Мужик и море

– Я луноход-1,

в углу, ему вторил его товарищ:

– Я луноход -2.

К шестому тосту за столом стало тихо. Неразлучные мотористы уселись у двери. Один вдруг повернулся к своему товарищу, который был похож на него, как родной брат, и громко произнес:

– Я, Малиновский, мы польские дворяне, а ты Фещенко, быдло, – и, через секунду, мирно задремал на плече друга. Товарищ встал и привычно перебросил, себе через плечо, его небольшое тельце. Колян предложил:

– Давай, я помогу донести его до каюты.

– Не, я на палубу. Пойду его утоплю, – спокойно ответил маленький мужичок, нисколько не поменявшись в лице. Присутствующие, с трудом, уговорили его не делать этого. Кто-то обратился к доктору, который ради бесплатного алкоголя временно пренебрег здоровым образом жизни:

– А в шпагат ты можешь сесть?

Тот радостно кивнул, как будь-то ждал этот вопрос, вышел в центр каюты, и, скрестив руки на груди, стал разъезжаться ногами в разные стороны, именно в этот момент, теплоход стало сильно трясти, он попал в шторм. Внутри доктора что-то хрустнуло, и он поменялся в лице. Коляну стало совсем нехорошо, он с трудом дошел до кровати и рухнул на нее, мгновенно уснув. Шторм был довольно сильный, Коляна мутило, и он, проснувшись ночью, открыл иллюминатор, чтобы продышаться. Было слышно как гремит, плавно перекатываясь инструмент в рундуке, в каюте Петровича. Утром, не дождавшись его в курилке, Федор пришел за ним сам, и заревел:

– Ты утопить нас хочешь? – через открытый иллюминатор в каюту летела вода. Коляна разбудили, и он трудом пошел на работу, а Федор опять побежал жаловаться.

Теплоход, уверенно идущий на запад, стремительно менял часовые пояса, поэтому Коляна временно отправили в помощь судоводителям. Второй помощник долго объяснял, как используя два секундомера, нужно определить точное время и выставить его на всех корабельных часах, а в голове Коляна звучал звук набата, попеременное щелканье секундных стрелок секундомеров еще больше усиливало какофонию звуков и доставляя физическую боль, мешало сосредоточится. Что делать с секундомерами Колян так и не понял, и поплелся на поиски своего товарища Павла. Тот, уставший от бесконечной борьбы за чистоту длинного прохода рядом c каютами, который ночью заблевал экипаж, нехотя согласился. А Колян пошел на палубу и стал всматриваться в даль, где на горизонте с одной стороны была видна Европа, а с другой Африка – теплоход проходил Гибралтар. Рядом с теплоходом появилась большая группа дельфинов, они прыгали, кувыркались и что-то кричали, приветствуя Коляна. Он радостно смотрел на них, но думал о том, что его опять будут ругать. Эти мысли прервала небольшая рыбешка с длинными, как крылья плавниками, выпрыгнувшая из воды и упавшая на палубу. Колян подобрал ее и бросил в воду, твердо решив в следующей жизни родиться дельфином.

VIII

Между тем, команда опять оказалась перед лицом опасности, так как Люба встречалась с капитаном, то считала себя выше по положению, в незримой пищевой цепи, чем недавний выпускник кулинарного техникума – новый кок. Кок был с ней категорически не согласен, в этом вопросе, их хрупкое перемирие не могло быть долгим. В то воскресное утро, Люба пришла и сказала, что на обед капитан хочет что-то диетическое, кок уставший, от постоянных взаимоисключающих желаний странной пары, пробурчал под нос, что надо было вчера меньше пить. Люба поменялась в лице и сказала коку, что он здесь всего лишь обслуживающий персонал. В ответ кок стал громко петь:

– Люба, Любонька, целую тебя в губоньки…

Люба поджала вышеупомянутую губу и молча удалилась. Через час на камбуз пришла группа людей во главе с Любой, группа называлась комиссией, которая пришла проверять чистоту помещения. Лениво поднимая кастрюли, доктор не скрывал неприязни к этой роли. Так продолжалось несколько минут, помещение было чистым. Люба была не готова так просто сдаться, и полезла под большой разделочный стол, несколько секунд присутствующие смотрели как она пытается залезть под металлическую конструкцию, как Винни-Пух в кроличью нору, наконец она вынырнула оттуда с сияющим лицом, в руках у нее была какая-то субстанция. Она торжествующе произнесла:

– Вот. Остатки творога валяются на полу.

Как раз в ту же секунду, в большом иллюминаторе, появилось лицо Петровича, который пришел клянчить еду. Люба протянула ему, на ладони, кусок чего-то грязно-белого, похожего на известь, с предложением попробовать, и определить качество продукта. Петрович отказался, но аргументировал это, не тем, что субстанция валялась на полу, а недостаточным ее объемом для его насыщения. Больше желающих пробовать не нашлось. Люба скривила лицо и осторожно лизнула то, что нашла под столом. Массовка напряглась, ожидая ее реакцию. Кок долго сдерживающий смех, начал хохотать и согнулся пополам, под столом были рассыпаны большие куски хлорки. Любовь сплюнула и убежала, проверка закончилась так же неожиданно, как и началась.

IX

Теплоход пришвартовался в Гаване, свободных от вахты, построили, и повезли на автобусе, показать столицу, было очень красиво, но бедненько. Все смеялись, и горячо обсуждали увиденное. На знаменитой крепостной стене, все выстроились в линию, чтобы сделать памятное фото, было очень высоко и все постоянно оглядывались назад. Федор зачем-то решил пошутить и сделал вид, что толкает Коляна к краю обрыва, Колян дернулся и схватил за руку рядом стоящего, тот дернулся тоже и уперся в соседа , линию фотографирующихся, как будь-то, пронзил электроток, и по ней пробежала волна, все по очереди дернулись, но словили равновесие, и устояли. Старший механик, стоящий последний, замахал руками, хватая воздух, но в конце концов его успел подхватить Петрович. Обратно ехали молча. Федор глядел в пол, и старался не поднимать глаза. Чтобы скрасить недоразумение, руководство приняло решение заехать на пляж. Замполит вкратце рассказал, что на территории острова Свободы нет ничего хищного или ядовитого, зато все это живет в прибрежных водах. Вот почему местные не купаются – вся зараза, какая только есть в мировом океане, плавает в нескольких метрах от берега, поэтому в воду, дальше метра, заходить категорически запрещается. Все послушно закивали. По приезду на пляж, большая часть моряков пошла прогуляться, их прогулка закончилась у пляжного бара. Кроме двух маленьких мотористов, они стали ходить за грудастой негритянкой и быстро бормотать:

–Фоги-фоги.

Та, в недоумении смотрела на них. Доктор захохотал:

– Любовь придумали советские граждане, чтобы не платить. Идите сюда, ничего у вас не выйдет.

Все заказали ром. Черный, до синевы, бармен рукой лез в ведро со льдом, а затем шипцами брал кубики льда из своей розовой ладони и бросал их в высокие стаканы . Выпив несколько коктейлей, моряки полезли в воду и заплыли очень далеко, по берегу бегал замполит, махал руками и кудахтал как курица. Колян тоже пошел в воду, но сразу наступил на морского ежа, иголки впились глубоко в пятку, и тут же обломились, он вышел из воды и пытался их вынуть, ничего не получалось .

– Все, помрешь теперь ,– сказал довольный Федор,– даже не думай. А у меня смотри что есть, в непонятно откуда взявшейся трехлитровой банке, плавала небольшая мурена, будет у меня вместо кошки.

Наконец, замполиту, угрозами и лестью, удалось выманить на берег всех участников заплыва. На следующий день команду повели в зоопарк. Нога у Коляна распухла, поэтому его оставили на теплоходе. Из зоопарка все вернулись раньше, чем планировали, был слышен громкий мат и сдавленный смех. Оказалось, что сразу у входа команда решила сделать фото, у клетки с огромной гориллой. Пока выстраивались и пытались дружно улыбнуться, обезьяна внезапно вынула из-за спины огромную ладонь полную дерьма и размахнувшись, бросила его в толпу зевак.

Колян пошел на поиски Петровича, того нигде не было, и он зашел в каюту Федора. Тот сидел за столом, он соединил два лезвия, соорудив небольшой кипятильник, и включая его сеть, пытал небольшую мурену в банке электротоком.

Боцман и несколько добровольных помощников пошли на рядом стоящий теплоход с целой сумкой больших металлических бабин, чтобы поменяться фильмами, за ними увязался Зурик. Боцман с помощниками вернулся через десять минут, Зурика среди них не было. Поднявшись, по трапу, боцман пошел к большой лебедке и начал прилаживать большую сеть к крюкам. Закончив приготовления, лебедка уложила сеть на крышку трюма рядом стоящего теплохода. Соседи вынесли "бездыханное" тело Зурика и положили его в сеть, лебедка вернула тело моряка на родной теплоход. Вдруг Зурик вскочил и побежал в сторону машинного отделения, это было довольно неожиданно для окружающих. Боцман закричал:

– Ловите его, быстрее,– но было поздно, Зурик скрылся в недрах теплохода. Присутствующие матросы побежали за ним, прошло несколько минут. В гордом одиночестве, на корму, торжественно вышел Зурик, влез на борт, вытянулся стрункой, и подняв правую руку громко крикнул:

– Советский Союз ,– после чего прыгнул с кормы в воду. Пока все ждали его появления на поверхности воды возле кормы, он вынырнул у борта сбоку, залез на теплоход по канату и побежал вдоль надстройки. Все опять побежали за ним. Зурика ловили всем теплоходом, в конце концов нашли его в каюте, он лежал на спине, на ослепипельно белой простыне, весь грязный, в масляных подтеках и отработке, с прилипшей к плечу газетой и остатками ветоши, в неестественной позе, с широкого открытыми глазами и часто дышал. Боцман подитожил:

– Все охота закончена – тихо попросил всех выйти, и аккуратно прикрыл дверь в каюту.

Колян сидел на пирсе у теплохода, мыл по приказу боцмана какое-то огромное количество непонятно зачем путешествующих грязных бутылок и смотрел на местных подростков, которые пытались играть в волейбол неподалеку. Мяч отлетел к нему и он подавая им его обратно спросил:

– А с вами можно сыграть потом?

Подростки закивали:

– Один придете?

– Нет почему, может кто-то еще захочет, из команды.

Подростки, еще плохо говорящие по-русски, как-то напряглись на слове команда, повторив его несколько раз, и показав рукой направление убежали. Еще сонные, после вчерашнего перепоя, моряки подходили к спортзалу по указанному адресу. Как сказал Петрович «надо попинать мячик, не все ж время пить – не алкаши все-таки», первое, что их смутило, это глухой рев трибун. Паша спросил:

– Мы не ошиблись адресом?

Доктор ответил:

– Прорвемся, благодарный болельщик ждет, – гномы-мотористы как всегда дружно закивали, надежда, что там несколько залов, еще была. Куда прорываться стало не очень понятно когда они вошли внутрь помещения. Маленький спортзал был забит до отказа, все трибуны были заняты подростками. На площадке разминались двухметровые негры, они были одеты в форму сборной страны, каждый их удар по мячу сопровождался овациями зала, несколько трибун пытались сделать «волну». Какой-то плотный мужчина с голосом тамады-любителя комментировал происходящее на площадке в микрофон. Моряки вошли в зал, и остановились, увиденное ими меньше всего напоминало « просто попинать мячик». Игра продолжалась недолго. Моряки не смогли взять ни одной подачи. Пришла новая радиограмма – теплоход направлялся в Южную Америку.

X

Команда, затарившись алкоголем, всю ночь пила ром, поэтому Панамский канал Колян помнил плохо – что запомнилось, это неестественный, изумрудно-зеленый цвет буйной растительности на берегу и боцман, который не говорил по английски, но пытался общаться с иностранным лоцманом, поэтому говорил по-русски, с каким-то кавказским акцентом, надеясь, что так его легче понять. Утром, Паша разбудил Коляна раньше, чем обычно и они пошли смотреть на экватор, надеясь , что тот как-то отмечен. Так прошло полчаса, был слышен только рев морских котиков, качающихся на волнах. Доктор вышел на утреннюю зарядку и увидев друзей поинтересовался, что они делают на палубе. Те ответили, что хотят увидеть экватор, доктор рассмеялся и предложил им уйти, пока их никто не видел.

В Перу, на берег, Колян пошел с Петровичем и Федором, Паша был на вахте. Петрович, по традиции, пошел в ближайший ресторан, чтобы попробовать национальное блюдо. Ему принесли какое-то страшное месиво, Федор был недоволен внешним видом блюда и заказал только местной водки, остаток вечера они выясняли чьи блатные знакомые блатнее. Потом, уже напившись, ехали обратно, на машине, такой разбитой, что у нее на поворотах открывались двери. Числившийся потенциальным питерским стилягой Паша пошел на берег с замполитом и был опозорен, покупками, которые он совершил под его руководством. Двухлитровая бутылка кока-колы и дешевый магнитофон полностью развенчали его имидж. Зато замполит показал наконец, что он тоже человек. Он, два месяца твердивший о кодексе строителя коммунизма, залез в дешевом супермаркете в небольшой контейнер, с женскими трусами, и пытался выбрать модель подороже, супруге, за небольшие деньги, прикладывая их к себе, громко призывая Пашу помочь ему с покупкой.

Проснувшись утром, Колян понял, что случилось, что-то нехорошее, по внезапно установившейся тишине, были слышны крики и суетливая беготня где-то на палубе, он обулся и побежал по трапу наверх. Старший механик готов был расплакаться – сломался главный двигатель. Это, как сказал Петрович, в курилке – все из-за Любы и кок был с ним полностью согласен. Стармех, чтобы загладить свою вину, и впредь не допустить чего –то подобного, предложил найти добровольцев, залезть в двигатель и почистить его изнутри. Найти добровольцев было поручено старшему мотористу Федору. Когда эту новость объявили, Колян уже знал, кто будет этими добровольцами, он нашел ножницы, бритву и пошел к Паше, чтобы постричься наголо. Им надо было залезть в двигатель через какой-то лючок, и стоя в цилиндре протереть его тряпкой изнутри. Колян стоял на полусогнутых ногах внутри большого цилиндра, в полной темноте, и ждал когда случится что-то нехорошее. От монотонной, бестолковой работы очень болело правое плечо. Вдруг вспомнилось как его, чтобы выпустить в этот загранрейс принимали в комсомол.

***

Комсорг роты подошел и громко спросил: – Ты что заграницу не собираешься?

Колян быстро ответил: – Почему?

Комсорг продолжил: – А в комсомол, за тебя, кто будет вступать? На, бланк заполни, и завтра на собрании, мы тебя примем.

– Так там же, надо что-то выучить.

– Значит так, я спрошу тебя какими орденами награжден комсомол. Ты повернешь голову налево, там на большом плакате все написано. Прочитать сумеешь?

***

После такой работы, ребята безуспешно пытались вымыть тело несколько дней, одежду пришлось сразу выкинуть. Двигатель починили и загрузившись рыбной мукой взял курс на Вьетнам.

XI

Долгий переход по Тихому океану остался в памяти только стремительно ухудшившимся состоянием здоровья Старшего механика, рыбная мука могла самовоспламениться, и стармех, как ответственный за груз и слабо доверяющий своим подчиненным, по ночам ходил в трюм с большим градусником, его лицо приобрело землистый оттенок и в свете ночных фонарей он был похож на вурдалака, и попыткой Федора найти канистру. У боцмана их было несколько, из под краски, Федор предложил, что их можно выжечь изнутри и использовать. Технология была простая, бросаешь внутрь все, что горит, поливаешь бензином-керосином, поджигаешь, и все, готово. Так все и сделали, Паша собрал ненужный хлам, Колян бросил горящий факел внутрь канистры – прошло несколько секунд, ничего не происходило. Федор подошел со словами, что ребятам ничего доверить нельзя и осторожно заглянул внутрь. Внезапно прозвучал короткий хлопок, и из канистры вылетел мощный язык пламени, прямо в лицо Федору, тот закричал нечеловеческим голосом. Когда свидетели проишествия пришли ему на помощь, то стало ясно, что у него полностью сгорели брови, ресницы и чубчик. Доктор обильно обмазал обожженное место облепиховым маслом. Так он и ходил с лицом ярко-оранжевого цвета целый месяц перехода через океан. Но так как он считал виновными в этом проишествии Коляна с Пашей, то стал постоянно следить за их работой и жаловаться стармеху. Обычно Колян прятался за кран, с кувалдой, а Паша следил за передвижением оранжевого Федора. Когда Федор шел в их сторону, Паша подавал Коляну знак и, тот со всей силы лупил кувалдой по крышке трюма, создавая ощущение занятости. К подчиненным, вооруженным кувалдой, старший моторист подходить близко не спешил. Тогда Федор, что-то подозревая, предложил, в целях будущей безопасности главного двигателя, уменьшить диаметр гребного вала, причем оригинальным способом. Стармех, полностью занятый сохранностью доверенного ему страной ценного груза, согласился, но был как-то замечен в том, что пытался окрыть свою каюту гаечным ключом. Колян с Пашей проводили теперь все рабочие дни в румпельной, раз за разом прикладывая напильники на гребной вал. Напильники стирались быстро, на валу стерлась, похоже, только краска, Федору было приятно, остальной команде все равно. Наконец показался берег дружественного Вьетнама. Колян сидел на корме и любовался кроваво-красной водой Меконга вдруг, опять послышались чьи-то крики и суетливая беготня, Петрович был, как всегда был красноречив:

– Мы якорь потеряли, недобрый знак, это Любовь виновата.

Теплоход остановился недалеко от берега, бросив другой якорь, Стармех, у которого появились черные круги под глазами, настаивал, что якорь украли пираты, и призывал действовать осторожно, затем взял в библиотеке самую толстую книгу и по вечерам стал переписывать ее в тетрадь. Петрович взял Коляна и пошел осматривать якорную цепь. Когда они пришли на бак и держась за леер, выглянули вниз , то увидели, утлую лодочку, которая быстро подплыла к цепи. Один туземец схватился двумя руками за цепь, два других с необычайной скоростью полезли по ней наверх. Петрович посмотрел секунду и оценив ситуацию, закряхтел, нагнулся, медленно поднял, валявшуюся без дела, огромную ржавую гайку и прищурив один глаз бросил ее вниз. Гайка пробила большую дыру в лодке пиратов, и та, стала быстро тонуть. Туземец в лодке начал что-то кричать, и пираты, вплавь, ретировались. После такого вопиющего случая было принято решение выставить постового у носового брашпиля. Небольшого роста моторист, сидел в импровизированном укрытии пережидая тропический дождь. Вдруг из большой уключины вылезло несколько невысоких туземцев, моторист вскочил и побежал к надстройке, громко крича и размахивая руками. Команда высыпала на палубу. Увидев, что пиратов только трое, доктор – мужчина спортивного телосложения побежал им навстречу, и остановившись в паре метров от них, принял боевую позицию, приглашая сразиться в рукопашной схватке. Щуплого сложения, туземец, достал, из-за спины длинную, кривую саблю, параллельно, легко откручивая пальцами правой ноги, десятки раз закрашенную боцманом, большую бронзовую гайку от какой-то горловины. Мужчина спортивного телосложения развернулся, и также быстро убежал обратно. Пираты, под пристальным вниманием команды, по-хозяйски походили по баку, переворачивая мусор и забрав гайку, удалились. После этого вопиющего случая, на теплоход прибыл полицейский патруль. Полицейские осмотрелись, и один военный, вооруженный пистолетом, остался на судне. После ужина, Петрович взял три бутылки местной водки, имевшей странное название, в рядах советских граждан – «Ломойка», и пошел к, оставшемуся на судне, полицейскому, чтобы познакомиться и обсудить ряд острых политических вопросов. Мужик с Пашей перебирали банки, из под сока, и иногда поглядывали за этой странной дискуссией. Сначала Петрович что-то долго объяснял, потом учил туземца шагать на месте, и отдавать ему честь. Затем отжиматься от пола. Закончилось это тем, что они, окончательно напившись, решили застрелить Федора. Остановить их никто не решился, а узнавший об этом виновник торжества спрятался и забаррикадировался в трюме. Петрович пытался выкурить того углекислотным огнетушителем, но через какое –то время сдался, и они, с полицейским, стреляли, с кормы по растущей недалеко, на берегу, пальме, пока не кончились патроны. Полицейский пост сняли на следующий день. Ни пиратов, ни полицейских больше не было, но к судну стали приплывать местные, несовершеннолетние девицы и предлагать себя. Терпение замполита лопнуло, он с жаром потребовал, на экстренном собрании, не вступать в половые контакты с местным населением, все согласились, поэтому, на бартерный обмен судового хозяйственного мыла на местные экзотические фрукты, руководство стало смотреть сквозь пальцы. Наконец, погрузив стадо буйволов теплоход взял курс на Китай.

XII

Переход был недолгий, но совпал с каким-то праздником по китайскому календарю. В недрах машинного отделения было решено его отметить, сделав шашлык из буйвола. В трюм, за добычей, отправились Петрович с доктором, как самые сильные и Колян с Пашей, как самые бесправные. Огромная корова смотрела безразличным взглядом на Петровича, который размахнулся кувалдой, пытаясь ударить животное в лоб, между рогов. Удар прошел вскольз, буйвол наконец понял зачем пришли люди и дернулся так, что, бросив кувалду, все убежали.

На китайском рынке было многолюдно, столкнувшись с кем-то в толпе доктор, громко выругался и показал кулак, молодой человек, кивнул, снял очки и встал в боксерскую стойку, доктор мгновенно оценил свои свои шансы на успех, вспомнив, что он находится на родине нескольких боевых искусств, затем политические последствия этого инциндента и расплылся в улыбке:

– Русский с китайцем братья навек.

"Брат" кивнув, одел очки и пошел дальше. Паша пытался торговаться за джинсовую куртку из варенки, только входившую в моду в стране, на подкладке куртки был нарисован Ленин, и маршруты автобусов культурной столицы, что наверняка увеличивало ее стоимость, торговец согласился. Паша радостный, от столь прекрасного приобретения, обернулся, половина китайцев, что были на рынке в тот день, стояла за его спиной, с интересом наблюдая за происходящим. Расталкивая их, к Паше подошел довольный Петрович и показал свою покупку, бутыку водки с вставленным в нее кривым, желтым корнем:

– Пойдем пробовать, это жень-шень. Водку выпьем, корнем заедим, жить будем вечно.

В курилке стоял легкий треск небольших металлических шаров, которые накупили моряки в китайском магазине сувениров и теперь медленно крутили в ладонях, Петрович грустно заметил:

– В Сингапур захода не будет. Любимый город может спать спокойно. Надо было мне на пассажирском оставаться. Там прачки меня на работу в корзине для белья носили. А сейчас весь рейс "под хвост". Идем в Бангладеш. Кто знает, что брать в этом Бангладеше?

Все молчали, там еще никто не был.

XIII

На улицах Дакки было знойно, стояла жуткая вонь – вместо туалета местными использовалась неглубокая канава, вырытая вдоль самодеятельного тротуара. Вокруг сновали инвалиды и попрошайки, корова лягла поперек проезжей части перекрыв движение, чем спровоцировала пробку из небольших мопедов и велосипедистов. Петрович, как ледокол, пробивал себе путь в людском море, за ним семенили, стараясь не отствавать его подшефные. Невзирая на наказ замполита, который выступил перед командой и вкратце обрисовал ситуацию в стране – здесь шла какая-то вялотекущая реводюция и днем местные могли побить иностранцев, в зависимости от политической коньюктуры. Один день могли бить американцев , на следующий день советских граждан. Когда солнце садилось, революция временно прекращалась. Кого должны были бить сегодня никто не знал, но Петровичу было все равно, решительной поступью он пошел на рынок. Ходить по рынку было еще более неприятней, чем по улицам. Посмотреть на больших белых людей сбежалось полрынка . Нищие и калеки тянули к нему руки, чумазые беспризорные хватали его за брюки. Но Петрович не обращал на них внимания, с серьезным видом он пошел по рядам уличных торговцев, выбирая себе одеколон. Товар лежал на земле, на обрывках газет или небольших коробках. Петрович брал флакон определенной марки смотрел сквозь него на солнце и осторожно нюхал содержимое. Все одинаковые флаконы, у различных торговцев, имели разный цвет содержимого и запах. Ребята старались не отставать от старшего группы. Паша брезгливо смотрел себе под ноги, стараясь не наступить на предлагаемый товар и совершенно не заметил разносчика пищи. Подросток с огромным металлическим тазом, на голове, доверху наполненным рисом, шел ему навстречу, оглядываясь по сторонам, выискивая потенциальных едоков. Паша столкнулся с ним в самом центре рынка. Тяжелый таз мгновенно упал в грязь. К месту происшествия стали подходить торговцы и смотреть на испорченный обед, когда их стало очень много, и ситуация стала напряженной. Петрович громко чихнул и скомандовал:

– Покричи на него.

Паша сделал большие глаза и начал что-то кричать , через секунду туземцы тоже начали кричать на подростка, он присел на корточки и начал рыдать и пока все отвлеклись, ребята ретировались. На выходе с рынка, Петрович нашел навес с едой и пошел туда, ребята безропотно пошли за ним , спорить было бесполезно. Он заказал каких-то пирожков, больше ничего не было, ребята переглянулись, и осторожно надкусили их. Перца в них было столько, что перехватило дыхание, чтобы как-то погасить пожар в горле, они схватили грязные стаканы и зачерпнули воды из какого-то таза с водой, стоящего на столе. Петрович спокойно доел все, расплатился и на выходе поблагодарил продавца. Всезнающий интеллигент Паша сказал: