Между делом (публицистика и житейские истории)

От їдуть люди в трамваї, розмовляють, останніми но¬винами діляться та проблемами: як кашу із сокири зварити, а борщ – без м'яса та картоплі, і як накласти латочки на охрімову свитку. Бо якщо купиш собі якусь взувачку, то без пальта на зиму залишишся, а якщо шапку придбаєш, то без штанів будеш. От і вибирай із двох бід меншу. Раніше думали, який гарнітур придбати румунський чи німецький, а про чобітки казали – обов'язково югославські, в гіршому випадку фінські. Які разючі зміни стались в суспільстві. Ще недавно влітку їхали відпочивати до Криму чи то на Кавказ, зараз беруть в руки «кравчучку» та їдуть на збірки в поле за помідорами чи то насінням, якщо ще хазяїн виявиться добрим і не приорає те добро в землю. Що за смерч пронісся над країною, що за біда кинула людей у безодню страждань, кінця і краю яким не видно? Ніхто ж не думав там нагорі, коли замишляв перебудову, чим це закінчиться. А народ відчував, що добром це не кінчиться, бо на самому початку перебудови з'явився такий анекдот:

Запитує Хрущов у Брежнєва:

– Леонід Ілліч, ти що-небудь будував?

– Ні, не будував, відповідає Брежнєв.

– Нічого тоді не розумію, – дивується Хрущов. – Ти не будував, я не будував, а що ж тоді Горбачов збирається перебудовувати?

Народ скаже, як зав'яже, та тільки ж хто слухає той народ?

Отак, звичайно, сідаю в трамвай і на вус мотаю, про що ж люди говорять, що в них болить.

Значить, їде трамвай містом, а спереду, на тому місці, де кондуктор сидить, примостилась жінка років шістдесяти, на руках тримає півня. Півень у неї видний такий, сам сріблястий, гребінь червоний, а хвіст всіма барвами веселки переливається. Що не кажіть, а гонориста то птиця, сидить і гордовито на пасажирів поглядає. А ті в свою чергу теж дивляться на півня, бо не кожного дня в трамваї півень їде.

І їдуть у тому трамваї троє чоловіків, на роботу їдуть, а може, до пивбару. Один з тієї трійки такий собі веселун, любить покепкувати над іншими, розуміючи буквально, що сміх то здоров'я, його дорогоцінне здоров'я, а не тих, хто поруч. Захотілось, мабуть, йому пожартувати над старою. Підійшов він ближче до неї і каже.

– Куда, бабко, солов'я везеш?

Жінка з півнем мовчки дивиться на веселуна. Той повторює своє запитання:

– Що півень перестав курей топтати, то тепер ти його на базар? – говорить чоловік. Рот у нього до вух, так йому радісно від своєї дотепності.

– Та чого ж, топче ще він курей, – відповідає з сумом старенька. – Тільки немає тепер йому кого топ¬тать.

– А де ж його подружки поділись? – з почуттям гумору запитує дядько. – Подохли чи що?

– Краще б подохли. Бог дав. Бог взяв. Не обидно б було, а то ж власна донька забрала. Грім би її забив.

– Що то за дочка, що не в дім, а з дому несе?

– Отож така непутяща, наркоманка, все з дому винесла: ні одежі не залишилось, ні подушок. Тепер черга до курей дішла. Всіх забрала, а півня, мабуть, не змогла піймати.

– Куди ж ви його везете? запитав веселун, але в його голові вже не було колишнього куражу.

– Я онучку до лікарні везу, це єдине, що дочка в дім принесла, – жінка показала на маленьку худеньку дівчинку з якимось зляканим поглядом. – Не виженеш же її на вулицю, вона ж не винувата, що в неї батьки такі. А півня з собою веземо, бо як побачать вони, що ми пішли з дому, то прийдуть і заберуть і його.

– А що ж з вашою внучкою? – дядько став зовсім серйозним. Йому трішки неловко за свою безтактовність.

– Та ж її батько побив, що ледве жива лишилась. Якби я не схопила лопату і не стукнула його по спині, то він не відпустив би дитину.

