Здравствуй, земля целинная. Книга вторая

– Коля, – улыбаясь, прервал тишину Хрущев, – что ты так воспринимаешь все серьезно. Я просто так тебе сказал.

– А во-от не на-а-до так говорить, – промолвил Булганин, вышел из-за стола и пошел по направлению к стоянке автомобилей.

– Извините, но мне тоже надо идти, дела, – заметил Маленков и тоже направился к стоянке.

Следом за ними пошли Ворошилов и Каганович.

– Я не понял, что это такое было? – искренне по простоте душевной удивился такому делу Хрущев.

– Да, ничего страшного, люди пожилые, устали, хотят отдохнуть, – вступил в разговор Микоян. – Давайте лучше выпьем за наших молодоженов красавицу несравненную Галю и славного молодца Сергея. Все тотчас же поддержали тост Анастаса.

Ночью, когда уже все гости разъехались, Хрущев остался с Брежневым, человеком, которому всецело доверял, чтобы поговорить по душам.

– Что ты скажешь, Леонид Ильич, по поводу этой выходки Булганина?

– Да, человек просто выпил лишнего.

– Вот именно, как говорят – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не нравится мне эта выходка. Что-то они замышляют, – Хрущев внимательно посмотрел в глаза Брежневу. От этого взгляда последнему стало немного не по себе, тем более, он тоже замечал изменения в поведении старших товарищей по Президиуму к Хрущеву. Однако, не хотелось ему в этот счастливый для Никиты Сергеевича день омрачать сомнениями, пускай он это расскажет ему в другой раз. Да и он тогда определится лучше, к какому берегу ему пристать.

– Да, что вы не знаете кто такой Булганин. Да он …

– Вот именно, ноль без палочки, это я его выдвинул на высокий пост и за это такая благодарность.

– Завтра он проспится, и будет просить у вас слезно прошения за такую выходку.

– Посмотрим на его поведение. Но меня вот что еще смущает.

– Что? – изобразил искреннее внимание и сопереживание Брежнев.

– Вот Сергей мне дал, – Хрущев передал потертую кожаную сумку и простой будильник со слоником Леониду Ильичу.

– Что это такое?

– Это подарок, который преподнесла Сергею чета Маленковых.

– Странный подарок для новобрачных, – удивленно заметил секретарь ЦК КПСС.

– Вот именно, странный подарок. Раньше Маленков дарил Сергею такие замечательные интересные вещи, а тут такой подарок и видно уже вещи были в употреблении.

– Может, у них не было времени поехать по магазинам, чтобы выбрать подарок лучше. Ведь и правда, сейчас Георгий Максимилианович очень занят юбилеем в Ленинграде.

– Может быть. Может быть, – задумчиво произнес Хрущев.

На этом они расстались. Хрущев провел Брежнева до автомобиля, и они дружески пожали друг другу руки на прощания, словно подтверждая свою верность друг другу. Леонид Ильич все время раздумывал над подарком семьи Маленковых, и только, въезжая в Москву, его осенило, что хотел сказать экс-премьер-министр.

Сумка болотного цвета могла означать своего рода портфель высокого чиновника, то есть Первого секретаря ЦК, а будильник говорил о том, что скоро придет конец правлению. От такой догадки мурашки пробежали по телу, поэтому по прибытию на место он вызвал своего личного секретаря.

18 июня 1957 года в девять часов утра собрался Президиум ЦК КПСС на очередное собрание. Никита Сергеевич, как обычно открыл его, хотя после свадьбы сына болела голова, и он принял несколько таблеток аспирина.

– У нас сегодня на повестке дня – подготовка к празднованию двухсот пятидесятилетия со дня основания города Ленинграда. У этого города славное революционное прошлое, поэтому праздник надо организовать основательно.

Тут поднялся Маленков и сказал, что сегодня председательствовать будет Булганин,

– Так что уступите место председателю, Никита Сергеевич.

Это было так неожиданно для всех и для Никиты Сергеевича, что он никак не возразил на это предложение и сел на место среди членов Президиума, ухмыляясь про себя – давайте поиграем в демократию. Место председателя собрания занял Булганин, видно было, что он очень волнуется и чувствует себя неуверенно в таком амплуа.

– Сегодня у нас на повестке дня будет один вопрос – это обсуждение личного дела коммуниста Никиты Сергеевича Хрущева.

– Ты, что это выдумал Николай? – невольно сказал Хрущев.

– Не затыкай мне рота, Никита.

– Мы все перед партией равны, так что должны отчет делать наравне со всеми, – заметил Маленков.

– Итак, мы сейчас попытаемся разобраться с деятельностью Первого секретаря нашей партии, чтобы оценить её со всей принципиальностью.

– Должен сказать, – поддержал его Маленков, – что в последнее время Никита Сергеевич перестал советоваться с товарищами по партии по ряду важных вопросов в управлении государства. В то время, когда все члены Президиума считают неправильным шагом в управлении государством ликвидацию министерств и образование региональных советов народного хозяйства, Никита Сергеевич провел это решение и в ЦК партии и в Верховном Совете. А вот недавнее заявление Хрущева об том, что мы догоним и перегоним Америку в ближайшее время вообще нереально, об этом говорили не только мы, но и известные специалисты сельского хозяйства, и ученые академии наук, но Хрущев упорно не слушает эти голоса и ведет нашу страну в тупик.

– Он вообще не знаком с ленинскими трудами о материализме и ведет себя, как председатель какого-то захудалого колхоза, – заметил Вячеслав Молотов, – и его курс идет вразрез с генеральной политикой партии. Из-за его выступления на Двадцатом съезде КПСС люди потеряли веру в нашу партию, которую создавал Ленин. Последние события в Польше, Венгрии размолвки с Китаем говорят о том, что мы потеряли авторитет в международном коммунистическом движении.

Потом выступил Ворошилов, который заявил о том, что Никита Сергеевич боролся с культом личности Сталина, а сам стал на путь диктаторского правления. Хрущев пытался оправдываться, но от этого нападки его противников становились еще язвительней, ему приписывались все новые и новые грехи. Обстановка в зале становилась все горячей, все шло к тому, что Хрущева сейчас низложат с престола, это понимали все сидящие и чувствовали себя совсем неуютно. Особенно, беспокоилась по этому поводу первый секретарь московского горкома Екатерина Фурцева, ибо понимала, что только снимут с поста Хрущева, то и она тоже будет уволена со своей должности, ибо только, благодаря особо тесным отношениям с Первым секретарем (некоторые намекали даже на интимность их отношений) она заняла эту должность. В какой-то момент она не выдержала и попросилась выйти из зала заседания по нужде. Минут через десять она пришла, но по лицу было видно, что она чем-то озабочено. Она села на свободное место рядом с Брежневым. В это время шли острая дискуссия о том, как наказать Никиту Хрущева за нарушения принципов демократического централизма. Молотов предлагал уволить его с поста Первого секретаря и забрать партийный билет. Булганин считал, что это наказание очень строгое и следует сместить его с поста Первого секретаря партии, поставив Хрущева министром сельского хозяйства.

Фурцева наклонилась к уху Брежневу и сказала ему тихо: "Они отключили связь с внешним миром, это заговор. Я не могу связаться ни с Серовым, ни с Жуковым даже в горком не могу дозвониться. Надо что-то предпринимать".

У Брежнева холодок пробежал по телу, чего эта баба подсела к нему? Что он крайний? Хрущев натворил делов, а он должен отвечать за это.

– А что я могу сделать? – недовольно ответил он.

– Но ты же мужчина! Должен что-то придумать.

Вот пристала ко мне, чертова баба. Он и раньше не любил эту женщину, хотя женщиной ей можно было с трудом назвать. Она была похлеще самого Хрущева, так могла придавить человека, что тот оказывался с инфарктом в больнице. Когда Хрущев уезжал куда-нибудь с визитом, то Катька руководила всеми партийными делами, настоящая фурия, недаром корень фамилии ее тоже соответствует. Вот сейчас если он откажет, то это ему вспомнится, и прощай всякие мечты о высоких постах в стране. Леонид Ильич судорожно думал, что же ему сделать, чтобы спасти Хрущева или может не стоит этого делать, потому что большинство Президиума настроено против Первого секретаря. А Фурцева все время толкала его в бок, требуя решительных действий.

– Можно мне выйти? – нерешительно спросил Брежнев.

– Что это у вас за недержание, – холодно сказал Молотов, от этого голоса Леонид Ильич весь вспотел

– Да, что-то с желудком.

– Пускай выйдет, – снисходительно заметил председатель собрания Булганин.

