Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая

Понимая в душе, что на этом сюрпризы могут не закончиться, я осторожно ступил на лестницу. Вроде бы все было в порядке. Я сделал шаг, второй – все было спокойно. Тогда я стал медленно подниматься к ждущим меня наверху ребятам. Они испуганно смотрели в мою сторону, ожидая всего что угодно. Но пока все было нормально. Я уже одолел первый лестничный пролет и повернул ко второму, ведущему к большому зеркалу. Внезапно мой взгляд упал на зеркала, откуда вылетели пчелы и где до сих пор качались цветы, потревоженные их полетом. Я увидел одну, не понятную мне особенность, которая заключалась в том, что, вместо того, чтобы повторять мои движения, зеркала, наоборот, отражали непонятно что, изображая какую-то фигуру, совершенно не похожую на меня. Она все делала в противоположность мне, причем ее лицо нельзя было рассмотреть: оно было подобно какой-то маске, то удлиняющейся, то расширяющейся. Я решил не обращать на это внимания, может, это была галлюцинация, и продолжал продвигаться вперед. Когда я одолел последний пролет и предстал перед зеркалом, оно затуманилось. Затем в нем начали происходить вихреобразные движения, которые превратились в воронку, начавшую затягивать в себя всех стоящих здесь. Вот полетели и исчезли остатки ведра Эдварда, затем, поднявшись вверх, исчезли желтые жемчужины. За ними последовала швабра. А воронка все набирала силу, грозя затянуть всех нас туда. Эдвард уже еле держался на ногах, схватившись руками за ближайшую лампу, стеклянные колпаки которой, не выдерживая давления, стали лопаться один за другим, обдавая его острыми осколками. Стопфорд упал на пол и катился назад в зев воронки, пытаясь зацепиться за все то, что попадало ему под руки. Это ему удавалось с трудом. Дальше всех от этого ужаса находился я, поэтому меня только начало тянуть к зеркалу, как вдруг непонятные фигуры выскочили из зазеркалья на стенах и стали вполне ощутимо толкать меня вперед. Это вывело меня из оцепенения, и я, приложившись пару раз по мерзким закрытым физиономиям, одним броском бросился вниз и выключил свет.

Мгновенно все прекратилось. Фигуры, топтавшиеся сзади, исчезли. А воронка, потеряв свою силу, стала с ужасным ревом замедлять свое движение, выбрасывая обратно все то, что она успела затянуть вовнутрь. Стопфорд поднялся с пола и потирал ушибленные места, а Эдвард, отцепившись от лампы, с удивлением смотрел на жалобно плачущие остатки воронки. Постепенно гул затих, и в самый последний момент в зеркале мелькнуло чье-то лицо, бросившее мимолетный взгляд на нас, – и все пропало. На полу вперемешку лежали наши орудия труда. Самое интересное было то, что все мгновенно стало на свои места. Не было разбитых ламп и стекол. Но о происшедшем напоминали разрезанное пополам ведро Эдварда, удивленные лица моих товарищей, с недоумением смотревшие на зеркальную поверхность и боявшиеся сделать шаг, чтобы двигаться вперед.

–Так, ребята, вы что, пришли сюда рассиживаться, или решать конкретные вопросы? – вывел их я из оцепенения.

–Марш, быстро вперед. Все, что надо, уже произошло. Стопфорд, где схема комнат? Давай быстро ее сюда, – стал командовать я, выводя ребят из оцепенения и подходя к ним поближе.