Потім жінка розповіла, як він знущався над нею, як украв у неї пенсію, а потім п'яний бігав під вікнами і кричав, що з усіма розправиться.

– Але б тільки спробував вій залізти до хати, то я б його так і кінчила, у мене тепер під ліжком сокира лежить, – завершила сповідь жінка.

Люди, що стояли поруч, притихли, забули на деякий час про свої турботи: а свої переживання перенесли на жінку з красенем-півнем. Одна з жінок запропонувала звернутись до міліції, але інша сказала, що користі з того мало. До розмови встряли пасажири, що стояли поруч, стали наводити аналогічні приклади, яким ніхто не може дати ради. Замкнуте коло…

На зупинці «Дитяча лікарня» жінка з півнем і маленькою дівчинкою встали. Пасажири дивились їм услід. Мовчали. Думали… Чому у дівчинки батьки нелюди, і хто захистить її від їх знущань? Праві борються з лівими, консерватори з лібералами, націоналісти з інтернаціоналістами, а хто бореться за життя цієї маленької дівчинки?

Исповедь мнимого холостяка

Я смотрю все передачи "Жди меня" . Очень жизненные истории. Знакомые, родные ищут друг друга через много лет и находят. Это ведь так хорошо, что людям помогают найти друг друга, соединить родственников. У счастливых людей слёзы на глазах. Я рад за них, но у самого так на душе плохо, что не выразить мою тоску. Ведь люди живут за сотни, тысячи километров друг от друга, но какая-то внутренняя сила притягивает их друг к другу. Мои же самые близкие люди живут совсем недалеко от меня, но между нами стена полного непонимания, даже можно сказать откровенной вражды. И почему так произошло я не могу понять.

С моей супругой мы прожили вместе больше сорока лет. Вырастили двоих детей, у которых уже есть свои дети, а наши внуки, но теперь мы чужие. Приезжает иногда внук, но только в тех случаях, когда ему что-то надо. И что обидно. Я для него все делаю: и деньгами помогаю, и машину ему свою давал, и много другого делаю по силе возможности. А он приедет в гости и хотя бы буханку хлеба привёз. Мне эта буханка и не надо, у меня хватит пенсии на все мои потребности, сколько там у меня этих самых потребностей, но мне важно, что бы ко мне было человеческое отношение, что бы внимание было ко мне. Никогда ничего он не принесет. У него всегда денег нету, хотя работает на двух работах.

Мне кажется, он приходит ко мне приходит только затем, что б посмотреть всё ли нормально в квартире, которая должна перейти ему по наследству. Возможно, он ждет не дождется, когда это произойдет. И возможно, будет очень рад этому. Но я живу и пока не думаю их радовать. Живу как в песне, помнится Петр Лещенко её пел. Точно не помню слов, когда это было, но смысл такой, что хорошо холостяку жить, он может делать что захочет, никто его не одернет за руку, когда чарку поднимает. А я не отказываюсь от водочки, но только потребляю это в меру. и сам себя обслуживаю в трехкомнатной квартире: готовлю, стираю, убираю. Хотя скажу честно – мы эту квартиру заработали с Людмилой, работая на заводе. Я и сейчас ей говорю, что бы она возвращалась ко мне. Я согласен, что я в большей мере виноват в том, что произошло, но ведь и с вашей стороны было немало такого, что сделало нас чужими. Ведь не я вас в милицию сдал, а вы меня на пятнадцать суток. И наговорили, что я за женой и дочкой с топором гонялся. Не было ведь такого. Я рукоприкладством не занимался. За всю нашу долгую совместную жизнь это случилось только три раза.

