Коллизионный принцип наиболее тесной связи в международном частном праве

Говоря о положении иностранцев, Бартол различал статуты запретительные (statuta prohibitoria), т.е. запрещающее что-либо, разрешенное римским правом, и дозволительные (statuta permissoria), расширяющие свободу32.

Еще одним представителем итальянской доктрины статутов являлся Бартоломей Салицет (1363—1412), который рассматривал отдельно столкновения законов о контрактах, деликтах и наследствах33.

В XVI веке дальнейшее развитие итальянской статутарной теории осуществлялось французскими юристами. Выдающимся среди них был Шарль Дюмулен. Он считается родоначальником теории «автономии воли» в коллизионном праве: он допускал применение к договорам тех из разноместных обычаев (кутюмов), которым стороны хотели подчинить свои обязательства. Для разрешения вопросов, не зависящих от воли сторон, Дюмулен применял деление кутюмов на реальные (обязательные для всех лиц, находящихся на данной территории) и персональные (кутюмы, «следующие за лицом»)34.

Другой правовед Франции XVI века – Б. д’Аржантрэ, – считал, что все кутюмы, в принципе, территориальны; закон местонахождения вещи определяет права на вещи, а закон местожительства лица – право- и дееспособность лица.

Доктрина д’Аржантрэ имела свой первый успех не во Франции, а в Нидерландах. Голландские учёные изменили её, дополнив концепцией суверенитета35. Губер установил три принципа:

«а) законы каждого государства действуют внутри территориальных границ этого государства и обязательны для всех его подданных, но не за пределами этого государства;

б) подданными государства являются все лица, находящиеся внутри его территориальных границ, независимо от того, проживают ли они там постоянно или пребывают временно;

в) суверены государств в своих действиях руководствуются уважением к тому положению, что законы каждого народа, после того как они были применены в пределах границ его собственной страны, сохраняют свою силу повсюду при условии, что этим не нарушаются власть и права другого суверена или его граждан»36.

Голландские юристы называли это comitas – «вежливостью»37.

Первое упоминание о голландской доктрине содержится в сочинениях Павла Вута (1619—1677)38. «Внеземельная сила статутов основана исключительно на соображениях вежливости, удобства или интереса, на том, что называется «comitas»39.

По мнению Иоанна Вута, вопросы столкновения законов рассматривались с трех точек зрения. Сначала установливались требования права; затем указывались уступки международной вежливости; отмечались границы, в пределах которых частные лица могли не подчиняться местным законам. Эти правила автор впервые объявил, применимыми не только к отношениям провинций, но и государств, между собой40.

Однако, принцип «вежливости» не ограничивал принцип территориального подхода к отношениям, связанным с недвижимостью.

«Голландия, где колониальная система впервые получила полное развитие, уже в 1648 году достигла высшей точки своего торгового могущества»41. Голландские купцы требовали «вежливого» к себе отношения от иностранцев на территории Голландии. С другой стороны, они сами зависели от милости сильного иностранного феодального монарха, которая также называлась «вежливостью». Однако они не считали себя обязанными применять иностранное право, голландцы применяли его только по «вежливости». Они боялись, что обязательное применение иностранных законов может нарушить интересы их государства, привести к тому, что чужие законы станут действовать в обход голландских законов42.

Голландская школа намеревалась установить следующий метод разрешения коллизии законов: каждое государство может свободно устанавливать свои коллизионные нормы по своему собственному усмотрению. Оно может предписывать судьям своей страны вовсе не применять никакого иностранного права или же применять только некоторые нормы, с соблюдением условий, определяемых государством. Этой свободе выбора, предоставляемой государству, ни в какой мере не препятствуют нормы международного права. Голландские учёные выводили это положение из концепции суверенитета.

«В этой части правовая мысль ХХ столетия во всех странах мира следует голландской доктрине: всё международное частное право есть национальное право»43.

В XVIII веке французский юрист Буйе разрабатывал главным образом коллизионные вопросы, возникавшие в связи с действием различных французских местных кутюмов. Он провозгласил примат персонального статута. Закон местожительства лица выдвинут в качестве исходного коллизионного принципа, определяющего право- и дееспособность лица. Однако учение Буйе не нашло отражения в Кодексе Наполеона.

Французская буржуазная революция XVIII века на смену старому принципу домицилия выдвинула принцип французского гражданства как исходного основания для решения ряда правовых вопросов, и Кодекс Наполеона воспринял это начало.