Они сразу засуетились, собрали ведра и тряпки, и пошли вперед, поглядывая на схему, которую достал Стопфорд. Пройдя через анфиладу комнат, мы через Малиновую гостиную наконец-то попали в Мавританский будуар, где находился тайник. Все стены его были украшены арабской вязью, которая, затейливо переплетаясь, охватывала всю площадь будуара. Именно в этой вязи и находились ключи от тайника, который еще надо было найти по схеме. Для того, чтобы в ней разобраться, мы уселись на диван под высокой нишей, сделанной в мавританском стиле. Рядом с нами оказался камин со старинными часами, стрелки которых показывали ровно двенадцать. Очевидно, их давно никто не заводил, и использовав, весь свой прошлый завод, они остановились, словно гадая, куда двигаться дальше – вперед или назад. В углу возле окна находилась небольшая углубленная ниша с полочками, перед которой стоял резной арабский столик. Именно здесь, согласно схеме, и нужно искать тайник. Следуя записям, сделанным княгиней, Стопфорд встал напротив камина, сунул руку за часы и повернул механизм против часовой стрелки. Затем, посмотрев наверх на арабскую вязь, стал поворачивать стрелки часов, чередуя их положение в цифрах от двенадцати до семи. При этом, определив очередную цифру, он сдавливал механизм часов двумя руками. В ответ раздавались мелодичные щелчки, говорившие о том, что механизм, спрятанный в часах, находится в рабочем состоянии. Шифр был спрятан в каменных розетках, расположенных по всему ажурному потолку. После того как было набрано необходимое количество цифр, он подошел к нише, осмотрел ее со всех сторон и, подтянув стоящий рядом пуфик, залез на него. Окинув глазами раскрывшийся перед ним вид, Стопфорд протянул руку к верхнему углублению одной из колонн и что-то вдавил там. Раздался щелчок, и ниша вышла из углубления. Внутри оказалась металлическая дверца, которую Стопфорд открыл имеющимся у него ключом. Там оказалась целая куча свертков из специальной ткани. Они были пронумерованы и опечатаны сургучом.

–Зачем такие сложности? – спросил Эдвард, – не проще ли было устроить тайник как-то по-другому.

–Да нет, мой дорогой. Не забывай, что дворец строили немцы, а они любят порядок и всякие штучки. А что касается этого, – и я кивнул на мешочки, – то не забывай, что княгиня тоже немка.

–Что вы там возитесь? – сердито прошипел Стопфорд.– Давайте быстрее все прятать!

И начался длительный процесс загрузки наших нижних юбок. Мы, исходя из размеров мешочков, пристраивали их, то в карманы юбок, то в бюстгальтер. Наконец Стопфорд, облегченно вздохнув, вытащил последний, достаточно большой и увесистый мешок. Когда мы начали пристраивать его, оказалось, что для таких размеров наши карманы не предусмотрены. Недолго думая, я обернул его мокрой тряпкой и бросил в ведро. При этом сказал Эдварду:

–Будут проверять, поднимешь тряпку и покажешь, что там больше нет ничего.

После этого мы поставили на место нишу, предварительно закрыв сейф, и протерли все места, как бы делая влажную уборку. На все эти действия у нас ушло часа три. Затем вышли в Малиновую гостиную и стали делать там уборку. Надо признаться, это была очень сложная работа, тем более, что ребята постоянно ощущали на себе тяжесть спрятанных драгоценностей. Но я специально настоял на этом, чтобы они пообтерлись в новом для них качестве и немного подустали, приведя себя в рабочий вид. Когда начало темнеть, я предложил закончить работу и спуститься вниз, поскольку для выхода из дворца это было самое подходящее время: старая смена охранников уже устала стоять, а новая еще не пришла. Учитывая эту ситуацию, можно было попробовать пройти с наименьшими потерями и для девичьей чести, и для нашего секретного багажа. Спустившись вниз, мы привели себя в порядок и постучали в дверь. Позевывая, ее открыл все тот же молодой парень.

–Чего то вы седни задержались? – поинтересовался он.

–Так убирать сколько надо, тут и месяца мало, – ответил я.

–Оно, конечно, так, ну пошли к старшему.

И мы направились к пожилому солдату, который со смаком покуривал махорку.

–Все, отработали, подписывай бумагу, да мы пойдем, – предложил я ему.

–Счас, – ответил он, доставая из кармана наш наряд и слюнявя карандаш,

Подписав, он протянул мне бумагу, и его взгляд упал на ведро, которое держал Эдвард.

–А что там в ведре вы прячете, а ну покаж! – и он медленно стал подходить к нему.

Не растерявшись, Эдвард выхватил из ведра тряпку и показал ему пустое дно.

–Ха-ха-ха, – засмеялся тот.– Это я вас попужать. Ну ладно, идить,– и махнул нам рукой.

Развернувшись, мы двинулись на площадь в надежде поймать извозчика. Когда Эдвард проходил мимо молодого солдата, у того дернулась рука с целью проверить его ягодицы, но, увидев колючий взгляд англичанина, он сразу отвернулся и стал чесать затылок. Мои партнеры пытались идти ровно, как на параде. Но это удавалось им с трудом. Тяжесть от спрятанных сокровищ так и норовила их согнуть. Поэтому, когда мы поймали ехавший мимо фаэтон, все вздохнули с облегчением. Самая тяжелая часть работы была позади.