Первый раз это произошло, когда у нас еще детей не было. Был мой день рождения. Как принято было у нас в бригаде – я выставился и пришел домой немного выпивши. Ты начала меня обрабатывать я и не сдержался. После чего очень сожалел. На другой день принес тебе букет алых роз и поклялся, что больше пальцем не трону тебя. И держал слово почти тридцать лет. Но потом сорвался. Дело было так. Случайно, я встретил друга детства, с которым не виделся с того самого времени, как забрали меня в армию. Я б его, возможно, и не узнал бы, но прочитал в газете, что его поздравляют с юбилеем. Я позвонил в редакцию, узнал его адрес и поехал к нему. Такая была встреча, слезой прошибло, ведь мы с ним, как братья, были, делились последним, спали на одной кровати, а бывало и в стогах соломы согревали друг друга своим теплом. Он меня хорошо встретил и супруга приняла меня хорошо. Соответственно, я его пригласил к себе в гости. Он приехал ко мне. Я конечно, рад, говорю, своей Людмиле, накрывай на стол, а она грубо так : "Как мне надоели эти пьянки!" и ушла. Пришлось самому мне накрывать на стол, но настроение не то. Проводил я его, а затем схватил свою Людку за грудки и к стенке прижал, мол, что ты позоришь меня перед моим другом детства, спустя сколько лет я с ним встретился, а ты так поступила. Она только сопит и что-то лепечет, сколько ж можно пить. Это она имела в виду, что я бывает приглашал нужных людей за стол. Так это же были чисто деловые, можно сказать, встречи. Я им поляну накрываю, а они мне пшеницу или кукурузу везут; бензин или масло, если не поставишь пол литру не получишь. Или мяса выписать в кладовке, или фруктов, овощей привести – всё ж делается через хорошое угощение. Так она этого не видела, что у неё всегда были полные закрома, а когда надо рассчитываться, то она говорила, что я пьянствую. Но я вам скажу, и можете спросить всех моих знакомых, соседей, родственников – видели ли они меня когда-нибудь пьяным? Никто вам не скажет, что видели. Да, я выпивал, но всегда в меру, и никогда не валялся, как свинья, под забором. И презираю тех, кто напивается до чертиков или тех, кто из дома тянет последнее, что бы напиться. У меня всё было в квартире, у меня дача была, я машину купил одним из первых. И за что ж было так со мной поступать? За что меня в милицию садить? Ведь как получилось. Я полез в колодец, подчистить его перед тем, как завезти воды. Почистил и уже собирался вылазить из колодца, когда она бросает мне на голову кирпич. Больно было, но сознания я не потерял. Вылез я из колодца и злой погнался за Людкой, а она в хату закрылась. Я стучал, пытался двери вышибить, но ничего не получилось, потому, что сам же делал эти двери крепкие. А она тогда и вызвала милицию, и наговорила на меня всего. И вот меня в пожилом возрасте забрали в каталажку. Стыдно было, а главное, за что?! Я ведь её пальцем не тронул.

Пока я сидел там она подала на развод и нас развели без моего ведома, потому как у её сестры муж работал в ментовке. Вот так я остался один после сорока с лишним лет совместной жизни. И главное, она детей супротив меня настроила, что они тоже смотрели на меня на врага, а я ж всё для них делал, что бы жили в достатке, на море каждое лето возил. После школы пошли в техникум учится, потом свадьбы им справил, и после всем помогал, ведь жили в селе, держали кури, свиней, коров, уток и гусей. И всё ж для них, сколько нам надо было с женой, а всё ж для них. И вот сейчас смотрю передачу "Жди меня" и вижу, что дети ищут своих родителей, которые ни дня не заботились о них, которые забыли о детях совсем, но дети ищут их, всё прощают им и очень рады встречи. Слёзы радости. Меня тоже слезой прошибает. Как же может такое быть?! Почему у меня так сложилось?! Что не так делал?! От таких мыслей целую ночь не могу уснуть. Один совсем один. И я ведь делал попытки к примирению. Давай забудем, говорю Людмиле, что было и будем жить разом, ведь и ты уже не молода, тебе самой тяжело справляться, а ведь знаете, когда живете в своем доме, то ему мужская рука нужна. Она у меня полная женщина и ей уже тяжело ходить, а я ещё, слава богу, нормальный. Мне никто не дает моего возраста, говорят , что я прибавил себе в свидетельстве лет пятнадцать-двадцать. Я только смеюсь им в ответ. Но Людмила ни в какую не желает, и последний раз, когда приехал к ним в гости, то и в двор не пустили. А я ж там всё своими руками делал.