Леонид Ильич вышел в коридор, но пошел не к туалету, а в вестибюль, где находился его личный секретарь. Окинув взглядом зал, и не заметив ничего подозрительного, он подозвал своего помощника.

– Слушай меня внимательно, вот эту записку надо передать председателю КГБ Серову лично в руки, кроме того на словах передать ему, чтобы он сообщил содержание записки маршалу Жукову. Ты понял меня.

– Да.

– Учти, от этого зависит, и моя и твоя судьба. Ты уверен в том парне, который должен выполнить это поручение.

– Да, уверен. Он ждет меня на площади.

– Отдашь, ему записку, проинструктируй и возвращайся в вестибюль. Проследи, есть ли за тобой хвост, если заметишь хвост, то ничего не надо передавать, а уничтожь записку и возвращайся назад.

– Понятно.

– Хорошо, иди. – Помощник собрался идти, но тут Брежнев остановил его, – У тебя есть какие-то таблетки?

– Да, должны быть таблетки аспирина.

– Дай мне на всякий случай.

Он вытянул из бокового кармана пакетик таблеток и передал их Леониду Ильичу.

– Спасибо, а теперь можешь идти, – сказал Брежнев помощнику и пошел назад в зале заседаний. Его уже там с нетерпением ждали. Каганович подбежал к нему.

– Что-то долго ты ходил в туалет, Леонид Ильич?

– Да, я вот таблетки взял у своего помощника, пару проглотил, и стало лучше.

– Я вижу, что ты хочешь сидеть на двух стульях. Так этот номер у тебя не пройдет, надо определиться, или ты с нами, или поддерживаешь этого троцкиста, который занимается по заданию империалистов развалом нашей страны, – строго заметил Молотов.

– Я всегда придерживался ленинских принципов построения государства.

– Как всегда юлишь, Леонид Ильич – заметил Ворошилов, – но хватит разбираться с ним. Ставим на голосование постановление Президиума о снятии с поста Первого секретаря ЦК КПСС товарища Хрущева Никиты Сергеевича.

– Но, позвольте, – возмутился Хрущев, – как можно ставить на голосование это решение, когда нет двух членов Президиума товарищей Суслова и Кириченко.

– Решения Президиума имеют силу, когда на заседании присутствует три четверти членов Президиума, а мы имеем даже больше коммунистов с решающим голосом.

– Однако, ведь Хрущева назначал на этот пост Пленум ЦК, поэтому только Пленум ЦК может снять Никиту Сергеевича с поста, – взволнованно заметила Фурцева.

– А вас здесь никто и не спрашивает, кандидаты в члены Президиума не имеют права голосовать, а, если будете мешать заседанию, то мы попросим вас покинуть зал, – строго сказал Маленков, и женщина робко втиснулась в свое кресло.

– Но она ведь права, – воспрянул духом Хрущев, у него все перемешалось в голове, и потому забыл все положения Устава КПСС, Екатерина Фурцева вывела его из оцепенения.

– Но для того, чтобы решать важные партийные дела между Пленумами и выбирается Президиум ЦК, и его решения будут правомочны, – сказал Молотов, но Хрущев не собирался сдаваться.

– Но не такое важное решение, как смещение с поста Первого секретаря, которые накануне избрали его единогласно поднятием руки.

– Я за это решение не голосовал, ибо всегда считал тебя проходимцем и выскочкой, не достойным такого высокого поста – снова вставил свое слово Молотов.

– Это ваше предвзятое решение, и вы мстите мне за то, что сняли вас с должности министра иностранных дел. Это мелочно и не достойно коммуниста.

– Товарищи, не будем оскорблять друг друга. «Надо принципиально разобраться в деятельности Первого секретаря», – сказал Булганин.

– Так ведите заседание. Вы же председатель, – заметил Маленков.

Заседание продолжилось в том же духе, что и ранее. "Антипартийная группа" настаивала на ликвидации поста Первого секретаря, а Хрущев говорил, что Президиум не имеет полномочий делать такие дела. Молотов нервничал, ибо понимал, что, если сегодня они не примут никакого решения, то завтра Хрущев перейдет в нападение, призвав на помощь членов ЦК. Особенно его волновала возможность появления на Президиуме Министра обороны Жукова, находившегося на военных учениях, который не высказывал пока определенного отношения к отставке Хрущева.

