скачать книгу бесплатно
– Я, – говорит, – раньше в вольных пасечниках ходил, да только больно дело это хлопотное – за пчёлками следить. Всё им дай да подай, колоду выдолби, а то и улей отстрой. А что? И без дымаря не суйся. За нахалками этими глаз да глаз, отвернёшься – так и укусить могут! Так и решил я в Маги податься. Ну в смысле дело попроще себе найти. Выучил заклинаньице одно, вот теперь всем его демонстрирую. Одно, правда, пока лишь освоил, да то верно говорят, что лиха беда начало…
Маг аж побелел от нахальства такого.
– Демонстрируй, – говорит, – немедля! Что ты там выучил, колдун ты вольный! Маг медоносный!
А Жун, как ни в чём не бывало, в ответ:
– Ну, так это всегда запросто, только во двор выйти спотребно, больно магия хитра.
С башни все втроём спустились. Жун просит Бурёнку из хлева во двор свести. Говорит:
– Овладел я искусством потаённым превращения коровы в свинью.
У Мага Огня так из ноздрей пар и повалил. Как прохвост смеет над величайшим таинством измываться! Жун даже бровью не повёл.
Стали Маг с Лорком во все глаза глядеть, каждое движение его улавливать. Тот же, как корову свели, словечко в кулак шепнул, пальцами щёлкнул, языком цокнул, дак и пропала Бурёнка в воздухе, как в мареве, да на месте её Хавронья появилась!
Лорк с Магом так с открытыми ртами и замерли. Магу в рот стрекоза залетела, тот чуть её не проглотил, сплюнул – опомнился.
– Ну и кудесник! Ну и чародей! – Лорк заохал. – В чём же представления секрет?
– Да и нет его вовсе, магия одна, – Жун руками развёл, – ну а коль секрета нет, так можно и в назад пойти, чаи пить.
Маг ни с места, как корни пустил:
– А свинью в корову превратить? Обратно чтобы?
Жун в затылке почесал:
– Дак это, тут больно хлопотать ни к чему. Славная ведь Хавронья вышла, дородная! Видать, в хозяйстве-то пуще прежнего сгодится!
Ну свинья-то, конечно, в хозяйстве не пропадёт, отвели её мужики в хлев заместо коровы. Вот так и остался Лорк без молочка утреннего.
В башню все втроём вернулись, к чаепитию приступили. Чаёк крепок, с мятою да ромашкою заварен. Лорк на полке книги да склянки свои раздвинул – варенье клубничное достал и сушки.
– Получается, не только великие Маги могут волшебство творить, да и артефакт не всегда нужен? – Лорк снова о своём.
Маг Огня, чтоб в дураках не остаться, стал ответ держать:
– Самая сильная магия предметом магическим делается. Есть же заклинания, что в книгах магических написаны, они попроще. Тут только произнести надобно слова правильные, да с чувством, с интонацией, тогда тайный смысл их и выкажется.
Молвил да призадумался:
– Больно много я о мироустройстве толкую, надо бы и честь знать.
Вот и солнышко над горизонтом склонилось – стал Маг в дорогу собираться. Мол, как в гостях ни хорошо, дома всё равно лучше. В окошко глянул да так и обмер. Преследователи евойные под башней только пуще обустроились. Уж и костерок развели, вертел устроили. Что-то там коптят, да ещё, как назло, аромат чудесный такой в окошко ветер заносит.
– А выпью-ка я ещё чайку с вареньицем…
– Да и то верно, торопиться нам некуда, – начал было Жун. – Лучше вот расскажу я вам одну занимательную историю. Про сортир.
– Нет уж, увольте! – запротивился Маг. – И без того больно день тяжек выдался.
И, не найдя в том ничего предосудительного, рассказал он об утренних своих злоключениях, да и о метёлке не скрыл. Лорк сразу ту метёлку схватил, рассматривать принялся. Маг уж и не противился. Смотрит Лорк да о истории услышанной толкует:
– А что до преследователей ваших, так с ними история известная. Старые порядки Минуэлю, видите ли, надоели. Маги, мол, прошлого пережиток… не ровён час, парламент учредит…
– Ровён не ровён, – затосковал Маг, – да только покамест стоят его солдатишки у тебя, Лорк, под оконцем, меня стерегут.