Когда мы добрались до квартиры Стопфорда, ребята в изнеможении повалились в кресла, а затем в буквальном смысле с остервенением стали сбрасывать надоевшую женскую одежду и побежали в ванную смывать грим. Я только мог им посочувствовать. Пока они приводили себя в порядок, я достал бутылку виски и стаканы, налил их до половины. Напиток им понравился. Уютно устроившись в кресле и закрыв глаза, они стали наслаждаться его ароматом. Выждав, минут пять, я задал вопрос:

–Ну и что дальше?

–А дальше – завтра с утра бежать, чтобы как можно скорее все это вывезти за границу.

–И в какую сторону вы намерены обратить ваш взор?

–Я думаю, разумнее всего будет в Финляндию. Она рядом и не так сильно охраняется. Дипломатический паспорт у меня есть. Остается придумать сейчас, как спрятать драгоценности, и можно отправляться в путь. Надеюсь, вы меня подстрахуете? – заявил Стопфорд.

–Почему бы и нет. Начатое дело надо доводить до конца, – ответил я, ловя утвердительный взгляд Эдварда.

–Ну а теперь, джентльмены, пока вы еще в трезвом рассудке, давайте подумаем, как спрятать драгоценности.

Стопфорд, допив виски и с сожалением поставив стакан, встал и отправился в соседнюю комнату. Минут через десять он вышел с кожаным чемоданом средних размеров.

–Вот в нем, я намерен разместить наш груз.

–Ну, давай открывай, посмотрим, как можно будет это сделать.

Чемодан состоял из двух отделений и различных карманчиков с ремнями разной длины. Его днище было достаточно прочным, а верх мягким, закрывающимся на замок. Мы стали рассматривать и прощупывать чемодан со всех сторон, думая о том, как рационально распределить драгоценности. В итоге Стопфорд выдвинул идею, с которой, за неимением лучшей, мы согласились. Было решено сделать внизу чемодана потайное дно, а сверху забросать его вещами. Кроме этого, по бокам внутреннего обода чемодана, на тканевую основу пришить вставки, в которых также разместить мешочки малых размеров.

Вскоре работа по перепланировке чемодана закипела, и он стал преображаться на глазах. Из другого чемодана выломали дно, а ткань пустили на окантовку. Устраивал все это и прошивал Эдвард. У него это получалось лучше всех. Когда все было готово, мы рассортировали мешочки по размерам и стали подавать их Эдварду, который пристраивал их в определенное место и прошивал. Затем плотно уложили дно чемодана и закрепили все это второй крышкой. Однако возникла проблема с самым большим мешком. То, что в нем лежало, представляло собой обруч, усеянный камнями, – это мы определили на ощупь. В тайник его пристроить было нельзя, не позволяли размеры. Тогда Эдвард взял большой лист бумаги, положил в него мешок, а сверху прикрыл нарезанными кусками хлеба, вареного мяса и сунул туда еще головку луковицы. На наши недоуменные взгляды он ответил:

–Если будут все-таки проверять, то это пища, которая так необходима человеку. И пусть этот сверток лежит сверху, забивая собой все остальные запахи.

Что ж, решение вопроса было очень интересным. Другого выхода у нас не было. Все это заняло у нас почти всю ночь. Немного вздремнув, мы поутру стали собираться в дорогу. Не буду много рассуждать об этом, скажу, что все закончилось нормально. Большую роль здесь сыграл дипломатический паспорт Стопфорда и его талант импровизации. Мы наблюдали за всем этим издали, готовые вмешаться каждую минуту. Но все прошло гладко, его даже не проверяли. Перейдя границу, он повернулся и прощально махнул нам рукой.

–Надеюсь, он все доставит по назначению в целости и сохранности, – сказал я Эдварду.

Тот согласно кивнул головой, и мы отправились в обратный путь, чтобы подготовиться к поездке в Царское Село. Худо-бедно, но на решение вопроса с драгоценностями мы потратили полторы недели.

И снова Царское село

Утром мы поехали на железнодорожный вокзал, чтобы совершить запланированный вояж. Отпустив извозчика, вошли в здание вокзала. В это время из-за угла выскочил мальчишка, разносчик газет, и звонким голосом закричал последние новости: «Расстрел царской семьи в Екатеринбурге!». Я остановился, пораженный услышанным.

