Тайна Вселенской Реликвии. Приключенческий научно-фантастический роман в двух книгах. Книга вторая

В полночь заявившись к себе в номер, первым делом Дюгель отыскал по абонентскому справочнику номер телефона дежурного администратора «Отеля Роз» и, позвонив, попросил того соединить его с Вильгельмом фон Рунгштольфом. Трубку долго никто не поднимал. Эдди начинал нервничать…

5. Будни Вильгельма фон Рунгштольфа

Рунгштольф остался довольным от приятно проведённого вечера. Он пребывал в отличном расположении духа и собирался отходить ко сну.

– А эта Сара – ничего себе! – мысли его невольно возвращались к этой женщине, а голова ещё слегка кружилась от порядочно выпитого шампанского. – С ней не стыдно будет появиться даже в каком-нибудь великосветском, аристократическом салоне: утончённых манер и остроумия ей не занимать.

Правда, с этой амазонкой в своё время пришлось немало повозиться, но результаты превзошли все его ожидания. Её, как когда-то и Дюгеля, пустили по его следу…

С Фулсброк он познакомился, кажется, два года тому назад, к началу проведения серий формирования смерчей и введения в действие гидро- и резонансно-акустического оружия. Помнится, в тот день, он, счастливый и переполненный надеждами – два дня тому назад в результате испытания этих видов оружия в районе острова Проклятий была потоплена одна из субмарин ВМФ США, дерзнувшая приблизиться к мелководной банке, и уничтожены два летательных аппарата: военный, транспортный геликоптер с десантниками на борту, и реактивный бомбардировщик, – ехал в свою эквадорскую резиденцию.

Дорога, пролегавшая в горах, вилась узким, извилистым серпантином; места были глухие, а день склонялся к вечеру. На полпути, где-то на середине горного перевала, машина была обстреляна какими-то подонками. Двое его телохранителей были сражены наповал, а водителя пристрелили прямо у него на глазах люди в чёрных масках. Столкнув тела несчастных в пропасть, неизвестные втиснули Вилли в машину и продолжили путь в прежнем направлении.

Сначала от него в грубой форме добивались показаний и пояснений по поводу неуплаты налогов мафии сопредельного государства. Вилли пытался что-то путано объяснять, как мог выкручивался. Потом посыпались угрозы, перемежавшиеся грязными словами, и, наконец, шофёр сказал «главному»:

– Пора кончать эту грязную свинью! Шеф наказывал не слишком-то доверять и церемониться с ним.

Тот, сидевший на переднем сиденье, повернулся и приставил ко лбу Рунгштольфа дуло пистолета. Лицо его на мгновение озарилось тусклым светом фар, следовавшей где-то далеко позади машины.

– А ч-чёрт! – с досадой в голосе прохрипел «главный». – Сидит, как муха на хвосте… Ну вот что, приятель, считай, что тебе повезло, – обратился он к Вилли. – Но запомни, это последнее предупреждение. А теперь – проваливай! – и он оглушил пассажира рукояткой пистолета…

Очнулся Рунгштольф на обочине дороги от яркого света фар промчавшейся мимо него машины. Он что-то хотел крикнуть вслед, но вместо призыва, из горла вырвалось нечто похожее на рычание. Водитель, видимо, всё-таки успел заметить его, но скорость не позволяла быстро остановить машину. Затормозив окончательно метрах в пятидесяти от пострадавшего, она задним ходом подкатила к нему. Водителем оказалась женщина. Она профессионально оказала ему первую помощь и любезно согласилась доставить его по месту жительства. Это была Сара Фулсброк. Затем завязалось знакомство, переросшее со временем в близкие взаимоотношения.

Однако, не таков уж простак он, Рунгштольф, чтобы сразу, вот так – с налёту, взять, да и поверить первому встречному, даже человеку, спасшему ему жизнь: слишком велики были ставки. Однажды, при отключённом аппарате, он инсценировал телефонный разговор, будучи убеждённым, что Сара находится где-то поблизости. Речь, в закамуфлированном виде, шла о партии наркотиков. Были оговорены время и место встречи заинтересованных сторон. Сара так и не предстала пред очи Вилли, а он тут же умчался по своим делам, сделав вид, будто не заметил её присутствия…

Все наихудшие опасения оправдались. Молчала и выкручивалась Фулсброк недолго: его ребята не церемонятся в подобных случаях. Раскололась она полностью, даже рассказала о своём бывшем напарнике – Эдварде Дюгеле, дело которого она продолжила. Теперь не спецслужбы, а он – Вилли Рунгштольф, владеет ситуацией и морочит им головы, сделав Сару своей соучастницей и любовницей…

Обо всём этом Рунгштольф вспоминал уже лёжа на кровати и заложив руки под голову. Мягкий, зеленоватый свет, источаемый абажуром рядом стоявшего напольного торшера, освещал спортивного телосложения загорелую фигуру пятидесяти одного летнего мужчины. Неподвижные тени предметов, ложившиеся у его ног, постепенно теряли свои правильные очертания, растворяясь где-то в глубине комнаты и превращаясь в монотонную, зеленовато-серую завесу. Тишина нарушалась лишь мерным, тихим гудением лопастей работающего воздушного вентилятора.

Вилли уже стал впадать в забытьё, когда вдруг зазвонил телефон. Сам по себе этот факт дошёл до его сознания не сразу, а звонки всё не умолкали. Когда же наконец он осознал реальное положение вещей, то трубку поднимать решился не сразу, полагая, что звонок предназначен не ему: кому бы это вдруг могло прийти в голову будить его среди ночи, и кто мог знать, где он? А звонки были всё настойчивей и настойчивей. И тут у Рунгштольфа молнией мелькнула догадка:

– Джеймс Квинт!.. Ну конечно же он!.. Ведь сам, собственноручно, отправил ему сегодня бутылку шампанского. И как это я мог выпустить из вида?!

Он тут же схватил трубку.

– Слушаю!

Однако, с первых же слов говорившего на другом конце провода, он понял, что ошибся в своём предположении: голос был ему незнаком.

– Добрый вечер, сэр! Ради Бога, прошу извинить, что решился потревожить в такой поздний час… Вы меня слушаете?

– А вы не полагаете, что ошиблись номером телефона? – раздражённо пробубнил Вилли.

– Нет-нет, что вы! Дело срочное и не требует отлагательства. Я звоню по поводу когда-то данного вами обещания предоставить рецензию на мою работу, касающуюся исторического описания жизнедеятельности легионеров…

– Какой-то ненормальный! – было первой мыслью Рунгштольфа, и он собрался было бросить трубку, когда последующая фраза заставила вдруг насторожиться его и внутренне собраться.

– … и особенно – их предводителей: центурионов.

От неожиданности Вилли так и застыл на месте.

– Не может того быть! – пронеслось горячей, упругой волной. – Я же ведь собственными ушами слышал радио- и телесообщения дикторов, оповещавших о трагедии, разыгравшейся в районе островной банки, в том числе и о гибели советского матроса Дюгелева с барка «Кассиопея».

Он не сразу нашёлся что ответить. Постепенно недоумение сменилось безотчётным чувством торжества. «Само Провидение посылает мне этого человека», – подумалось Рунгштольфу, и он сказал в трубку:

– Ах, да-да, что-то припоминаю. Спросонья как-то не сразу сообразил, приношу извинения. Я с удовольствием удовлетворю вашу просьбу, как и обещал.

– В таком случае попросил бы вас назначить место и время встречи…

Образовавшаяся пауза, свидетельствовавшая о том, что Вилли никак не мог собраться с мыслями, заставила голос на другом конце провода, продолжить:

– Хотя знаете что? Я вас постараюсь найти сам, завтра, вернее – сегодня, утром…

– Да, но…

– Не беспокойтесь, сэр! Для меня это не составит большого труда. Желаю спокойной ночи!..

– Вот так удача! – Вилли радостно потёр руки. – Посмотрим, что скоро запоёт этот недоносок Бальдомеро Наваррэс. – Он откинулся на подушку кровати и подумал: – А этот Дюгель просто дьявол, вышел сухим из воды, в прямом смысле этого слова. Всё-таки я не ошибся, сделав на него когда-то ставку. Теперь-то я заставлю этого «гладиатора» выполнить данное им обещание: «зубная боль» стала невыносимой. Эти вонючие гиены так обложили мой бизнес во всех уголках света, что пора бы дать им почувствовать, с кем им приходится иметь дело, особенно этому Наваррэсу, барону всех баронов от наркобизнеса, возомнившему из себя невесть знает какого нувориша…

Неделю тому назад Рунгштольф был любезно приглашён Бальдомеро Наваррэсом, богатейшим человеком на Земле, в свою загородную резиденцию. Приглашение, носившее откровенно приказной характер, было продиктовано якобы желанием приятно провести время, стремлением в дружеской обстановке потолковать о перспективах на будущее и, вообще, на денёк-другой отойти от дел мирских, окунувшись в мир созиданий природы…

Встречать гостя Наваррэс вышел в изумительном, расписном кимоно с лилиями и драконами. Раскинув руки для дружеского объятия, он двинулся навстречу прибывшему. Лицо хозяина озарялось неподдельной улыбкой и выражало крайнее удовлетворение от посещения столь высокого гостя. Со стороны создавалось впечатление, что происходит встреча двух старых, верных друзей после долгих лет разлуки. Обстановка, которой окружил Бальдомеро своего гостя, была тёплой и непринужденной, и с Вилли постепенно начинало спадать чувство тревоги и напряжение гнетущего ожидания чего-то необычного и зловещего.

Первый день Бальдомеро посвятил ознакомлению гостя со своим скромным хозяйством: с оранжереей, в которой он собственноручно выращивал невиданной красоты цветы; с огромным плавательным бассейном, выложенным белым мрамором и заполненным кристальной чистоты водой, бьющей из гидротермального, минерального источника под дном бассейна; с различными породами собак, разводимых и выращиваемых в специальных вольерах и дрессируемых по специальной методике… Гостю только и приходилось что удивляться разнообразию увлечений хозяина.

– И когда только вы успеваете заниматься всем этим, – недоумевал Вилли, неопределённо очерчивая рукой окружающее пространство.

– Делать это заставляет любовь к природе, – патетически вымолвил Бальдомеро, – и, в частности, к братьям нашим меньшим…

– … и, особенно, пристрастие к выращиванию маковых, чем сознательно способствуешь уничтожению высшего творения природы – человека, – иронически заметил про себя гость.

– Я полагаю, вы согласитесь со мной, – продолжал тем временем хозяин, – человек должен быть не губителем, а врачевателем природы: он лечит природу, природа лечит его.

– Господи! Что будет с нами, – невольно подумалось Вилли, – если каждый циник начнёт произносить правильные речи?..

День прошёл беззаботно и безоблачно. Полдня провели на теннисном корте, потом загорали и купались в плавательном бассейне, гуляли по огромному, ухоженному саду, обедали, отдыхали просто так, потом вновь – теннисный корт: в общем всё, как и полагается для солидных, деловых людей…

На другой день совершали облёт вблизи расположенных владений Наваррэса. Двухместный геликоптёр пилотировал сам Бальдомеро. Вилли уже начал отдавать должное тактичности хозяина гостеприимного дома: никаких деловых разговоров, никаких намёков на некоторые расхождения во взглядах, касающихся общих интересов. И только под конец дня лишь одно обстоятельство, а, вернее – эпизод, омрачил и свёл на нет приподнятое настроение Рунгштольфа.

На подлёте к хозяйской вилле оба заметили какое-то людское оживление среди большой поляны, обрамлённой густыми зарослями шиповника. У самого края зарослей виднелся всадник на арабском скакуне. В руках он держал какую-то верёвку, прикреплённую к сбруе и уходившую по земле куда-то вглубь кустарника. На противоположной стороне зарослей виднелось небольшое скопление людей, хлопотавших вокруг какого-то человека.

– Федерико! – обратился Наваррэс к всаднику после того, как приземлил аппарат и заглушил двигатель. – В чём дело?

– Нашли ещё одного злостного неплательщика налогов, сэр, – поспешил пояснить тот. – Пусть и ответит по нашим законам. Сам виноват.

Хозяин и гость, покинувшие кабину геликоптёра, обогнули широкую – метров пятьдесят – ленту колючего кустарника и приблизились к людскому скоплению. Завидев приближающихся, толпа расступилась. В центре её стоял плотный, здоровенный мужчина лет сорока. Спутавшиеся кудри чёрных волос, прядями ниспадали на лоб его смуглого, искажённого животным страхом и ужасом, лица; вся одежда на нём была мокрой от пота. Спереди руки его были связаны концом длинной верёвки, пропущенной по земле через кустарник. Вилли догадался, что другой её конец находится в руках всадника.

– Пощадите, босс! – завопил провинившийся, падая на колени перед подошедшим хозяином. – Клянусь своей матерью и ликами всех Святых, что…

– Довольно, довольно, Рамон, я же не раз предупреждал тебя, – не дав договорить тому, сочувственно вымолвил Наваррэс, – а ты не пожелал прислушаться. Видит Бог, что я не хотел этого. Но всякое непослушание должно в конце концов влечь за собой всеобщее осуждение в виде достойного покарания… Идёмте отсюда скорей, господин Рунгштольф, – обратился он к своему гостю, взяв его под локоть. – Всё это предназначено не для ваших глаз и ушей. А вы, – он повернулся к экзекуторам, – начнёте, как только я махну рукой.

Как только хозяин с гостем миновали кустарник и направились к геликоптёру, Наваррэс сделал отмашку рукой. Рунгштольф невольно оглянулся и увидел, как всадник тронул с места и пустил коня лёгкой рысцой. Верёвка натянулась, словно струна, а из-за противоположной стороны зарослей донёсся душераздирающий вопль: Рамона не спеша протаскивали сквозь колючий кустарник шиповника. Вся процедура заняла не больше минуты. Стенания несчастного прекратились ещё до того, как тело его было выволочено на поляну. Федерико держал путь чуть ли не на вновь прибывших. Проскакав почти что рядом, он проволок мимо них, метрах в двух-трёх, обезображенное, кровавое месиво, то, что осталось от провинившегося. Никаких следов одежды, одни клочья мяса, из-под которых проглядывали оголившиеся кости скелета.

Вилли стало жутко и как-то не по себе: он побледнел, в голове помутнело, земля стала уходить из-под ног. Но каким-то чудом он всё же нашёл в себе силы, чтобы выдержать весь этот кошмарный спектакль, устроенный ему «гостеприимным» хозяином. Вилли понял одно: с самого начала встреча эта была задумана Наваррэсом в качестве мер предупреждения и устрашения.

Покидая виллу, Рунгштольф предложил Наваррэсу нанести ответный визит. Когда?.. Да когда тому заблагорассудится. Договорились – ровно через неделю…

И вот теперь, лёжа на кровати и не без внутреннего содрогания припоминая всё это, Рунгштольф предавался размышлениям о дальнейших своих действиях, направленных против своих явных и неявных врагов и притеснителей. Завтра – день ответного визита, и у него уже кое-что приготовлено для Бальдомеро Наваррэса. Хотелось бы посмотреть на эту довольную рожу «званного гостя», когда он, Вилли, преподнесет ему свой «подарок». Да и Дюгель, этот вездесущий, непотопляемый дьявол, объявился как нельзя кстати. Пока что всё складывается не так уж и плохо…

Ровно в девять утра покинув «Отель Роз», Рунгштольф сидел на заднем сиденье своей «испано-сюизи».

– Хосе! – обратился он к шофёру, не глядя в его сторону. – Маршрут – прежний.

Тот понимающе кивнул головой и машина плавно тронулась с места.

– Куда ты меня везёшь, Хосе? – спустя некоторое время опомнился Рунгштольф, заметив, что едет совсем в другом направлении. – Ты что, перебрал вчера лишнего?

– Как можно, сэр! – не поворачивая головы, отозвался шофёр. – Я просто подумал, что нам есть кое о чём поговорить: мы же договаривались этой ночью о встрече.

– Эдди?! – от неожиданности Рунгштольф даже приподнялся с сиденья. – Вот так та-ак, браво! – Он сделал попытку заглянуть в лицо Дюгеля. – А где же Хосе, мой шофёр? – заволновался Вилли.

– В багажнике, сэр!

– Ка-ак?! Смею надеяться, он цел и невредим?

– Живее всех живых, – пошутил Эдди, а Вилли, откинувшись на спинку сиденья, громко и весело рассмеялся.

– Вы молодчина, дружище! В вашем лице пропадает талант великого артиста. Как же вам удалось обвести вокруг пальца моего верного Хосе? На него это не похоже.

– Дело техники, в сочетании с фактором неожиданности, – обронил Дюгель, не отрывая взгляда от дороги.

– Он вас видел в лицо?

– Нет, к его счастью.

– Уф-ф, ну и слава Богу: словно камень с плеч. Отличный парень этот Хосе… Ну, ладно, – перешёл Вилли на деловой тон, – это всё мелочи. Что думаете предпринять дальше?

– Если вы, господин Рунгштольф…

– Вилли!.. Зовите меня просто Вилли! Мы же с вами когда-то договаривались, чёрт подери!

– Хорошо! Если вы, Вилли, располагаете свободным временем, то предлагаю поехать ко мне в отель. Место глухое, малолюдное…

– А как же быть с моим шофёром?

– Отыщем укромное местечко, завяжем ему глаза, снова переоблачимся с ним каждый в свою, прежнюю одежду, и отпустим его, на время, на все четыре стороны: пусть немного отойдёт. А мы с вами тем временем направимся в мои роскошные апартаменты. Устраивает?

– Вполне!..

Беседа затянулась чуть ли не до полудня. Они сидели в небольшой, грязной комнате с потрескавшейся мебелью и с облупившейся местами на стенах штукатуркой. Вилли уже начал поглядывать на часы: в шестнадцать ноль-ноль у него должен состояться важный телефонный разговор с одним из представителей отдела поставки вооружений министерства обороны. Но он всё ещё чего-то медлил, словно не всего досказал.

– Вот ещё что, Эдди, – после некоторого раздумья произнёс он. – Не хочу утаивать от вас: в моём секретном штате числится ваша давняя подруга и напарница по работе – Сара Фулсброк. Я не сомневаюсь в том, что вы видели вчера нас обоих. Так уж получилось, что она попала в поле зрения моих людей; пришлось прибрать её к рукам. Так вот, для всех, в том числе и для неё, вы теперь – погибший, а точнее – утопленник. С этой минуты никто не должен не только знать, но и догадываться о существовании Эдварда фон Дюгеля, кроме меня, разумеется. В памяти Сары вы должны остаться верным другом и отличным разведчиком. Как она горевала, бедняжка, прознав о вашей кончине; видели бы вы её лицо… Итак, как же вас теперь называть? – Рунгштольф на мгновение задумался. – Придумал! Давайте так: отныне для всех вы – Бенджамин Линк, а просто – Бен Линк. Неплохо звучит, не правда ли? Прослеживается некое англо-германское созвучие, ха-ха! Кстати, не помешало бы сделать вам и пластическую операцию, да жаль – времени у нас с вами осталось не так уж и много. Мужайтесь, Бен Линк, – довольный Рунгштольф хлопнул Эдди по коленке. – В скором будущем всех нас ждёт большая работа…

После ухода Рунгштольфа Эдди ещё долго не мог прийти в себя: его всего просто трясло от злости и ненависти.

– Надо же, – чуть ли не скрипя зубами, возмущался он. – Этот прохвост, видите ли, вызвался быть моим крёстным отцом, не испросив на то даже моего согласия. Не слишком ли много берёте на себя, господин Рунгштольф? И перекрестить успел, и пытается лишить всех прежних связей с родными, близкими, знакомыми… Ему и физиономию мою хотелось бы переиначить… А эта Сара, – пылкое воображение стало рисовать ему невероятные картины измены и коварства его бывшей подруги. – И это плата за всё хорошее, что я для неё сделал. Ну, погоди же, стерва, ты у меня ещё будешь пахать землю без плуга – носом, носом… О-о, я-то знаю, как найти на вас обоих управу, да и не только на вас. Дайте только срок, и я приведу в действие свой план: уж тогда – берегитесь!

6. Бальдомеро Наваррэс начинает нервничать

Королю мировых наркобаронов Бальдомеро Наваррэсу был оказан достойный, радушный приём, обставленный всеми почестями. Встреча состоялась на одной из загородных вилл Рунгштольфа. Гость прибыл по воздуху, на собственном геликоптёре, сопровождаемый всего лишь одним телохранителем. Сам по себе этот факт носил демонстративный характер: ему нечего опасаться в своей вотчине, хозяином которой, согласно неписаным законам, он являлся.

Сразу же по прибытии, сославшись на какие-то неотложные дела, гость был вынужден «огорчить» своего друга, сказав, что составит ему компанию всего лишь на полдня: вечером ему предстоит отлёт в Гонконг.

– Очень, очень сожалею, – сделав вид, что весьма огорчён и несколько удручён подобным обстоятельством, выдавил из себя Рунгштольф. – По правде говоря, не рассчитывал на такой короткий срок вашего пребывания. Однако, прекрасно понимаю и вхожу в ваше положение: такова неприглядная сторона нашей жизни, что ситуация может измениться каждую минуту, и её необходимо использовать безотлагательно…

– Весьма признателен за понимание, – Бальдомеро одобрительно кивнул головой. – И ещё добавлю, что ситуацию надо не только использовать, её следует ещё и создавать.

Так и беседуя мирно, они не спеша прогуливались по тенистым аллеям парка. Телохранитель неотступно следовал за своим хозяином. Он мгновенно насторожился, а рука его полезла под полу пиджака, когда из боковой аллеи навстречу процессии вынырнул какой-то незнакомый ему человек.

– Всё в порядке, Блэйк! – поспешил успокоить того Вилли, сделав упреждающий жест, а затем обратился к Наваррэсу: – Прошу знакомиться! Это – Бенджамин Линк, моя правая рука во всех делах и начинаниях.

Перед Наваррэсом, облачённым в белоснежный костюм и цветастую сорочку с распахнутым воротом, предстал невзрачного вида мужчина со смуглым лицом, украшенным чёрными, в стрелочку, усиками и с такого же цвета шевелюрой, расчёсанной на прямой пробор. Одет он был неброско, но со вкусом; глаза его скрывались за тёмными стёклами светозащитных очков. «Такие личности долго в памяти не задерживаются», – подметил про себя гость.

– Господа, прошу к столу, – подобострастным тоном, учтиво вымолвил он после состоявшегося знакомства…

Завтрак подходил к концу, когда перед Рунгштольфом предстал Бен Линк и что-то тихо прошептал тому на ухо. Понимающе кивнув головой, хозяин тут же обратился к своему гостю:

– Дорогой Бальдомеро! По причине того, что вы не располагаете достаточным временем, то при всём моём желании я не в силах буду ознакомить вас со всеми тонкостями ведения своего хозяйства…

– Ну что вы, Вилли! – не дал договорить гость, попыхивая выставочной, гаванской сигарой и мелкими глотками отпивая из маленькой фарфоровой чашечки крепкий, душистый кофе. – Стоит из-за этого огорчаться? Считайте, что мой визит – это просто дань уважения моему старому, доброму другу, к которому я решил заглянуть на минутку-другую и убедиться в его полном здравии и благополучии. Я уверен, что никакие обстоятельства не смогут омрачить нашей с вами дружбы.

– Весьма признателен за тёплые слова, – поблагодарил Рунгштольф. – Так вот, только что сообразительный Бен Линк подсказал мне одну блестящую идею. На вилле имеется отличный, современный комплект киноаппаратуры и небольшой просмотровый кинозал. Не покидая пределов моей скромной обители, вы сможете за какой-то час-полтора получить исчерпывающую информацию о различных сторонах деятельности вашего покорного слуги, – Рунгштольф поднёс руку к сердцу, отвесив лёгкий поклон.

– Толковый малый, оказывается, этот ваш Бен Линк, – одобрительно высказался Наваррэс. – В таком случае с удовольствием принимаю ваше предложение: сгораю от нетерпения увидеть плоды деятельности моего старого, доброго приятеля. Не будем откладывать в долгий ящик…

В затемнённом светонепроницаемыми шторами помещении небольшого кинозала раздались мерные звуки работающей киноаппаратуры, которую обслуживал Бен Линк. Хозяин с гостем расположились в мягких, удобных креслах, обшитых крокодиловой кожей.

– Кинокадры не озвучены, – счёл за необходимость предупредить Рунгштольф, – поэтому их смысл и содержание при необходимости буду вынужден пояснять своими словами, если, разумеется, вы не станете возражать.

– Какие могут быть разговоры, дружище?!

– Перед собой вы видите один из производственных комплексов дочерней, эквадорской фирмы авиационного концерна «Квинт энд аэрокомпани», которой мне, по совместительству, и приходиться руководить по настоящее время. Характер продукции на этом предприятии узкоспециализирован: выпуск реактивных, авиационных двигателей новейшей конструкции с повышенными энергетическими показателями. Обладая огромной по нынешним меркам мощностью, они в то же время, чрезвычайно экономичны при малых габаритах и весе…

– Поговаривают, что этот Квинт является обладателем бесценного сокровища, – ни с того, ни с сего заявил Бальдомеро.

– Да как вам сказать, – пожал плечами обескураженный Вилли. – При его солидном положении…

– Нет-нет, – перебил гость, – вы меня не так поняли. Я имел в виду его дочь, о красоте которой ходят чуть ли не легенды.

– А-а, вот вы о чём, – улыбнулся хозяин. – Что правда, то правда. Должен с этим согласиться: весьма привлекательная и обворожительная особа. И если разговор зашёл о женщинах, то честно признаюсь: мне в жизни как-то больше попадались туманности; Лорид – звезда первой величины, поверьте мне, не в меру умная и не по годам самостоятельная девушка. Джеймс Квинт прочит её в свои преемники.

– Вот как? – гость удивлённо наморщил лоб.

– Представьте себе. А ей всего лишь неполных двадцать лет.