Глянули, а те уж и шатры разбили, мандолину достали, песню завели. Слова в песне весёлые, да только ничего не разобрать.
– Да вы, Маг, больно не кручиньтесь, – сказал Лорк, – тут зверь такой ночью из леса выходит… Утром и забот никаких не будет.
Стали дальше чай пить, Маг уж с судьбой своей смирился – в башне ночевать, принялся скамью рассматривать: как бы так на ней удобнее расположиться да ночью с неё не ухнуться. Лорк распорядился, чтоб пироги пекли. Уж и стемнело. А Жун и говорит:
– А старушку, что тебе, Маг, метёлку дала, я лично знаю. Мы с ней друзья стародавние. Звать её Веселушка – за нрав покладистый. Стоит её изба как раз в лесочке у ущелья, что к Некромантовой башне ведёт. Кстати, есть у Некроманта одна деревенька, там подневольные людишки живут. У меня там знакомый есть. Так вот, рассказал он мне на днях одну удивительную историю. Про сортир.
– Ах, оставьте! – взмолил Лорк. – Доводилось мне бывать в тех краях тёмных, наслышан я и о деревеньке той…
– Ну общество культурное, слова выбираем…
Тут Маг заинтересовался:
– А ты, Лорк, видать, много где побывал и разузнал небось немало… Вот скажи, не открыл ли ты способа Мир закрыть? Признаться, это дело у меня интерес наибольший вызывает.
– Ну и интересы у тебя, Маг! – подивился Жун. – Слыхал я про одного пекаря, что мечтал, чтобы булки ему сами в рот залетали да сами же молоком запивались. Но чтобы Мир закрыть, в первый раз слышу!
Лорк же сказал:
– Кое-что об этом известно мне. Слыхал я про один артефакт, к концу света, по всей видимости, причастный. Некромантовой кладовой сокровище. Зовётся он амулет Судного дня. Есть для него ещё и камень специальный, в пару выточен. Коли же соединить их вместе, то, видать, и наступит всему конец.
– Да быть того не может! Да ещё у Некроманта, и чтоб он ни разу туда этот камушек сгоряча не всадил!
– Я, признаюсь, и сам имею сомнения некоторые, правда, больше в счёт воздействия разрушительного… Да и в само существование этого амулета вряд ли бы поверил, коли бы не привелось мне увидать воочию тот самый камешек, что потайные шестерёнки его в движение приводят. А случилось это так…
И рассказал тогда Лорк им историю о своём плавании на остров Вольного Коллекционера. Сейчас уж поздно очень, спать пора. Я вам её в другой раз расскажу. Будут в ней и пираты, и ладья с загадочным именем, даже фрукты заморские и те будут. Но потом.
А тем временем в Цингорье настала ночь. Долго ещё просидели за чаем Лорк, Жун и Маг Огня. На улице давно стемнело, и на небе стали видны маленькие звёздочки. Лорк зажёг два настольных светильника, и башенное оконце озарилось тёплым светом. Жун сидел на сундуке, в ухе пальцем ковырял и о чём-то таком своём думал. Маг спросил у Лорка одеял да принялся скамью ко сну убирать.
Только предложил Лорк перед сном ещё самоварчик затопить, Жун как раз вспомнил какую-то байку, а там и пироги подоспели.
Про камень преткновения
Как известно, рядом с избой Алхимика артефакт магический закопан. Не до конца. Чем особое внимание к себе и привлекает. Артефакт этот – камень с рунами, что там написано, никому не известно.
Шёл как-то Некромант мимо камня того. Закорючки вырубцованные приметил да и заинтересовался. Подумал: «Надо бы в избёнке пошуровать на предмет чего, да на засов заперта. А ведь небось у Алхимика добра навалом, раз не всё под замок полезло».
Про камень же так уразумел: «Коль на улицу выставлено, так хозяину и не надобно».