–Эй, малец, пойди сюда, – бросив ему мелочь, я взял газету. На первой полосе ее было напечатано решение Президиума ВЦИК, признавшего расстрел царя Николая II правильным.

–Какое кощунство! – подумал я. – Какие дикие нравы! Что же теперь делать?

Я не знал, как реагировать мне на это сообщение, единственное, что бросилось в глаза, – то, что семья царя перевезена в безопасное место, то есть жива. Значит, нужно срочно принимать какие-то меры для их спасения. После Царского Села необходимо искать возможность выезда в Екатеринбург. Очевидно, мои эмоции были написаны на моем лице, так как Эдвард, молча наблюдавший за мной, стиснул мою руку и повел в здание вокзала.

–Сочувствую тебе, – сказал он.

–Но мы должны выяснить, правда ли это или очередная утка, которую распространяют большевики. Поэтому давай сначала выясним все в Царском Селе, а затем возьмем курс в Екатеринбург, – и потащил меня к поезду, отправлявшемуся по нашему направлению. Как ни странно, в поезде нашлись свободные места, на которых мы и расположились. Постепенно под действием монотонного стука колес большая часть пассажиров начала приходить в полусонное состояние, мерно покачивая головами. Не избежали этого и мы. Видно, сказалось напряжение последних дней. Поезд шел медленно, с большими остановками, и только к вечеру мы оказались на месте. Это было к лучшему: меньше внимания будет вызывать наш визит во дворец. Желающих извозчиков туда ехать на ночь не нашлось, поэтому мы были рады старому деду, который на телеге не возражал нас подвезти как транзитных пассажиров. Договорившись о цене, мы с комфортом устроились в ароматно пахнущем сене, разбросанном там для удобства. Дед сел спереди, и мы тронулись в путь.

–А что вы там забыли, господа хорошие? – спросил он.

Вопрос застал нас врасплох, поэтому пришлось выкручиваться.

– Да в общем, ничего. Мы специалисты по каминам. Вот, говорят, там они испортились, и для того, чтобы их отремонтировать, послали нас.

– И то дело, – сказал дед. – А то последнее время, когда проезжаешь мимо дворца, особливо вечером, такое зарево стоит над ним, а порой и дым прет в небеса. Народ уже не знал, что это. А оказывается, камины, то есть печи по – нашему.

Мы с Эдвардом переглянулись.

–Да, именно печи. Только их там много, и они, наверное, забились, поэтому нужно их прочистить, – ответил я деду, думая совсем о другом.

А мысли мои были совсем нерадостные. То, что сказал крестьянин, свидетельствовало о том, что активность янтарного кабинета была наивысшей, и именно это влияло самым прямым образом на те события, которые происходили.

–А как вы чувствуете себя, когда над дворцом стоит зарево?

–Да каждый по– своему. Голову начинает давить, как обручем, ломит в висках, и такая злость берет на себя и на весь мир, что готов прибить кого угодно.

–Ну и такое случается? – уточнил я.

– Слава Богу, пока такого не было! – и дед, щелкнув кнутом, быстрее погнал лошадь по дороге.

Вскоре показалась ограда дворца, тонкой нитью опоясывающая его со всех сторон. Охраны нигде не было видно. Мы вопросительно посмотрели на деда. Он, поняв наш вопрос, ответил:

–Идите вон туда, там калитка открыта, пройдете через нее – и вон к той дверке. Там они все и сидят.

–Кто они? – проявил я любопытство.

–Как кто? Солдатики, которые охраняют. Ну, прощавайте, – и, получив причитающуюся плату, уехал.

Мы так и сделали. Постучавшись к караульным, мы представились и рассказали, что приехали чинить камины.

–А что на ночь? – спросил начальник караула.

–Дак, выехали-то утром, а приехали только сейчас. Или вам рассказать, как ходят поезда? – высказал я ему свое возмущение.

–Да ладно, и так знаю, что сейчас творится. Так что вы намерены делать? – спросил он.

–Да, если вы не против, начнем сейчас осмотр, чтобы не терять времени, а завтра уедем.