Петр Власенко сидел на лавочке в парковой зоне по улице Старая площадь. Его накануне встретил вечером возле общежития Леонид и сказал, что он должен подстраховать его, ибо в кабинетах ЦК КПСС должны произойти какие-то важные события. Пока же ничего необычного не происходило, юноша наблюдал за проходившими мимо людьми. Обычно, это были важные чиновники в дорогих костюмах, несмотря на летнюю жару, с набитыми под завязку портфелями.

Он подумал, что и в этот раз пройдет все спокойно, и он вечером с ребятами из общежития пойдет на футбол. В киоске он купил шоколадное мороженое и с наслаждением смаковал этот деликатес, он не мог понять, как он мог раньше в страшную жару казахстанской степи обходиться без этого продукта. На соседней лавочке сидел солидный мужчина и читал газету "Комсомольскую правду". Петя внимательно следил за входом в административное здание ЦК КПСС, как и рекомендовал ему Леонид. К его замечаниям он относился с большим вниманием, ибо однажды получил он от его строгого выговора за то, что ездил в Днепропетровск, не уведомив его о том.

Вдруг он увидел, как в открытые двери вышел Леонид и быстрыми шагами направился к Власенко, беспокойно, осматриваясь по сторонам, не доходя до лавочки Петра, он приостановился, а потом пошел тротуаром мимо, однако дав знак, чтобы парень пошел за ним на некотором расстоянии. Ранее он давал ему такое указание, ибо он может заметить людей в штатском, которые могут следить за ними. Они прошли так метров двести, потом Леонид скрылся за углом дома, а. когда Власенко свернул за ним, то тот ждал его там.

– Кажется, ошибся, – вздохнул он с облегчением, – а то мне показалось, что тот мужчина с газетой следит за тобой, но он остался сидеть на лавочке. Так, сейчас ты пойдешь на Лубянку, это совсем недалеко, пройдешь дальше по этой улице, а затем выйдешь на улицу Новую площадь и пройдешь по ней метров пятьсот, и ты выйдешь на Лубянскую площадь, там будет в центре стоять большое административное здание – это и есть здание КГБ. Но ты пойдешь не в центральный вход, а обойдешь его и зайдешь сбоку, на проходной ты скажешь, что у тебя важное письмо к Председателю КГБ Ивану Серову от Леонида Брежнева.

Леонид протянул листок бумаги с факсимиле Брежнева.

– Передай ему на словах, чтобы он позвонил Министру обороны Маршалу Жукову о том, что Хрущева снимают с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Иди и быстрей, только смотри, чтобы за тобой никто не следил, если тебя кто-то задержит, то эту записку ты должен уничтожить. Понял.

– Понял, – ответил бодро Петя.

– Иди, только учти, что от этого зависит очень много как для страны, так и для тебя.

– Да, все сделаю в лучшем виде, – с некоторой легкомысленностью и бодростью сказал Петя.

Леонид вернулся назад, а Власенко пошел по направлению к Лубянской площади. Сначала дорога у него шла спокойно, он вышел на улицу Новая площадь, как вдруг из-за угла вышел паяный мужчина, который направился прямо на Петра с возгласом.

– О, где ж ты пропал, – обратился он к парню, – мы ж тебя ждем в баре, взяли бутылочку и закуску. Пошли со мной.

– Извините, но я вас не знаю, – Петя захотел обойти мужчину, но тот продолжал перегораживать дорогу.

– Оставьте меня, а то я милицию сейчас позову, – возмутился парень, но вдруг почувствовал сильный удар по голове, и земля поплыла перед глазами.

Петр открыл глаза и увидел над собой обеспокоенное лицо женщины.

– Что с вами? Вам плохо?

Юноша ничего не мог понять, что с ним случилось, и где он находится.

– Что у вас болит? Может вам скорую помощь вызвать?

– Не надо. У меня все нормально, – Власенко вдруг вспомнил о письме, которое ему вручил Леонид, но его не было в кармане пиджака. Память тотчас возвратилась к нему, он обшарил все карманы пиджака и брюк, но письма нигде не было. Ужас объял его, что теперь будет.

– А вы не видели нигде письма? – обеспокоенно спросил Петр.

– Нет, не видела.

Юноша поднялся на ноги и пошатываясь пошел по направлению к Лубянской площади, пытаясь сообразить, как ему выйти из сложнейшего положения, ибо он не оправдал того доверия, которое ему оказал Брежнев. Что теперь будет с его покровителем, если обнаружится его записка у оппонентов, ведь Леонид говорил, чтобы в случае необходимости он уничтожил записку, а он не сделал этого. И почему он идет сейчас на Лубянку, ведь без письма с факсимиле Леонида Ильича он не сможет попасть в кабинет председателя КГБ Серова. Да и возможно, и там его могут поджидать представители противной стороны. Что же делать? Что же делать? Эта мысль постоянно жгла его мозг. Может надо попасть к министру обороны Жукову, Леонид говорил, что надо и ему сообщить эту тревожную весть. Но как он попадет к нему? Ведь у него нет никаких документов. Положение казалось безысходным, но тут к нему пришла спасительная мысль – надо найти его наставника контроллера Павла Кривошеева, майора Вооруженных Сил в запасе. Конечно, только он может помочь ему встретится с Маршалом Жуковым. Он подошел к телефону-автомату и позвонил в диспетчерскую горсети.

– Слушаю вас, – услышал он знакомый голос диспетчера.

– Здравствуйте, Полина Михайловна, подскажите, пожалуйста, где сейчас находится Павел Семенович. Мне надо с ним посоветоваться по очень важном деле.

– Хорошо, сейчас посмотрю в оперативном журнале, – потянулись томительные секунды ожидания, затем снова послышался голос диспетчера, – Кривошеев сейчас находится с проверкой по улице Маяковского, дом 15.

– Спасибо, Полина Михайловна, – Петя выскочил из телефонной будки и кинулся к такси, которое стояло недалеко. – Шеф, поехали на улицу Маяковского.

Водитель включил счетчик и завел автомобиль.

– Только бы Семенович был на месте. Только бы Семенович проверял этот дом, – беспокойство Власенко было понятно, ибо из практики знал, что не всегда контроллер находился в том месте, которое было записано в журнале. Но опасения были напрасны, Кривошеев проверял счетчики именно в этом доме, и, увидев, взволнованное лицо Пети, понял, что произошло что-то необычное.

– Что случилось? – спросил он у парня.

– Понимаешь, тут такое дело. Давай выйдем из квартиры, и я тебе все расскажу. а ты решишь, что мы должны делать.

– Погоди, я тут сейчас составлю протокол г-на злостного нарушителя.

– Семенович, потом все составишь, пошли со мной, тут решается очень многое.

Кривошеев вышел с Петей на улице, где тот ему обрисовал возникшую ситуацию.

– Понимаешь, там сейчас хотят сделать переворот в стране, и снова начнутся аресты и расстрелы, как в тридцатых годах.

– Но чем я могу помочь? – немного растерянно, спросил контроллер.

– Нам надо попасть в военное министерство, чтобы Жукову сообщить о перевороте. Ты ведь говорил, что у тебя есть там знакомые.

– Я не уверен, что они сейчас там находятся.

– Но нам все равно надо туда ехать. Других вариантов нет.

– Хорошо, поехали.

Они поймали такси и поехали на Фрунзенскую набережную, где находилось Министерство обороны СССР.

Кривошеев с Петей зашел здание Министерство обороны. Дорогу им перекрыл военный в звании капитана.

– Товарищ капитан, я майор Кривошеев в отставке, – представился Семенович дежурному офицеру, – мне надо пройти к полковнику Найденову по личному делу.

– Вы записывались к нему на прием?

– Нет. У меня к нему срочное дело.

– К сожалению, я не могу вас пропустить без предварительной записи. Давайте ваше офицерское удостоверение я запишу вас к нему на прием.

– Да, мне сегодня к нему надо попасть.

– Не могу. К тому же он сегодня уехал в командировку.

– А маршал Жуков у себя?

– Зачем вам это надо?

– Мне надо ему сообщить очень важную новость.

– Скажите мне, а я передам её маршалу через курьера.

– Мне лично надо эту важную, очень важную новость маршалу Жукову.

– Маршал Жуков сейчас на учениях на полигоне, – сказал проходящий мимо подполковник.

– Спасибо, – поблагодарил его Павел Семенович, а капитану сказал, – ну, ты служака, никогда ты не станешь майором.

Они покинули здание Министерства Обороны, а капитан сразу поднял трубку, набрал номер и, когда произошло соединение, то он сказал: "Тут приходил какой-то майор, пытался пройти к министру обороны с каким-то важным сообщением… С ним был еще один молодой человек… Я не видел, куда они прошли… Сейчас пойду, посмотрю.