В английском праве проблемы коллизии законов не существовало до конца XVII века. Суды применяли исключительно национальные законы. Вместо коллизии законов в Англии можно найти только «коллизию юрисдикции»44: спорный вопрос заключался не в том, какой закон суд должен применить по данному делу, а в том, какой суд компетентен выносить решение по этому делу.

Первые шаги в сторону применения иностранного права выразились в признании решений иностранных судов, основанных на иностранном праве. Уже в начале XVII века английские суды считали, что они обязаны признавать юридическую силу за решениями иностранных судов.

Применение исключительно английского права порождало неудобства для торговцев, чья деятельность часто подпадала под международные нормы. В начале XVII века английские суды разрешили эту проблему, просто установив, что «право торговли» и нормы международного публичного права являются частью английского права45.

Переходом к такому воззрению послужили идеи, высказанные Филлимором (Phillimore)46.

Начиная с конца XVII века английские суды, не отказываясь от юрисдикции, отказывались иногда применять английское право и заменяли его законом места совершения акта или места нахождения имущества. В 1775 году лорд Мансфильд указал, что «каждое дело, рассматриваемое в английском суде, должно быть рассмотрено в соответствии с английским правом, но английское право предусматривает, что при наличии определённых обстоятельств… должны применяться законы страны, где имели место основания сделки»47.

«Английские коллизионные нормы, получившие своё развитие начиная с середины XVIII века, носят на себе только незначительные следы влияния доктрин школы статутариев, не считая теорий знаменитых голландских учёных»48.

Сочинение Дайси (Dicey) представляло классический свод действующего английского международного частного права49.

Дайси (Dicey) настаивал на двояком значении термина «Английское право» («Law of England»), под которым понималось или одно материальное английское право, или также все правила для выбора законов и разграничения юрисдикций, обязательные для английских судей50.

Было отмечено, что английские суды не столько применяют иностранные законы, сколько признают права, приобретенные согласно с этим законам51.

По мнению Дайси (Dicey), источниками английского международного частного права являлись не только парламентские акты и прецеденты, но и общие принципы, выводимые из иностранных судебных решений и теорий52.

В континентальной юриспруденции всё с большей и большей ясностью признаётся, что предпринятая статутарными теориями попытка разрешить все вопросы международного частного права на базе нескольких общих принципов не удалась.

На протяжении XIX века международное частное право обязано своим развитием, главным образом, трём лицам: американскому судье Стори, немецкому профессору Савиньи и итальянскому государственному деятелю Манчини.

Голландская теория «вежливости» нашла отражение в америнской доктрине и практике.

Одним из самых видных представителей американской школы являлся Стори, определивший три руководящих начала в коллизионном регулировании53.

По первому из них – каждому государству принадлежит «исключительный суверенитет»54 в пределах его территории. Существенным признаком этого суверенитета является то, что законодательная сфера государства охватывает все лица, вещи и акты, имеющие связь с территорией такого государства.

Второй принцип логически вытекает из первого. Законы каждого государства не имеют силы за его пределами территории. Они не имеют обязательной силы ни по отношению к иностранному законодателю, ни даже относительно собственных подданных, находящихся за границей.

В-третьих, если некоторые законы и получают экстратерриториальную силу, то исключительно по доброй воле «территориальной власти»55.

Сторонниками Стори были Бердж и Уитон.

На основе судебной практики Стори развил доктрину «конфликтного права», которая затем была усвоена в Англии56. Он же впервые предложил термин «международное частное право» в своей работе «Commentaries of the Conflict of Laws» в 1834 году57. Лорензен отмечает, что эти комментарии «были без сомнения наиболее значимой и выдающейся работой по конфликтному праву среди всех, что появлялись с XIII века в любой стране и на любом языке… В США и Англии Стори по праву считается отцом коллизионного права»58.

Главным принципом доктрины Стори стал территориальный принцип, что объясняется, прежде всего, доминирующим положением, которое заняли США на Американском континенте и которое почти до конца XIX века занимала Англия в мировой торговле.

Взгляды Стори в значительной части были восприняты американским правом и в настоящее время твёрдо установились в судебной практике американских судов.

В XIX веке германский юрист Вехтер высказал положение о том, что коллизионная норма носит национальный, а не международный характер. Если в действующем внутреннем праве нет прямой отсылки к иностранному закону, то судья должен исходить из общего духа отечественных законов для того, чтобы решить дело, осложнённое иностранным элементом. Либо применяется закон суда.