–Да как хотите. Вон Степан отведет вас к основному камину, а дальше вы уж сами. А то и правда, хоть их сейчас и не топят, а зарево какое-то почти каждый день висит над дворцом. И ребят трясти начинает, как в лихорадке. Следуя за Степаном, мы прошли в центральный зал, где находился основной камин. За окном было уже темно. Наш провожатый довел нас до камина, а затем оставил нас одних заниматься ремонтными делами. Проголодавшийся Эдвард открыл сумку и решил перекусить. Однако я воспрепятствовал этому. То, что нам предстояло сделать, лучше было проводить не на полный желудок, потому что моральные и физические перегрузки могли быть очень сильными и наш организм мог не выдержать и дать сбой в виде разных неожиданных действий. Я в двух словах обрисовал ему эту ситуацию, и он, мгновенно согласившись, убрал все съестное обратно. Прежде чем приступать к путешествию в зазеркалье, где, собственно, на определенном уровне и обитает непонятная сущность янтарного кабинета, надо было проверить его состояние. В камине был спрятан механизм, который открывал единственное окно в янтарном кабинете, позволявшее рассмотреть его конструкцию изнутри. Зайдя в зев камина, я осторожно стал прощупывать его свод у себя над головой, пока не обнаружил выступ, являющийся основным пусковым рычагом этого механизма. Надавив его так, чтобы он вошел внутрь свода, я выбрался из камина и пригласил Эдварда следовать за мной. Пройдя через две комнаты, мы очутились у одной из задних стен янтарного кабинета. Здесь висела картина, изображавшая одно из морских сражений периода Петра Великого. Я приподнял ее и надавил рукой просто на стенку. Она подалась вовнутрь, а затем отъехала в сторону.

Опасное путешествие по Зазеркалью

Перед нами открылась внутренняя часть янтарного кабинета в виде конструкций из серебра, на которых покоились янтарные панели, прикрепленные к стене коваными металлическими стержнями. Я зажег свечу и внимательно все осмотрел. Вроде все было в порядке, только в одном месте из-за неплотно подогнанных янтарных накладок пробивался свет, и тянулась струя воздуха, заставлявшая колебаться огонек свечи. Задние конструкции всех панелей были в полном порядке. Собранные в единое целое вот таким образом, они представляли собой специальную камеру, которая, включаясь, создавала определенные вибрации, действующие избирательно и целенаправленно, в зависимости от того, чего кто-то хотел добиться. Именно отсюда шел свет, излучаемый панелями: он поднимался в воздух и распространялся по всей площади, окружая дворец ярким свечением желто-белого света. И от его интенсивности зависела и степень выполнения заданной цели. Когда вихревые потоки начинали биться о стенки панелей, оттуда появлялась всякая нечисть, самых разных форм и начинала свой кошмарный танец, свидетелями чему мы были не так давно. Итак, вроде все нормально, никаких сюрпризов и неожиданностей не предвещалось. Теперь можно было приступать к решению нашей основной задачи, а именно: если не прекратить, то, по крайней мере, хотя бы уменьшить интенсивность негативного воздействия этого кабинета. Поставив все на место и отпустив запорный механизм, я проинструктировал Эдварда, как себя вести в случае всяких неожиданностей. По мере того как я рисовал ему возможные ситуации, лицо его вытягивалось и приобретало испуганное выражение.

–Неужели все то, что ты мне рассказываешь, – это правда?

–Да, друг мой, это только то, что можно предвидеть, и с чем я уже сталкивался. А то, что еще может произойти и во что оно выльется, – этого никто не знает. Поэтому надо быть морально готовыми ко всему и быстро реагировать. Именно правильная реакция является нашим спасением. Так что соберись и готовься.

Я подошел к тайнику, расположенному слева от камина под декоративной тумбой, и достал оттуда необходимые инструменты для своей специфической работы. На Эдварда я надел уже не раз спасавший меня оберег в виде древнеславянской буквы Ж, означавшей здоровье и процветание. Затем мы поднялись на второй этаж и остановились перед зеркалом старинной работы, скрывающим вход в зазеркалье. Перед началом действий я попросил Эдварда надеть темные очки, которые не только закрывали глаза, но и имели темные стекла сбоку. Это являлось очень важным, потому что в тоннеле, в который мы собирались войти, порой изливался такой яркий и злой свет, что его было видно даже через закрытые веки. Он сбивал с толку и вызывал дезориентацию. А нам необходимо было четко придерживаться своего маршрута. Конечно, путеводителя по зазеркалью не было, но меня всегда выручал мой волшебный перстень, который я надел. Его мерцание указывало нам необходимое направление и предупреждало об опасности.