Капитан положил трубку телефона и выскочил из здания проследить за посетителями, но их уже и след простыл. Тогда он возвратился назад и снова набрал номер телефона.

– Их уже нигде нет… Не знаю, куда они могли деться, впрочем, здесь проходил подполковник и он сказал, что маршал Жуков на полигоне… Как они выглядели? Самые обыкновенные люди, а он представился, как майор в отставке, кажется, фамилия его Кривошеев.

Тем временем Павел Семенович с Власенко завернув за угол размышляли, где же может быть маршал.

– Этот полигон находится возле Солнечногорска, это километров семьдесят от Москвы.

– Чем же мы туда доберемся?

– Туда ходят электрички и маршрутные автобусы, но, когда они туда отправляются, я не знаю. Когда-то мне приходилось ездить туда на офицерские курсы "Выстрел", но как сейчас туда ходит транспорт, и откуда отправляется, я не знаю.

– Что же делать? Но нам обязательно надо попасть туда. И чем скорее, тем лучше. – Голова у юноши еще болела от нанесенного удара, а еще больше она болела от того, что он не может выполнить поручение секретаря ЦК КПСС Брежнева, а, наоборот, подставил его под удар, не уничтожив секретное письмо к Председателю КГБ Серову.

– Это я понимаю. Сейчас что-то придумаем.

Они шли улицей, поглядывая по сторонам. На обочине Кривошеев заметил одиноко стоящий "Москвич – 402". Недолго думая он подошел к машине, разбил окно, со стороны водителя, открыл двери и сказал Власенко:

– Садись!

– Но это же… – испугался Петя.

– Садись. Быстро, тут некогда нам разговаривать.

Петя быстро перелез через кресло водителя и занял место рядом. Потом залез Семенович, вырвал замок зажигания и завел машину. Она чихнула несколько раз и завелась, водитель выжал сцепление и включил скорость. Машина послушно выехала на дорогу и уверенно побежала вперед.

– Нас в разведке учили всяким премудростям, чтобы находить выход из самых необычных ситуаций, – заметил Кривошеев, чтобы ответить на немой вопрос, который стоял в глазах Пети.

Сначала "Москвич" немного покрутился по московским улицам, Кривошеев хотел убедиться, что за ним нет хвоста. Петр не бывал в этом районе, и он с любопытством рассматривал пробегающие мимо дома и строения, отмечал, что в столице настоящий бум строительства то там, то здесь стояли башенные краны, возводились новые здания многоэтажек. Мимо проезжали грузовые автомобили, рабочие автобусы, автомобильные краны, специальные машины.

Выехали из Москвы, успешно проехали пост ГАИ и выехали на Калининскую трассу.

– Ну, теперь все позади, – уверенно заметил Павел Семенович – через полчаса мы будем на месте.

– Хорошо. А куда же мы "Москвич" денем? – озабоченно спросил Петр.

– Оставим на дороге там. Хозяин найдется.

– А мы ему машину немного испортили.

– Ничего страшного. Отремонтирует.

– Ведь на ремонт надо будет немало денег.

– Ничего, найдет. Нашел деньги на машину, то найдет и на ремонт.

– Я тоже хотел купить машину, когда на целине работал, тогда я хорошо зарабатывал, а тратить не на что было. В Москве, наоборот, меньше получаю и больше трачу, да еще семье своей посылаю деньги. Так что о машине пока не думаю.

– Посмотри назад, – тревожно сказал Кривошеев.

Власенко повернул голову назад и стал рассматривать сзади идущий транспорт.

– Видишь, ту серую "Победу".

– Да.

– Она за нами из самой Москвы едет. Да, рано я радовался.

– Может ты, ошибаешься? Они просто едут в ту сторону.

– Может и ошибаюсь. Но вот скоро доедем мы до города Химки, и там я попробую свернуть в какую-нибудь улицу. Тогда проверим, за нами они едут или нет.

Кривошеев посмотрел на уровень бензина в баке и остался доволен – хорошо, что накануне хозяин залил полный бак, и теперь ему хватит доехать до Солнечногорска, даже, если придется петлять, чтобы уйти от погони.

Как и намечал Семенович в Химках, он сделал левый поворот, проехав несколько городских кварталов, и серая "Победа" повернула за ними.