но земля была освещена лунным светом. Вот уже снизу закончились русские биваки, где жгли костры и несли службу часовые. Владимирский мысленно комментировал: – Вон дорога, идущая в крепость. Ворота. На первом ярусе крепости турецкие часовые. На втором тоже и на третьем. – Шар все летел в сторону крепости. – Пушки. Это должны быть пушки. Сверху на третьем ярусе, очень большие немецкие гаубицы. – Что бы снизу стравливали канат, нужно было дёргать за тонкую верёвку, один раз, а что бы тянули назад три раза. Когда воздушный шар стал снижаться, Владимирский стал проситься назад, дёргая за верёвку.

После завтрака, Владимирский вместе с комбатом Назаровым, дожидались приёма к командиру полка, Яковлеву.

– Господа можете зайти, полковник ждёт вас. – Доложил дежурный офицер.

Майор Назаров и Владимирский вошли в палатку. Полковник был зол и не скрывал этого:

– Что такое господа происходит у меня в полку!? Я вас спрашиваю!? – Комбат и Владимирский благоразумно хранили молчание, догадываясь о причине гнева командира: – Сегодня утром, ни свет ни заря, меня вызывал к себе его превосходительство генерал Бунчуков. – Полковник видимо вспомнил разговор с генералом, замолчал, при этом усиленно шевеля челюстями. В глазах полковника зло сменила обида: – Господа, все очень серьёзно, попрошу объясниться. – Абсолютно на мягкой ноте, закончил полковник своё грозное разбирательство.

Комбат прочистив горло откашлявшись, заявил:

– Господин полковник. Вчера вы изволили донести до нас, что требуются охотники, для наблюдением за врагом, которые осмелятся подняться в небо на воздушном шаре. И тут господина подпоручика осенила идея. Будто бы ночью, гораздо легче незамеченным подкрасться к врагу. И решено было это испытать в деле. Виктор Викторович, разрешите подпоручику самому изложить свой план.

– Докладывайте господин подпоручик.

– Вчера ночью я поднялся на воздушном шаре. Ветром меня потянуло на перевал и я незамеченным подлетел довольно близко к крепости. Крепость просматривалась, как на ладони. На втором и третьем ярусе, находятся пушки. И самое главное, в центре третьего яруса стоят две круповские мортиры. Вот, я здесь на бумаге начертил план. Эти немецкие гаубицы, мне кажется могут простреливать аж до наших передовых отрядов. Так вот я думаю, заранее их уничтожить.

– Позвольте, как же их можно уничтожить? – Разглядывая чертёж Владимирского, удивлённо спросил полковник.

– Очень своеобразный метод придумал Владимир Владимирович. – Потирая руки от лёгкого возбуждения, докладывал Назаров: – Послушайте.

– Я думаю, ночью можно попробовать незамеченными подлететь на воздушном шаре прямо к крепости и сбросить пару фугасов на эти пушки.

– Вы думаете это возможно? – С живым интересом спросил командир полка.

– У меня есть мысли о деталях, что бы все вышло как надо. Не уничтожив эти гаубицы, наша артиллерия, не сможет выдвинуться на необходимое расстояние, что бы вести обстрел крепости. И ещё, у меня есть мысли, как проще действовать при взятии вражеской цитадели. – В голосе Владимирского слышалась убеждённость.

Полковник тщательно расспрашивал Владимирского о деталях, потом срочно отправился к командующему войсковой группировкой, генералу Гурко.

После полудня полковник вернулся в приподнятом настроении и вызвав к себе комбата Назавова с Владимирским, сообщил им об утверждении начальством их затеи.

С этого момента, пошла полным ходом подготовка к штурму перевала. Решено было изготовить две семидесяти пятикилограммовые бомбы. Одиннадцатого июля, то есть этой ночью, их планировали сбросить на вражескую дальнобойную артиллерию. Владимирский лично занимался с сапёрами, изготовляющими фугасы.

В два часа ночи по местному времени, подпоручик забрался в корзину воздушного шара. Здесь уже были установлены два огромных фугаса. За операцией лично следил присутствующий здесь генерал Бунчуков, со своими людьми из тайного розыска. Шар медленно стал подниматься в небо, набирая высоту. Наконец он достиг нужного положения, войдя в облако. К сожалению небо затягивало облаками и это было плохо. Находясь в полной мгле, Владимирский попробовал стравить воздух с шара, что бы он спустился пониже. И он так этим увлёкся, находясь в густой облачности, что видимо стравил слишком много горячего газа, с одной стороны добившись желаемого, воздушное судно вынырнуло из облаков, но с другой стороны спустился непозволительно низко над крепостью, к тому же слегка перелетев её. Подпоручик огляделся, верхний ярус перед ним был как на ладони, но и его могли заметить. Он подёргал за верёвку. Шар завис в воздухе. Затем дёрнул три раза. Шар медленно пополз назад, нежелательно спускаясь все ниже и ниже. И это было очень опасно. Если шар не прекратит так быстро спускаться, будет смертельно рискованно сбрасывать фугасы, потому что взрывной волной и осколками, может уничтожить его самого или повредить его средство передвижения. Но Владимирскому некогда было думать об этом, он ждал когда шар замрёт над гаубицами. Есть, он дёрнул за верёвку два раза, что шар замер в нужном месте. Однако остановившись, шар начал подыматься к верху, подхваченный потоками воздуха и отползать назад от цели. Подпоручик дёрнул за верёвку один раз. Шар вновь поплыл в перед одновременно подымаясь. Владимирский понимал, что он оказался очень не опытным воздухоплавателем, для того что бы зависнуть над целью. Наконец шар перестал подниматься в небо. Владимирский дёрнул два раза. Он над целью. Владимир зажёг смоляной факел и бросил его на землю. Факел упал за крепостью. Обман зрения, нужно ещё назад. Он дёрнул три раза, затем два. Опять сбросил факел. Тот упал почти на пушки. Идея сбрасывать факела была рисованная, его сразу обнаружили, снизу поднялся шум. Зазвучали выстрелы. Владимирский открыл люк, ещё вчера изготовленный на дне корзины. Поджог оба фугаса. Он считал секунды пока падал факел и теперь приблизительно знал высоту. Фитиль на фугасе был слишком длинный. Наконец он столкнул фугас вниз, а за ним другой, затем дёрнул три раза за верёвку. Снизу полыхнуло, дважды разорвав небо громовым раскатом. От взрыва корзину чуть ли не перевернуло. Подпоручик повалился на дно корзины, и не понятно как вывалившись из бомболюка, повис зацепившись за край корзины. Шар управляемый воздушными потоками, стал заметно терять высоту. Наш герой вися на руках под корзиной, прекрасно видел как покорёжило гаубицу, другая провалилась во внутрь крепости. Он начал отчаянно карабкаться назад в корзину. Как нарочно, видимо что бы ему было легче забираться, в зад его ударила вражеская пуля. Шар катастрофически терял высоту, приближаясь к земле. Из крепости яростно стреляли по воздушному шару. Перед самым передовым отрядом русских войск, корзина с грохотом врезалась в землю. К ней подбежали солдаты и генерал Бунчуков. В корзине было пусто. Вдруг откуда-то сзади послышался стон. Все бросились на звук. В густой траве лежал ободранный подпоручик.

– Живой!

– Осторожно, берите его на руки и несите в штаб.

– Странное ощущение испытывал Владимирский, пока его несли солдаты. У него утихла боль в сердце и сильно саднило плечо. Что бы не разбиться, в стремительно падающем воздушном шаре, ему пришлось перед самой землёй, оттолкнутся от корзины и прыгнуть вверх. Подпоручик открыл глаза, его несли солдаты на шинели.

– Кладите его сюда. – Распоряжался генерал. Варяга положили на какие-то ящики. Над ним склонился контрразведчик Бунчуков:

– Как вы себя чувствуете господин подпоручик? Говорить сумеете?

– Самочувствие в норме. Разрешите доложить ваше превосходительство. Мортиры уничтожены фугасами.

– Вы это отчётливо видели?

– Абсолютно. Фугасы упали все таки несколько левее, по этому рухнуло перекрытие, и с ним одна из гаубиц, вторая пушка, тоже сильно повреждена от взрыва.

– Голубчик вы мой! Буду просить для вас орден святой Анны, за храбрость.

– Не зная как следует отвечать офицеру, Владимирский поднялся с ящиков и подобострастно прокричал:

– Рад стараться, ваше превосходительство!

– Тиши ты черт, всех подымешь.

Но из соседней палатки уже вышел командующий, в накинутой на плечи шинели. Он не спешно направился к нашему разведчику.

– Иосиф Владимирович, судя по донесением, ночная операция закончилась викторией. Прикажите, что бы к рассвету наша артиллерия выдвинулась на огневую позицию.

– Хорошо, начинайте. А это значит у нас воздухоплаватель.