скачать книгу бесплатно
Аня снова залилась смехом, тем самым смехом, которого не в силах была сдержать в машине, и Савелий сразу почувствовал себя неуютно, изменился в лице.
– У меня что, снова усы отклеились?
– Нет… – сквозь смех еле выдавила Анна и замахала руками, закатываясь еще больше. Просто у нас в Галерее косым называют нашего содержателя! – немного успокоившись, объяснила она. – Ой, грех на душу беру! Я его так никогда не называла. Честное слово, никогда…
– А почему его Косым прозвали?
– У него и в самом деле один глаз косит. Маленький, лысенький, голосок писклявый, но все равно мечта любой женщины! Упакованный! Такому хоть глаза выколи, все равно в цене не упадет… Прости меня, Господи… Что-то меня сегодня прорывает. Давай поменяем тему…
– А как его зовут? – спросил Савелий, а у самого внутри что-то дрогнуло, затряслось, когда услышал о писклявом голоске.
– Он у нас Абрам Романович… – задумалась Анна. – По фамилии… – снова задумалась. – Забыла! Надо же, забыла! Но его ни по фамилии, ни по имени никто не называет. Да его у нас никто и не любит…
– Потому что богатый?
– Да нет… Он заносчивый, чванливый какой-то, разговаривает только с избранными… Держит себя так, будто ему на этом свете никто не нужен. Считает себя создателем всеобщего благополучия. Открыто говорит, что если бы не такие люди, как он, ничего бы в России не было. Словом, живет где-то там, на небесах, и от щедрой души без устали творит добрые дела… А бабушки наши его вором считают. Большим вором, о каком вы и не мечтали! – и снова засмеялась. – Вор и косой без всякой клички… Прости мою душу грешную… Что же это со мной сегодня?..
– Ну вот, видите, все косые – воры! – Савелию хотелось сказать, что все миллионеры – воры, но по инерции, поддерживая разговор, вырвалось так, потому что мысли его были совсем не о косых и ворах.
Савелий вдруг обнаружил, что его нелепая встреча с Анной – это результат пересечения еще более нелепых случайностей, которые так искусно переплелись и запутались в одной, пока только ему известной истории. Истории, у которой непременно должен быть конец, но какой, как теперь понимал Савелий, не знает даже он.
– Я ничего не понимаю ни в деньгах, ни в том, откуда они берутся, где воры, где не воры… Я от этого так далека, я не по этой части… – задумчиво произнесла Анна, явно желая поменять тему.
– Так это же очень хорошо! Вы живете в прекрасном мире, в окружении самого лучшего, что могло создать человечество… А хотите, вместе воровать будем? Вы мне покажете, какие картины у вас в Галерее самые ценные, а я их выкраду! – не понимая настроения Анны, придумывал на ходу Савелий, чтобы скрыть свою растерянность.
Ему уже не хотелось гасить свет. Мысленно он снова оказался за шторами в квартире ограбленного им миллионера. В голове прозвучал писклявый голосок, о котором упомянула Анна. Вспомнил самого себя, несколько часов назад готового распрощаться с жизнью. Перед глазами постоянно появлялась картина с двумя трупами в просторной светлой ванной. Картина настолько страшная, что она так и стояла перед глазами.
– Нет! Картины я вам не покажу, а скорее сдам вас охране!
Савелий делал вид, что слушает, а сам невольно вспоминал свой сегодняшний день, пытаясь найти причину, связывающую в одну цепочку ряд необычных, непонятных случайностей.
«Не может быть, чтобы столько никак не связанных друг с другом событий вместились в один день! День, к которому я так долго готовился, день, с которого я собрался начать новую жизнь! Если судьба, то какая? – спрашивал себя Савелий. – Может, эта случайно попавшая под колеса девушка будет любить меня всю жизнь, а может быть и погубит».
Глава 4
Случайно или закономерно? Вопрос, который много веков мучает людей думающих, и на который пока никто из них ответить не смог. Удивительная случайность произошла и с мошенницей Розой. Так случилось, что там, на набережной, она позировала не только простому уличному рисовальщику. Уже известный в то время художник Огюст Ренуар тоже написал портрет русской красавицы.