Глубоко вздохнув и собравшись с духом, я зажег свечу и стал ею водить кругами, нащупывая точку входа. Спецификой перехода была сложность обнаружения точки входа, потому что она постоянно блуждала по зеркальной поверхности. Обнаружить ее и поймать требовало большого искусства и терпения. Постепенно я нащупал искомое место, и когда оно завибрировало, надавил рукой. Зеркальная поверхность отошла в сторону, открыв вход вовнутрь. Перед нами было отверстие с рваными краями, которое постоянно пульсировало, пытаясь восстановить первоначальную форму. Я крикнул Эдварду, чтобы он синхронно повторял мои движения, и мы буквально ввалились вовнутрь и покатились по наклонной поверхности куда-то вперед по слабо освещенному коридору. Вскоре поверхность выровнялась, и мы остановились, столкнувшись друг с другом. Поднявшись на ноги, я осмотрелся. Мы находились перед перекрестком, который имел в своей основе три направления. Казалось бы, чего проще: бери и иди по любому и смотри по сторонам. Если бы у нас была такая возможность, может быть, мы так и поступили бы. Однако наше нахождение здесь лимитировалось горением той свечи, которую мы оставили у входа. Если мы не успеем вовремя, то вход закроется, и мы останемся здесь навсегда. Такая перспектива меня не устраивала, поэтому я выбрал очень большую свечу и по часам отметил время ее горения. Время у нас еще было. Второй проблемой было то, как ориентироваться здесь и не заблудиться. Учитывая то, что стенки тоннелей представляли собой живую субстанцию, делать мелом отметки на ней не было никакой возможности. Поэтому компасом в этом хаосе служил только мой перстень. Повернутый на руке в другую сторону, он четко указывал направление движения обратно. Но пока нам нужно было идти только вперед. Встал вопрос, куда идти: налево, направо или прямо? И никакой подсказки, никакого движения, которое дало бы возможность определить ориентиры.

Внезапно с левой стороны на центральную площадку прямо перед нами выкатился шар и закрутился на месте. Затем, остановившись, он стал раскачиваться из стороны в сторону, пока не замер. Потом из него показалась рука, которая махнула приглашающим жестом, и шар покатился по центральному коридору, призывая нас следовать за ним. Я глянул на перстень. До этого горевший тускло, он стал наполняться ярким светом и словно тянул вперед. Переглянувшись, мы с Эдвардом двинулись за шаром. Я шел впереди, периодически поглядывая на перстень, а англичанин прикрывал сзади. Пока было все нормально. Так мы шли минут пять. Вдруг шар остановился, подпрыгнул на месте и лопнул в воздухе, пронзенный яркой молнией. Несмотря на очки, вспышка света ослепила нас, и когда мы обрели способность воспринимать действительность, то оказалось, что мы находимся не в коридоре, а в какой-то комнате и являемся свидетелями каких-то ужасных действий.

Вот два чудовища своими третьими руками тащили пятирукого собрата, который жалобно блеял и пытался своим длинным хвостом вытащить бутылку из груди одного из троеруких. Тот жестко боролся за свое драгоценное имущество, пресекая все попытки пятирукого. Затем мимо проскакала голова на трех ногах, щелкая зубами налево и направо. А впереди, под потолком, головами вниз сидели три старушки и резались в карты, причем проигравшая должна была принять нормальную позу, то есть перевернуться наоборот, что ей удавалось с трудом. На нас никто не обращал внимания. Я посмотрел на перстень, он горел так же ярко. При повороте налево свечение его падало, при повороте направо происходило то же самое. Значит, нам надо было идти вперед. А куда? Везде мелькали всякие фигуры и предметы, которые, то проносились мимо, то сталкивались с огромным грохотом. Очевидно, это было то, что люди теряли в нормальном мире. Потом они попадали сюда и по инерции летели вперед, пока не находили себе какого-нибудь места. Некоторые пробивали стены и выпрыгивали наверх, пропадая из виду, очевидно, возвращаясь в свой мир. Вполне вероятно, слова о том, что кто-то теряет, а кто-то находит, являлись сущей правдой. Именно эти вернувшиеся предметы и были находкой для многих людей, так же, как и потери. Без этого мир не мог бы существовать.