Майское безумие

– Привет, – коротко бросил он и плюхнулся рядом. В аудитории наступила, хоть и нехотя, относительная тишина. Преподаватель приступил к лекции.

– Проспал? – шепотом поинтересовался Борис. Молчать – значит, заранее обречь себя на вторую роль при тяжком разговоре.

– К бабке ездил, в деревню.

Борис хоть и пытался сдержаться, но все же острота слетела с языка:

– Ах, да. Ты же вступил вправа наследства. Надо ведь перед деревенщиной преподнести себя.

– Пятерка – не VOLVO, особо не покрасуешься, – тут же, моментально, словно это была домашняя заготовка, отреагировал Орех.

«Так, значит, мои ожидания оправдались. Орех на взводе. В состоянии войны. Стоит только пробежать искорке, и порох взорвется, разнесет все к ядреной матери».

– Напиши свой номер телефона. Я собираюсь после занятий купить мобильник, – через пять минут уже совершенно спокойно сказал Слава.

– Наконец-то, – Борис тоже старался привести нервы в спокойное состояние. Чиркнул на листе номер, протянул. Слава только бросил взгляд на бумагу.

– И номер Стеллы заодно.

– Зачем? – Борис одернул руку, скомкав листок.

– На всякий случай, – невозмутимо ответил Слава и внимательно глянул на друга, который так некстати побледнел.

– Понимаешь, – начал было осторожно, и на том решимость его и закончилась.

– Ты с ней встречаешься? – Орех помог ему.

– Ну, вообще-то, да.

– И как? – готов был внутренне к такому повороту Слава и потому принял ответ с завидным равнодушием и спокойствием.

– Она хорошая. Умная. Высокообразованная, интеллигентная девушка.

Орех даже глаза прищурил. Знал, куда клонит друг, бьет ниже пояса. Ему бы остановится, да чувства переполняли душу:

– А что такое: интеллигентность? Что ты вкладываешь в это понятие?

Борис тоже не отличался хладнокровием и принял вызов. Дуэль – так дуэль. Отступать и он не привык:

– С ней всегда интересно. Стелла способна поддержать разговор на абсолютно любую тему. Будь то литература, классика и современная альтернативная поэзия. Музыка, хоть органная, хоть народная. Архитектура и живопись, мода и политика, кино и спорт. Разносторонний, образованный человек со своими неординарными взглядами.

– Да?! – с большой примесью иронии удивился Слава. – И, по-твоему, вот в этом и заключена интеллигентность?

– А в чем? – Борис начал заводиться не на шутку, теряя самообладание.

– Ну, извините, господа! – артистично развел руками Орех. – Я тоже знаю про Бетховена и Верди, но не смогу отличить «Лунную сонату» от «Аиды». Я читал Бальзака и Гюго, но предложи мне отрывок, и я не смогу по стилю определить, кто автор. Я знаю, что Айвазовский – маринист, а Пикассо – основатель кубизма. Знаю, что Растрелли построил Зимний дворец, но отличить ампир от рококо – не могу. А еще в голове кружатся с добрый десяток имен великих философов, но в чем разница идей Канта и Ницше – извините. А ведь между тем, ты тоже считаешь меня интеллигентом. Так?

– И? – Борис был в легкой растерянности. Он не знал, куда клонит разговор друг детства.

– А то, – пояснил Слава, – что эти все знания я почерпнул не из умных книг. Я просто в огромном количестве разгадывал кроссворды. У меня поверхностные знания, можно сказать: дилетантские. И только среди глупцов я кажусь таким умным, таким образованным, интеллектуалом и энциклопедистом.

– Кх-кх! – раздалось совсем рядом.

Друзья замолчали и оглянулись. Декан стоял совсем рядом и не без доли любопытства смотрел на них. Их словесная полемика давным-давно перешла с шепота на полногласие и попала на всеобщее обозрение. А они даже этого и не заметили.

– Не кажется ли вам, молодые люди, что вы ошиблись с факультетом? Зачем вы пошли на финансово-экономический? Гуманитарный надо было выбирать.

– Извините, Нина Петровна, – Слава поднялся с места и чуточку порозовел.

– Даже ваши искренние извинения, господа философы, не делают вас интеллигентами. Интеллигент никогда не позволил себе так вести себя на лекции педагога. Заслуженного педагога. Женщины. Пожилой женщины, – с ощутимыми паузами сказала Нина Петровна и стала спускаться к трибуне.