Вот что значит не слушать свою мать, а она ж так отговаривала жениться на Людке. Не знаю почему она на этому настаивала. Возможно, она знала о Людке такое чего я не знал, ведь мы жили в селе, а в селе каждый знает друг друге всю подноготную. Я ведь долго не жил в селе: то служба в армии, то учеба, то целина. Или ей не нравилась Людкина семья. Нет, тесть у меня был хороший, а вот теща была та ещё… Царство небесное. Но мать меня так отговаривала, она плакала горючими слезами и говорила, что не будет у меня с ней счастья. Как в воду смотрела. Конечно, была у меня зазноба. До сих пор жалею, что не соединил свою жизнь с ней. А всё по своей глупости – захотел испытать её на верность. Дело было так. Меня послали на целину, я ж был трактористом. Расстался я с своей зазнобой , Верой. Поклялись друг другу в верности, она провела меня до поезда и поехал я в далекий Казахстан осваивать новые земли. Нелегко пришлось там, люди там разные были: и русские, и украинцы, и немцы, и чеченцы, и ингуши, и просто уголовники. Но прижились. Поселили меня вместе с напарником в немецкую семью. Порядочная семья, дом хороший уютный. И была у хозяина дочь Елизавета, на год младше меня. Мы с ней подружились и только, потому как она мне сказала, что между нами не будет ничего серьезного, потому как родители не разрешат женится на человеке другой веры. Так что оставался я там холостяком, хотя казашки тоже были красивы, но меня они не привлекали, опять же разные веры. Я то был один, а на душе скребли кошки – как же себя ведет моя Вера, которая клялась мне в вечной любви. И решил проверить я её чувства. Взял и написал матери письмо, что я на целине женился. Взял в жены себе девушку из Полтавы, там тогда было много девушек из Украины по комсомольских путевках. Мать в ответ мне снова в слёзы – зачем берешь чужую девушку, которую совсем не знаешь, а бросаешь ту, которая ждет тебя. Ведь Вера считалась моей невестой и она часто приходила к маме, помогала по дому, ведь она сама жила. Отца-то у меня не было, нажила она меня в гражданском браке – это сейчас так называется, звали меня байстрюком. А я вот выкинул такой фортель. Потому она и разозлилась на меня, а в конце письма написала, что не дает своего согласия на мой брак, а если я поступлю вопреки её воле, то она тогда вообще откажется от меня. Откажитесь, то отказывайтесь, то я тоже не буду больше вам ничего писать. Так и прервалась наше общение аж до тех пор, пока я не уехал с целины.

Приехал я домой. Мать кинулась меня целовать, а потом и спрашивает, а где ж твоя жена, покажи ты её мне. Да мы вместе ехали в поезде, а она вышла на одной остановке покупку сделать и отстала. Говорю я матери, а сам смеюсь, показывая, что всё было только шутка. Тут мать, как взяла меня в оборот. Ох, Гриша, был ты дураком да так и остался дураком. Что ж тут такого, пошутить нельзя?

– Какие тут могут быть шутки, когда ты хорошую девушку обидел.

– Ничего мы это всё поправим.

– Ничего ты не поправишь.

– Почему это?

– Потому свадьба будет у Веры скоро с другим.

Это была для меня новость. Не ожидал я такого от неё. Мы ведь с ней так хорошо общались. И у неё был такой хороший характер, не то что у моей Людки.

Вот так оставили меня с носом. Впрочем, это не впервой. До армии у меня ведь тоже была зазноба Катя. Все у нас с ней было хорошо. Провожала в армию, обещала ждать, но не дождалась. Правда, немного не дождалась, всего какой-то месяц. Невесты у солдат какие-то нестойкие. Правда, если у других ребят девушки бросали их через месяц-два, то моя Катя ждала меня больше двух лет, но не выдержала. Вот сейчас она живет в селе, одна, мужа схоронила и даже как-то намекала, что бы возобновить наши отношения, но я не клюнул на эту наживку. Во-первых, у неё характер тоже не ангельский, а во-вторых, с ней живет сын-алкоголик. Нет, лучше я буду один, как в песне. Сам пью, сам гуляю, сам стелюсь, сам лягаю. А то ведь женщины сейчас такие все стали, что хотят сразу себе к рукам прибрать. Пришлось мне узнать все прелести женских хитростей, после того, как родная супруга дала отставку.

