скачать книгу бесплатно
У Розы много раз была возможность выйти удачно замуж. Она могла бы, может быть, даже кого-то полюбить. Могла найти счастье в семейных заботах, устроить себе роскошную, обеспеченную жизнь, о какой мечтают многие красавицы, но неожиданно для себя самой она избрала одиночество и преступный мир. И произошло это, скорее всего, потому, что она слишком рано узнала взрослую жизнь. Еще в детстве она поняла, почему люди лгут и не доверяют друг другу. А после смерти отца, Розой овладела жажда мести, превратившаяся с годами в единственную страсть, в смысл жизни. Ни деньги, ни любовные игры ее никогда не привлекали. Только чувство мести. В каждом богатом господине она находила своего врага и, не владея собой, безжалостно обрушивала на него свое верное оружие – красоту. Только этот азарт по-настоящему доставлял ей удовольствие.
Глава 5
Кто бы мог подумать, что из девочки, на которой уже в двенадцать лет держался весь дом, получится преступница. С другой стороны, в народе всегда считалось, что ребенок, появившийся на свет ценой жизни своей матери, хоть и забирает у нее все без остатка, счастливым быть не может. А будущая мошенница именно так и появилась на свет.
Она еще до своего рождения устроила настоящий переполох в тихом уютном доме аптекаря Каренина. Его жена рожала первенца. Уже второй день в доме хозяйничали женщины, и все они только и ловили момент, чтобы бросить косой взгляд, а то и злобно пригрозить пальцем хозяину дома, будто он был причиной всех страданий роженицы, будто у всех остальных женщин роды проходят безболезненно, не в таких муках. Вспотевший от волнения аптекарь метался из одной комнаты в другую, не соображая, где спрятаться от недобрых глаз. Наконец, укрывшись в чулане, он и впрямь задумался о своей вине перед женой. Думал, может быть, не надо было обзаводиться ребенком, но кто же знал, что вместо радости будут такие муки.
Только к вечеру второго дня в доме появился доктор. Он не один год знал аптекаря, славившегося в городе знанием своего дела, поэтому, не желая брать на себя всю ответственность за последствия, он сразу потребовал разыскать будущего отца.
– Не нравится мне все это, дорогой коллега… – скривив губы, протянул доктор. – Никуда не отлучайтесь. Будьте все время здесь.
Каренин медленно опустился на стул у входа в комнату, из которой доносились стоны, крики и плач жены.
«Может, обойдется?» – подумал аптекарь и шепотом запричитал молитву.
Доктор вышел из комнаты необычно быстро. Торопясь, отвел Каренина в сторону.
– Как я и предполагал, дела неважные… Вы, любезный коллега, должны все понимать не хуже меня. Одно из двух! Думайте и выбирайте! Либо я удалю плод, и супруга ваша останется в живых, либо она родит вам ребенка ценой своей жизни…
– Удаляйте плод, без всякого выбора! Что тут думать. И делайте это, пожалуйста, быстрее!
Но получилось все наоборот. Извлеченный с помощью больших щипцов, как что-то ненужное, плод неожиданно издал звук. Девочка. Несмотря на грубое нечеловеческое отношение к ее появлению на свет, она выжила, а мать умерла.
Когда аптекарь услышал детский плач, он даже улыбнулся.
«Так в нашем деле часто бывает… – подумал он. Доктор же – только доктор, а не господь бог. Откуда ему знать, как оно там будет на самом деле…» – успокаивал себя счастливый отец, решив, что все закончилось благополучно.
Потом появился доктор, и Каренин, не найдя на его лице ни малейшего оттенка радости, ворвался в комнату. Увидев посиневшие губы жены, он упал на колени и разрыдался.
Так появилась на свет девочка, которой, скорее всего, на земле уже была уготовлена судьба. Судьба необычная, яркая, насыщенная всеми радостями и пороками жизни…
Отец, на время потерявший от горя разум, решил назвать дочь древним библейским именем Заралия, прибавив к нему имя своей умершей жены. О дочери он тогда не думал. Вот и получилась Заралия Розанна Каренина.
Для будущей мошенницы такое имя было подарком от убитого горем отца. Это только на первый взгляд никуда не годилось бы. Единственное в своем роде имя, ни одного похожего, легко разыскать. На самом же деле воровке повезло. Она на законных основаниях могла называть себя двумя разными именами. Это ей очень помогло в первые годы формирования ее необычного криминального таланта. Полиция была в полной растерянности. Кто разыскивался? То ли Заралия, то ли Розанна? И редкий сыщик, может быть, один из ста, понимал, что это одно женское имя.
Ее никто никогда не называл полным именем. В раннем детстве она для всех была ласковой, милой Зарочкой. Многие, благодаря ее имени, принимали черноглазую девочку за цыганку, не обращая внимания на ее огненно-рыжие волосы. Уже тогда у девочки проявился сильный властный характер. Принадлежность к табору ее обижала, и, будучи еще ребенком, она выкрасила волосы в каштановый цвет, сама придумала себе имя, вернее, взяла первую часть имени своей матери, и заставила всех называть себя Розой. Люди, знающие девочку с пеленок, подсмеивались над ней, но, тем не менее, повиновались ее воле.
Аптекарь Каренин был хорошим отцом. Чадолюбивый вдовец на воспитание дочери денег не жалел. У девочки были дорого оплачиваемый учитель иностранных языков француз из Марселя, дипломированный преподаватель математики из Германии и англо-говорящий географ из Голландии.
Пока девочка росла, отец заменял ей мать. Но дети быстро вырастают. Роза не по годам рано начала формироваться. Когда ей было тринадцать, ее недетские темные глаза и уже обрисовавшиеся женские формы побуждали взрослых мужчин бесстыдно, пристально разглядывать девочку. Она рано начала получать не детские подарки и подавать для поцелуя руку. Ею восхищались совсем не как симпатичной девочкой. Не стесняясь, мужчины открыто предлагали ей такое, от чего она краснела и убегала.
Природа щедро одарила ее всем, мимо чего мужчины обычно не проходят. А однажды она самовольно достала из маминого сундука все ее наряды и показалась отцу. Добрый аптекарь, пытаясь улыбкой скрыть накатившиеся слезы, понял, что дочь уже не ребенок, а девушка с привлекательной внешностью.
Аптека Каренина была известна далеко за пределами города. Никто в округе, кроме него, не мог приготовить такого снадобья, от которого недуг как рукой снимало. Свои знания он передал дочери. Еще в девятилетнем возрасте она приготовляла несложные лекарства, отваривала корни, растирала в порошок высушенные ягода, травы. С раннего детства она полюбила запах аптеки, и вскоре стала в ней незаменимой помощницей.
Но талантливый аптекарь оказался бездарным бухгалтером. Всем хозяйством и деньгами в семье всегда заведовала жена. Поэтому после ее смерти доверчивостью аптекаря воспользовались ростовщики, скупщики лекарств и даже простые крестьяне, собиратели трав. Дела постепенно шли на убыль.
Дочь, видно, унаследовав материнские способности, уже в тринадцать лет смогла взять все денежные дела в свои руки. Она быстро обнаружила, что на протяжении многих лет большую часть прибыли от аптеки мошенническим путем получал известный в городе ростовщик Игнат Игнатьевич Семятин.
Семье Карениных грозило банкротство. В доме все чаще стали появляться незнакомые люди и требовать уплаты долгов.
Когда в очередной раз в дом Карениных явился Семятин, девочка потребовала от него исполнения обязательств по договору ссуды.
– Это же обман! – возмущалась Роза.
– Ха-ха-ха… Никакого обмана! Вот подрастешь и узнаешь, что такое обман! Ха-ха-ха… – не принимая Розу всерьез, смеялся ростовщик. – Иди лучше в куклы поиграй! – посмотрел на аптекаря и развел руками. – Вы что же это, любезный, позволяете ребенку вмешиваться в дела взрослых?
– Она, может быть, и мала, но в бухгалтерии разбирается лучше меня. Так что вам с этим придется считаться! – с гордостью ответил Каренин.
– В таком случае, увольте меня. Мне еще не хватало с детьми связываться. Не забывайте, голубчик, все бумаги за вашей подписью у меня имеются!
В это время в доме Карениных появился семилетний мальчик Арсений. Отец объяснил Розе, что Арсений доводится ей двоюродным братом. Отец аптекаря происходил из старинного дворянского рода. Будучи молодым офицером, он примкнул к декабристским настроениям и разделил их участь. Не пожелав отречься от своих убеждений, он был сослан в Сибирь на поселение, а его жена, оставив маленького сына у родственников, последовала за мужем. Там, в глухом сибирском поселке ссыльных, у них родился сын – брат аптекаря и отец Арсения. Отец Арсения умер, а матери было разрешено вернуться в Москву, в родовое имение покойного тестя у Никитских ворот, но по дороге она простудилась и заболела воспалением легких. В Москве, не справившись с недугом, она умерла. Сообразительные люди помогли похоронить хозяйку, выкупили долговые бумаги семейства Карениных и присвоили себе их имение с доходным трехэтажным домом, а мальчика привезли к родному дяде. Так у Розы появился еще один родной человек – Арсений Каренин.
Денежные дела в аптеке не поправлялись. И вот, как-то рано утром Игнат Игнатьевич снова появился в доме аптекаря, но теперь уже с приставом.
Роза проснулась от громкого разговора и по-детски, в ночной рубашке, ворвалась в гостиную.
– Что здесь происходит? – спросила она, широко распахнув двери.
Голос ее прозвучал твердо, громко и совсем не по-детски. Да и сама она возникла в дверном проеме просторной комнаты, не похожая на ребенка. Перед сидящими в гостиной появилась женщина, властная и сильная. Женщина той самой породы, при виде которых мужчины теряют голову. Распущенные длинные волосы и полупрозрачная ночная рубашка делали ее совсем взрослой. Как в дымке сквозь легкую кружевную ткань просвечивалось нежное молодое тело. Все это, как колдовство, парализовало мужчин, находящихся в комнате. Семятин, уже немолодой лысенький толстячок, не договорив фразу, замер с открытым ртом. Пристав, не заметив, как с его носа свалилось пенсне, бессильно рухнул в кресло. Каренин почувствовал себя неловко.
– Пойди… Пойди в спальню, дочка… Накинь на себя что-нибудь! – опустив голову, попросил растерянный отец.
Роза захлопнула двери и прижалась ухом к замочной скважине.
– Какая, однако, она… – начал ростовщик. – Не ожидал, не ожидал! Этакая мордашка, прямо-таки вылитая… – еще не отойдя от шока, замешкался, подбирая слово.
– Принцесса… – протянул в забытье пристав.
– Вот именно! Настоящая принцесса! – подхватил ростовщик. – Да уж, ничего не скажешь… Хороша! – задумался. – Хороша-хороша, чертовка! – уже по-другому, скороговоркой произнес ростовщик, видимо, пришел в себя и что-то задумал.
– Господь с вами! Она еще ребенок! – вмешался аптекарь, явно желая поменять тему.
– Ну, какой же это вам ребенок, дружище! – возмутился ростовщик. – У нее все… – обозначил жестами женскую грудь, – этакая у нее… я бы сказал… – снова потерял дар речи.
– Женственный стан! – подсказал пристав.
– Вот-вот! Стан… Именно, стан! И вся она, так сказать, хороша собой! Просто… Как бы это выразиться?
– Невеста! – снова подсказал пристав.
– Именно это я и хотел сказать! Невеста!
– Только вот приданого за ней никакого не будет… Все опишут! – цепляя на нос пенсне, ехидно заметил пристав.
– А ты, голубчик, пожалуй, иди! Здесь ты, видно, нам больше не понадобишься! – обратился Игнат Игнатьевич к приставу. – Да-да, любезный друг, пожалуй, иди-иди… Погуляй пока… Мы тут по-свойски, глядишь, миром и договоримся. Поди, не один год знаемся? А? – улыбаясь, подмигивая одним глазом, посмотрел на аптекаря ростовщик.
Оставшись наедине с Карениным, ростовщик, сгорая от нетерпения, предложил обменять все долги на дочь. Дикость и простота сделки были так неожиданны, что аптекарь не сразу понял, о чем речь. Зато Роза за дверью поняла – и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. А вот отец, когда, наконец, оценил замысел сделки, сдерживать себя не захотел. Он еще продолжал хохотать, когда ростовщик на улице садился в коляску.
Люди все разные, но те, кто помешан на деньгах, в одном не отличаются друг от друга, в какие бы века они ни жили. Все они поклоняются одному идолу, и выше этого ничего не признают.
«Если девка будет моей – можно будет долги простить, деньги все равно не мои! А если этот глупец не отдаст мне красотку, вместо нее имущество заберу! По миру пущу обоих! Будут меня помнить! Одно из двух в любом случае будет моим!» – рассуждал получивший отказ ростовщик.
Игнат Игнатьевич так проникся своим желанием, что Роза для него теперь стала целью всей жизни, и он рьяно принялся воплощать свою мечту в жизнь. В течение нескольких дней Игнат Игнатьевич скупил все долговые расписки Каренина, после чего приступил к решительным действиям. На бедного аптекаря обрушился весь город. Кто-то уговаривал, кто-то запугивал, кто-то шантажировал. Стоило Розе отлучиться ненадолго, как отца извещали о случившемся с ней несчастье.
Игнат Игнатьевич, посчитав, что причиной несговорчивости Розы является ее отец, решил изолировать его. Во время прогулки по парку Каренина на глазах у Розы и Арсения арестовали жандармы, обвинив его в краже. На следующий день аптекаря нашли в камере задушенным, но тюремные власти признали случай самоубийством.
После похорон ростовщик зачастил в дом Карениных. Одаривая Розу дорогими подарками, он уговаривал ее выйти за него замуж. И однажды Роза поняла, что кражу, арест и самоубийство отца подстроил ростовщик. Это случилось в тот миг, когда Игнат Игнатьевич дрожащими от возбуждения руками застегивал на девичьей шее жемчужное ожерелье.
– Это вы? – в полусознательном состоянии прошептала Роза.
– Да, мой ангел, кому же еще быть? – не понимая, расплылся в улыбке ростовщик.
– Это вы убили моего отца! – сорвала с себя ожерелье.
– Что ты? – замахал руками ростовщик. – Господь с тобой! Как я мог?!
– Подлец… Какой подлец… – Роза в ужасе закрыла лицо руками, но не расплакалась.
– Ишь чего удумала! – собирая рассыпавшийся по полу жемчуг, бормотал Игнат Игнатьевич.
Больше ростовщик в доме Карениных не появился. Приставы описали недвижимость, имущество, аптечное оборудование.
Роза сидела на простом табурете, случайно оставленном в доме. Смотрела на пустые комнаты, голые стены, и ей казалось, что все кончено. В этот миг она впервые почувствовала себя взрослой и одинокой. Потом перед ее глазами по пустой комнате, как в быстром танце, пронеслись лица. Веселые, смеющиеся лица всех тех, кто когда-то, отчаявшись, с последней надеждой на чудодейственное лекарство приходили к ее отцу в аптеку, а где-то наверху, над веселившимися парами, как в облаках, раскачивалось улыбающееся слащавое лицо Игната Игнатьевича. Потом ее ослепила вспышка такой силы, что в глазах у Розы потемнело.
– Роза! Роза! Очнись! Не умирай! – откуда-то издалека, как эхо, доносился до нее звонкий крик.
Она открыла глаза и увидела перед собой красные, распухшие от слез глаза Арсения. Роза улыбнулась от счастливого сознания, что ей просто привиделся дурной сон, что она жива и с ней ничего не случилось.
Эти счастливые минуты ощущения жизни у нее пройдут быстро, незаметно, как будто их и не было вовсе. Скоро она поймет, что той жизнерадостной, счастливой Розы больше нет и уже никогда не будет. Она убедит себя, что без счастливого прошлого не может быть и счастливого настоящего. Она поймет, что никогда не избавится от боли, которую ей причинили, никогда не забудет безнаказанное убийство отца, а удовольствие и наслаждение ей будет приносить только месть.
В ту же ночь Роза с Арсением собрали уцелевшие от описи пожитки, какие-то пузырьки, ничего не стоящие аптечные склянки и ушли из города. Они направлялись в Краков. Но очень скоро выяснилось, что запасенных продуктов и денег, оставшихся после похорон, им не хватит, чтобы добраться до места. А еще через какое-то время Арсений снял с себя маленький золотой крестик.
– Возьми, Роза. Только попроси ростовщика сохранить этот крестик. Когда я выросту, я обязательно выкуплю его, я заплачу за него любые деньги.
– Ну что ты, Сеня, этого нельзя делать, грех это! Это единственная память о твоих родителях. Смотри, что на обратной стороне написано: «Спаси и сохрани раба божьего Арсения».
– Я потом его верну! Возьми, Роза, возьми! Вот он, этот крестик, нас и спасет, и сохранит…
Роза, конечно, в первый раз не взяла крестик. Но после двух дней голода, когда чудом добрались до первого польского городка, у них не оставалось другого выхода. Их ждала голодная смерть.
– Чем больше пани даст нам денег, тем больше пани получит, когда я приеду выкупать крестик! – совсем не по-детски поставил условие Арсений, пытаясь говорить на польском языке.
– Хорошо-хорошо, – пообещала хозяйка придорожного публичного дома на окраине небольшого городка – я дам вам достаточно, даже немного больше, чем этот крестик стоит.
На самом деле денег хватило, чтобы не чувствовать голода два дня, а впереди предстояла тяжелая дорога по голодной незнакомой Польше.
К вечеру они добрались до первого постоялого двора. Роза вспомнила публичный дом и малолетних барышень, которых она там видела. Потом она вспомнила, как когда-то владелец кондитерской лавки угостил ее медовой плюшкой, а потом расхваливал ее платье, чулки, обувь и, пообещав что-то показать ей, пытался ее раздеть.
Эти воспоминания убедили Розу, что она уже взрослая, во всяком случае, выглядит не младше тех, кого видела в публичном доме. Не имея ни малейшего представления о жизни проституток, сейчас она старалась представить себя в публичном доме наедине с незнакомым дядей. Пыталась представить, как с нее снимают одежду, а потом что-то показывают, при этом еще и платят деньги.
И Роза решила сама на этом заработать. Совершенно не представляя, что нужно делать, за что в публичном доме девочкам ее возраста платят деньги, она отважилась сделать этот отчаянный шаг.
Глава 6
Поздно вечером Роза и Арсений остановились на ночлег в придорожных кустах. Роза притворилась спящей, терпеливо дождалась, когда уснет Арсений, и, сотворив на своей постели подобие спящего человека, отправилась в корчму. Она шла через освещенное луной поле на мерцающие вдалеке огни. В руке она сжимала маленький флакончик с быстро действующим снотворным. Подходя к постоялому двору, Роза почувствовала запах жареного мяса и куриного бульона, наружу из корчмы вырывались пьяные мужские голоса. Роза спрятала под платок волосы, вымазала лицо дорожной пылью и решительно распахнула дверь в мрачное помещение.
В корчме было шумно, но с появлением на пороге девушки шум постепенно стих. Вот уже слышались только редкие голоса, потом умолкли и они. Наступила тишина. Всем было понятно, зачем в такой поздний час в корчму пришла эта девчонка.
– А ну-кась, ночная блудница, подь сюда! – рявкнул чей-то пьяный голос.
В полумраке Роза не смогла определить, откуда прогремел этот грозный рев.
– Я не блудница… Я сбилась с дороги… – робко озираясь по сторонам, Роза медленно приближалась к столу, остановилась, огляделась, но не испугалась. По сторонам сидели пьяные смеющиеся мужики. Их заросшие головы задирались к потолку, а потом, как отрубленные, падали вниз, касаясь грязных досок стола, и так по несколько раз, как перед образами во время молитвы. Ни носа, ни глаз на этих лицах видно не было, только маленькие черные дыры глазниц и открытых ртов, похожие на дупла в темной коре засохшего дерева.
– Ну, заблудшая коза, подь сюда! – сквозь смех снова рявкнул тот же голос.
Роза быстро повернула на голос голову и увидела огромного смеющегося мужика, тычущего в нее пальцем. Роза подошла к нему вплотную.
– Ну, скажи теперь, чего хочешь? – рявкнул голос, перебивая хихиканья, доносившиеся со всех сторон.
– Знамо дело, чего они хотят! – пропищал чей-то голос, и комната снова взорвалась смехом.
– Мне бы поесть чего, дяденька, а я… – и замолчала, не зная, что сказать.
– Кто ж тебя задарма кормить-то будет? Этак каждый хотел бы!
– А я отработаю, не беспокойтесь, дяденька! Все исполню, как скажете! – стараясь выглядеть послушной, залепетала Роза.
Комната снова заполнилась хохотом.
– А ну повернись-ка! Теперь в другую сторону! Сколько ж годков тебе?
– Восемнадцать! – не моргнув глазом, солгала Роза и удивилась, что никто не засмеялся.
– Восемнадцать, говоришь? – сказал мужик, растягивая слова, и покружил Розу на месте.
Рассмотрел ее со всех сторон, будто покупать собирался, потом одним пальцем потянул на себя блузку, выпучил глаза и заглянул за пазуху.
– Ишь ты какая… – удивился, увидев молодую девичью грудь. – А ну-ка подыми подол повыше! – серьезно, без улыбки потребовал мужик.
Роза наклонилась до самого пола, чтобы подобрать юбку и исполнить приказание.
– Оставь девку в покое! – послышался вдруг откуда-то звонкий чистый голос.
В дальнем углу сидел барин, в сюртуке и белой рубашке с галстуком.
– Пошла вон отсель! – почти шепотом, грозно прогремел голос мужика, и Роза невольно направилась к столику барина.