Исходная точка зрения Савиньи была противоположна взглядам как Вехтера, так и Стори. Савиньи исходил из того общего положения, что «целесообразно», чтобы по делам, содержащим иностранный элемент, «одни и те же отношения могли ожидать одинакового решения, независимо от того, в каком государстве будет вынесено решение»59. Поэтому, по его мнению, очень важно иметь в виду существование «международной общности народов, поддерживающих отношения друг с другом»60. Таким образом, уважение со стороны одного суверенного государства к другому суверенному государству не является единственным или даже первичным мотивом, на котором основывается применение иностранного права. Подлинным основанием является выгода, которую такое применение приносит всем, кого это касается.

Также Савиньи предложил квалифицировать юридические отношения вместо юридических норм. Его задача заключалась в том, чтобы «установить для каждого правоотношения тот закон, к которому оно по своей собственной природе относится или под который оно подпадает», и таким образом выявить, где данное правоотношение имеет «своё место»61. При этом руководящую роль играет воля сторон, которая может свободно подчинить правоотношение определённому правопорядку – отечественному или иностранному.

Кроме Германии, доктрина Савиньи оказала широкое влияние на австрийское, французское, итальянское и греческое право.

Идеи Савиньи были развиты Гирке, который заменил термин «место» выражением «центр тяжести», и ещё больше, когда Вестлейк, игнорируя какие бы то ни было территориальные элементы, просто говорил о праве, с которым правоотношение «наиболее тесным образом связано»62.

Доктрина Савиньи нашла сторонника в лице французского ученого Франца Деспанье. Международное частное право определялось этим исследователем как наука, указывающая закон, соответствующий природе данного юридического отношения63.

К последователям Савиньи следует также отнести голландского юриста Ассера. Этот ученый отрицал территориальный принцип и считал, что природа каждого юридического отношения указывает на закон, которому оно подчинено, и что этот закон должен быть применен (даже иностранный), исходя из высших принципов, обязательных для судьи64.

Еще одним представителем этой школы являлся американец Вульси. Международное частное право, по его мнению, должно корениться в справедливости, а не в доброжелательности, и «если бы только нации могли найти принципы этой справедливости, они должны были бы применять их»65.

Третьей крупной фигурой в области международного частного права является Паскуаль Станислао Манчини. По его теории, каждая правовая система содержит в себе два вида норм: нормы, установленные в интересах частных лиц, и нормы, защищающие публичный порядок.

Нормы первой группы предполагаются подлежащими применению ко всем лицам, принадлежащим данной стране по своему гражданству (а не по своему домицилию), где бы эти лица не находились. Манчини считал, что гражданство является основой международного права66. «Переход от закона домицилия к закону гражданства, особенно важный в области правопреемства, правоспособности.., должен был означать увеличение коллизий между правовыми системами»67. Прекрасно это осознавая, Манчини видел необходимость международной унификации коллизионных норм.

Нормы второй группы, относящиеся к публичному порядку, имеют территориальное действие: они обязывают как собственных граждан государства, так и иностранцев, пока они пребывают в данной стране; они не имеют никакой силы вне пределов страны даже в отношении своих граждан.

Итальянская школа к двум принципам – гражданства и суверенитета – прибавила третий – «принцип свободы», означающий свободу договаривающихся сторон выбирать закон, который должен регулировать их договор68.

Теория Манчини оказала наибольшее влияние на страны континентальной Европы, некоторые страны Латинской Америки и Японию69. На английское и американское право итальянская школа не имела никакого влияния70.

Истоки международного частного права в России можно найти в договоре князя Олега с греками 911 года, где содержится следующая норма:

«О русских, находящихся на службе в Греции у Греческого царя.

Если кто из них умрёт, не завещав своего имущества, а своих родственников у него в Греции не будет, то пусть возвратят его имущество ближайшим родственникам на Руси. Если же он составит завещание, то пусть тот, кому он написал распоряжение наследовать имущество, возьмёт имущество и наследует в нём»71.

Приведённая норма, имевшая целью воспрепятствовать захвату имущества византийскими властями, очевидно, имела предпосылкой то, что наследование здесь происходит по обычаю русских. Прямые указания на обычай русских имеются в договоре князя Игоря с греками 944 года72.