Ох, женщины, женщины! Вы моя радость, вы мое горе! Не бахвалясь, говорю, что имел я у вас успех. До того, как женился, после того, как получил развод от супруги, после сорока трех лет совместной жизни. Да, чего греха таить имел я связи с женщинами и в то время, когда жил с Людкой.Как-то подсчитал на досуге сколько у меня было женщин, то вышло більше тридцяти. Но во многом она в этом сама виновата, ибо после того, как ей исполнилось пятьдесят она ограничила доступ к телу до минимума. Не знаю, почему это так сделала, хотя могу догадываться, что причиной тому была моя связь с кумой Валей. А это произошло так неожиданно, что я даже не понял, как оказался в её объятиях. Расскажу по порядку. С кумой Валей и кумом Николаем мы поехали в соседнее село на крестины. Моя супруга не поехала, так как она была в плохом расположении духа, у неё часто такое было. Поехали мы значит туда, хорошо погуляли, я тоже выпил, хотя был за рулем. Но что там было нам ехать километров пять по степи, откуда могут взяться там ГАИшники. Едем домой уже поздней ночью, и тут нас застал дождь. А знаете какой бывает летом дождь – полил как из ведра. Соответственно, дорогу развезло, машина стала буксовать, кум Николай вылез из машины и стал толкать машину, я ж давлю на газ и кручу рулём. И вдруг кума Валя из заднего сиденья обхватывает меня руками и начинает меня целовать с такой страстью, что у меня в голове помутилось, а сердце едва с груди не выскочит. Должен сказать, что кума Валя была женщина при теле, короче кровь с молоком. Короче добрались мы домой и договорились о встрече. Завез я их домой, поставил машину в гараж и побежал на свидание. Кума уложила кума спать и прибежала ко мне. Понятное дело, что свидание у нас получилось на отлично, и затем ещё и ещё мы встречались к обоюдному удовольствию. Кум, конечно, об этом ничего не знал, моя Людка тоже не замечала, она уже тогда отличалась холодностью, и если её предварительно не разогреешь, то трудно было рассчитывать на нежность и ласку. Но вот кума Валя не выдержала и кому-то рассказала об нашей любовной связи. Понятное дело, пошла брехня по селе, которая дошла и до Людки. Конечно, получился большой скандал с битьем посуды и выставлением моих вещей за порог хаты. На некоторое время я перебрался жить в городскую квартиру. С одной стороны мне было здесь жить совсем неплохо, поскольку жил в квартире один, а подруга у меня была и здесь, я ей частенько привозил из села сливки, молоко, мясо. Но с другой стороны, разрыв с семьей меня угнетал и потому я поехал уговаривать Людку. Уговорил, правда, пришлось клятву давать, что больше такого не повторится. С Валентиной пришлось порвать, но вот с другим я не порвал, поскольку ж я говорю, что она ограничила доступ к телу, а мое тело желало любви. Так у нас еще продолжалось некоторое время, пока она не опустила на мою голову кирпич и не сдала меня в милицию не за что. Там вся милиция удивлялась, что я попал в каталажку, иные советовали даже моментально оставить эту коварную женщину, ибо хлебнешь ты с ней горя. Я конечно, не был готов к такому повороту событий, поскольку у нас были с ней общие дети, и к тому времени появились уже внуки, им надо было помогать. Но она решила сама развестись, и сделала это без моего согласия. Оказались мои вещи снова за порогом и теперь уже без надежды на возвращение. Её поддержала моя дочка, поскольку я с ней был строг, даже приходилось наказывать её за то, что она стала выпивать. А вы знаете, когда я вижу пьяную женщину, то я её готов разорвать на части. А когда этим занимается собственная дочь то злость увеличивается, поэтому был за мной такой грех, что жестко наказывал уже взрослую дочь. За что она и возненавидела меня. Сын… Сын жил далеко и никак не вмешивался в наши отношения. Но вот, когда приехал, то показал свою суть. Приехал он в гости, но не ко мне, а к теще. Мы жили в соседних домах. И вот на третий или четвертый день он заглянул ко мне в гости. Я ему сразу же высказал свое неудовольствие. Мол, что же это ты прежде к теще пошел, а не к отцу родному. Так она ж нам помогала, когда я заочно учился в институте. Сказал он. Тут меня прямо зло взяло. А сколько ж я тебе помогал, а кто тебя до того учил, и в чем тебе отказ был.