Ренуар любил прогуливаться в местах, где уличные художники создавали свои шедевры. На этот раз он оказался на набережной Сены вместе со своим учеником, шестнадцатилетним юношей, уже имеющим свой собственный стиль. Ученик удивлял мастера умением находить необыкновенно яркие краски там, где их, казалось бы, не существовало.
– Взгляните, учитель, вот там, видите красивую молодую девушку, позирующую художнику?
– Вижу-вижу… Только она, пожалуй, слишком хороша, чтобы быть красивой… Без единой помарки! Как икона. А у настоящей красоты всегда есть… как бы это сказать… Не изъян, конечно, но что-то простое, земное, без излишеств, пахнущее жизнью… Понимаете?
– Не совсем… – растерялся ученик.
– Обратите внимание, как она выделяется среди всех. Как пятно. Броско! Вызывающе!
– Это верно! Вызывающе… – неохотно согласился ученик и опустил голову. – Но это у нее просто взгляд особый, не такой, как у всех, а сама она, возможно, и добра, и ласкова.
– Возможно, возможно… Но достойную внимания натуру, мой юный друг, надо разыскивать. На это могут уйти годы. Красота, как правило, не сверкает на поверхности, а находится внутри… Внутри каждого из нас. Разглядеть такую красоту порой непросто даже талантливому человеку.
Но через какое-то время Ренуар остановился в раздумьях, и решил вернуться к привлекательной натурщице. Он достаточно долго рассматривал почти готовый портрет, тайком поглядывая на позирующую девушку, и, в конце концов, не сдержался, повинуясь порыву чувств, набросал карандашом эскиз будущего портрета.
Вернувшись домой, Ренуар поторопился перенести на холст еще живущие в памяти черты натурщицы. Он работал всю ночь, и к утру, когда в дверь постучал ученик, портрет «Незнакомки» был почти закончен.
– Богиня! – воскликнул ученик, увидев портрет.
– А я так не думаю… Мне не нравится, и вчера я был прав. Мещанство! Выдуманная красота! В жизни такой красоты не бывает…
– Как же не бывает, учитель, когда мы вчера видели эту женщину на набережной!
– Да-да, помню-помню… Возможно, вы, мой юный друг, и правы… Вчера мне тоже так показалось… Сверкнуло перед глазами что-то необычно красивое, а вот на холсте не получилось… У нее не земная красота, воспроизвести ее на холсте мне, мой любезный друг, не удалось. Получилось совсем не то, что мы с вами видели вчера…
– Учитель, почему вы изменили цвет розы? – спросил ученик.
Художник взглянул на портрет, задумался, развел руками и признался, что не смог вспомнить, какого цвета роза была в руках натурщицы.
– А какого цвета была роза? – спросил Ренуар.
– У нее в руке была черная роза… ну, почти черная, с таким темно-темно-лиловым оттенком. Но, по-моему, именно такие розы называют черными… – неуверенно то ли спросил, то ли сообщил ученик.
– Возможно, возможно… – безучастно согласился учитель. – Портрет по памяти – это, мой юный друг, в любом случае натура воображаемая, поэтому отклонения от реальности вполне допустимы.
– Но, учитель, вам удивительно точно удалось передать надменный взгляд той красавицы!
– Только это, пожалуй, у меня и получилось… Именно этот взгляд, обиженного на весь мир ангела, не потерявшего своего достоинства, пленил меня. В нем такая сила, что я не смог сдержаться. А роза… Тем более черная роза… Признаться, я на это не обратил внимания. Только потом вспомнил, что у девушки в руках был цветок, похожий на розу.
Ренуар не был доволен своей работой, что нельзя было сказать о его поклонниках. Друзья с трудом уговорили известного художника выставить портрет в картинной галерее. Портретом русской красавицы с алой розой в руках любовались все, кто посетил выставку, но копию заказал только один господин из России.
