Рай с видом на ад

Глава 5

Дом полутораэтажный, над изголовьем кровати голая крыша, капли дождя, как барабанные палочки по барабанным перепонкам. Глубокая ночь, а ливень не прекращается, дождь по нервам стучит, гром по извилинам, вихревые токи, тревожные мысли. Может, двор уже водой залило, а они спят с Полиной, ничего не подозревают. Вернее, спала только Полина, а Борис лежит, ни в одном глазу.

Полина вдруг подняла голову, повела ухом.

– Слышал?

– Гром гремит, дождь колотит. На часах четыре ноль две.

Циферблат на часах светится, значит, питание от сети поступает. И лампочки на ресивере светятся, значит, свет дали.

– А выстрелы?

– Выстрелы были вчера.

Борис вспомнил, как вчера ночью он выходил во двор, как потом вернулся, скинул с Полины халатик. Вчера под ним ничего не было, а сегодня ночная сорочка. Но так и халатика сейчас на ней нет.

– Послышалось?

– А вот не знаю!

Борис прижался к Полине, потерся, настроение резко поднялось и окрепло, какой уж тут сон? Но Полина не откликнулась, оттолкнулась.

– Может, и стреляют! Варвару по лесу гоняют?

– Зачем по лесу?

– Муж гоняет. Застукал ее с Ворокутой.

– Или Ворокута их застукал! – оживилась Полина.

И сама повела бедрами навстречу его пристрелочным пока еще движениям.

– Обоих гоняет!.. А мы тут в тепле! Нам с тобой никто не нужен… Или тоже побегаем? Под одеялом!

– А если не догонишь? – хихикнула Полина.

Под сорочкой у нее стало горячо, влажно. И уже не хочется убегать.

– Догоню!

Борис придвинулся ближе.

– Некрасов, ты кобель! – принимая предложенный ритм, пробормотала Полина.

– Знаешь, что такое собачья свадьба?

– Не надо мне!

Полина уже сама задавала темп, оседлала Бориса, уперлась руками в скошенный потолок, грудки бултыхаются, ягодки сосков просятся на язык. Но разгоряченный конь уже берет последний барьер, затяжной прыжок… В момент приземления Борис подумал о том, что надо бы установить поручень под потолок, чтобы Полина могла держаться за него… Они еще такие молодые, рано им еще ставить на себе крест.

– Надо будет сезон ночной охоты открыть, – поворачиваясь на бочок, еле слышно проговорила Полина. – Пусть ходят, стреляют… Мне понравилось!

– Еще бы!

– А ты не думай, ты хорошо держался. С этим уродом. Он тебя боится… Тебя – да, а Петю – нет… Петю сожрет Волк!

– После Красной Шапочки!

– Я тебе пирожок отрежу. Если в корзинку к ней сунешься… Спи!..

Проснулся Борис в полной тишине. Полина дышит, сердце в груди бьется, но тишину это не нарушало. Дождь по крыше не стучит, раз. Природа пугливо притихла, два. Петухи не поют, потому что их здесь нет ни у кого, три. Но и это еще не все. Соседей не слышно, вот что напрягло Бориса. Он и не мог их слышать, с чего бы им шуметь рано утром? Но все равно подозрительно. Вдруг и нет уже никого в живых. Кроме Ворокуты. Он такой, что мог изнасиловать Варвару и убить ее мужа. А потом убить и ее. Он такой, иллюзий насчет него нет никаких.

А утро не такое уж и ранее, половина девятого, Полина обычно в это время просыпается. Уже вздрагивают ресницы на ее глазах.

Борис оторвал голову от подушки, пальцами ног нащупал тапочки, поднялся.

– Ты куда?

– Что ты там про пирожки с яйцами говорила?

– Спит корзинка. Сегодня у нее выходной.

– А у Красной Шапочки?

– Дровосеков нужно вызывать. Из полиции, – поднимаясь, сказала Полина.

– Думаешь, все так серьезно?

На западном скате крыши прорезано было только одно окно, и находилось оно в соседней комнате. Только из этого окна открывался вид на дом Марковых – через забор. Ничего подозрительного Борис не увидел, во дворе ни одной живой души, но и мертвых не видно. Машина из-под навеса выглядывает. Веранда просматривалась на метр-полтора в глубину, но и там чисто, не видно следов пиршества. Даже стол на веранду не выносили, а зачем, когда такая непогода? Стулья ротанговые в беспорядке стоят, на одном пепельница с окурками, вот и все следы жизнедеятельности.

– Что там? – спросила Полина.

– Крови не видно, гильзы не валяются.

– Но где-то же стреляли. Я слышала!

– А вот это интересно!

Борис развернулся, обнял жену, крепко прижал к себе. Тепленькая она после сна, так вдруг захотелось чего-нибудь погорячей.

– Давай не сейчас! – захныкала Полина.

– А когда?

– Ну хочешь после завтрака?

– А вместо?

– Договорились, вместо обеда!

Она скрылась в одной ванной, а он спустился вниз в другую. Побрился, почистил зубы. Марковых не слышно, может, и не живые они, но не ломиться же к ним. Варвара такая вздорная, если оживет, мало не покажется. Борис улыбнулся. Если Варвара оживет… Богатая же у него фантазия, если он заставил поверить себя в то, что Варвара мертва.

Они с Полиной уже позавтракали, когда в соседнем дворе хлопнула калитка.

– Проснулись!

Борис не спешил, но собрался быстро. Вышел со двора и увидел Варвару, она шла, пошатываясь, к морю. Сарафан на ней вчерашний, сверху темный кардиган, шлепки на босу ногу. Шла она, беспомощно опустив руки, и голова наклонена. Походка неровная, движения слабые, как будто из последних сил. Ощущение такое, как будто нож у нее в животе, а она идет, смотрит на него, но вытащить не решается. Или Варвара пережила наплыв сильных эмоций, возможно, насильственного характера.

Кисти рук вроде бы чистые, крови не видно, но Борис все же бросил взгляд на калитку, когда проходил мимо. На ручке следов крови не видать.

Борис нагнал Варвару возле первого дома. Она не замечала его, он тронул ее за плечо, она дернулась, остановилась, повернулась и посмотрела на него глазами умирающего лебедя в исполнении пьяной актрисы. Нож из живота не торчал, следов крови на одежде, на ногах нет. И круги под глазами, следы веселой бессонницы.

Еще Борис заметил темное пятно на сарафане, как будто шоколад размазали. Это спереди. А сзади на кофте древесные волокна, как будто ее задом прижимали к дереву с мокрой корой. На локте прилипшая и подсохшая травинка. Видно, потаскали этой ночью ее корзинку.