– Это другое. Так должно быть.

Я тогда вышел из себя, не люблю я когда существует такая несправедливость. Высказал я ему все это. А он мне.

– Вот ты всегда так кричишь, когда неправ. Всегда на крик берешь. И над матерью издевался. Что теперь один остался.

Обидно мне так стало и говорю.

– Разве я её в милицию сдал. Это ж она меня сдала и опозорила на всё село, а потом ещё и развод оформила. Подлая такая.

Потом еще что-то в гневе говорил, а сын вдруг подбегает ко мне и хватает за горло и давит что силы. Едва не задавил меня. Не знаю как я вырвался с его рук, упал на пол, а он убежал с квартиры.

Потом позвонил внук.

– Алло, я слушаю… Это ты , Саша?… Здравствуй…Ходил на базар, купил молока, сливок. Я ж без молочного не могу… Нормально себя чувствую… Я говорю, что нормально себя чувствую… Да, я не кричу. Почему ты говоришь, что я кричу, я так разговариваю, неужели ты до сих пор не понял этого… И когда я на вас кричал?… Никогда я на вас не кричал… А я говорю, что не кричал… Да пошёл ты!…

Вот называется поговорил с родным внуком. У меня такая привычка с завода осталась – говорить на повышенных тонах. Там же, если не поднимешь голос, не согнешь в несколько этажей мат, то тебя никто и не услышит, даже, если будешь прав. А я всегда отстаивал свою точку зрения, если был прав, кто б передо мной не был. Однажды даже заместителя директора послал …, когда он навязывал свое мнение. Правда, потом извинялся, но он сказал, что он сам виноват, что не представился, а полез со своими дурацкими советами, и получил по первое число. То я так и со всеми общался, а он говорит, что я кричу. Лучше б он не звонил, только меня расстроил, надо теперь успокоительных выпить. Вместо того, что бы спросить у деда, как твои дела, как здоровье, может, в чем нуждаешься, так он сразу начинает свои права качать… Да, и звонит он мне из чистого любопытства, что бы узнать жив ли я или уже дуба врезал. Боится, что, если умру и долго буду лежать в квартире, то она вся провоняется трупным запахом, и таким образом испортит их наследство… Что за люди? Откуда у них такая черствость. Впрочем, чего там удивляться. Весь пошел в папочку, который едва не задавил меня. Я ночью уснуть не могу, потому как чувствую как будь-то меня кто-то давит, мне дышать нечем. А бывает, что просыпаюсь в холодном поту, потому что снится мне сын, который пытается убить меня. Родной сын, которого я выносил на своих руках, которого вырастил, выучил, обеспечил квартирой, машиной… и он мне в благодарность вот такое сделал. Не желал бы я и врагу своему, что бы он видел такие сны… Лучше б он меня тогда задавил, чем вот теперь я так мучаюсь. За что мне такое наказание?!… Что я не так делал?!… Никогда не мог я подумать, что в старости у меня будут такие мучения. Остался один, совсем один. Не с кем ни радостью поделится, ни горе разделить. Соседи, знакомые тоже хотят с меня только выгоду иметь. Есть у меня тут такой сосед, когда я ему рассказал, что поссорился с родными, после того как сын меня едва не задавил, так он стал так меня обхаживать, такие сладкие речи пел, что хоть к ране прилаживай. И спросит, как здоровья и поинтересуется нельзя ли чего купить для меня, когда в магазин идет или может что-либо по дому сделать. Но однажды увидел, что ко мне внук приехал и спросил, мол, вы что помирились. Я сказал, что да. Так он после того и здороваться со мной перестал. Видишь ли, ему хотелось, что бы я квартиру на него переписал! Сейчас дождешься! Я не совсем умом тронулся. Да! Они у меня не самые лучшие дети! Но они моя кровь и как я могу их лишить законного наследства, хотя они того и не заслуживают… Вот так и маюсь в одиночестве… Сам пью, сам гуляю… А как хочется сесть за большой семейный стол и выпить за здоровья и благополучие всех их или даже просто встретится и поговорить ведь больше сорока лет жили вместе, всё было общее и горе, и радости. А теперь один, совсем один, тыняюсь, как неприкаянный. Не с кем поговорить, не с кем порадоваться или погоревать… Конечно, есть ещё и женщины. Женщины, женщины. Я вас любил и вы меня любили, но… Это отдельный разговор, потому как с ними не так и просто.

Немного о женщинах. Я получил развод, совсем неожиданно и без согласия. Надо было в шестьдесят с хвостиком начинать жизнь сначала. Конечно, я не мог оставаться один долго, но одно дело иметь любовницу, а другое дело иметь хорошую спутницу жизни. От любовницы, в принципе, требуется только одно, тогда как от супруги требуется целый ряд положительных качеств, благодаря чему, союз может быть долгим и счастливым. Я с грустью вспоминаю свою маму, которая умоляла меня на коленках со слезами на глазах, не брать замуж Людку. И вот спустя сорок три года её предчувствия сбылись. Я один у разбитого корыта. Хотя я не совсем честен, когда говорю так – у меня была тогда женщина, ведь Людмила уже несколько лет отказывала мне в любви, мы спали в различных комнатах. Лилия была хорошая женщина и телом и душой. Ухаживала за собой тщательно и никто не давал ей столько лет, сколько было на самом деле. У нас всё было хорошо в интимном плане, но был один недостаток – у неё был муж, причем он пережил инсульт и теперь был частично парализован. Я не мог по отношению к нему поступить подло. Встречаться тайком -это одно, но бросить больного мужа – это подлость и мужчина, настоящий мужчина не способен на такой проступок. То есть я оставался один, и оставался в поиске. Первая женщина, которую я привел в свою квартире была чернявая Наташа, женщина во всех смыслах положительная. К тому же мы были почти земляками, она родилась в соседнем селе. Всё у нас шло хорошо, пока не появился её сын. Я его раньше не видел, она рассказывала, что он живёт в другом городе, устроен в жизни. И вот он явился. Одного взгляда было достаточно было, что бы понять, что из себя представляет её сын. Законченный наркоман, с потухшим бегающим взглядом. Он спросил, где мать. Я ему ответил, что она ушла на базар. Тогда он попросил у меня денег, он стал выгадывать какую-то историю, что он уехал с дома и забыл кошелёк, и теперь у него нет средств добраться домой, а сейчас уходит к ним последний автобус. Я, конечно, не дал ему денег, а когда пришла Наташа, то я ей предложил забрать свои вещи. Она плакала, умоляла меня не выставлять за двери, говорила, что она не будет уделять сыну никакого внимания, она давно уже поняла, что ему невозможно помочь, и потому отказалась от него. Она уже почти год не видела его и не понимает как это он нашел её. Но я был неумолим. Мы расстались. Не без сожаления, так как Наташа была хорошая женщина, но сын-наркоман – это плохой товарищ по жизни, который может всё отдать за дозу дурмана. Я снова остался один. С Лизой мы познакомились на дне рождения у моего товарища. Она была очень веселой и заводной женщиной с черными чарующими глазами, под их влияние я и попал. У нас было всё хорошо, я был очарован нею и по-настоящему стал счастливым после того как получил развод. Мне хотелось, что бы это не кончалось и потому делал всё, что бы она оставалась довольна мною. И у меня это получалось хорошо, в её глазах я не замечал тоски. И потому был удивлен, когда она вдруг предложила оформить наши отношения. Зачем, удивился нам это, ведь нам и без штампа в паспорте хорошо живется. Однако, она так не считала и с каждым днем наши отношения только ухудшались. Тогда я понял зачем я ей нужен был. Оформить со мной отношения и тем самым получить права на мою квартиру. Но я же не дурак и всё понял. Конечно, мои дети относятся ко мне плохо, оставили меня одного, но тем не менее они мои потомки, в них течет моя кровь и квартиру они ни с кем не должны делить. Так я сказал Елизавете, что ей не понравилось и она забрала свои вещи.