Ну заступа да мотыги у Некроманта с собою не было, да он и не окручинился. Огляделся на предмет, не смотрит ли кто, да и давай камень подкапывать. Копает Маг, землю пальцами отбрасывает, червяков да личинок в суму для нужд своих колдовских складывает-припасает. Кажись, уж с четверть часа трудился, да только результата и нет совсем. То ли почва тверда, то ли закопан глубоко, да только всё впустую. Стал тогда Маг что есть мочи камень толкать, цеплять-подковыривать, да опять просчёт. Ногти пообломал, спину поднадорвал, а камень, чтоб ему пусто было, на прежнем месте стоит. Присел на него передохнуть да так и повалился. Взбесился Некромант, раззадорился, слово бранное сплюнул, камень пнул, только палец на ноге и расшиб. Во что бы то ни стало порешил Маг тот артефакт для себя извлечь да за подмогою в башню к себе отправился.
Шёл Алхимик домой, глядь – камень. Всю жизнь в избе той прожил, а этого молодца первый раз приметил. Да и немудрено. Ходил Алхимик по большей части в мечтах да раздумьях. Секрет камня философского постичь силился, природу его, свойства да манер полученья. Оттого-то и померещилось ему в том артефакте с рунами решенье дум его. Может, это и есть камень философский? Ну то навряд ли, больно велик. Да коли и нет, так наверняка в письменах-закорючках этих вожделенный секрет кроется. В древних языках Алхимик ни рожна не смыслил, только новому обучен был. Срисовал он тогда те ероглифы загадочные на пергамента листок да порешил в избе своей запереться, покамест секрет ихний не разгадает. Так и поступил. Над книгами-рукописями, что о прежних языках толкуют, засел, так до ночи и сидел, во двор не показывался.
Шёл в ту пору мимо избы, где Алхимик заперся, Цыган. Как раз в той местности за холмами да полями табор его стоял. Глядь – предмет хитрого мастерства плохо лежит, ну он и не пропустил. Покамест не ведая, что лежит-то он плохо, да прикопан на совесть. Стал Цыган хитростью да уловками камень тот вызволять. Только что бы ни пытался – всё вобратно шло.
«Ух, – думает, – хитёр камень, да только не хитрей цыгана». Сбегал, не поленился, в табор да ишака привёл.
Был тот зверь средь цыганского народа известен хорошо, всяк знал характер его упрямый. Что ему ни скажешь, так тот наоборот делает. Говоришь, чтоб сел – он стоит, чтоб капусту с огорода не ел – ест, говоришь, чтоб просыпался, так он, скотина, спит. Поставил тогда Цыган осла мордою к камню, уздечкой привязал да и сказал:
– Но, ушастое отродье, свали камень стоклятый! Упрям-то ты, как и я сам, зато силушки тебе не занимать.
Ну ишак, согласно традиции своей, всё опротив и сделал: вместо того чтоб вперёд идти, камень бодать, пятиться стал да камень за собой и утянул. Так до самого цыганского табора и допятился.
На следующий день, утречком, спозаранку, вышел Некромант до дома Алхимика. Вышел, да не один. Повёл он за собой каменотёсов, землерабочих да прочих мастеров разных. Мулов повёл, телеги с инструментом покатил. Глядь, а камня и след простыл. Ох и закручинился он, аж побагровел.
«Ну, – думает, – разнесу я твою избёнку, Алхимаг, на щепы! Заживо испепелю пройдоху!»
Уже и собрался дело своё страшное вершить, только разглядел бураву, что камень волочёный оставил. Смекнул Некромант, что не в том направлении злобу свою направил, да по следу и пошёл.
Хвастался Цыган давеча вечером обновкою, аж с завистниками подрался да синяк под глаз приполучил. Рядом с шатром своим сувенир поставил, жену дожидаться с вольной работёнки стал. Ох, думает, удивлю-покрасуюся.
Едет жена на кобылице старой. Кобылица по проторенной дорожке к шатру шлёпает, под копыта и не смотрит даже, да, ясно дело, и оступилась на камне. Улетела жёнушка – аж диву далась как. Шатёр повалила, одно благо – соседский. Поднялась еле, ведь грузна собою была, да давай муженька бранить, тот от ней по табору бегать принялся, а она за ним. Всё выхваливает добытчика, слова да тумака не жалеет.
Утром Цыган, весь больной, глаза разлепил – да и на тебе! Некромант с войском каменотёсов спожаловал. Ярый, как вепрь на гону, всё крушит, никого не щадит, камень взад требует. Ну цыганский народ так просто не взять. Костры задымили, заговоры заговорили да укрылись-спрятались от неприятеля.
Идёт Некромант, вроде звуки да запашки табора в воздухе летают, ан никого не видать, как сквозь землю провалились. Ходил, искал, да только кошку одну облезлу нашёл. Так ни с чем в обратный путь и отправился.
Токо Некромант домой своих воинов повёл, как Цыган, от жёнушкиных тумаков изнемогая, уж камень назад волочит. На место возвернул, вправил да и скорее обратно в табор.
Сутки без снеди да воды просидевши, с больной башкою от науки переизбытка, Алхимик на свет ясный вылазит. Тело всё скрючило, в горле как в пустыне в полдень. Словом, и жизнь-то ему не в радость стала, так ещё и волос седой на макушке разыскал. Вышел он, значит, на крылечко, на обидчика скосился:
– Ах ты, каменюка, не нужна мне твоя мудрость потаённая, ибо, видать, нету её вовсе, один навоз ишачий.
Сплюнул Алхимик да твёрдо-натвердо порешил о камне том не думать и рукописи мудрые более чем о два часа на день не читать.
Морское путешествие Лорка
Сидели как-то за чаем Лорк, Жун и Маг Огня. Сушки ели да байки наперебой травили. Слово за слово, начал Лорк историю рассказывать о своих похождениях. Про камень Судного дня да про Марона – Коллекционера Вольного. Честная компания чаёк потягивает да слушает, Лорк повествование ведёт:
– Как-то осенним вечером случилось мне засидеться дотемна в башне этой. В ту пору был я очень увлечён научными изысканиями: пытался вывести новый сорт сладостной репы, да чтоб ещё вдвое больше обычной вырастала. На улице намечалась гроза, и выходить во двор мне нисколечко не хотелось. Море было неспокойное, дул северо-западный ветер, по всем приметам скоро должен был начаться шторм. Тут слышу, меня со двора Епифан зовёт, это конюх наш. Я, конечно, от дел своих оторвался и вниз к нему. Там уж дождик накрапывал. Епифан подбежал ко мне, настороженный такой. Говорит, лодку с берега видали, в Цингорье идёт.
Я сразу и не поверил, сам на пристань смотреть пошёл. Гости-то к нам нечасто заходят, а водой – так особенно, что же до наших, то никому и в голову бы не пришло в такую погоду на море соваться. По дороге в сарай зашёл, там у меня труба есть – звёзды рассматривать.
На пристани уж бабы собрались, руками в море кажут. Глянул я в трубу, да поначалу ничего не разглядел, а как пригляделся получше, так и вправду лодку отыскал и двух гребцов в ней. И что бы вы думали? Это были пираты. Да-да, самые настоящие пираты, и на тот момент я не имел ни малейшей догадки о том, какие небывалые обстоятельства заставили их попасть в такую западню.
Как и подобает представителям Морского братства, шли они не таясь, не сняв ярких перевязей и не спрятав клинки. Их отвага вызвала у меня уважение, ну и, конечно же, мне было очень любопытно пообщаться с настоящими пиратами. Словом, я распорядился принять гостей. Каково же было их удивление, когда вместо расправы на берегу их встретили натопленная передняя и сытный ужин.
Оказалось, эти двое были пригнаны в залив небывалым штормом, разыгравшимся в море. Они чудом не разбились о скалы: лишь приметив светлое пятнышко окна башни Цингорья, смогли уцелеть. Весь остаток дня мы провели с ними за беседой и трапезой. Это был очень познавательный вечер.
Поведали они, что далеко в Северном море стоит огромный пиратский корабль, закованный во льдах. Много лет назад он закончил свой путь, но не перестал быть домом морских разбойников. Пираты живут в нём и по сей день целыми семьями: ловят рыбу, уходят на разбой в залив, если возникает в чём-то нужда. Когда же подходят к концу запасы пресной воды – шлют лодку на остров к коллекционеру Марону.
До меня это был единственный человек с суши, согласившийся иметь с ними дело, за что он и поплатился. Как про то окрестные правители прознали, так закрыли и для него гавани всех прибрежных городов. Только старому отшельнику до того дела не было. Тридцать лет жил он на своём острове и печали не знал. Если заплывал кто, помогал водой, указывал направление, предупреждал о льдах и мелях. Но было у него дело и поважнее, чем путникам советы давать. Имел он коллекцию, да такую небывалую, какой на всём белом свете не сыскать. Собирал он предметы, тем или иным образом к магии отношение имеющие. И надо сказать, накопилось у него их спорядочно, весь дом ими обставил. Как удалось разыскать артефактов столько, мне до конца не ясно. Выменивал он их, конечно, охотно, у тех же пиратов подчас, но и продавал не скупясь. И надо сказать, очень меня Марон этот заинтересовал. Гости мои, правда, к магии особого интереса не испытывали, так что узнал я от них только, что кладовая Маронова полна-полнёхонька, а вот что там в ней за предметы имеются и какого свойства да строения, они толком и не знали.
Пираты погостили у меня три дня, пока плотники чинили да пересмаливали им лодку. Вскоре на море выдался погожий день, все приготовления были сделаны, и мы распрощались на том же пирсе, где и повстречались. Они пригласили меня посетить Утопленника – так назывался их город-корабль, отметив его расположение у меня на карте. Разумеется, я попросил их отметить ещё и Маронов остров.
Можно ли было предположить, что появится у меня страсть к водным путешествиям? Однако мысль о несметном богатстве, сокрытом в коллекции Марона, тянула меня в море. Я, конечно, имею в виду богатство научных открытий. Так, уже на следующий день после описанных событий я распорядился изготовить парусную ладью. Кораблей в Цингорье никогда не строили. Разработав специальный чертёж, я заказал лучшую корабельную сосну и выписал мастера из Рыбогорска. К середине зимы ладья была готова. Я дал ей имя «Необычайность тунца». Как только стало достаточно тепло, мы пустились в путь к острову Марона.
Путешествие было нетрудным, течение само вынесло нас к намеченной цели – плоскому коралловому рифу, скорее всего атоллу, с одинокой хижиной. Ни причала, ни лодки на берегу – казалось, люди давно покинули это место, но нет. В доме нас ждал хозяин Марон, весёлый и бодрый, совершенно не походивший на дикаря-изгнанника. Пираты не обманули, его коллекция и правда была поразительна, в ней-то я и нашёл кристалл Судного дня. Марон рассказал мне о его свойствах и о самом амулете, для которого тот предназначался. Признаюсь, у меня оставались сомнения насчёт подлинности всех представленных предметов, да только позже я не раз слышал историю о том, как один Маг силой пытался завладеть Мароновой коллекцией и ничегошеньки у него не вышло. Не так-то прост Марон этот оказался, и борода у него не как у всех…
Кстати, на обратном пути я заглянул-таки на Утопленника: он и вправду существует, только скорее стоит на мели, нежели скован льдом.
Меня там тепло встретили; кто бы мог подумать, что пираты – радушные хозяева. Мне даже удалось переговорить с их капитаном. Он оказался весёлым малым, напоил меня квасом и дал в дорогу ящик сладчайших фруктов. Сок из них получается отменный! Я так пристрастился, что вынужден теперь по меньшей мере раз в месяц отправлять за ними гонцов на Утопленника. Самый свежий отжим всегда у меня с собой вот в этой склянке. Сейчас, конечно, вкус чайного отвара перебивать не стоит, но завтра мы с вами обязательно его попробуем.
Как Некромант хвоста лишался
У короля Брондоля брат Френдоль есть, близнец. Да только не признать родства ихнего, хоть ты расшибись. Отрос, на беду, у Френдоля зад лошадиный. Вот как такое приключилося.
Было у братьев два града знатных, каждый в своём в королях ходил. У Брондоля – Кронодор, у Френдоля – Кронодол.
Нагнали Маги в стародавние времена страху на людей простых. И вот невесть откуда обзавёлся Френдоль средством, всякой магии препятствующим. Стали над Кронодолом огоньки разноцветные летать день и ночь напролёт. Глянешь на них, так сразу и ясно – нечисто дело. А так оно и было. Стоило какое волшебство в пределах Кронодола сотворить, так ничего хорошего из волшебства того не выходило. Только самому волшебнику какая пакость.
Поначалу радовались жители защите такой, восхваляли короля своего Френдоля. Да то сперва. А во второй черёд, ну со временем, беда пошла. Может, год прошёл, а то и все пять, как начало всякое дурное в Кронодоле происходить. Кто не заездом был, а местный, приметил в себе перемены странные: у кого голова с человечьей в бычью обратилась, у кого пятак объявился, а у короля Френдоля – вот зад лошадиный. Видать, огоньки те с подвохом каким были…
Случилось Некроманту в Кронодол по большой нужде заглянуть. С королём евойным поближе познакомиться хотел, да, может, и выгоду какую поиметь. Да только больно холодно Мага приняли. Осерчал Некромант, проучить захотел Френдоля – в жабу обратить. Грянул посохом о пол каменный, будет теперь вежливости учён, думает. А вот шиш. Защитили короля огоньки, да мало того, подарком Мага наградили. Отрос у Некроманта хвост коровий. Ох и рассвирепел Маг, да только впустую – выпроводили буяна взашей мужики быкоголовые, да ещё на дорожку под зад сапогом пнули. «Ну, – думает Маг, – не прощу я вам обращенья такого непочтительного. Отомщу люто, но потом. Покамест от подарка коровьего избавиться надобно, а то как-то неприлично получается».
В Магодур направился лечения себе от недуга там искать. По дороге в деревеньке одной рубаху простую с верёвки прихватил, чтоб его за Мага не признали. А то ведь цены задерут, прохвосты!
Входит Маг в Магодур, а там чего только нет: и товары на продажу диковинные, заморские, и представления, публику тешить, невиданные. В ряд врачевателей пошёл. К мужику подходит, так мол и так, одарил один волшебник новым приспособлением, да мне-то ни к чему, не поможет ли кто.
Ну мужик дело почуял да в ответ:
– Есть тут мастер, Спиридонка Косой. Человеков правит. Ты, – говорит, – к нему иди, вон его палатка под красной рогожею.
Ну Маг к нему. Спиридонка хвост осмотрел, хмыкнул так, мол, работёнка непроста предстоит, да сказал:
– Помочь беде твоей можно, да только дело хитро выходит и оттого недёшево. Десять золотых монет с тебя пойдёт.
– Десять золотых! – изумился Маг. Хоть и были кладовые его золотом дополна набиты, да лишнего не имелось.
– Так то полбеды. Хвост накрепко сел. Тут пила специальная нужна, нет у меня такой при себе, только к вечеру раздобыть смогу, так что если и начнём лечение, то только поутру, на голову трезвую. И денежки вперёд, разумеется.
– Ты что ж, нелюдь, пилить меня собрался?! Я ж боли очень боюсь, да и вида крови своей не выношу!
– Ну глаза и завязать можно… а вот лечение больное, твоя правда. Обещать ничего не могу, но думаю, что переживёшь.
Ойкнуло сердце Некромантово, поблагодарил он Спиридонку, время на раздумье взял да скорей из ряда того наутёк.
«Ну, – думает, – неужто другого способа нет, чтоб хвоста лишиться? Вырос-то не больно совсем, так что б ему так же не пропасть!» Стал по Магодуру ходить, авось чего само найдётся.
