Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 1

скачать книгу бесплатно


В следующем месяце сыграли дворовую свадьбу, и Альфонс с Валентиной стали законными супругами. Они переехали в маленькую квартиру в пяти трамвайных остановках от родительского дома. В их молодой семье был достаток, но не было детей.

В 1940 году война обрушилась на миролюбивую страну. В 1942-м немцы увели Альфонса, как и почти всё работоспособное население Бельгии, на заводы Германии. Надзиратели этих трудовых лагерей следили за каждым человеком, чтобы выжать из людей вассальных стран всю силу, и выжать её без остатка.

Через год принудительных работ, когда Альфонс пришёл в отпуск, Валентина встретила его на пороге дома. Она предстала перед ним не как подружка, знакомая с детства, не как супруга, жениться на которой ему посоветовал отец, а как созревшая для любви женщина. На ней было розовое платьице и красные туфельки на ногах. Валентина протянула к нему свои нежные руки, и стальное колечко на пальце, первый подарок Альфонса, блеснул прямо ему в глаза.

В сердце мужчины чувствительным штормом ворвалась любовь к той единственной на земле женщине, которую при рождении назвали Валентиной. Именно о ней он мечтал весь год в Германии, ночью – в бараке, а днём – у станка на военном заводе.

Альфонс без слов поднял жену на руки и ногой закрыл за собой дверь. Вся вселенная с её богатствами и успехами, войнами и трагедиями осталась за порогом их маленькой квартирки. Страсть как неземное наслаждение близостью с любимой женщиной овладела мужчиной, которая от долгой разлуки стала неутолимой. Это испытанное ими счастье пришло как прекрасное пробуждение от многолетней дрёмы. В те дни и был зачат их первенец, Ронан Мария Альфонс Де Гроте, рождение которого обернулось праздником для всего двора в день, когда немцы покидали Антверпен.

Открывая калитку, ведущую во внутренний двор, Альфонс вновь счастливо заулыбался, и не успел он и шагу шагнуть за калитку, как к нему уже спешили родители, но их обогнал его тесть, маленький коротышка с лысой головой и выпирающим колобком животиком. Казалось, что он не бежал, а катился по двору, а во дворе уже был накрыт стол, за столом сидели счастливые соседи и ждали начала праздника по поводу рождения в молодой семье Де Гроте первенца. Давно так дружно и весело не гуляли соседи, только поздним вечером они разошлись по домам.

Провожая сына домой, Мария сказала ему своё заветное желание, что младенца положено крестить, чтобы он рос под божьей защитой. Альфонс успокоил маму, пообещав на крестины пригласить всех родственников и маминых соседей.

В ту ночь перед сном Мария, стоя на коленях у себя в спаленке, каялась за то, что недолюбливала свою невестку, которая через годы родила им с Францем первого внука.

А в ночь перед крестинами и Альфонс долго не мог уснуть. Жена и сынок мирно спали в детской комнате, а он сидел на балконе, курил самокрутку и думал.

«Мама говорила, что в церкви служит теперь новый пастор и ему прислуживает молодой дьякон, который сменил старого. Это хорошо».

Именно из-за старого дьякона он ещё подростком перестал ходить в церковь. Слишком много зла причинил Альфонсу этот божий человек.

* * *

Мальчиком Альфонс учился в школе при местной католической церкви. Учился он неплохо, иногда даже с удовольствием. Каждое воскресенье ученики должны были посещать церковь на утреннее богослужение, на котором многие из его товарищей засыпали с первой молитвой «Аве, Мария».

Франц, отец Альфонса, в церковь не ходил, он так уставал за неделю от тяжёлого труда, что ценил воскресное утро как единственную возможность выспаться и побыть с семьёй, чтобы потом всю рабочую неделю вновь трудиться до седьмого пота, а Мария, мама Альфонса, не чувствовала себя грешной, когда вместо службы в церкви сидела рядом с любимым мужем, пила утренний кофе и рассказывала ему о недельных новостях семьи и двора, но сына в церковь отправляла, так как этого требовали в школе.

Альфонсу было на руку, что его родители не посещали воскресные богослужения, потому что в конце службы пастор выставлял перед лицом прихожан провинившихся учеников. В этом позорном строю нередко стоял и сам Альфонс. Этого родители не знали, и не должны были узнать.

– Эти негодные мальчишки поставили капканы на кроликов в угодьях барона! – говорил дьякон на одном из воскресных служений, указывая на построенных в шеренгу ребят, словно они были исчадием ада. – Когда дети совершают грех, за них будут гореть в аду их родители! Но уважаемый барон простил их! Давайте молиться за нашего барона, который имеет желание поправить крыльцо в нашей церкви! – распинался перед прихожанами дьякон, а уважаемый барон, сидевший перед алтарём в первых рядах, покачивал довольно головой. И никому из верующих не было понятно, что означает это его покачивание.

Этого никак не мог отгадать и сам старший дьякон, который за день до богослужения ужинал с бароном и его семьёй и обещал ему пожурить негодных ребятишек, промышляющих в его угодьях.

– Бойтесь! – громко взывал к возмездию дьякон, обращаясь к понурым ребятам и их родителям. – Ибо грешники будут гореть в аду!

Его слова подхватывало эхо, и всем сидящим в церкви становилось страшно.

Иногда старший дьякон, высокий и, как жердь, худой, приходил к своенравным шалунам домой и требовал от их родителей жёстких воспитательных мер, приходил он и в дом к Альфонсу.

Мария угощала сердитого дьякона чашечкой кофе и в согласии с ним покачивала головой, слушая его рассуждения о том, что её сын – «очень грешный мальчик» и что «его место непременно будет в аду». После таких посещений подслеповатые глаза Марии ещё больше слезились, но она почему-то не наказывала сорванца-сына, а только благодарила Бога, что этих страшных слов священника не слышал её муж. Такое поведение матери маленький Альфонс понять не мог. Мама не ругала его за кроликов, которые попадались в его ловушки. Она варила из них суп, которым кормила свою семью и старенькую соседку, пока та была жива.

Сколько себя Мария помнила, леса вокруг города были общими, и все соседи варили очень вкусный суп из кроликов, пойманных в этих местах, потому что иначе расплодившиеся кролики причиняли ущерб земледельцам и садоводам.

Альфонс тоже не сильно обращал внимания на слова дьякона, пока тот не стал его злейшим врагом. Необычное событие случилось с Альфонсом в последний год его обучения в школе, которое перевернуло его представление о себе и о жизни.

В класс, где учился Альфонс, пришла новенькая девочка, её звали Рахель. Что-то загадочное было в этой девочке, напоминающей ему пугливого воробышка. Альфонсу очень хотелось обратить на себя её внимание. И на большой перемене он смело подошёл к Рахель, протянув ей ещё недоспелую грушу, которую сорвал в саду у барона. Правду сказать, во время этого похода за грушами он порвал штаны, когда они с ребятами убегали от злых собак, но дырки в штанах мама заштопала так, что их почти не было видно.

Протягивая зелёную грушу девочке, Альфонс боялся посмотреть в её глаза, как и девочка – взять грушу из его рук. От растерянности Рахель подняла на него свои иссиня-чёрные глаза, и Альфонс утонул в них, утонул безвозвратно. От «утопления» его спасла та же груша, которая выпала из его руки и закатилась под шкаф, стоявший в углу классной комнаты. Пока Альфонс, найдя грушу, с усердием вытирал её о свои штаны, девочка стояла рядом, с любопытством смотрела на необычного паренька и молчала. Потом она робко взяла грушу, предложенную ей Альфонсом, и улыбнулась. Чтобы опять не захлебнуться счастьем, глядя в её бездонные глаза, мальчик выбежал на игровую площадку и стал изо всей прыти гонять по футбольному полю мяч. Мяч не выдержал лихости футболиста и влетел в окно директора, вдребезги разбив оконное стекло. Проныра дьякон тут же записал Альфонса в список штрафников.

В следующее воскресенье Альфонса снова поставили в строй сорванцов, провинившихся за неделю. Рахель была на этой воскресной службе, и мальчик ловил на себе её удивлённо вопросительный взгляд. Наверное, она не могла понять, хороший он мальчик или плохой. На этом оборвалась их дружба, но любовь грела сердце Альфонса надеждой на будущее счастье.

Окончив школу, Альфонс пошёл работать, мечтая, что однажды пригласит черноглазую Рахель в кино, и они будут сидеть рядом и, обнявшись, смотреть приключенческий фильм про индейцев. Альфонс трудился с азартом, чтобы накопить средства для постройки дома под красной черепицей, куда он приведёт женой свою Рахель.

Но вышло всё не так, как обещалось.

Рахель после школы была приглашена в услужение к барону. Сначала она помогала на кухне, потом была определена в младшие горничные. Старший дьякон заслужил одобрение от барона, которому он поставлял красивых невинных девиц, имеющих нужду в заработке. Семья Рахель состояла из трёх женщин, и на попечении Рахель были больная мама и старенькая бабушка. Девушка искренне обрадовалась приглашению на работу к самому барону и поблагодарила старшего дьякона местного прихода за участие в её судьбе.

Вскоре после этого Рахель, в дамской шляпке с вуалью, сидела во втором ряду на воскресных службах в церкви в одном ряду с уважаемым семейством бургомистра, рядом с бароном и его высокомерной женой. Во время богослужения девушка не поднимала своих печальных глаз, спрятанных под сенью чёрных ресниц. Альфонс к тому времени перестал ходить в церковь, и его горячий взгляд больше не согревал её робкое и страдающее сердце. Когда она стала собственностью барона, то девушка чувствовала себя порочной и не хотела встречаться со своей первой любовью.

Никто не знает, что стало с Рахель в военные годы. Барон на время войны уехал в Америку и оттуда давал указания своему дворецкому, управлявшему имением. Маму и бабушку Рахель немцы увезли в Германию, как лиц еврейской национальности, а старший дьякон ещё долго служил в приходе.

* * *

От дум Альфонса оторвал требовательный голодный крик сына. Отцовская любовь к этому малышу заполнила его сердце радостью жизни, и прошлое ушло, чтобы не мешать настоящей жизни. Жена Валентина уже проснулась, она надела широкий халатик и взяла сына на руки, чтобы покормить изголодавшегося за ночь младенца. За окном светало. Звонил колокол на церковной башне. Наступал особенный день, день, в который Ронан Мария Альфонс Де Гроте, в возрасте одного месяца, был крещён во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Глава 3

Ронни родился недоношенным ребёнком, его вес при рождении был равен весу недокормленной курицы – один килограмм восемьсот грамм. Младенец с первых минут жизни удивлял родителей своим аппетитом. Альфонса и Валентину восхищало всё, что делал их малыш, но его требовательность в еде приводила их в неописуемый восторг. То, с какой жадностью он сосал материнское молоко, говорило о его врождённом жизнелюбии.

Вскоре родители вечно голодного ребёнка стали покупать для кормления молочные смеси, которые только появлялись в аптеках, а уже в два месяца поили его цельным коровьим молоком из деревни.

Первые месяцы жизни Ронни практически не бодрствовал, он только и делал, что ел и спал, спал и ел. Иногда Альфонс дёргал его за розовую пятку, иногда теребил за ушко в надежде разбудить, чтобы поиграть с ним, поговорить о чём-нибудь, понятном только им двоим. Мужчине хотелось скорее познакомиться со своим сынишкой, дать ему почувствовать отцовскую любовь, но малыш просыпался, видел отца и начинал требовать еду.

Как-то раз Альфонс шутки ради дал в руки четырёхмесячного сыночка сочный бифштекс. Тот целый час его мусолил, пока до капли не высосал из него весь мясной сок, и только потом довольный громко загулил.

– Мужичок наелся! – обрадовался глава семьи.

– Что ты наделал? – всполошилась Валентина. – Это не положено, наш малыш мог подавиться, у него ещё нет зубов!

Но Альфонс не слушал жену, он смотрел на сына и хохотал, а через минуту захохотала и Валентина, а маленький Ронни, лицо которого было испачкано мясным соком по самые уши, счастливо улыбался, сидя на подушках на высоком самодельном стульчике, ибо он впервые испытал блаженство сытости и с такой благодарностью смотрел на родителей, что те уже не помнили врачебные рекомендации по детскому питанию, а просто любовались маленьким обжоркой.

Удивительно, но именно этот счастливый момент младенчества станет первым воспоминанием Ронни Де Гроте о себе самом.

В свои восемь месяцев мальчик съедал целый бифштекс без остатка, что одобрялось его родителями, но ужасало других молодых мамаш, что жили по соседству. Валентина не спорила со своими подругами, а приглашала их на чашечку кофе, который подавался с печеньем «Спекулос». Актуальность темы о мясной диете детей тут же теряла свою остроту, и женщин тянуло на разговоры, они забывали о присутствии сытого малыша, который мог долго играть с резиновыми машинками.

В возрасте двух лет Ронни уже чувствовал свою принадлежность к роду мужчин. Это проявлялось в его неподдельном восхищении колесом. Мальчик был покорён чудесными свойствами колеса, которое так забавно крутилось. Если колёса у машинки хорошо раскрутить, то машина сама бегала по комнате, а это было очень весело, как на карусели. Ронни рано заметил, что вокруг него крутятся разнообразные колёса, маленькие колёсики в игрушечных машинках, большие в автомобиле и в извозной коляске деда, а резные в часах, в маминой швейной машинке тоже что-то крутилось, но это не было колесом.

Со временем малыш понял, что чем сильнее раскрутить колёса игрушечного грузовика, тем скорее он будет ездить по детской комнате и возить то, что лежало в кузове. Потом Ронни с удивлением наблюдал, что машинка с колёсами не тронется с места, даже если её завести до отказа, когда на ней лежал тяжёлый молоток, но если молоток заменить яблоком, то машинка быстро увозило яблоко в другой угол комнаты. Правда, яблоко быстро съедалось самим экспериментатором из-за того, что этот сочный плод не соответствовал техническим требованиям его игрушек.

В три года мальчик получил в подарок деревянный велосипед, сделанный умелыми руками его отца. Велосипед не имел педалей, но Ронни педали были и не нужны. Мальчик очень гордился своим первым транспортным средством. Прежде чем его оседлать, он внимательно осматривал каждое колесо и, покрутив туда-сюда руль, отправлялся в путь. Он лихо отталкивался от земли своими крепкими ножками, наслаждался быстрой ездой в уверенности, что мама стоит на балконе и машет ему рукой.

Так как у велосипеда не было мотора, его звуки воспроизводил сам маленький велосипедист.

Как-то раз Ронни, домчавшись до угла улицы, с разгона влетел во что-то мягкое, тёплое и очень пахучее, его глаза перестали видеть, уши – слышать, и дышать было нечем. В этот момент он настолько растерялся от происходящего, что затих в ожидании того, что будет дальше.

А в это время высокая достопочтенная дама, которая только что повернула за угол, со вниманием разглядывала то, что застряло у неё между ног. Внезапность нападения ошеломила женщину, и ей понадобилось какое-то время, чтобы разглядеть маленькие ножки того, кто застрял у неё под пышной юбкой, и лежащий рядом перевёрнутый деревянный велосипед с крутящимися колёсами, который дополнял картину происшествия.

Молчание с обеих сторон длилось несколько мгновений, и первой заголосила женщина. От её вопля Ронни в панике поднатужился и вырвал голову из пахучей ловушки, потом, вдохнув свежий воздух полной грудью, громко заплакал.

Малыш не стал ждать, когда на него в очередной раз нападёт эта страшная чужая тётя. Он поспешил к маме, волоча за собой деревянный велосипед. Он хотел быстрее получить порцию материнского утешения. Но жаловаться было некому: его мама скорчилась на полу балкона и уже всхлипывала от смеха, ибо столкновение сына с дородной женой мясника произошло у неё на глазах.

Через год Ронни уже ездил на педальном велосипеде к бабушке, которая жила в пяти километрах от его дома. Он ехал так быстро, что мама еле поспевала за ним.

Приходы Валентины с сынишкой по пятницам радовали всех обитателей двора. Отец Валентины, Маленький Франц, учил малыша играть в карты и покупал внуку самые новые журналы с комиксами в газетном киоске, а Большой Франц, отец Альфонса, давал внуку покурить свою трубку, при этом он строго приговаривал, что курить очень вредно для здоровья, но если курить, то лучше курить трубку. А также он учил Ронни работать молотком и рубанком, а другой дед, Маленький Франц, – выкорчёвывать деревья. И в этом соревновании на лучшего дедушку не было победителей.

Уже в пятилетнем возрасте мальчик решил самостоятельно поехать к доброй бабушке Марии на трамвае, как взрослый человек. Ронни знал, что ему надо выйти на пятой остановке, а там до бабушкиного дома было рукой подать. Конечно, мальчику хотелось пойти к бабушке вместе с мамой, но у мамы были гости, а папа как всегда работал.

Папа приходил домой поздно и мало разговаривал с сыном, потому что очень уставал.

Ронни гордился отцом, его папа был строителем и имел собственное дело. Только королю мальчик отдавал право быть самым главным в стране человеком, а после Его Величества сразу шёл его папа. Хотя он видел отца только по воскресеньям, но боялся его огорчить всю неделю, потому что мама каждый раз грозилась рассказать папе, когда проказничал его сын.

Сидя в трамвае, пятилетний Ронни считал остановки и представлял, как завтра расскажет папе о своей поездке к дедушкам и бабушке, а тот похлопает его по плечу. Похвала отца меняла жизнь мальчика, а её надо было заработать.

Трамвай приближался к нужной остановке, но Ронни не смог дотянуться до кнопки стопа, и трамвай проехал бабушкину остановку. Мальчик захныкал, теперь он уже не чувствовал себя героем…

Одна пожилая женщина подошла к несчастному ребёнку, узнала, в чём дело, и сама нажала на кнопку стопа. Трамвай медленно стал снижать скорость и остановился на следующей остановке.

– Спасибо, мадам! – чуть слышно произнёс Ронни.

– Булеке (малыш), – обратилась женщина к нему, улыбнулась и погладила его по голове, – ты найдёшь дорогу домой?

Мальчик утвердительно кивнул головой и вышел из трамвая. Место было незнакомое, но он не растерялся и по ориентирам, известным ему одному, нашёл двор, где жила его бабушка. Отправляясь из гостей в обратный путь, он прихватил с собой палочку для того, чтобы в трамвае вовремя нажать на кнопку стопа.

Быть самостоятельным Ронни очень понравилось.

На первом этаже дома, где снимала квартиру семья Де Гроте, жила хорошая девочка, которую звали Диан. Диан была чуть старше Ронни, она стала его первой подружкой. Дети дружили и хорошо ладили между собой. Пока Ронни строил кораблики и машинки из конструкторов, девочка возилась с куклами, сидя на детском диванчике. Иногда Диан просила мальчика отремонтировать для неё поломанную игрушку или поправить кукольную мебель. Ронни серьёзно относился к подобным просьбам подружки, потому что ему самому хотелось удивить её своим мастерством и увидеть благодарность в её глазах.

Когда отремонтировать игрушку ему не удавалось, он обращался к папе. Альфонс никогда не отказывал в помощи сыну. Мальчик очень любил такие минуты общения с отцом. Жалко, что они выпадали редко.

Когда Диан наскучивало играть одной, то она приглашала Ронни в свои игры.

– Ронни, давай поиграем в пиратов!

Диан всегда приводила мальчика в изумление своими разнообразными затеями, и он относился к ним очень серьёзно.

– Давай поиграем в пиратов, – подумав, соглашался Ронни и спрашивал, – а как?

– Мы будем сидеть на диване, как на корабле, и думать, что вокруг нас вода.

– Хорошо! – соглашался мальчик и отправлялся на кухню к маме.

Он просил маму не скучать без него и дать ему в дорогу кулёк печенья и бутылочку колы, так как он собирается с Диан в большое плаванье. На прощанье мальчик обнимал маму, чтобы та не скучала и не волновалась, если на их корабль нападут пираты.

С полными карманами сладостей возвращался Ронни к своей подружке, и они отправлялись в путешествие: поднимали паруса из салфеток и рассматривали невидимых рыб на полу. Когда Диан в маленькую подзорную трубу видела пирата, который был очень похож на её старшего брата, то делала тайный знак своему капитану.

Капитаном на корабле был Ронни, так как у него на голове красовалась солдатская фуражка его дяди, которая хранилась в семье Де Гроте ещё со времен Первой мировой войны. Завидев приближение пирата, похожего на брата, Диан размахивала носовым платочком, привязанным к концу плотницкой складной ленты, а капитан корабля начинал бить палочкой по барабану, что должно было напоминать азбуку Морзе: «Спасите наши души». Эта барабанная дробь ещё больше злила пирата, который и на самом деле был старшим братом Диан. Его звали Фредом.

Фред всегда мешал сестре играть с соседским мальчиком, он ломал их игрушки и отбирал сладости. Если откровенно говорить, то Фред был зол на сестру, друг которой имел много игрушек и даже педальный автомобиль, а вдобавок этот пацан не мог драться понарошку, если он дрался, то до крови.

…Когда Ронни исполнилось шесть лет, Валентина отправила сына в первый класс, и отправила его одного. Школа была недалеко от дома, и в первый школьный день рано утром Ронни и Диан пошли в свой первый класс, рука в руке.

Надо сказать, что весь прошлый год Диан ходила в подготовительный класс для малышей, поэтому она хорошо знала школьную жизнь изнутри и была опорой для Ронни, который немного робел в новом обществе своих сверстников, хотя по своей природе отличался смелостью. Впрочем, робел он недолго, потому что учитель посадил Диан к девочкам, а его заставил сесть с мальчиками, и Ронни это очень не понравилось!

– Господин учитель, вы поступили несправедливо! Нам надо с Диан сидеть вместе, ведь мы с ней дружим! Посадите нас вместе, пожалуйста, – вежливо попросил он учителя, но учитель оказался несговорчивым и силой усадил первоклассника Де Гроте на последнюю парту как хулигана.

Весь класс захихикал, а Ронни захныкал от бессилия, и школа превратилась для него во вражескую территорию.

Каждое утро мама отправляла Ронни в школу, и каждое утро мальчик шёл в свой класс, понуро опустив плечи. Он ходил в школу только потому, что мама угрожала пожаловаться отцу, если он останется дома. Мальчик был очень благодарен Диан за дружбу. Хотя они и не сидели вместе, девочка играла с ним на переменах, и в школу они ходили по-прежнему как брат с сестрой, держась за руки.

На уроках Ронни слушал внимательно только то, что его самого интересовало, или то, чего он сам ещё не знал. Учёба давалась ему легко, и становилось скучно, особенно когда учитель по сто раз повторял одно и то же. Сначала Ронни принёс на урок конструктор, но уже на второй день конструктор у него отобрали, тогда он под партой приспособился разглядывать приключенческие картинки о Сюске и Виске, что тоже вызывало недовольство учителя.

– Учителю просто не угодишь! – жаловался мальчик своей маме перед сном. – Учитель вызвал меня к доске и попросил написать слово «корова». Я написал на доске это слово: «к-а-р-о-в-а», ведь буквы я хорошо знаю, а он мне говорит: «Де Гроте, ты неправильно написал слово!» Мама, я написал на доске то, что слышал. У меня хороший слух, как учитель произнёс «карова», так я и написал. Я сказал учителю, что он сам ошибся, потому что я не глухой, а он меня отругал, потому что это слово пишется по каким-то правилам. Мама, ведь тот, кто придумал эти правила, глупец?

– А что было дальше? – тихо спросила Валентина, укрывая сына одеялом.

– Господин учитель выгнал меня из класса, – ответил довольный мальчик, потому что весь урок он проиграл во дворе школы, на свежем воздухе.

– Это плохо. Смотри, учись хорошо, а то я расскажу всё папе, он тебя накажет, – предупредила Валентина сына и выключила свет в спальне.

Валентина ждала второго ребёнка, беременность протекала тяжело, и ей было не до проблем сына в школе, а Ронни продолжал писать слова так, как слышал. Он получал плохие оценки, а учитель правописания очень жалел, что в последнее время в школах запретили бить учеников розгами. Зато на уроках математики мальчик числился лучшим, чем удивлял преподавателя, но домашние задания не делал из принципа.

– Де Гроте, если ты, испытание души моей, домашние задания не делаешь, тогда зачем ты ходишь в школу? – возмутился как-то директор, видя, что мальчик совсем отбивается от рук.

– Как это зачем?.. Господин директор, вы разве не знаете?.. Потому что мама меня отправляет, а иначе зачем в школу ходить?

– Ты, Де Гроте, неисправимый мальчишка, плешь на мою голову! Не слушайте его, дети, будем надеяться, что этот ученик когда-нибудь возьмётся за ум.

Ронни чувствовал себя в школе несчастным человеком, он каждое утро притворялся смертельно больным, но никто на эту хитрость внимания не обращал.

Но однажды, чтобы подбодрить сына, Валентина дала себя уговорить и разрешила ему принести в дом котёнка.

– Только смотри, возьми кота, а не кошку. Иначе будешь сам разбираться с кошачьим приплодом! – предупредила она сына, прежде чем тот отправился к другу выбирать себе котёнка.

Ронни выбрал того котёнка, который, играя, налетел на его ботинок и смешно перекувыркнулся. Котёнок был рыжий, с тигровыми полосками на спине. На семейном совете кота решено было назвать Мурзиком. У Мурзика был весёлый нрав, он задорно играл с мальчиком, а в его отсутствие – с его домашними тапочками. Когда Ронни приходил из школы, Мурзик первый встречал его у порога и протяжно мяукал, прося мальчика с ним поиграть.