Майское безумие

– Я, наверное, должна поблагодарить тебя, – пряча взгляд, сказала она.

– Не обязательно. – Мимолетная мысль озарила его, и он протянул ей мобильный телефон. – Тебе, наверняка, надо позвонить. Родные беспокоятся.

– Спасибо, свой я потеряла, – она несмело посмотрела на него. Слава понял, что ей хотелось остаться одной.

– Пойду, баньку истоплю, – и он вышел во двор.

Не успел он натаскать воды и растопить печку, как из леса вернулась бабушка.

– Во! Молодец. Сам догадался или кто подсказал.

– Привет, бабуль, – он чмокнул ее в щечку, подхватил корзинку с травками и корешками. – Как она? – кивнул он на дом.

Бабушка тяжело вздохнула:

– Долго она еще будет просыпаться от собственных криков.

– Оно и понятно.

– А уж ненависть к мужикам может вообще никогда не пройти.

Они вошли в дом, и Слава убедился в правоте мудрой женщины. Если Вика наедине с ним была зажатой, скованной, напряженной, то, едва увидев бабушку, ее лицо просветлело. Стало совсем таким миленьким и симпатичным. Она бросилась хлопотать около плиты, разогревая щи и чай.

– Опять навез продуктов!? – проворчала бабка, заглянув в холодильник. – Зачем деньги на старуху тратишь?

– Не с пустыми же руками ехать?

– Сам приехал – и, слава Богу, – она еще немного поворчала, так, для проформы. Видно было, как приятны внимания и забота внука.

– Пойду, дровишек подкину, – Слава вышел во двор, оставляя женщин наедине.

– Баба Лиза, мне домой надо.

– Прямо сейчас? – удивилась бабушка. – Ночь уже не за горами. Вот Ярик поедет завтра и тебя заодно захватит. И не спорь со мной, мне так будет спокойней.

– Но я живу в Энске.

– В Энске? Ну, ничего, сделает крюк. Поедете другой дорогой, – она говорила тоном, не терпящим возражений.

– Крюк-то в сто пятьдесят верст получается, – слабо улыбаясь, ответила Вика.

– Ничего, девочка, не беспокойся. Он согласится, и уговаривать не придется. Он никогда не останавливается на полпути. Раз начал дело, так доведет до конца.

В дом вошел герой бабушкиных рассуждений.

– Баня готова. Кто первый?

– Мы пойдем, – поднялась с места бабушка. – А то потом у нас по телевизору кино хорошее реклама обещала. Сейчас я только травки подготовлю, обдадим кипятком и на каменку положим. Дух будет и полезным, и приятным. Собирайся, внученька.

Они ушли. Слава прошел в переднюю, решил поинтересоваться, на какой фильм реклама раскрутила его бабулю. На пороге он остановился: комната преобразилась. Кругом были расставлены бумажные фигурки зверят, птиц и цветов. «Оригами», – догадался он, внимательно разглядывая искусно сделанные фигурки при помощи только рук и ножниц.

– Здорово! – вслух поразился он. А потом его взгляд упал на прикроватную тумбочку, где лежали сережки. Он присел на кровать и бережно взял в руки этот шедевр ювелирного искусства. Эпитет не был раздутым, просто иных слов не находилось, чтобы описать всю красоту, которая завораживала и манила. Золото самой высокой пробы. Нити как бы окутывали драгоценный камень ярко-красного цвета в форме капельки воды. Словно камешек покоился в сумке-авоське. Была когда-то такая сетка для продуктов. Камешки играли, преломляли свет во все цвета спектра. Потрясающе!!!

Слава не очень разбирался в драгоценных камнях, но сейчас он был уверен абсолютно в одном: камни настоящие, раз окутаны чистым золотом, и, наверняка, стоили очень дорого. Он напряг зрение, поднес серьгу ближе к настольной лампе, и смог таки разглядеть вычурный вензель «Н.Р.». Значит, вещица, к тому же, старинная и эксклюзивная.

Любуясь игрой камешек, он потерял счет времени и вернулся в действительность лишь тогда, когда услышал голоса на крыльце. Ругнувшись, он поспешил на кухню, словно скрываясь с места преступления. Поспешно поставил на плиту чайник. Бабушка станет ворчать, она любила после баньки выпить пять-шесть чашек ароматного, свежезаваренного черного чая. И не ошибся.

– Чай, конечно, не готов, – едва переступив порог, заявила она. Слава виновато развел руками:

– Я же не знал, что вы так быстро. Что, банька не удалась? С легким паром.

– Быстро? Полтора часа, это быстро? – ворчала бабка. – Ладно, иди сам помойся. А то от тебя городом за версту несет.

Ярик засмеялся и вышел в сени.

А вечером они втроем сидели в передней и смотрели телевизор. Слава сел в дальний угол комнаты с таким расчетом, чтобы было можно незаметно понаблюдать больше за Викой, чем за перипетиями «мыльной драмы». Она внешне казалась очень спокойной, но вот руки выдавали ее внутренне состояние. Она смотрела на экран, а руки вырывали из тетрадки очередной листок, который уже через мгновение превращался то в розочку, то в забавного щенка.

                                    15

В кабинетную дверь настойчиво постучали и, не дожидаясь разрешения, широко распахнули. Судак едва успел убрать со стола порнографические снимки, которые любил рассматривать все свое свободное время. Хотел уже смачно выругать наглеца, что посмел нарушить его уединение, но слова так и застряли в горле. На пороге нарисовался Банзай.

– Можно? – риторически поинтересовался бригадир, так как был уже в кабинете.

– Садись, – пригласил его жестом Рыбкин. – Чай, кофе, а, может, чего и покрепче?

– Я за рулем. А вот минералку без газа выпью с удовольствием.

Рыбкин подошел к мини-бару и достал бутылочку воды, которая через мгновение покрылась капельками влаги.

– Шеф сказал, что я поступаю в твое полное распоряжение, – фамильярно, без всяких предварительных раскачек, сказал Банзай.

– Да. Олег Иванович разрешил мне поработать с тобой две недели.

– А оплата будет как за месяц, – тут же выпалил свои условия бригадир и озвучил сумму гонорара.

Судак непроизвольно громко сглотнул ком в горле и выпил залпом большой бокал ледяной воды.

– Согласен я! – выбора у него особо не было.

Банзай самодовольно откинулся на спинку кресла. Глотая минералку маленькими глоточками, мысленно он уже пересчитывал большой куш.

– Какие проблемы надо утрясти?

Судак нервно откашлялся:

– Мне надо найти одного человека, – и замолчал.

– Ой, вот только не надо этих длительных молчаний. Я не ребусы пришел разгадывать. Говори конкретно и по делу. Кого найти, и что найти. Не разводи волокиту и пустой базар, – раздраженно заявил Банзай.

– Хорошо, хорошо, – Рыбкин понял, что видит перед собой представителя homo, но никак не sapiens. Думать Банзай не умел, на жизнь хватало силы и наглости. – Надо отыскать одну девчонку.

– Ту самую? – усмехаясь, спросил боевик. – Что, такая сладенькая?

Рыбкин покраснел от гнева и бестактности наемника, но сейчас он не мог диктовать свою волю. В этой игре он был вторым номером.

– Да, – коротко и непонятно, на какой их двух вопросов, ответил он.

– Хорошо, найдем. Давай гони конкретику.

– Подобрал я ее около «Альма-матер». Наверное, она студентка. Как зовут, не знаю.

– Ты что, даже не познакомился с ней?

Судак напрягся.

– Я затащил ее силой. Никто и не собирался интересоваться именем ее.

– Понятно.

– Все.

– Все? – Банзай аж подпрыгнул в кресле. – Как все? Это похоже на сказку: иди туда, не зная куда, принеси то, не зная что. Ты знаешь, сколько смазливых девчонок в «Альме»? Пруд пруди. Приметы какие-нибудь имеются. Родинка? Одежда?

– Одежду я всю изодрал. А насчет особых примет? – Судак тщетно напряг извилины. – Да не было никаких особых примет. Темные волосы, глаза, вроде, тоже темные. Губки маленькие, пухленькие, – он вовремя остановился. Не хотелось перед холуем рассказывать о молодом, упругом, девичьем теле.

– Маловато, – Банзай нервно постучал пальцами по столешнице.

Рыбкину так не хотелось говорить про кулон. Он-то понимал, что это вещь почти бесценная. Бриллиант чистой воды, искусной огранки и очень редкого цвета. И пока он раздумывал, говорить или нет, Банзай согласился:

– Ну, да ладно. Попытаемся. – Он легко вскочил и, не прощаясь, покинул душный кабинет.

                                    16

Машин на этой второстепенной трассе до города Энска было немного, несмотря на то, что, по логике, дачники должны воскресным вечером возвращаться в город. Потому Орешкин и позволил себе прибавить скорость, хотя с его мизерным водительским стажем это было нежелательно. Все внимание было приковано к дороге. Вика расположилась на сиденье так, что в зеркале заднего обзора не просматривалась. Иногда она не сдерживалась, и тяжелые вздохи вырывались наружу. Молчание с каждой минутой становилось все гуще, тяготило, удручало.

– Может, ты рано сорвалась с места? Бабушка бы еще подлечила тебя, – нарушая тишину, сказал Слава.

– Нет, у меня все нормально, – лаконично ответила девушка.

Возможности для продолжения разговора она не предоставила, и тишина вновь навалилась с большей силой. В машине у Ореха не было магнитолы, и радио не работало, о чем сейчас он очень сожалел. Спрашивать причины ее плохого настроения и вздохов – значит, причинить дополнительную боль. Равносильно тому, что посолить еще открытые раны. А эти душевные раны, как говорит бабушка, могут вообще никогда не затянуться. У девчонки на всю жизнь останется страх перед мужчинами, который со временем перерастет в фобию, а там и до нервного срыва недалеко.

– Меня просто выгонят из дома, – вдруг тихо произнесла она.

– За что? – искренне удивился Ярик.

– Меня просто выгонят из дома, – монотонно повторила Вика, и Слава догадался, что она просто говорит сама с собой. И он не решился больше прерывать монолога, иногда полезно просто выговорится, не дожидаясь участия визави. – Предки, конечно же, войдут в мое положение. Поймут состояние. И даже, может быть, пожалеют. Может быть, – Вика говорила с расстановкой, делая продолжительные паузы между предложениями. – Но вот что они никогда мне не простят – так это потерянный кулон. Украденный кулон. Хотя для них это не имеет большой разницы. Итог-то все одно будет один. Печальный итог. Гарнитур теперь неполный. Я не имела право брать его. – Она замолчала. И надолго. Орешкин долго не мог нарушить вновь возникшую тишину, но решился-таки:

– А какой кулон?

Вика ответила не сразу:

– Дорогой. Ты видел мои сережки?

– Видел, – не оборачиваясь, ответил Слава и слегка покраснел.

– Кулон входит в гарнитур. Такой же, только бриллиант намного больше, но того же редкого цвета и кристальной чистоты. Отшлифован камень в виде большой капли. Такая большая капелька крови, окутанная золотыми нитями.

– Не все же мерится деньгами.

– Да, по большому счету, не в стоимости дело. Это очень старинный набор, ему больше ста лет. Еще моей прабабушке этот гарнитур делал на заказ сам Наум Рапопорт! Был такой знаменитый ювелир на рубеже XIX и XX веков. И даже это не главное! Гарнитур стал нашей фамильной драгоценностью. Мои предки бережно хранили его все эти годы. Ни гражданская война, ни революции, не голод тридцатых годов, ни блокада Ленинграда, когда люди за кусок черствого хлеба отдавали целые состояния. Даже когда деда арестовали, а потом и расстреляли без суда и следствия как врага народа. Ничего и никогда!!! Никакие лихолетья, никакие невзгоды не помешали сохранить гарнитур. И на тебе! Нашлась одна дурочка, Виктория. Захотелось, видите ли, ей перед подружками похвастать, да на тусовке покрасоваться. Уж лучше бы этот ублюдок убил меня.

В ее словах и голосе было столько отчаянья и горечи, что Орешкин, пораженный их глубиной, не смог ничего ответить. Трудно подобрать слова утешения.

– Все мысли только и вьются пониже пупка, а голова – лишь для приема пищи и алкоголя. Ненавижу мужиков!!!

После столь резкого заявления что-либо говорить было излишним. Хорошо, что они в это время подъехали к Энску.

– Ты скажи, куда и как мне ехать. Я в вашем городе ни разу не был, – попросил Слава, не подозревая, что в скором будущем поездки в этот славный городок станут для него привычным делом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.