                                     10

Олег Сладкомедов поехал обедать в свой ресторан. Он не особо светился в столь престижном месте, но пришло время получить деньги, да и обстановку проверить совсем не мешало. Серьезный разговор с директором, наконец-то, назрел. Ресторан в разгар дня был заполнен меньше чем наполовину. Это и понятно, деловые и обеспеченные граждане оттягивались тут по вечерам. Хотя VIP-комнаты почти не пустовали никогда. Политики, творческая элита и криминальные авторитеты предпочитали укрыться ото всех, уединиться для приватных свиданий, для деловых обедов и встреч по бизнесу. Многие кабинки были «именными», оформлены под вкус хозяина. Вот и у Олега Ивановича был свой уголочек, где он мог полностью расслабиться и забыться. Не успел он удобно расположиться на мягком диване и ослабить узел галстука, как тут же в дверь, словно нашкодившая мышка, осторожненько так заскребли. Олег лишь усмехнулся в пушистые, чуть подернутые сединой усы. Ему приносило огромное удовлетворение от ощущения себя всемогущим господином и от раболепства прислуги. Предвкушая заранее спектакль, который разыграет сейчас Судак после проступка, будет преданно смотреть в глаза и пускать слюни.

– Да! – властно позволил он, и в кабинет бочком ввалился директор. Вид у него был потрепанным. Нос сломан и облеплен пластырем неумелой медсестрой, припухшие глаза в оправе сочных синяков. Руки предательски мелко дрожали, когда он аккуратно на краешек стола положил конверт с недельной выручкой, а также интересную справку.

– Садись! – приказал ему хозяин. Конверт, словно по велению волшебной палочки, исчез во внутреннем кармане пиджака. Для изучения документа пришлось достать очки в золотой оправе и внимательно, несколько раз, прочитать неразборчивый почерк. – Так, так, – выбил пальцами на столешнице ныне очень популярный мотивчик. – Все-таки решился закодироваться?

– Ну, да, – промямлил Рыбкин.

– Работу боишься потерять? – Олег постепенно увеличивал властные нотки в голосе.

– Да.

– Или в тюрьму боишься сесть? За свои-то сексуальные подвиги?

Рыбкин залился краской, а глаза и впрямь стали очень похожими на глаза замороженного судака.

– Боишься, боишься, – довольный самим собой, усмехнулся Сладкомедов. – Там ведь вмиг из класса рыб переберешься в класс птиц.

Директор понял намек, и холодная испарина мгновенно покрыло его красное лицо.

– И что тебе проституток, что ли, не хватает? – уже искренне поинтересовался Олег. – Или денег жалеешь? Не понимаю. Ну, зачем тебе насиловать простых девчат? Да не мямли ты, словно баба!

– Да эти суки сами просят, чтобы их оттрахали.

Олег сморщился:

– Прошу не произносить при мне этот тюремный жаргон.

– Извините. Эти малолетние соплячки надевают мини-юбки, аж трусики видать. Они же всем своим видом показывают, что всегда готовы к совокуплению. Весна, гормоны беснуются, вот я и теряю контроль.

– Голову ты теряешь, и гормоны свои алкоголем разбавляешь. Страшный коктейль! – поддел Олег. – Расквадрат твою гипотенузу! Ну, да ладно. А кто это тебя так отделал? Запомнил?

– Нет.

– Совсем ничего?

– Только черный чемодан. Этот ублюдок держал в руках черный чемодан! Все, больше ничего не видел.

– Не густо.

– Олег Иванович, у меня к вам огромная просьба.

– Слушаю.

– Одолжите мне на пару дней Банзая с его ребятами.

Сладкомедов нахмурил брови, мысли тяжеловато перекатывались в голове.

– Значит, все-таки наследил. А?

– Девчонку надо просто найти, – сознался Судак, низко опуская голову.

– Понравилась, что ли? – съязвил Олег. – Но знай: Банзай дорогой специалист.

– Я понимаю.

– Тогда бери, но чтобы подчистил все свои следы. Чтобы все было так, как на простыне у девственницы. Все, свободен пока! Обед несите! – и Сладкомедов откинулся на спинку шикарного дивана.

                                   11

Городище был, пожалуй, самым молодым и современным городом России. Он бурными темпами рос и ввысь, и вширь. Микрорайоны росли, как грибы после мелкого и долгого дождичка. Большое значение власти уделяли и озеленению. Скверы, парки, аллеи и клумбы с цветами мирно соседствовали с каменными джунглями, придавая последним яркий колорит и домашнюю уютность.

У студентов города был свой район, который в народе назывался «Альма-матер». Здесь расположились несколько ВУЗов, техникумов и училищ, а к ним прилагались пункты общественного питания, библиотеки, спортивный комплекс и ночные клубы. Эдакий городок в самом центре большого города. На его территории ходила даже своя импровизированная валюта, а в вечернее время работала и таможня, пропуская лишь лиц со студенческими билетами.

Стелла покинула здание института в компании подружек и друзей. Пообщавшись еще некоторое время, шумная компания постепенно рассосалась. И день выдался удачным, и вечер обещал быть загадочно-приятным. Потому и настроение так и плескалось через край, одаривая прохожих радужными флюидами.

– Привет!

– Привет! – девушка не смогла скрыть радостной улыбки от неожиданной встречи с Борисом. – Ты как здесь?

– Тебя жду, – он подхватил ее за локоток и подвел к автомашине, которая красовалась на автостоянке.

– VOLVO? Здорово! Твоя?

– Моя! – он распахнул дверку. – Прошу Вас, леди.

Стелла села на мягкое сиденье и, пока Борис обходил машину, успела подумать: «Мой выбор, кажется, оправдан». – А ты завидный жених, – сказала она вслух.

Ох, как же понравилось самовлюбленному Борису это словосочетание. И не смог он удержаться, чтобы похвастаться:

– У меня и квартира собственная имеется. К субботе там закончится ремонт, и я подумываю устроить небольшую вечеринку, отметить новоселье.

– Вау! Отличная идея!

– Первое персональное приглашение я вышлю тебе. Уже заказал товарищу красочные фляеры.

– Спасибо.

Борис завел автомобиль, и вскоре они покинули студенческий городок иостановились возле новенького «Парка Аттракционов», который еще не функционировал, а только завершал подготовительные работы для нового сезона.

– Я приглашаю тебя на романтическое рандеву.

– Сюда?

– Как ты относишься к сюрпризам?

– Наивный вопрос. К приятным сюрпризам – с удовольствием.

– А давай рискнем? – задорно перебил ее Борис и вышел из машины. Помог Стелле покинуть уютный салон и, прихватив с заднего сиденья пакет, повел ее в парк. Работа в парке бурлила и кипела: красили скамейки, латали асфальтированные дорожки, сажали цветы и убирали мусор. Борис подвел девушку к «Чертовому колесу». О чем-то быстро переговорил с механиком, который занимался обслуживанием этого аттракциона.

– Прокатимся? – вернулся он к Стелле.

– А, давай! – предвкушение просто распирало ее.

Они забрались в новенькую пластиковую кабинку и тут же начали медленно поднимать вверх.

– Мы с тобой первые в этом году и, заметь, единственные открыватели нового сезона, – с пафосом заявил Борис, на что Стелла ничего не ответила. Просто у нее захватило дух от детского восторга. Постепенно они поднимались все выше и выше, а панорама города с неохотой открывалась вся в своей красе. Вид на Городище с высоты птичьего полета ничего, кроме восхищения, вызывать не мог. Здания превратились в макеты, что красовались на выставке студентов-архитекторов, автомобили ярко напомнили детство. Она больше кукол любила играть с разноцветными машинками. А люди. Словно муравьи, куда-то все спешили, как казалось, беспорядочно топали по крохотным тропинкам. Палитра красок не укладывалась в голове. А великая Волга переворачивала сознание. Ветерок окутывал прохладой и свежестью.

– Класс! – выдохнула Стелла. – Лепота!

И тут кабина, чуточку вздрогнув, остановилась в самой высокой точке.

– Что это? – в одно мгновение восторг сменился паническим страхом, который Борис поспешил потушить:

– Не бойся, все хорошо! – он достал из пакета бутылку шампанского, два хрустальных фужера и коробку шоколадных конфет. – Это дебют сюрприза.

– «Вдова Клико»? – Стелла была поражена всей торжественностью момента.

Борис прокашлялся и начал говорить:

– Стелла, встреча с тобой была такой же прекрасной и головокружительной, как путешествие в этом колесе. Я бы даже сказал «чертовски прекрасным». Я никогда раньше не чувствовал такое. У меня словно крылья за спиной. Хочется летать, хочется совершить что-то такое эдакое. Я постоянно чувствую твое присутствие. Мысленно разговариваю, советуюсь, делюсь новыми ощущениями.