В качестве этапов формирования и развития правового статуса иностранцев в России принято выделять шесть хронологических периодов: 1) с середины XVI до начала XVIII столетия – период зарождения правового регулирования вопросов пребывания иностранцев в России; 2) первая половина XVIII века (1702—1762 годы) – начало формирования правового статуса иностранцев в Российской империи; 3) вторая половина XVIII века – предоставление законодательством наиболее благоприятных условий для проживания иностранцев в России; 4) конец XVIII – первая половина XIX века – период законодательного ограничения прав иностранцев в России; 5) вторая половина XIX века – начало XX века – период совершенствования законодательного статуса иностранцев в связи с реформами 60-х годов и расширением международно-правового сотрудничества Российской империи с другими государствами; 6) 1914—1917 годы – корректировка правового статуса иностранцев в условиях войны73.

Коллизионные вопросы получили практическое значение в России с середины XIX века по мере развития русской экспортно-импортной торговли. Следует признать безусловное лидирование западной науки международного частного права и, как следствие, необходимость ориентации на научные разработки иностранной доктрины и законодательства74. В отечественной науке международного частного права соответствующие проблемы разрабатывались главным образом в духе традиций континентальных коллизионистов (в отличие от тенденций, которые с 40-х годов XIX века определили собой развитие англо-американского международного частного права)75.

Становление науки международного частного права в России неразрывно связано с Казанским университетом, ученым которого довелось сделать первые шаги в этой области. Казанский университет, по выражению профессора В. Э. Грабаря, явился в середине XIX века «очагом развития этой отрасли международного права»76.

Первый очерк международного частного права содержится в лекциях профессора Казанского университета Д. И. Мейера, изданных впервые после его смерти в 1858 году (сначала – в «Ученых записках Казанского университета», а затем – отдельно как «Русское гражданское право» Д. И. Мейера77.

Труды Д. И.Мейера до 1917 года выдержали десять изданий и были самым популярным и распространенным учебным пособием в России. Они и в настоящее время переиздаются и пользуются большой популярностью. Так, например, издаваемая кафедрой гражданского права Московского государственного университета и издательством «Статут» серия «Классика российской цивилистики» была открыта именно «Русским гражданским правом» Д. И. Мейера.

В своих лекциях по русскому гражданскому праву Мейер, касаясь вопросов действия законов относительно времени, места и лиц, анализировал коллизионные нормы78.

«Если иметь в виду одну определенную местность, то применение законов к юридическим отношениям не представляет затруднения: в каждой местности должны действовать те законы, которые для нее изданы, с исключением законов общих в случае столкновения. Но люди беспрестанно переходят из одной местности в другую; встречается много юридических отношений, которые возникают в одной местности, а следствия их происходят совсем в другой; есть много таких юридических отношений, которые начинаются в одной местности, продолжаются в другой и оканчиваются в третьей. Между тем различные местности могут состоять под господством различных законов, даже под влиянием различных территориальных властей и вопрос о применении закона относительно места утрачивает первоначальную простоту»79.

Д. И. Мейер детально рассматривал теорию трех статутов – персонального, реального и смешанного, используя для этого многочисленные работы западных ученых.

Д. И. Мейер вывел «основное правило» при разрешении столкновений между законами различных местностей: «Юридические отношения, признаваемые законами в одной местности, признаются законами и в другой, если особым определением законодательства этой другой местности не объявлена незаконность того или другого данного отношения»80.

Отмечая вклад Д. И. Мейера в науку международного частного права, правовед Б. Э. Нольде писал: «Мейер открыл русской науке конфликтное право, притом по лучшему образцу, существовавшему в то время в западной литературе: За Мейером надо считать еще и вторую заслугу. Он первый: попытался разместить в систематику конфликтных норм некоторые статьи наших законов гражданских»81.

После Д. И. Мейера курс международного права в Казанском университете читали такие видные профессора гражданского права, как А. Г. Станиславский, С. В. Пахман и А. И. Вицын82.

В 1859 году Д. И. Мейер в своих сочинениях по русскому гражданскому праву изложил основные положения учения Савиньи о коллизии законов (международное частное право воспринималось как часть гражданского права).

В 1865 году вышла в свет первая оригинальная работа русского автора Н. П. Иванова (ученика Д. И. Мейера) по международному частному праву – «Основы частной международной юрисдикции»83, где аргументируется позиция, согласно которой, законодатель в целях взаимного общения наций должен допускать действие иностранного права на отечественной территории. По мнению Иванова, в отличие от Савиньи, вопрос о применимом праве в случае коллизии между законами должен решаться законодательной властью государства, а не судебной. Н. П. Иванов впервые в России ввёл термин «международное частное право».

Н. П. Иванов четко разграничивал так называемые межобластные и международные коллизии и считал, что они должны быть разрешаемы на принципиально различных основаниях84.

Автор рассматривал вопрос о решении коллизии и определял его в общей форме: «При местном различии законов, по какому именно закону надлежит разрешать случаи таких юридических отношений, которые или возникли в месте господства иного права, или же в которых участвует лицо, принадлежащее другой местности с особым правом?»85.

Н. П. Иванов пришел к выводу, что при разрешении «международных коллизий» государство должно руководствоваться началами всеобщей справедливости»86.

Также Н. П. Иванов четко разграничивал международное публичное право и международное частное право.

Н. П. Иванов, оценивая значение международных договоров европейских государств в области международного частного права, выражал надежду на то, что «посредством трактатов между отдельными государствами: мало-помалу образуется даже единое частное гражданское право Европы: которое является жизненною потребностью европейской гражданственности»87. Таким образом, Н. П. Иванов предвосхитил будущие тенденции к унификации и гармонизации частного права в Европе, которые нашли свое выражение в XX веке.

Инициатива в изучении международного частного права в России, в разработке его основных положений часто связывается с именем крупного отечественного правоведа-международника Ф. Ф. Мартенса. Более того, сам Ф. Ф. Мартенс дал основание для такого суждения, заявив в 1883 году в Предисловии к изданию второго тома своего «Современного международного права цивилизованных народов»: «В первый раз излагаются в этом томе, на русском языке, международное частное и уголовное право»88.

Ф. Ф. Мартенс во втором томе «Современного международного права цивилизованных народов» заявляет, что интересы международного общения предопределяют допущение действия иностранного права на территории отечественного государства89. Под международным частным правом Мартенс понимал совокупность юридических норм, определяющих применение к данному правоотношению права или закона отечественного или иностранного государства, то есть только коллизионные нормы.

К. Малышев подробно разрабатывал проблему межобластных коллизий и проводил чёткую грань между ними и коллизиями международными90. Кроме того, Малышев изучал конструкцию коллизионной нормы и считал, что структуру коллизионной нормы определяет характеристика отношения.

Л. А. Лунц отмечает, что если Малышев был крупнейшим исследователем в области межобластных коллизий, то М. И. Брун являлся одним из наиболее видных учёных по вопросам международных коллизий91. М. И. Брун считал, что коллизионное право имеет цивилистический и национальный характер, но не международный.

В 1909 году Б. Э. Нольде написал работу «Очерк международного частного права», где он попытался создать свод русских коллизионных норм.

В период существования СССР марксистско-ленинистская идеология воздействовала на международное частное право, но это влияние было крайне незначительным в области коллизионного права. Учёные продолжали отстаивать различные точки зрения.

А. Н. Макаров считал, что коллизионное право нужно разделять на коллизионное международное и коллизионное государственное право.

А. Н. Макаров, В. Н. Дурденевский, Г. Е. Вилков, Д. Ф. Рамзайцев, Б. Э. Нольде занимались вопросами кодификации. Их труды признаны как в отечественной науке, так и за рубежом.

А. Н. Жильцов и А. И. Муранов выделяют три этапа кодификаций в международном частном праве различных стран92:

– со середины XIX века по 60-е годы XX века;

– с начала 60-х до конца 70-х годов;

– с конца 70-х по настоящее время.

Несмотря на то, что на первом этапе российская практика и особенно доктрина в этой сфере переживали процесс быстрого развития, в целом этот этап кодификации «проявился в России очень слабо»93.

В СССР впервые коллизионные нормы появляются на втором этапе – 1961 год – Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик94; 1968 год – появляется коллизионное регулирование в Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье95.

На третьем этапе, в конце 70-х – начале 80-х годов были внесены изменения в некоторые внутренние источники международного частного права в СССР, а затем в Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 199196 года был включён новый раздел о коллизионном регулировании. В 90-х годах в России появилось очень большое количество новых источников международного частного права, но итогом стала разрозненность регулирования.

26 ноября 2001 года был принят раздел VI ГК РФ «Международное частное право», в котором большинство норм являются коллизионными.