Это был приватный сыщик, юрист Всеволод Дмитриевич Вышинский, который направлялся в Лондон для содействия секретной службе королевского дворца расследовать загадочное исчезновение драгоценного камня. Следуя в Англию, он остановился в Париже, чтобы попутно оказать некоторую помощь французской полиции. И здесь ему несказанно повезло.
Прогуливаясь по многолюдным улицам Парижа, он случайно увидел знакомое лицо. С афиши картинной галереи на него смотрели глаза молодой и красивой, дерзкой и властной девушки. То ли улыбаясь с издевкой, то ли дразня и подмигивая, красивое женское лицо, будто торжественно объявляло каждому о своем выборе. Презирающий всех взгляд по-царски выражал преимущество перед миром, но в то же время таил в себе необыкновенную женственность и невинность, покорность и мудрость, беспомощность и готовность, ненависть и согласие. Все это завораживало даже с афиши.
Выставка нисколько не интересовала сыщика Вышинского. Он с недоверием относился к манере художников-импрессионистов, которая порой делала лица на портретах неузнаваемыми. Но этот портрет даже с афиши Вышинскому показался исключением. В нем он узнал повсюду разыскиваемую мошенницу, с которой ему однажды довелось встретиться. Тогда его покорил не только величественный взгляд… Он полюбил ее. Полюбил страстно, нежно и без всякой надежды на взаимность. И в самом деле, какое может быть будущее у любви сыщика с воровкой? И сейчас, разглядывая афишу, Вышинский с горечью сознавал, что она никогда не будет принадлежать ему, а он никогда не сможет забыть ее. Любуясь афишами, расклеенными по всему городу, он расхаживал по улицам, одновременно наслаждался и страдал, чувствовал себя влюбленным и одиноким. Но, как бы там ни было, счастливее человека в Париже в этот миг найти было трудно.
Пройдясь по залам выставки, сыщик растерялся. Картин было настолько много, и висели они так близко друг к другу, что стены залов сливались в одну сплошную разноцветную мозаику.
«Боже мой, как же ее здесь разыскать? – подумал Вышинский. – Не легче, чем в жизни».
Обнаружив застывшую на месте группу посетителей, любовавшуюся какой-то картиной, он подумал, что у портрета работы Ренуара тоже должно быть много народу. Он начал приглядываться к толпившейся публике. И не ошибся. Около портрета «Незнакомки» была самая большая группа любителей живописи. Вышинский, как и все, не отрывая глаз от портрета, долго стоял неподвижно. Красота девушки чем-то неуловимо напомнила ему нежный, редкий цветок, к которому так и тянется рука, чтобы сорвать.
«Может быть, у нее такая судьба, – размышлял сыщик, глядя на портрет, – оберегать себя? Может быть, так задумано природой, и благодаря этому ей удается легко уходить от преследований, безнаказанно управлять своими поклонниками? Изящно обворовывать их и порхать, как бабочка, от одного к другому, не оставляя никакой надежды?»
С тех пор, как они расстались, он часто вспоминал Розу, многое передумал. Теперь в этом надменном взгляде, в ее темных глазах он находил нерастраченную, какую можно встретить только у детей, прозрачную душевную чистоту. И только, может быть, печальная улыбка, как тень от пережитых несчастий, выдавала ее сильную, несгибаемую натуру. В отличие от большинства, вместо презрительного взгляда, выражающего вызов миру, в портрете Ренуара влюбленный сыщик увидел доброе, нежное и мудрое женское лицо. Не заказать копии этого портрета Вышинский не мог.
Копию делал ученик.
– Вы знаете, месье, на самом деле у этой девушки в руках была роза черного цвета…
– И почему же ваш учитель решил изменить цвет?
– Он просто забыл…
– Может быть, ваш учитель посчитал, что цвет розы никак не повлияет на красоту девушки? Цветок хоть и редкий, но достоинство портрета не в этом. Роза хороша своим запахом, а его на холст не перенесешь.
– Позвольте с вами не согласиться, месье. У моего учителя есть картины, от которых так и веет ароматом роз.
– Может быть, может быть… Хотя трудно это себе представить. Однако в руках такой красивой женщины самые роскошные розы будут выглядеть ромашками, не говоря уж о запахе. Не правда ли?
– Да! Вы правы, месье! Я тоже так думаю! – улыбнулся ученик. – Рядом с такой красотой все выглядит невзрачно!
– А возможно ли вернуть в руки красавицы черную розу? – спросил сыщик.
– Да, конечно, я очень хорошо запомнил тот черный бархат… только мне этого делать нельзя.
– Отчего же?
– Это уже не будет копией!
– А я, любезный, никому об этом говорить не буду! – сыщик сунул юному дарованию двадцать франков.
– А как же учитель? Он может рассердиться!
– Не думайте об этом, мой дорогой друг! Ваш учитель никогда не узнает о нашем уговоре.
Когда ученик выводил лепестки черной розы, Вышинский разглядел на подлиннике жемчужное ожерелье и голубое сияние большого бриллианта.
«Боже мой! Это же „Северное сияние“! Она в опасности! В смертельной опасности! – кричал в голове сыщика его собственный взбесившийся в панике голос. – Теперь я обязан ее разыскать, предупредить и уберечь! Конечно! Иначе мне грош цена! Я превращусь в предателя, последнее ничтожество! Надо что-то срочно предпринять! Первое – снять портрет с выставки!»
Вышинского уже давно подозревал, что его поведение по отношению к любимой женщине попахивает малодушием. Порой он, наслаждаясь лишь одним сознанием, что влюблен в ее смуглое бархатное тело, волосы, губы, улыбку, в каждое ее движение, ненавидел себя за то, что ему не хватает духа, того самого мужества, которое заставляет человека бороться за любовь. А порой сыщик презирал себя при одной мысли, что в случае встречи с возлюбленной он, в силу своей профессии, обязан будет арестовать ее и сдать в полицию.
К счастью, настоящая любовь не только сильнее чувства долга, но она и самого человека делает сильнее, добрее. Теперь тот же самый Вышинский, который всего минуту назад мысленно отлучал от себя возлюбленную, посчитал своим долгом разыскать ее. Разыскать, спасти от виселицы и никогда больше не расставаться с ней.
– Послушайте, друг любезный, как дорого стоят портреты вашего учителя?
– Это, смотря какие…
– Ну, скажем, этот?
– Этот портрет учитель вам не продаст!
– Отчего же не продаст?
– Он не продает портреты, которые ему не нравятся.
– Значит, ему этот портрет не нравится?
– Нет, месье.
И действительно, Вышинскому пришлось потратить немало времени, чтобы уговорить художника продать портрет.
Когда Вышинский получил копию «Незнакомки», он еще раз внимательно разглядел жемчужное ожерелье с драгоценным камнем и окончательно потерял покой. Он днем и ночью караулил Ренуара у входной двери, но художник был в отъезде. Сыщик был уверен, что Роза находится где-то в Париже, и это его тревожило. Ведь ее портрет был расклеен по всему городу. Но большее волнение он испытывал, когда представлял, как полиция арестовывает ее. И тогда он выбегал на улицу, брал извозчика и объезжал рестораны, гостиницы и все увеселительные заведения в центре, где обычно девицы, занимающиеся подобным промыслом, поджидали своих жертв. Но сыщик так нигде и не встретил Розу. А автора портрета он, наконец, дождался, и подкараулил его на выставке.
– Вам, месье Ренуар, все же лучше вспомнить и того уличного рисовальщика с набережной, и его натурщицу! – напирал Вышинский.
– Как я могу вспомнить человека, на которого не обратил внимания, ни разу не взглянул на него? Мало ли лиц мелькает вокруг…
– Ну, натурщицу, судя по портрету, вы очень хорошо запомнили. А художника, получается, не помните?
– Не помню! Я не видел его! Чего же в этом странного?
– Что странного? Представьте себе, это очень странно! А еще более странно, но интересно, что ваш ученик тоже не помнит художника. Как же это может быть? Одно помнится, а другое не помнится? – похоже, сыщик от бессилия терял самообладание.
– Я же не собирался писать портрет художника! Поэтому не обратил на него никакого внимания. Меня интересовала только девушка. Неужели это так сложно понять?
– Не только сложно… Невозможно! А ведь я могу вас доставить для допроса в полицию, и тогда…
– И тогда ничего не изменится… Нет, вы, конечно, можете это сделать! Вот понять вы не можете, а арестовать… это вы можете! – перебил художник. – Не можете понять, что памяти у меня от этого не прибавится.
Вышинский почувствовал слабость, неубедительность своих доводов и понял, что сам виноват, задав беседе неправильный тон.
– Дорогой Огюст, вы уже должны были меня узнать некоторым образом! Вы должны были понять, что я вас не оставлю в покое, пока вы не продадите мне этот портрет!
– Да, это верно! Я хорошо вас узнал! Только вы, месье Вышинский, не узнали меня, поэтому совершенно напрасно тратите время. Вам было сказано, что портрет не продается.
– Без этого портрета я не мыслю своего будущего…
– Что за глупость! Что уж такого в этом портрете, что вы вдруг жить без него не можете?
Вышинский не ответил. Он тяжело вздохнул, подошел к окну и долго не оборачивался. Это, пожалуй, удивило Ренуара.
– Что в этом портрете? – Вышинский резко повернулся, в лице его без труда можно было разглядеть бессилие, какое обычно охватывает человека, истерзанного каким-то недугом. – Я вам скажу что! В этом портрете моя любовь! Моя жизнь! Вам, вальяжно прогуливающемуся по набережной, приглянулось красивое личико… Вам, видите ли, понравилось… И вы решили перенести его на холст. Как долго вы писали этот портрет?
– Одну ночь… – не совсем понимая сыщика, ответил художник.
– Одну ночь?! Как это прекрасно! Одна ночь, и она ваша навеки. Но вы, всеми любимый месье Ренуар, ничего не знаете о ней! Кто она? Где она? С кем она? И, наконец, жива ли она в настоящий момент? На все эти вопросы вы ответов не знаете, а я знаю. Знаю, потому что я люблю эту женщину, и только мне она принадлежит! Не вам! Вы говорите, ночь? Сколько я провел бессонных ночей, разыскивая ее? Вы этого не знаете! Хорошо! Я уйду! Конечно, уйду! Но помните! Своим упрямством вы не только раните мое сердце, обрекаете портрет этой красивой женщины на неизвестность, но и препятствуете нашей любви, подвергаете опасности жизнь этой несчастной! – не прощаясь, Вышинский направился к выходу.
– Погодите… – остановил его художник. – Я, право, не знаю, как быть… Вы меня убедили. Я согласен, что это не совсем этично, писать портрет, тем более женщины, ничего не зная о ней… Без разрешения, так сказать… Я действительно не знаю, как мне быть… Я не продаю свои работы, если не доволен ими. Это, правда, уже мое дело… Мое и в то же время не мое… Выходит, что вы правы! Простите, если чем-то обидел вас… Да, вы, разумеется, правы! Забирайте портрет и убирайтесь поскорее. Никакой оплаты не надо… Уходите!
На следующий день художник уже изнывал от объяснений о судьбе портрета.
«Что вас, месье Ренуар, заставило продать этот шедевр? Кто он, этот счастливчик?» – газетчики терзали художника вопросами. – «Русский! Я не знаю его имени! Какой-то русский купил… Мне срочно нужны были деньги…»
Теперь у сыщика было два одинаковых портрета мошенницы с розами разного цвета, и оба они косвенно указывали на похитительницу «Северного сияния».
Оставался еще один портрет, который написал уличный художник. И теперь Вышинский начнет безуспешные поиски этого портрета. Стараясь спасти Розу от верного ареста, Вышинский допросит всех уличных художников, но портрета так и не найдет.
Настоящая красота годам неподвластна, она просто обретает другое содержание, иные формы и черты. Прошло и двадцать, и тридцать лет, а за обворожительной мошенницей по-прежнему волочилась вереница бабников, неверных мужей и любителей амурных приключений. Самых глупых из них талантливая воровка не постеснялась обокрасть дважды и трижды.