Стелла сидела, затаив дыхание, и совсем не от высоты. Было так приятно слушать объяснение в любви. А Борис вздохнул как-то тяжело и почему-то обреченно продолжил:

– Я люблю тебя, Стелла. Вот! – он достал из кармана бархатную коробочку.

– Ты делаешь мне предложение?! – удивилась Стелла.

– Я, конечно, понимаю, что знакомы мы без году неделя. Что так мало мы знаем друг о друге. И все же. Это обручальное колечко я дарю тебе в знак своей любви. И хочу, что бы оно постоянно напоминало тебе об этом. Есть на свете любящее тебя сердечко, которое готово на любые жертвы и подвиги. Я не тороплю тебя с ответом. Когда ты почувствуешь ко мне хоть йоту того, что сейчас чувствую я, тогда и ответишь. А я умею ждать.

– Хорошо, – Стелла открыла коробочку. – Вау! Какое оно красивое! – На красном бархате покоилось колечко из белого золота с маленьким бриллиантом. – Но это, наверное, очень дорогое колечко?

– Примерь, – Борис сам взял колечко и надел на палец девушке. – В раз.

– Спасибо.

Борис открыл шампанское и наполнил фужеры.

– За тебя!

– За нас! – она почти напрямую ответила на его предложение.

                                     12

Орешкин вышел из дома рано. В институт предстояло добираться в общественном транспорте, а для этого всегда необходимо было иметь в запасе минимум тридцать минут. Да и позавтракать в доме оказалось нечем. Тараканы, будь они в наличии, попросили бы наверняка у соседей политического убежища. Около дома он увидел знакомую серебристую VOLVO. Да и Борис не дал времени на маломальские раздумья, вышел из машины.

– Привет.

– Привет, – с небольшим удивлением ответил Слава.

– Решил сделать небольшой крюк и за тобой заехать.

– Понятно. Знаешь, я не завтракал.

– Без проблем. Заскочим по дороге. Тут недалеко открылось новое кафе. Там варят настоящий кофе по-турецки. Я угощаю.

– Поехали.

Кофе и впрямь был потрясающий. И не было в том, с экономической точки зрения, ничего удивительного. Заведение было молодое, только накануне распахнувшее двери. Необходимо было привлекать посетителей низкими ценами на отличное качество.

– Поговорим?

– Поговорим.

Юношеский пыл и взъерошенность прошли, и разговор полился в спокойном русле.

– Вот мой номер телефона. Мобильник-то купил?

– Вот, – не смог сдержаться Орех, чтобы не хвастануть.

– Ого! Да ты приобрел самый трендовый. Дорогой, небось?

– Разумом, конечно, я понимаю, что телефон – это не роскошь, а средство общения, – грустно усмехнулся Слава. – Но, увы, с душевными порывами не справился. Знаешь, оказывается, это так интересно: камера, музыка, игры, SMS и MMS. Жаль, что в наше подростковое время не было таких игрушек.

– Дорогие игрушки требуют постоянного капиталовложения.

– Несомненно.

– А вот номер Стеллы я тебе не дам, извини, – прелюдия закончилась, пошла, как говорится, горячая вода.

– Все так серьезно?

– Да, – Борис покрутил в руках пустую чашку, собираясь с мыслями. – Орех, мы же с тобой взрослые люди, нам не к чему творить бурю в стакане. Ты все сам прекрасно понимаешь.

– Конечно. Априори, что у меня изначально шансы были минимальны.

– Вот и хорошо.

– И давай закроем эту тематику, – предложил Слава, хотя это далось ему с большим трудом. Он где-то в глубине души не смирился, но сейчас его положение больше напоминало барахтанье и отчаянье аутсайдера. Демонстрировать это не хотелось вовсе.

– Тогда нашей дружбе ничего не грозит?

– Нет, – просто пожал плечами. – Наверное, нет.

И это короткое слово «наверное» резануло по сердцу отточенным лезвием.

– Почему «наверное»? – губы вмиг пересохли.

– Если ты сам не погубишь ее своей ревностью.

– Ревностью?

– Пойми только одно: любому мужику будет трудно сдержать свои эмоции, находясь рядом с такой шикарной девчонкой. И я не исключение. Я могу и комплимент сказать, и цветы просто так подарить, одним словом – оказать знаки внимания.

– Понятно, – Борис как-то сник, даже обреченно голову опустил. Таким растерянным Славка его еще никогда не видел, даже усмехнулся горьковато.

– Только хочу сразу же расставить все точки: у меня будут только дружеские намерения. Я никогда не встану у тебя на пути. Я никогда не переступлю черту. Я никогда не предам тебя и в спину не ударю.

Лицо друга мгновенно просветлело.

– Спасибо! – тяжелый груз свалился с плеч. Он-то, как никто другой, знал, что Орех – человек слова, и если что сказал, так оно и будет, несмотря ни на что! – Знаешь, я решил пожить самостоятельно. Мне ведь от дяди квартира досталась. Сейчас там ремонт заканчивается. Вот я и решил устроить новоселье в эту субботу, в восемнадцать ноль-ноль. Не опаздывай.

– Самостоятельно?

– Ага.

– Ты устроился на работу?

– Ой, Орех, только не надо, – Борис засмеялся, ликвидируя остатки напряжения в воздухе. – Я же знаю, чего ты этим хочешь сказать. Конечно же, родители будут меня содержать. Так что пусть не самостоятельно, а отдельно. Ты-то, придешь?

– Суббота? Извини, не могу. Бабушке обещал приехать, помочь надо.

– Жаль.

– И потом: первое время мне лучше не встречаться со Стеллой. Пусть чувство мое остынет окончательно. Так будет правильно.

Борис был сражен таким благородством:

– Спасибо, друг.

– Поехали, иначе на лекции опоздаем, – широко улыбаясь, сказал Слава.

И только ему одному было ведомо, сколько мужества понадобилось, сколько нервных клеток сгорело, сколько душевных сил потрачено на то, чтобы принять такое решение.

                                     13

Олег выиграл партию в теннис у своего охранника и был очень довольный своими действиями на корте. Он сидел в плетеном кресле, неспешно потягивал сок и любовался мелкой рябью на поверхности бассейна. Идиллию нарушил легкий перестук каблучков по брусчатке. Он безошибочно определил, что это Стелла.

– Поздравляю с уверенной и красивой победой, – она присела в соседнее кресло.

– Ты видела?

– Наблюдала с балкона. Сколько эйсов сегодня сделал?

– Пять! – Олег растянулся в довольной улыбке, но уже через мгновение она испарилась с его лица. Ох, не зря его любимая доченька пришла с поздравленьями. Хитростью и коварностью она на порядок превзошла его самого. Вот и завела разговор издалека, акцентируя на его любимое времяпровождение. Сама-то она не очень жаловала большой теннис. Торопить течение беседы он не спешил, было даже любопытно, как дальше поведет себя девочка, насколько профессионально в ней сидит дипломат.

– По-моему, охранник слишком слабый спарринг-партнер для тебя, – так, пошла лесть.

– На безрыбье и рак – рыба. Что делать-то? Теннис теперь не в моде, – Сладкомедов умело держал дистанцию, не давая ни малейшего повода для смены темы разговора. И видел, как дочь осторожно покусывала губы от отчаянья, что беседа не желает свернуть в нужное русло. Лихорадочно перебирала в уме продолжение диалога.

– Но курс-то остается прежним. Здоровая нация! Все на стадионы!

– Что-то только я тебя не наблюдаю в этом потоке, – Олег улыбнулся, видя терзания дочери.

– Учеба отнимает много сил и времени.

– И как она?

– Нормально. Справляюсь, – неизбежное молчание все-таки наступило. – Папа. Мне надо сказать тебе что-то очень важное.

– Слушаю, – скрыл улыбку, потягивая сок из высокого бокала.

– У меня появился парень.

– Да неужели? – даже немного разочарованно протянул Олег. – И какой по счету?

– Ой, только прошу тебя: без иронии. Это на самом деле очень серьезно. Я влюбилась, по-настоящему.

– Интересно, – продолжил, однако, в том же духе Сладкомедов, хотя стал припоминать о больших переменах в поведении дочери. Особенно в последнее время. Она как-то повзрослела и поумнела. Но делать окончательные выводы он все-таки поостерегся.

– Вижу, что ты по-прежнему видишь во мне несмышленого и капризного ребенка. Мне не следовало заводить этого разговора. – Стелла встала, собираясь покинуть его.

– Подожди, – отец поймал дочь за руку и заметил колечко. – Что это?

А ведь он полностью контролировал все расходы и жены, и дочери. Да и теперь был уверен, что дочь не сама себе сделала столь недешевый подарок. И Стелла подтвердила догадки:

– Это Борис мне подарил.

– Обручальное?!

– Окончательного ответа я пока не сказала.

– А вот это ты правильно сделала, – обрадовался Олег. – Садись. Садись, садись. Расскажи-ка все батьке, кто он, что он? Кто его родители, чем занимаются?

– Вот этого я и боялась, – ответила Стелла, но в кресло вернулась.

– Что именно?

– Что ты попросишь на него полное досье.

– Девочка моя, что же в этом плохого? Я же должен знать, кто и что претендует на руку и сердце моей единственной дочери и наследницы.

– Он просто хороший человек, и все! Мне кажется, что это главное.

– Не спорю, – удивительно легко согласился отец, что не могло не встревожить.

– Он студент, учится на финансово-экономическом факультете. Про родителей ничего не скажу, потому что не знаю ничего. Кажется, что оба они работают в налоговой полиции. У Бориса своя квартира и машина.

– Да, недурно живут студенты. Жаль, конечно, что все это не он сам заработал.

– Не ёрничай, папа, я ведь тоже еще ни одного цента не заработала, а катаюсь сыром в масле.

– Ну-ну, – улыбнулся Олег.

– Так вот, я просто ставлю тебя в известность, что мы с Борисом решили пожить вместе.

– То есть? – Олег едва не выронил бокал из дорогого сорта хрусталя.

– Только не надо переигрывать. Ты все прекрасно понял. И это не шокирующая ситуация, сейчас так многие живут. А если у нас все хорошо будет складываться, тогда и распишемся. – Она решительно встала. Во всей ее позе читался вызов. Каприз, который не потерпит ни обсуждений, ни категорического запрета. Это больше всего и задело Сладкомедова.

– Хорошо, – легко согласился он, чем поверг дочь в крайнее удивление. Однако это длилось лишь короткое мгновение. – Только я перекрою тебе денежный поток.

Удар был нанесен мастерски, но Стелла уже «вошла в пике», а сил выйти из него не хватило:

– Обойдемся, – и, гордо держа симпатичную головку, пошла в дом.

                                     14

Дом бабушки был закрыт изнутри. И это в светлое время суток?! Что-то было даже подозрительно. Слава забарабанил в дощатую дверь крыльца и, наконец-то, уловил тихие, крадущие шаги.

– Кто там? – раздался молодой, с большой примесью страха, девичий голос.

– Это я, Ярослав, внук, – представился Орех.

Послышался звук откинувшегося засова, и дверь распахнулась. На миг Ярик потерял дар речи. Сначала ему показалось, что он видит самого себя в подростковом возрасте. Понял, что такой эффект дало то, что на Вике были надеты его старые потертые, в порезах, джинсы и футболка с символикой футбольного клуба «Спартак. Москва». Каштановые волосы лежали на плечах, переливались в лучах ласкового солнца и излучали здоровый блеск. Глаза коньячного цвета в полном окружении пушистых ресниц теперь были живыми, теплыми, глубокими. Однако страх и осторожность плескались в них на самой поверхности.

– Привет.

– Привет, – Вика посторонилась, пропуская парня в сени, и тут же вновь торопливо накинула засов.

– А где бабуля? – не ко времени пришла крылатая фраза из советской комедии.

– В лес ушла.

– В лес? – удивился Слава. Они уже прошли в избу. Слава стал разбирать сумки с продуктами, рассовывая по шкафам и холодильнику.

– Баба Лиза говорит, что в лесу уже появились первые лечебные травки.

– Понятно.

– Она попросила накормить тебя щами и пирогами.

– Обед мне не помешает, – освободив сумки, Слава уселся за стол и стал наблюдать, как Вика не очень умело действовала ухватом, доставая из недр печки чугунок со щами.

– Сама-то обедала?

– Аппетита нет.

– Это не пойдет. Знаешь, я как-то не привык питаться в одиночестве. Придется тебе составить мне компанию. – Он вскочил и стал помогать девчонке, нарезал хлеб, достал сметану. – Давай из одной чашки, как в детстве? – и протянул ей ложку, широко улыбнулся. Вика ответила натянутой, какой-то вымученной улыбкой, но ложку взяла. Ели они неторопливо, щи были просто огненными. Потом наступила очередь чая с пирогами. Слава сознательно не интересовался ее здоровьем, боясь напомнить о той кошмарной ночи. Говорить о чем-то другом с совершенно незнакомым человеком было как-то проблематично. И потому они оба молчали, и каждый ждал возвращения бабушки как спасения от неловкой тишины. Первой такое напряжение не выдержала Вика: